— Послушайте, это большая ошибка. Верните меня обратно. Я хочу вернуться назад.
Сейчас. Немедленно. Пока не стало слишком поздно.
— Не волнуйтесь. Просто расслабьтесь. Все так и должно быть, — сказал офицер.
Я просто уехала! Как я могла так поступить?
— Нет, это не так. У меня нет времени объяснять, но мне нужно, чтобы вы вернули меня обратно.
Долги, смерть и дьявольские Хоук больше не внушали мне страх.
Лишь мысль о том, с чем столкнется Джетро пугала меня.
Я не позволю ему страдать в одиночестве.
Что ты можешь сделать, чтобы помочь?
Я проигнорировала эту мысль и панику, которую она принесла. Я была бесполезна, но я должна была попробовать. Это наименьшее, что я могла сделать. Он заботился обо мне. Он отослал меня прочь и поставил себя на мое место.
Будь он проклят за то, что отослал меня.
Офицер потерял свою сердечность, отчаявшись от раздражения.
— Мисс, я понимаю, что вы многое пережили, но Хоук — не та семья, с которой можно шутить. Мы действовали в соответствии с желаниями средств массовой информации и вашей семьи, поэтому не говорите, что вы не хотите быть спасенной, когда весь мир знает, что произошло.
Мои глаза распахнулись.
— Мир знает что? — Когда он не ответил, я поинтересовалась. — Как мой отец заставил вас приехать за мной?
Полицейский впился в меня взглядом в зеркало заднего вида.
— Ваш отец и брат не заставляли нас сделать что-либо. Мы пришли к ним — мы должны были сделать хоть что-то. Ваш родной брат был неконтролируемым.
Мое сердце болело. Моя голова болела. Я не могла осмыслить этот бардак.
Снова прижав пальцы к вискам, я умоляла:
— Пожалуйста, не обращайте внимания на все, что вы слышали. Они ошибаются. Только… пожалуйста, верните меня обратно.
Верните меня обратно, пока я еще могу уберечь его. Он нуждается во мне!
Моя душа плакала из-за того, что оболгали моего брата — единственного человека, которого беспокоила моя судьба, но моя преданность изменилась. Где-то по пути я остановила свой выбор на Джетро, теперь он был на первом месте для меня. Он был моим проклятьем, моим испытанием, моим спасением, и я не собиралась оставлять его, когда он больше всего во мне нуждался.
Я заставила его заметить меня. Я заставила его положиться на меня.
И сейчас я оставила его без какой-либо поддержки.
Машина не замедлилась. Мы продолжали ехать вдоль... многих миль холмов, пасущихся оленей и густого леса. Автомобиль погрузился в тишину.
Страх заставил мое сердце трепетать. Разочарование вызвало дрожь. Я ненавидела то, что не могла контролировать. С самого начала моей жизни, все в ней контролировалось не мной, и это был всего лишь еще один случай, когда мужчины решили, что они знают, что для меня лучше.
Сначала мой отец. Затем Джетро. Теперь эти мудаки.
Я хотела выцарапать их глаза и нажать на тормоза. Я хотела кричать и показать им все, на что была способна.
Дыши. Успокойся.
Ты свободна!
Ты должна быть счастлива!
Чтобы предотвратить себя от воспламенения, я выглянула в окно. От нашей скорости размывались кочки и саженцы. Гектары и гектары леса и ограды. Неудивительно, что Джетро отпустил меня на свободу. Я никогда бы не добралась до границы.
От «Холла» меня уже отделяли мили, но я не могла выдержать больше и метра без Джетро.
Схватившись за дверную ручку, я попыталась ее открыть.
— Выпустите меня. Это быстро. — Но дверь оставалась запертой и неподвижной.
Кашель застиг меня врасплох — остаточная жидкость в моих легких.
Полицейский посмотрел на меня, приподняв бровь.
— Боюсь, что не могу сделать этого, мисс.
— Почему? Я под арестом?
