– Не только, – ответила она с холодной яростью в голосе. – Я приехала, чтобы ты помогла мне его уничтожить.
– Такое говорят лишь тем, кому всецело доверяют. Разве у тебя есть основания мне доверять?
– Ты разгромила «Склеп». Я сразу поняла: это месть за Саэма. Потому что владельцы притона – они все работали на Рюка Фаррана, и в тот день, когда… – Она снова тряхнула головой. – Я понимаю: ты собралась сполна отомстить Аробинну за Саэма. У меня с ним свои счеты. Спросишь, не боюсь ли я предательства с твоей стороны? Нет. Если ты меня предашь, вряд ли это добавит мне страданий по сравнению с тем, что я уже перенесла.
Аэлина откинулась на спинку. Она старалась не думать про ад, через который прошла Лисандра. Похоже, у куртизанки был свой Эндовьер. Своя каторга.
– Я успела забыть о возмездии. Меня не интересует прощение.
Лисандра невесело улыбнулась:
– Когда он убил Сэльва, я лежала в его постели и думала о том, что сейчас его убью. Потом чуть остыла и поняла: в одиночку мне с ним не справиться. И потом, Аробинн задолжал не только мне.
Аэлина не сразу нашлась что сказать.
– Получается, ты все это время ждала меня, рассчитывая на мою помощь?
– Я любила Сэльва ничуть не меньше, чем ты Саэма.
Аэлине не хотелось отвечать. Она лишь кивнула. Да, она любила Саэма. Даже любовь к Шаолу не была такой сильной. Сэльв подробно написал про все, что Рюк Фарран должен был сделать с Саэмом по приказу Аробинна. Старая душевная рана Аэлины вспыхнула и продолжала пылать даже сейчас. В двух нижних ящиках комода лежали вещи Саэма. Аробинн их сохранил. Две ночи Аэлина спала в рубашке Саэма.
Аробинн должен за это заплатить.
– Лисандра, я виновата перед тобой. Я столько лет отвратительно… чудовищно обходилась с тобой. В твоих страданиях есть и изрядная доля моей вины. Жаль, я тогда не понимала, что ты мне не враг. Я тогда очень много не понимала. Мне стыдно за прошлое.
Лисандра прикрыла глаза, а когда открыла снова, Аэлине показалось, что в них блеснули слезы.
– Мы с тобой обе были слишком молоды и делали глупости. Враждовали, вместо того чтобы дружить. Но нам ничто не мешает исправить это.
Лисандра улыбнулась, однако без прежней жеманности. Ее улыбка чем-то напоминала волчий оскал.
– Если ты согласна, я готова с тобой дружить.
Аэлина и представить не могла, что ей с такой быстротой и легкостью предложат дружбу. У нее уже был один друг – Рован. Ее лучший друг, ее карранам, но… ей остро недоставало женской дружбы. Недоставало подруги. Следом поднялся давний страх. У нее когда-то была прекрасная подруга – Нехемия, но ту уже не вернешь. Голос в глубине души кричал, что она не нуждается в дружбе Лисандры, потому что Лисандра никогда не заменит ей эйлуэйскую принцессу… Усилием воли Аэлина подавила страх и хрипло сказала:
– Я согласна.
Лисандра облегченно вздохнула:
– Слава богам. Теперь я могу говорить о нарядах и не бояться, что меня спросят, понравятся ли они этому… И шоколад я могу лопать без чужих нотаций о необходимости беречь фигуру. Ты ведь не разлюбила шоколад? Помню, когда ты была на своей ассасинской охоте, я пробралась к тебе в комнату и стащила целую коробку шоколадных конфет. Они были бесподобно вкусными.
– Смотрю, ты и сейчас не забыла про конфетки. – Аэлина кивнула на груду деликатесов, принесенных Лисандрой. – Должна тебя успокоить: шоколад я не разлюбила. Так что ты теперь у меня в фаворитках.
Лисандра рассмеялась. Аэлина помнила ее жеманное, сладострастное хихиканье. Наверное, так Лисандра не смеялась, оставаясь наедине с Аробинном или с кем-то из ее посетителей.
– Как-нибудь вечерком я к тебе загляну, и мы будем лопать шоколад, пока нас не начнет выворачивать.
– Но мы ведь благовоспитанные дамы с утонченными манерами.
