Кошмарной оказалась эта ночь для Наташи, лишь под утро забылась в коротком, чутком сне, просыпаясь на всякий шум, во дворе ли, в коридоре. Дверь так и оставила чуть приоткрытой: а вдруг он придет? Вдруг, как и в прошлую ночь, остался ночевать у Вадима Ивановича, не решаясь войти к ней?
Утром проснулась чуть свет, сварила себе яйцо, выпила чаю и, с трудом дождавшись, когда маленькая стрелка на ее часиках доползет к цифре «8», побежала на троллейбусную остановку. Сегодня ее очередь работать, но Сергей непременно придет, должен же он хотя бы объяснить, что случилось вчера, почему он не вернулся в общежитие.
Товару в палатке было мало, видимо, вчера Сергей неплохо торговал в ее отсутствие. И — как-то неухоженно было, грязно, будто много людей толклись тут не один час. Наташа взяла веник, подмела, потом протерла пол тряпкой. Чтобы намочить ее, пришлось откупорить бутылку с минеральной водой, но не сидеть же в грязи.
В половине десятого приехал фургончик с товаром. К удивлению Наташи, вместе с водителем, Рустамом, приехал сам Максуд Мамедович, босс, который принимал ее на работу.
— Здравствуй, красавица. Уборку сделала, хорошо. Хозяйка, понимаешь. Правильно. С мая зарплату увеличу, шесть тысяч будешь получать, только работай хорошо.
— Спасибо, — почему-то сробела Наташа.
Она и раньше побаивалась его: а вдруг привяжется, станет требовать того же, что и профессор? Он же начальник, она ему подчиняться должна… Но Сергей успокоил ее, сказал, что представил как свою невесту, поэтому никто к ней приставать не будет. И правда, не приставали. А теперь? Он что, уже знает, что Сергей обиделся на нее, и сразу же сам приехал?
— Ты ничего не знаешь?
Наташа испуганно покачала головой.
— ЧП у нас тут случилось, да. Ограбили вчера твоего напарника. Пьяный был, очень глупо сделал — открыл дверь. Говорит, я думал, это инкассаторы. Совсем башка не работает. Я тоже могу так думать, да? На тебе машину с товаром, иди куда хочешь, завтра деньги привезешь, ты хороший, я тебе верю, да? Он взял машину, ушел, ни товара, ни денег. Правильно? Глупо. А Сергей открывает дверь, иди сюда, грабитель, тут есть товар, тут деньги, выручка, наставляй пистолет и бери, что хочешь. Наверное, думал — не мое, что беспокоиться!
— Пистолет наставили? — с ужасом переспросила Наташа. — А он, Сергей, что? Они стреляли в него?
— Зачем стрелять? Сам все отдал, испугался очень. А так хорошо торговал, двести двадцать семь тысяч выручил.
— И… что же? Теперь что будет? Надо же искать этих грабителей, — прошептала Наташа.
— Приходили милиционеры, я приезжал, акт составили, говорят, будут искать. Кто будет искать, они? Я сказал Сергею, пусть где хочет ищет деньги и приносит мне. Потом будет работать. Пока ты поработаешь одна. Зарплата будет больше, хорошо заплачу, не беспокойся.
— А Сергей? Где же он найдет эти деньги? — Наташа смотрела на хозяина круглыми от страха глазами. — Двести двадцать семь тысяч — это же… это очень много!
— Захочет — найдет, — отрезал Максуд Мамедович. — Ты запомни, если постучат в дверь — никогда не открывай. Только когда узнаешь инкассаторов. Я пришлю тех, кого ты знаешь.
— Да-да, — машинально кивнула Наташа. — А если Сергей не найдет деньги? Да и где их искать?
— Твое, что ли, дело? Пьяным быть умел, дверь открывал грабителям? Сумеет и деньги найти.
Хозяин решительно взмахнул рукой, давая понять, что он все сказал. Рустам к этому времени затащил в палатку ящики с новым товаром. Еще раз напомнив Наташе об осторожности, Максуд Мамедович удалился.
Наташа закрыла лицо ладонями и заплакала.
В шесть вечера, когда Наташа, закончив работать, запирала замок на двери, подошел невысокий чернявый парень с наглыми, цепкими глазами и шрамом на левой щеке. «Валет», — вспомнила Наташа и прижалась спиной к двери. Ничего хорошего от этого бандита она не ожидала.
— Привет, — усмехнулся Валет. — Закончила?
— А что? — насторожилась Наташа.
— Серого-то вчера грабанули. Знаешь, наверное? Нехорошо получилось. Очень крупная неприятность.