Чем дальше мы ехали, тем сильнее мое сердце болело — я больше не могла различать, было ли это из-за утопления или из-за того, что я оставила Джетро в руках зла.
Пришедшее смутное облегчение было нежелательным. Я была свободна. Несмотря ни на что, я выбралась живой — ценой другого человека. Я в безопасности.
Офицер слабо улыбнулся.
— Когда прибудем в Лондон, вас полностью опросят. Полагаю, сейчас вам нужно отдохнуть.
С каждым новым метром расстояния мое бриллиантовое ожерелье становилось тяжелее и холоднее.
С каждым метром нашего путешествия мои татуировки на кончиках пальцев зудели.
Казалось, что заклинание, которое «Хоуксбридж» наложил на меня, пыталось затянуть меня обратно — тяжесть душила меня ожерельем и чернилами, врезаясь в мою кожу, чтобы вернуть хозяину. Насколько я ненавидела быть пленницей «Хоусбриджа», настолько же я любила Джетро. Я нашла себя там, и с каждым новым холмом, который мы проезжали, я больше и больше теряла ту, кем стала.
Мой желудок сжался, когда я вспомнила могилу с надгробными плитами моей семьи. Голоса заполонили мою голову, порхая как призраки.
Ты сказала, что будешь последней.
Пообещала закончить это.
Я сердито посмотрела на полицейского.
Ничего не закончено. Еще нет.
Я вернусь и спасу его.
Я прекращу это!
Мои глаза расширились, замечая, что двое полицейских были в бронежилетах. Почему они надели их на простую миссию «спасения»? Хоук действительно были такими сумасшедшими? Они бы стреляли в представителей закона?
Мужчины сохраняли тишину, когда мы проехали сторожку и под аркой у входа на территорию в поместье «Хоуксбридж».
Я вытянула шею, чтобы посмотреть на семейный символ ястребов.
— Вы совершаете ошибку. — Я прижала руки к окну, желая побежать обратно в «Холл», где я провела последние месяцы, пытаясь сбежать.
Полицейский пробормотал:
— Скажите это своему брату.
Разговор стих, оставляя застоявшийся вкус доверия и замешательства. Что сделал Ви? Что, копы думали, со мной произошло?
Мой желудок снова кувыркнулся.
Ты правильно сделала, уехав.
Ты сделала то, что могла.
Джетро понимал это. Он заботился обо мне, поэтому отправил меня с ними. В его мыслях это было единственное решение. Но в моих — ужасная ошибка.
Он заплатит за то, что освободил меня.
И все это будет моей виной.
Вздохнув, я уткнулась лбом в прохладу стекла.
Мне было больно.
Я горела.
Я даже не попрощалась.
Глава 4
Джетро
Я следовал за каждым его шагом.
По коридорам, где я играл в детстве, мимо комнат, которые я исследовал, и мимо скрытых помещений, где я играл в прятки со своими братьями и сестрой.
Этот дом хранил так много воспоминаний. Прошлые века жили в его стенах с рождениями и смертями, триумфами и трагедиями. Я был всего лишь пылинкой в истории, и вскоре ее уничтожат.
Мое сердце было похоже на заключенного в камере смертника, когда мы проделывали наш путь через кухню в сторону подвала. Древняя дверь, ведущая в подвал, была спрятана в кладовой. Сотни лет назад в подвале хранились бочки с пивом и только что забитое мясо. Сейчас он заброшен, в нем находились несколько одиноких винных стеллажей и ящики с дорогим коньяком, покоящимся под одеялом из пыли.
Мы спустились по глиняным ступеням и сменили сухое тепло подвала на сырой холод катакомб.
Холодный сквозняк целовал нашу кожу, в то время как пар поднимался с обнаженной земли. Мои черные джинсы и футболка прилипли к коже, становясь тяжелыми от плесени.
Кат не останавливался.
Мы проделали наш путь от кладовой к закрытым металлическим воротам. Обслуге не разрешалось находиться за этими воротами. Здесь хранились секреты. Глубокие темные опасные секреты, которые могли быть известны только Хоук.