– Это ты расскажи кому-нибудь другому. – Лисандра взмахнула наманикюренными пальчиками. – Мы с тобой дикие звери в человеческом обличье. Даже не пытайся мне возражать.
Куртизанка и не представляла, насколько она близка к истине. Интересно, как Лисандра отнеслась бы к ее фэйскому облику? Не испугалась бы торчащих клыков? Аэлине хотелось верить, что Лисандра не назвала бы ее чудовищем ни за клыки, ни за магический огонь.
– К завтрашнему дню все готово? – спросила Лисандра, перестав улыбаться.
– У меня есть причины для беспокойства?
– А сама ты как думаешь? Или тебе кажется: перекрасила волосы – и в замке тебя никто не узнает? Неужели ты настолько доверяешь Аробинну?
– У тебя есть более удачный замысел?
Лисандра невозмутимо пожала плечами:
– Мне довелось научиться играть разные роли. Как оставаться незаметной, если не хочешь, чтобы тебя видели.
– Лисандра, меня этому учили очень основательно. Я умею незаметно появляться и исчезать. Замысел продуман до мелочей. Не столь уж важно, кому он принадлежит.
– А что, если мы попытаемся одним ударом убить двух зайцев?
Глаза куртизанки хищно блестели. В них была такая уверенность, что Аэлина не решалась отмахнуться.
– Я тебя слушаю.
Глава 14
Каждая казнь на площадях становилась печальным напоминанием Шаолу и остальным мятежникам: всех вам не спасти. На каждого вызволенного ими приходилось несколько казненных.
Заход солнца застал их с Несариной на крыше, откуда была хорошо видна небольшая площадь с плахой посередине. Единственными зрителями готовящейся казни были городские нищие, калеки и прочие обитатели рафтхольского дна. Этих всегда тянуло поглазеть на чужие страдания, чтобы ненадолго забыть о собственных. Шаола такая публика интересовала не больше чем украшения площади по случаю завтрашнего торжества – дня рождения Дорина. Между окрестными зданиями были натянуты веревки с развевающимися красными и золотистыми флажками и лентами. Сверху они напоминали паутину. Вдоль домов расставили корзины с белыми и голубыми цветами. Склеп под открытым небом, расцвеченный красками поздней весны.
Несарина еще сильнее оттянула тетиву лука, и та издала характерный стонущий звук.
– Осторожно! – шепнул Шаол.
– Несарина сама знает, – ответила ему Аэлина.
– Почему ты здесь? – резко спросил Шаол. – Я что-то забыл.
– Хотела помочь. Или такая привилегия есть лишь у адарланских мятежников?
Шаол удержался от ответа и перевел взгляд на площадь.
От завтрашних действий Аэлины зависело очень многое. Злить ее сейчас было весьма глупо, даже если Шаолу претила одна мысль о том, что завтра Дорин может оказаться в ее руках. И все-таки он не сдержался.
– Насчет завтра, – сказал он, продолжая следить за приготовлениями к казни. – Чтобы к Дорину и пальцем не прикасалась.
– А я и не собиралась прикасаться, – небрежным, мурлыкающим тоном ответила она.
– Я не шучу. Принца трогать не смей.
Несарине было не до разговоров. Она сместила лук влево:
– Мне никак не прицелиться. Точного выстрела не получится.
Возле плахи стояли трое приговоренных. Их окружала дюжина караульных. Доски эшафота были густо окрашены кровью, впитавшейся в них за недели казней. Эшафот примыкал к громоздким башенным часам. Зрители нетерпеливо ждали, когда железная стрелка покажет шесть вечера. Башню тоже украсили золотистыми и красными лентами. Сейчас на циферблате было без семи минут шесть.
– Думаешь, тебе удастся его спасти? – спросил Шаол, заставив себя повернуться к Аэлине.
– Возможно. Я попытаюсь.
Шаола задело бесстрастие в ее глазах и во всем облике. Возможно. Возможно, черт бы тебя подрал… королева!
– Дорин для тебя хоть что-то значит? Или же он пешка в игре за интересы Террасена?
– Не начинай, а?
Шаол решил, что она сказала все. Оказалось, нет.
– Пойми, Шаол, его убийство было бы милосердием. Лучшим подарком.
– Я не могу стрелять отсюда, – повторила Несарина, уже резче.
– Только тронь его, и я позабочусь, чтобы эти твари нашли Эдиона.