Наташа вспомнила еще и о том, что Валет, если ему платить, должен следить, чтобы никто не нападал на продавцов. Сергей ведь платил ему.
— А ты куда смотрел? Сергей же платил тебе сто рублей в неделю. За что? За то, что придешь и скажешь мне про неприятность? И без тебя знаю. Так что давай ищи грабителей и деньги, понял? А то с виду страшный, а на самом деле, видать, не очень. Ступай, деньги свои отрабатывай!
Валет скривился, с явным неудовольствием качнул головой, показывая, что не намерен терпеть подобные разговоры.
— Заткнись! И думай, что мелешь, дура.
— А ты меня не затыкай! — повысила голос Наташа.
Закипела в жилах казацкая кровь. В Гирее женщины не привыкли отмалчиваться, если кто-то пытался оскорбить. И за словом в карман не лезли. Наташа вообще редко кричала на людей, а здесь, в Москве, и подавно старалась больше помалкивать, но сейчас она просто не выдержала.
— И кто ж ты такой, что затыкаешь меня? Сильный, да? Против женщины — герой?! А ну, катись отсюда, пока я милицию не позвала, бандит несчастный! — закричала она.
— Ладно, ладно, чего разоралась. — Сбитый с толку Валет выставил обе ладони вперед. — Не будем разбираться, кто тут виноват. Я к тебе от Серого пришел, а ты орешь, как на базаре.
— Ты? От Сергея? — не поверила Наташа.
— Ты бы сначала послушала, а потом орала, — хмыкнул Валет, глядя на нее исподлобья. — Могла бы сообразить, к кому он придет за помощью. Ко мне.
— Ты помог ему?
— Найдем этих кретинов, получат они свое. А пока, дело серьезное, Серый у меня скрывается. Хозяева убьют его, если не найдет бабки, соображаешь?
— Что значит — убьют? — возмутилась Наташа. — Он же не виноват, что на него напали грабители с пистолетом! Мало того, что человека ограбили, его еще и убить собираются? Даже бандиты так не делают! Ты брешешь, Валет.
— Да затк… — Он осекся, глубоко вздохнул, качая головой. Дураку ясно было, что ему надоело пререкаться с глупой девчонкой, которая понятия не имеет о мире, в который попала. — Вот что я тебе скажу: попридержи язычок за зубами. Потерпи, я отвезу тебя к Серому, ему и расскажешь все, что тебе в голову пришло.
— Ты отвезешь меня к Сергею? А почему он сам не пришел?
— Я же тебе только что объяснил — не хочет афишироваться перед хозяевами, пока деньги не найдет. Попросил, чтобы я тебя привез к нему, нужно посоветоваться. Вы же вместе работали в этой палатке, да и вообще, насколько я понимаю, не чужие люди. Теперь все ясно?
— Все, да не все! Он мог бы записку для меня написать. У тебя есть записка?
— А ты знаешь его почерк? — начал терять терпение Валет.
Она могла бы сказать, что знает, и тогда нужно было придумывать какую-то историю, а придумывать Валет не любил. Но он угадал с вопросом. Наташа ненадолго задумалась и неуверенно покачала головой:
— Нет… Но если ты обманываешь меня…
— Все! — махнул рукой Валет и, повернувшись, медленно пошел прочь, добавив на ходу: — На хрена мне нужно тебя упрашивать. Пусть Серый сам отлавливает свою напарницу. Если раньше его не отловят и не грохнут в темном углу…
— Подожди! — крикнула Наташа. Валет остановился, не поворачиваясь к ней, подождал, пока догонит. — Ладно, я поеду к нему. Я скажу Сергею, что надо делать.
— Сразу не могла прикинуть? — не на шутку разозлился Валет. — Мозги мне тут компостировала!
Еще не стемнело, на улицах было много народу, но все равно Наташа боялась. Всем телом прижалась к переднему сиденью машины, ни жива ни мертва, только на поворотах неуклюже клонилась то в одну сторону, то в другую — как манекен. К счастью, ехать пришлось недолго. Но когда вышли из машины и стали подниматься по грязной лестнице, Наташа еле-еле удержалась, так хотелось повернуться и — бежать, бежать подальше от этого мрачного дома, от этого страшного Валета.
Но пересилила свой страх. Мысль о том, что Сергей рядом, через несколько мгновений он обнимет ее, поцелует и расскажет о том, что случилось, помогала ей. Увидеть Сергея, увидеть, ох, как же хотелось его увидеть! И услышать… Да ведь и Сергей говорил, что они с этим Валетом когда-то в одной школе учились, чуть ли не дружили; хоть и бандит он, а не должен ее обидеть, Сергей бы не обратился за помощью к совсем плохому человеку.