Электрические светильники мерцали, как свечи, когда Кат, отперев ржавый механизм, повел меня вперед. Скрипящие петли звучали, словно скелет протащил свои костлявые пальцы по стенам, вызывающим клаустрофобию.
Так же, как природные источники, где я воскрешал Нилу, эта система лабиринтов круговых туннелей и грубо прорубленных троп была найдена случайно во время ремонта «Хоуксбриджа».
Зачем предыдущие поколения трудились так тяжело, прорубая ступени в темном и капающем леднике?
Чтобы построить склеп.
Уивер были похоронены на пустоши, отдаленной, подвергающейся влиянию ветров и снега. Мои предки были погребены под ногами живых, воющие и плачущие, они бродят по коридорам своего старого дома.
Это было отвратительно. Удручающе. И я презирал это место. Зловоние гниющих трупов и щупальца привидений таились по темным углам.
― Где мы...
― Тишина, ― прошипел Кат. Его голос эхом отражался от цилиндрических полостей.
Мое сердце, которое еще недавно еле билось, было готово выпрыгнуть из груди, когда Кат продолжил идти дальше, покидая склеп и ступая ногой в место, которого я избегал всю свою жизнь.
Быстро нахлынули воспоминания.
― Подожди!
Кес бросился вперед, мчась по ступенькам в подвал и скрываясь в темных подземных коридорах под домом. Эти туннели вели во все части поместья ― в конюшни, гараж «Блэк Даймонд», даже в старые бункеры, где раньше хранилось зерно.
Было также темно, сыро и водились крысы.
У нас не было ни факелов, ни свитеров. В жаркий день мы искали тень, чтобы в итоге от скуки играть в пятнашки.
― Пошли, пугливый кот, ― насмехался Кес.
Я не мог видеть его в непроглядной тьме, но продолжал идти, раскинув в стороны руки на всякий случай, если я наткнусь на что-то.
Я вышел на перекресток и чуть не упал с головой в грязь. Пошарил руками вдоль стены, мое сердце застряло в горле. Стены окружали меня... с трех сторон, вздымаясь все выше и выше, моя клаустрофобия давала о себе знать.
Лязг тяжелого металла внезапно раздался позади меня, глубокий и пронзительный.
― Кес?
― Мы поиграем в темницу и охранников. Ты ― заключенный. ― Кес засмеялся, когда загремели решетки клетки, в которую я так глупо вошел.
Было слишком темно.
Я ничего не мог видеть. Но я мог слышать все. Мое дыхание. Биение моего сердца. Мой ужас. Так громко.
― Что ты можешь сказать, заключенный? Ты признаешь себя виновным? ― спросил Кес, его восьмилетний голос упрочился поддельной властью.
Я переместился в его сторону, вытянув руки, пока не уперся в холодные железные прутья.
― Выпусти меня, Ангус.
― Не называй меня так.
― Я буду называть тебя так, как хочу, если ты не вытащишь меня отсюда. ― Моему телу был необходим свежий воздух, свет и свобода. И мне казалось, будто стены рушатся, складываясь и погребая меня заживо. ― Не смешно. Дай мне выйти.
― Ладно, ладно. Господи. ― Он дернул рукоятку. Ужасный звенящий шум прозвенел вокруг нас.
Я надавил своим боком на клетку.
Ничего не произошло.
― Черт, она заперта.
― Что ты имеешь в виду, говоря «заперта»? ― Моя душа ушла в пятки, желая свободы. ― Найди ключ и выпусти меня.
― Оставайся здесь. Я пойду за помощью.
Тепло тела Кеса и звук его дыхания внезапно исчезли, оставив меня в полном одиночестве в кромешной тьме, запертым в тюремной камере, где мужчины подвергались пыткам и погибали.
Я вздрогнул, прогнав воспоминания прочь.
С того дня я никогда не возвращался. