Это случилось на четвертый день нашего пребывания в монастыре, когда братия после полуденной трапезы отправилась на работу. Мы с де Брегом находились в скриптории, когда услышали псалмы, предваряющие начало трудов, а затем крики и свист. Протяжный и долгий свист, сменившийся ужасными воплями.
В первый момент я застыл от удивления, но Орландо де Брег понял, что на монастырь напали! В те времена подобные случаи были не так уж и редки. Брат шел на брата, а знать грызлась между собой, словно волки над тушей задранного оленя. Разбойники грабили не только путников, но и опустошали деревни, словно стая прожорливой саранчи.
Я бросился к дверям, но де Брег схватил меня за шиворот и отшвырнул в сторону. После этого захлопнул дверь и задвинул засов.
– Им уже не помочь! – рявкнул он.
– Что вы собираетесь делать?!!
– Спасать эти бесценные книги, черт меня возьми! Они дороже, чем жизни этих святош и бездельников!
– Сударь… – прошептал я.
– Ради всего святого, Жак! Заткнитесь! – Он несколько секунд прислушивался, а его лицо скривилось, словно от боли.
– Орландо…
– Тише! Мне, как видите, не до вас! – Он развернулся и протянул мне свое оружие. – Вот, держите!
– Вы отдаете свой меч?!
– Увы, но я не вижу иного выхода! Раздери меня дьявол, как все не вовремя! Я как раз добрался до одной очень интересной главы! Черт побери! Жак, не стойте столбом!
– Что мне делать?!
– Возьмите книги и молите Бога, чтобы он дал вам силы не сойти с ума после этой драки!
– Но…
– Позже поговорим! Отвернитесь! Вы же не дама моего сердца, чтобы разглядывать мои чресла!
Де Брег начал стаскивать с себя дублет и рубашку. Одна из пуговиц оторвалась, упала на пол и покатилась в сторону. Этот тихий звук был прерван первым громким ударом…
Атакующие размеренно били в дверь, и, судя по всему, она скоро затрещит и рухнет, открывая проход в это хранилище бесценных книг. Я бросил на них взгляд и похолодел. Многие из фолиантов представляли настоящее богатство – обложки сверкали каменьями и золотыми вставками, выполненными руками искуснейших мастеров. Схватил книги и замер, не зная, куда мне бежать и как можно спасти эти великие творения. Раздался удар, и двери жалобно затрещали. Со стен, поднимая клубы пыли, падали куски штукатурки. Еще один удар! Господи!
– Вон отсюда! – крикнул де Брег и посмотрел на меня. Черты его лица исказились от боли. – Вон! Спрячьтесь…
– Спрятаться?! Я буду сражаться!
– Пошел прочь, щенок!!!
Я попятился и едва не упал, зацепившись за ступеньки, ведущие в небольшую и темную каморку. Де Брег зарычал и упал на колени, обратясь к дрожащим от ударов дверям. Сквозь узкие потолочные окна светило солнце и повисало яркими столбами, отражаясь в повисшей пыли, словно Ангелы Господни протягивали нам руки помощи и благословляли де Брега на этот подвиг.
В руках Орландо держал небольшой нож, которого я прежде никогда не видел. Он взял его обеими руками и с силой ударил в деревянный пол. Тело его содрогнулось. Раздался рык! Страшный рык, подобный рычанию дикого зверя.
Меня словно ударило! Ударило невидимой силой, которая исходила от… Человека?! Нет! Пытался прочитать молитву и сам не заметил, как оказался в этой комнатушке, пропахшей пылью и ладаном. Захлопнул за собой дверь, прижался спиной к стене и вытер рукой лицо. Если разбойники сюда ворвутся, то нескольких убить успею! Пусть и не всех, но этим тварям так просто меня не взять!
Раздался ужасный рев, от которого кровь застывала в жилах. Он был так ужасен, что я был готов поверить в пришествие нечистого, решившего взять штурмом святую обитель. Треск падающих дверей… Звериный рык! Господи… Что там творится?!
Торжествующие крики оборвались и сменились дикими воплями, будто на разбойников напали архангелы, решившие покарать богохульников. Я сжал зубы, дабы не обезуметь от страха, а вопли уже сменились жалобными стонами. Кто-то убивал этих нечестивцев! Я читал одну молитву за другой, но эти голоса проникали в мой разум, убивая надежду на спасение!