Валет втолкнул ее в свою комнату и закрыл дверь. Злобно щелкнул шпингалет.
— Ты что?.. — вскрикнула Наташа и обмерла — в комнате, кроме нее и бандита, никого не было. — Ты обманул меня? — Голос ее задрожал. — Зачем ты это сделал? Где Сергей?
— Заткнись! — взмахнул рукой Валет. — Ты меня достала уже своей простотой, шалашовка! Может, опять хочешь ментов позвать? Ну, попробуй!
— Я тебе ничего плохого не сделала, — взмолилась Наташа. — Отпусти меня. Пожалуйста…
— Сядь, — приказал Валет, показывая на единственный стул. Наташа послушалась, села, не сводя с него испуганного взгляда. — Паскудное это дело, я тебе скажу, — ухмыльнулся он, опустив голову. — Точно — паскудное. Зря я ввязался, да теперь делать нечего. Валет свое слово держит.
— Не надо. — Ладони на трясущихся коленках ходили ходуном. — Прошу тебя, отпусти, ты же знаешь Сергея, он сказал, что ты хороший человек, поэтому я и согласилась пойти с тобой, поверила тебе…
— Не скули, я тебя не трону. И не смотри на меня так! Запомни: Валет никогда не был маньяком. И не имеет дел с телками, которые от страха трясутся.
— Ты… ты не тронешь меня?
Валет подошел, склонился над ней, одним рывком опустил вниз замок «молнии» на куртке. Потом рванул блузку, подцепил пальцами лифчик и дернул так, что крючки отлетели, бретельки лопнули, и лифчик остался у него в руках.
Наташа с ужасом смотрела на него — как парализованная. Не было сил оттолкнуть Валета, ударить, закричать. Только инстинктивно поднялись вверх ладони, закрывая грудь.
— Как видишь, это несложно сделать, — ухмыльнулся Валет, размахивая белым лифчиком. — Но я тебе обещал, что не трону. И слово свое сдержу. Дело и вправду серьезное, и все трудности из-за тебя. Если Серый не найдет деньги, его пришьют. Никакая милиция не поможет.
— Почему из-за меня? — тихим голосом пролепетала Наташа.
— Потому что из-за тебя все это паскудство! — заорал Валет. — Если бы не ты, ничего бы не случилось, и я бы не чувствовал себя сукой! Короче. Слушай меня внимательно. Есть человек, который даст Серому бабки. Сколько нужно, столько и даст. Сечешь? Не взаймы даст — никто не даст столько бабок без гарантий, — а просто так. Но с одним условием: ты сваливаешь и не мешаешь человеку балдеть вместе с Серым. Так хочет этот человек, это его условие. Только так можно спасти чувака.
Наташа в упор посмотрела на Валета. Оцепенение прошло, но какая-то пустота образовалась в груди. Она слушала его совершенно равнодушно, как будто бы знала, что именно это условие выдвинет «добрый» человек. На что она надеялась? Любовь? Счастье? Это была игра, в которой она не могла выиграть. Даже если Сергей и вправду любил ее, ничего хорошего из этого не могло получиться. Похоже, его и вправду могут убить, Максуд Мамедович не шутил, когда говорил про деньги. Лариса? Кто же еще может устроить такую гадость!
— Это Лариса дает деньги?
— Не твое дело. Когда Серый пришел ко мне сегодня утром, я обещал ему помочь. Не могу же я бросить его в такой ситуации. Я нашел человека, он выставил условия. Они должны быть выполнены. Ты все усекла?
— Значит, она и подстроила ограбление, — как бы сама себе сказала Наташа.
— Я спрашиваю, ты все усекла?! — Валет наклонил к ней перекошенное злобой лицо. — Я обещал ей… человеку, что условия будут соблюдены. Серый пока раздумывает, да у него нет другого выхода. А ты должна исчезнуть и не путаться под ногами. Неделю даю тебе, вали куда хочешь, но помни: если через неделю увижу тебя с ним — я не только это, — он снова взмахнул лифчиком, — я с тебя кожу сдеру!
Наташа вздрогнула. Глаза ее наполнились слезами.
— Ты уже содрал с меня кожу. Ну что же, давай продолжай. Хочешь напугать меня? А чего мне еще бояться? Хуже, чем сейчас, уже не будет. Я сделаю, как ты сказал, но не потому, что боюсь тебя. Подлые вы все… все, кто затеял эту комедию. Если Сергей ничего не мог придумать, кроме как продаться за эти деньги, передай ему, что я ничего против не имею. И ничего от него не хочу. Исчезать я не собираюсь, некуда мне исчезать. Если у Ларисы много денег, она найдет Сергею другую работу. Вот пусть он и исчезает.