Несарина молча повернулась к ним, опуская лук. Шаол понимал: он сейчас выглядит редкостным идиотом, но другой карты у него не было. Оставалось разыгрывать эту.
Гнев в глазах Аэлины был способен вызвать конец света.
– Позволь, Шаол, тебе кое-что напомнить, – с убийственным спокойствием произнесла она. – Твое родное королевство, которому ты до недавнего времени так верно служил, захватило Террасен и уничтожило мой двор. Мне не важно, кем ты был для меня в прошлом и как велика была твоя помощь мне. Только посмей предать моих подданных или причинить им вред, и тогда увидишь. Ты от меня никуда не скроешься. Я не признаю сроков давности. Я сожгу дотла и тебя, и твое проклятое королевство. Тогда узнаешь, каким чудовищем я способна быть.
Шаол понял: он зашел слишком далеко.
– Мы же не враги, – сказала Несарина. Ее лицо оставалось спокойным, но глаза так и метались между Шаолом и Аэлиной. – Глупо затевать ссоры накануне завтрашнего дня. – Она махнула луком в сторону площади. – Без пяти шесть. Спускаемся?
– Там слишком людно, – возразила Аэлина. – Незачем рисковать. К тому же к площади движется еще один отряд караульных.
Ее осведомленность бесила Шаола.
– Ты мне так и не ответила: зачем ты здесь?
Легкость, с какой Аэлина сюда пробралась, бесила его еще больше.
Аэлине было не до ответа. Она внимательно приглядывалась к Несарине.
– Несарина, ты метко стреляешь?
– Не промахиваюсь.
– Такие женщины по мне, – сказала Аэлина, блеснув зубами и понимающе улыбнувшись Шаолу.
Он сразу догадался, что она знает о его отношениях с Несариной. И ей все равно. А ему самому?
Бирюзовые глаза Аэлины смотрели только на Несарину, ее руки и лук.
– Я всерьез подумываю отказаться от участия людей Аробинна в завтрашней атаке. Несарина справится лучше. Разместим ее на стене.
– Нет, – отрезал Шаол.
– Ты что, ее хозяин?
Он не посчитал нужным ответить.
– А то я подумала, что она твоя собственность.
Несарине ни в коем случае нельзя появляться на стене. И ему тоже. Его узнают уже на подходе к замку. По замыслам этого чертового Аробинна, Шаол должен был не вылезать за границу трущоб и следить за берегом.
– Несарина уже получила распоряжения, – буркнул он.
Зрители на площади поливали бранью троих приговоренных, а те, изможденные, с бледными лицами, следили за движением железной стрелки часов. Самые нетерпеливые зеваки принялись кидаться в них объедками. Быть может, Рафтхол заслуживал того, чтобы сгореть в огне Аэлины Галатинии. И он, Шаол, тоже.
– Гниды, – процедила сквозь зубы Аэлина, глядя, как солдаты поволокли к плахе первую жертву.
Обреченный заливался слезами, умоляя о пощаде. Его несколько раз ударили эфесами мечей по коленям, заставляя склониться перед плахой. Караульные не стали дожидаться шести часов. Второй обреченный, зная, что настает его очередь, затрясся всем телом. По его грязным рваным штанам стало расползаться темное пятно. Аэлина снова выругалась.
У Шаола напряглись все мышцы. Даже Несарина не успела вскинуть лук раньше, нежели палач поднял свой топор.
По площади разнесся странный звук. Зрители рукоплескали! За их рукоплесканиями не было слышно, как упала и покатилась по эшафоту голова казненного.
Перед глазами Шаола все поплыло. Он вдруг снова оказался в стеклянном замке, который долго считал своим родным домом. Что-то ударилось о мраморный пол и покатилось. Воздух наполнился красным туманом. Дорин пронзительно закричал…
Клятвопреступник. Лжец. Предатель. Все это относилось к Шаолу, но Дорина он не обманывал и не предавал. Своему истинному королю он был верен всегда.
– Нужно разрушить часовую башню в саду, – едва слышно произнес Шаол. Аэлина повернулась к нему. – И тогда магия вернется. Заговор держится на трех башнях. Все они построены из Камня Вэрда. Достаточно сломать одну, и заговор рухнет.
Аэлина невольно оглянулась на стеклянный замок.
– Спасибо, – прошептала она.
– Я делаю это ради Дорина.
Его слова могли показаться ей жестокими и эгоистичными, но он говорил правду.