За дверью нарастал шум схватки. Трещало дерево, бились стекла. Господи…
Крики начали отдаляться, но во дворе раздались новые, будто на свободу вырвалось нечто ужасное. Господи, помоги! Помоги не утратить остатки разума, слыша звуки резни между разбойниками и неведомым чудовищем, которое их убивало… Меня бросало то в жар, то в холод. Ледяной пот обжигал лицо, а зубы стучали от страха. Я стоял напротив двери, сжимая в руках меч, и молился, чтобы Господь дал мне силы умереть с честью…
Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем все стихло и воцарилась мертвая тишина. Так или иначе, но рискнул выбраться наружу. То, что я увидел в зале… Это было не просто ужасно! К горлу подкатил тугой комок, и как ни старался сдержаться, но меня стошнило!
Весь зал был покрыт кусками человеческих тел…
– Credo in Deum, Patrem omnipotentem, Creatorem caeli et terrae… – шептал я, переступая через кровавые ошметки тел и прижимая к себе книги, словно искал в них спасение от этой неведомой напасти.
Во дворе лежали тела растерзанных разбойников. Чуть дальше, рядом с храмом, лежали убитые монахи, которые пытались спастись от нападавших, а весь двор был залит кровью. Куски тел исходили па́ром. Я не знал и не понимал, что здесь произошло, но это не было простой битвой. Это было бойней! Будто над святой обителью пронесся смертельный смерч, который убил все живое, но по какой-то причине пощадил меня.
Я обвел взглядом монастырский двор. Везде царила смерть. Многие тела превратились в кровавую кашу, из которой торчали обломки костей. Не понимая, что делаю, я повернулся и пошел к воротам. Ноги не слушались, будто я шел на деревянных ходулях.
Несколько зданий были подожжены и уже пылали ярким пламенем, бросая в темнеющее небо снопы длинных и быстрых искр. Трещало пламя, пожиравшее стены. Дым расползался по двору и начинал душить. Это был конец… Конец Лесной обители. Казалось, что сама смерть витала над землей в поисках добычи. Она воцарилась в этом монастыре как хозяйка, а ее ужасный лик преследовал меня в каждом убитом.
Рядом с распахнутыми воротами увидел груду останков. Руки, ноги… Кровавая требуха… Оторванные головы, на лицах которых застыл смертельный ужас. Это были последние из разбойников, которые пытались спастись бегством, а когда поняли, что это бессмысленно, то приняли бой. На груде останков увидел… Поверьте, я оцепенел от страха!
Среди тел лежала рысь, размеры которой поражали своей величиной. Зверь был размером с хорошего теленка. Мощные лапы напоминали руки деревенского кузнеца, а густая рыжая шерсть была испачкана кровью. Меня пронзила ужасная догадка! Оборотень! Одна из тех тварей, о которых в Ровальи ходит множество легенд и преданий. Оборотень… Человек, скрывающий в себе личину ужасного зверя. Страшная догадка, подобная яркой вспышке, пронзила мой разум и поразила душу. Я понял, кто именно лежит передо мной.
Орландо де Брег. Этот человек был оборотнем…
Он истекал кровью и даже не попытался броситься на меня. Я знал, что должен сделать, но руки бессильно повисли, и я едва не выронил меч. Огромным усилием воли сжал оружие и пошел прямо на зверя. Я должен убить это исчадие ада… Должен.
Когда подошел ближе, то рысь дернулась, подняла голову и посмотрела на меня. В ее глазах я увидел такую глубокую скорбь, что поднятый меч стал невыносимо тяжел. Сделав еще несколько шагов, я опустился на колени и посмотрел на морду оборотня. Будь я проклят, но мне показалось, что сквозь звериный лик проглядывают знакомые черты.
– Де Брег?.. – прошептал я.
Зверь обессиленно уронил голову на окровавленную лапу и затих. Чуть погодя его веки дрогнули и закрылись, словно он уснул или умер.
Глава 11
Лесная обитель выгорела дотла, если не считать чудом уцелевшей конюшни и жалкой хибары, где некогда лежала упряжь. Чудом… Кто-то усмотрит в этом Божье провидение, а кто-то – дьявольский искус, которым нечистый проверял твердость моей веры. Я должен был уничтожить это дьявольское отродье, но не смог! Почему? Полагаю, что вы и сами ответите на этот вопрос. Пусть даже и осуждая меня, но ответите…
Перетащил рысь в сарай, где устроил ложе из плаща и найденной соломы. Пусть де Брег и обуян дьяволом, но долг христианина – воздавать добром за добро. Я не смог забыть, что шевалье дважды спас меня от смерти и подарил возможность увидеть книги.