— Уходи! — крикнул Валет. — Ну пошла, пошла вон отсюда! Убирайся, пока я добрый, дура! — Он поднял руку, намереваясь ударить ее, но почему-то не ударил.
Наташа встала и, опустив голову, пошла мимо него к двери. С трудом — пальцы плохо слушались — сдвинула стержень шпингалета. Когда за ней захлопнулась дверь, Валет плюнул себе под ноги, с яростью швырнул на кровать белый лифчик.
— Козел! — сказал он сам себе.
12
Как стадо белых ягнят, набежали вдруг облака, скрыли теплое весеннее солнышко. И серым стало все вокруг. Какие огромные и холодные серые дома вокруг, каким откровенным презрением жалят их бесчисленные окна сердце одинокой девушки! А ведь на глянцевой открытке казались они умными и добрыми, гостеприимными и заботливыми, притягивали к себе, обещали помочь всякому, кто нуждается в помощи. Сказочно-красивыми, государственно важными казались — вот где царят справедливость и порядок! Хорошо там, где нас нет. Хорошо смотреть на эти дома за тысячу шестьсот километров от них, под крышей своей саманной хаты, у печки с жаркими конфорками и оранжевыми полосками на стене. Но не дай Бог оказаться среди этих домов, когда тебе действительно плохо, когда отняли все, что было, ограбили средь бела дня да еще и в душу наплевали. Они доконают своим холодным, презрительным высокомерием.
— Дай-ка мне пачку «Мальборо», лапочка. Нет-нет, сдачи не надо, оставь себе. Ты такая красивая…
— И мне не нужны ваши деньги. Забирайте их и отойдите от окошка. Слышите, что я вам сказала? Не мешайте работать!
И ты, солнышко, предало, и вы, облака, так не вовремя набежали. Красивые, но не здесь любоваться вами, не сейчас. Уходите, милые, пусть оно выглянет, невозможно жить среди этого убийственно-серого мрака!
— Бутылку «Абсолюта», красавица. А ты что хочешь? Такая девушка должна пить только «Мартини». Бери себе «Мартини», я плачу. Хочешь, вместе выпьем? В казино хочешь? Или ресторан любишь? Выбирай любой, слушай. Я на «БМВ», куда прикажешь, — довезу.
— Без вас как-нибудь доеду, куда надо. Ну что встали, отойдите, ступайте, куда шли! Не приставайте ко мне!
— Такая красивая девушка, а такая злая, слушай, а! Я тебе от чистого сердца предлагаю, подумай, ну. Не надо сердиться, будешь худой и некрасивой, зачем, а?
Сколько в мире красивых мест, как приятно видеть их на фотографиях и картинах: древние замки, современные небоскребы, умопомрачительные отели, пальмы на берегу моря, дивные пейзажи. Но если вы окажетесь там после бессонной ночи, с разбитым сердцем и душой, в которую крепко вцепилась смертная тоска, — что вы увидите, что почувствуете, кроме черного отчаяния? А если еще и солнышко скроется за облаками… Ну куда же ты спряталось, солнышко? Будь сегодня хотя бы ты со мной. Больше ведь некому согреть и успокоить…
— Наташенька, вы сегодня одна, и такая грустная. Может быть, я смогу вам помочь? Да вы не стесняйтесь, скажите. С превеликим удовольствием сделаю для вас все, что смогу. А я, поверьте, кое-что еще могу, сейчас даже больше, чем прежде.
— Вы что-то хотите купить? Тогда покупайте. И не морочьте мне голову.
— Ну-ну, зачем же так. Я вот подумал, а не преподнести ли вам букет цветов, а? Скажем — красные розы, они вам так идут, поверьте моему вкусу, Алла Пугачева находила его безупречным.
— Да отстаньте вы от меня! Господи, оставьте меня в покое, не видите, не до вас мне! Если ничего не покупаете — уходите! К Пугачевой, к Лещенко — только оставьте меня!
Убежать бы. Бросить все и помчаться на Садовое кольцо, сесть в троллейбус до улицы Чехова, там пересесть на «тройку» и — в общежитие. Закрыться в изоляторе, забраться в постель, укрыться с головой и… поплакать вволю.
— Открой, Наташа.
— Не велено пускать посторонних.
— Я не посторонний, я твой напарник. Жизнь продолжается, пока поработаю вместе с тобой. Ну, открой же.