– Учти: король завтра будет ждать твоего появления, – продолжал Шаол. – Вдруг он наплюет на все условности и противопоставит твоей магии собственную? Дорин пытался ему сопротивляться…
Аэлина вглядывалась в черепицу крыши, словно на ней был написан порядок завтрашних праздничных церемоний. Их она помнила наизусть.
– А ведь он может расставить ловушки, – сказала она, перемежая слова ругательствами. – На меня. На Эдиона. Если начертать знаки Вэрда на полу или на дверях, мы с Эдионом окажемся запертыми и лишенными сил. Когда-то я таким же образом заперла в библиотеке ту тварь.
Аэлина бормотала ругательства. Все оказывалось сложнее, чем она думала.
– Брулло нам говорил: Эдиона из тюрьмы в зал поведут самые верные королю гвардейцы, – сообщила Несарина. – Весь путь может быть защищен заклинаниями. Если король наложил чары…
– Если он замахнулся на игру по-крупному. А менять планы уже слишком поздно, – вздохнула Аэлина. – Будь у меня те книги, я бы поискала в них защиту для себя и Эдиона. Что-то вроде заклинаний. Завтра я никак не сумею пробраться в свои прежние покои. Там, наверное, все потом перетряхнули.
– Книг там уже нет, – сказал Шаол. Аэлина вопросительно посмотрела на него. – Я их оттуда забрал, когда покидал замок.
Аэлина выпятила губы. Она одобряла его действия… но как неохотно.
– У нас мало времени, – сказала она, намереваясь спуститься с крыши. – Первого мы спасти не смогли. Но осталось еще двое. По-моему, эти флажки выглядят слишком однообразно. Разукрасим-ка их валгской кровью.
Несарина осталась на крыше. Аэлина переместилась на другую. Шаол и не предполагал, что она способна двигаться с такой быстротой. Он тоже спустился и, проталкиваясь сквозь толпу зрителей, поспешил к эшафоту. По другую сторону уже собрались трое его бойцов. Все было готово к атаке.
Часы пробили шесть. Шаол стоял на месте. Пробираясь к эшафоту, он мельком взглянул в узкий переулок, что начинался от площади. Там он заметил еще двоих из своего отряда. Караульные уволокли с эшафота обезглавленное тело первой жертвы и приготовились к новой казни. Обреченный громко плакал, умоляя солдат пощадить его. Как и первого, его эфесами мечей заставили встать на колени. Прямо в лужу крови его собрата по несчастью.
Палач занес топор.
Через мгновение ему в горло вонзился кинжал, метко брошенный Аэлиной Галатинией.
Хлынула черная кровь, забрызгав нижние флажки. Валгская кровь. Караульные даже не успели крикнуть. С другой стороны полетели стрелы Несарины. В основном это делалось, чтобы отвлечь внимание от Шаола и его бойцов. Они бросились к эшафоту, наталкиваясь на испуганно разбегающихся зрителей. Несарина и Аэлина дали новый залп. К этому времени Шаол уже вскочил на скользкий от крови эшафот. Схватив обоих приговоренных, он буквально столкнул их вниз и заорал:
– Бегите со всех ног!
Мятежники сражались с караульными. Приговоренные застыли. Шаолу пришлось чуть ли не волоком дотащить их до входа в переулок и передать в руки своих.
Дальнейший путь освобожденных лежал к берегу Авери, где Шаол заблаговременно позаботился о лодке.
Где-то через час Несарина встретила его на выходе из гавани. Она была густо забрызгана темной кровью.
– Что там было?
– Всегдашний ад, – ответила Несарина, поглядывая на воду реки, красную от заходящего солнца. – Ты как?
– Обошлось без царапин. А ты?
– Мы тоже. Обе.
Шаол ощутил укол стыда. У него бы духу не хватило спросить об Аэлине. Он мысленно поблагодарил Несарину.
– Ты сейчас куда? – спросил он.
– Умоюсь, переоденусь и пойду туда, где жил казненный. Надо сообщить его семье.
Это было непреложное правило, каким бы жутким оно ни казалось. Отчасти мятежники заботились и о себе. Зная, что некоторых жертв им удается освободить, семьи арестованных начинали искать встреч с мятежниками и сами попадали в тюрьму как пособники врагов короля. Уж лучше горькая весть о гибели близкого человека, чем туманные и опасные надежды на его спасение.