Поэтому я омыл и перевязал раны, которые покрывали его тело. В воздухе витал запах гари, в котором чувствовался жестокий смрад сгоревшего мяса. Во дворе обители валялись тела убитых, но это меня больше не занимало. Наступал вечер, и пошел снег, словно Господу Богу было невыносимо больно смотреть на мертвые, разорванные в клочья тела. Снег… Он падал большими пушистыми хлопьями, укрывая убиенных белым погребальным саваном.
Недалеко от входа в сарай лежал труп молодого монаха. Ему было лет двадцать, не больше. Кто-то из напавших разбойников нанес ему подлый удар в спину. Он упал на колени и умер, привалившись плечом к ограде… Смерть… Везде царила смерть.
Вечерело, и мир, казавшийся таким большим, сжался до размеров этой хибары, в которой горел костер, словно путеводная звезда среди заснеженных холмов и перелесков. Я сидел и смотрел на пламя, а рядом лежали спасенные книги. Раненая рысь иногда вздрагивала и подергивала лапами. Поднялся ветер. Его завывания напоминали песню, которую любила петь моя кормилица. Наконец усталость взяла свое, и я заснул.
Когда проснулся, снегопад уже закончился и на дворе занимался рассвет. Вчерашние события промелькнули перед глазами, и сонную одурь словно рукой сняло. Перед глазами возникли тела погибших и… Оборотень! Я откинул попону, которой накрывался, и замер. Лежанка, которую я обустроил для зверя, была пуста! Повернувшись, увидел Орландо. Он сидел у порога, завернувшись в плащ, и смотрел на восходящее солнце.
– Господи, помилуй… – прошептал я и прижался спиной к бревенчатой стене, нащупывая меч. Де Брег даже не повернул головы.
– Странное чувство… – сказал он. – Кажется, что жизнь бьет наотмашь, ломает, корежит, а подчас и убивает, но вдруг судьба дарит вот такой рассвет, и все кажется не таким плохим. Мир прекрасен. Несмотря на все беды, которые выпадают на долю живущих.
– Ты… – начал я, но голос подвел меня и стал хриплым. – Ты оборотень!
– Да, я оборотень, – спокойно кивнул он. Потом прищурился и продолжил: – Орландо де Брег… Оборотень из монастыря Святой Женевьевы. Ты доволен моим признанием?
– Нежить…
– Ты ошибаешься. Нежить мертва! Мертва по сути своей, а я живой человек, который носит в себе зверя. Не самое плохое, что может случиться с простым смертным. Тем более не по своей воле.
– Как это?.. – неожиданно даже для себя самого спросил я.
– О чем именно ты спрашиваешь?
– Как это… быть оборотнем?
– Это больно, – пожал плечами он. Потом поднял голову и посмотрел на меня: – Почему ты не убил меня? Ведь мог это сделать.
– Не смог, – покачал головой я и после небольшой паузы задал вопрос: – Что мне делать?
– Ничего. Лесная обитель погибла, и тебе нет нужды оставаться на этом пепелище. После всего, что здесь произошло, это место не годится для монастыря. Главное, что спасли книги. Ты можешь взять их и отвезти в монастырь. Поверь, это зачтется тебе как достойный труд, который искупает все твои грехи. Как прошлые, так и будущие.
– Отец настоятель думает, что я служу Святому Трибуналу. Он не потерпит меня в своей обители.
– Да, он будет подозревать тебя в сговоре с отцом Раймондом и не спустит с тебя глаз.
– Что же мне делать?
– Можешь поехать со мной в замок Буасси. После этого мы вернемся в Баквсэр, и кто знает, может, мне удастся убедить настоятеля в том, что ты не шпион.
– Разве ты можешь отправиться в дорогу? Вчера не мог и пошевелиться.
– Полагаю, что у меня хватит сил, чтобы подняться в седло. Нам повезло, что огонь не перекинулся на конюшню и наши лошади уцелели.
Полагаю, вы готовы задать вопрос: как мог я, верующий, общаться с оборотнем? Ну что же… Нахожу вопрос справедливым и готов ответить, объясняя свои поступки и побуждения.
Невзирая на мой возраст, я прекрасно знал, какие напасти грозят мне в будущем. Святой Трибунал с радостью вздернет меня на дыбу, а затем сожжет на костре как пособника нечистой силы, но даже в этом случае мне было любопытно, тем более что страх перед оборотнем исчез. Жажда познаний – вот причина моей смелости и одновременно моей слабости. Признаю это со всем смирением и пониманием, чем все может обернуться. Юность часто бывает безумна в своей безрассудной храбрости.
Чуть позже, когда мы оседлали лошадей и покинули разоренную и сожженную обитель, у меня мелькнула ужасная мысль: уж не почудилось ли все это? Не было ли это одним из тех ужасных кошмаров, которые одолевают уставших путников? Увы… Стоило прикоснуться к седельной сумке, куда я спрятал книги, как пережитое оживало в памяти и тревожило душу. Душу, которая металась в сомнениях.
Мы мало разговаривали, но это молчание стало несколько иным, нежели при отъезде из Баксвэра. Я признался Орландо, что не служу Святому Трибуналу, а он предстал предо мной в своем истинном облике. Облике зверя.
Лес сменился огромными заснеженными лугами. Редкие заросли кустарника, одинокие деревья и огромные валуны, напоминавшие древних исполинов, о которых я читал в книгах. Небеса были благосклонны, и мы без приключений добрались до земель графа де Буасси. Казалось, что судьба смилостивилась, давая нам передышку перед новыми испытаниями.
Замок возник неожиданно, словно пустынный мираж, о котором рассказывал Уэшем. Не считая нужным описывать всю историю этой провинции, позволю себе заметить, что возраст крепости насчитывал больше трех столетий. Она снискала себе заслуженную славу, защищая королевство от иноземных вторжений.
Старый граф де Буасси был довольно известной личностью. Один из ярых приверженцев старого короля, почившего десять лет назад. Сторонник сильной власти, не раз обнажавший меч, дабы защитить сюзерена от врагов, невзирая ни на их титулы, ни на силу, которой они угрожали. Увы, буйный нрав Арно де Буасси не пришелся по сердцу нынешнему правителю, и граф оказался здесь – в замке своих предков. Я уже знал, что старик умер, и, судя по словам аббата, весьма загадочной смертью. Смертью, которая потребовала приезда Орландо де Брега, хоть я и не понимал роли шевалье в этом деле…
Не прошло и получаса после нашего прибытия в замок, как нас принял Лион де Буасси, наследник старого и, увы, почившего графа. Это мужчина лет двадцати, невысокий, но довольно статный. Холеные русые волосы, доходившие до плеч, тонкие усы и бородка делали его похожим на одного из придворных малых, которые проводят дни в безрассудной праздности и безделье. Разве что глаза… Карие глаза, в которых светился плохо скрываемый страх. Молодой граф вышел навстречу и посмотрел на нас:
– Чем обязан чести видеть вас, господа?
– У меня есть письмо от настоятеля монастыря Святой Женевьевы, которое объяснит вам причину нашего появления, – учтиво произнес Орландо и подал хозяину свиток. Граф Лион распечатал и прочел письмо. Лицо его смягчилось, и он даже попытался изобразить улыбку:
– Рад, что святой отец пребывает в добром здравии и не забыл о беде, которая посетила наш дом.
– Смерть вашего отца, граф, была тяжелым ударом для всех, – сказал шевалье и прижал руку к груди. – Поверьте, мы скорбим вместе с вами.
– Благодарю, – кивнул граф. – Распоряжусь, чтобы вам приготовили покои, где вы сможете отдохнуть после длинной и тяжелой дороги. Ваш спутник…
– Его зовут Жак де Тресс. Мой секретарь и помощник.
– Ваши комнаты будут расположены рядом. Прошу прощения, господа, но у меня есть неотложные дела, которые требуют моего присутствия. Полагаю, мы встретимся завтра и побеседуем.
– Как вам будет угодно, граф.
Старый слуга, похожий на сказочного гнома, проводил в отведенные нам покои. Комната, которую мне любезно предоставил наш гостеприимный хозяин, была небольшой, но очень уютной. Узкое зарешеченное окно выходило на внутренний двор замка, усыпанный снегом, на котором темнели редкие пучки соломы, брошенные нерадивыми слугами.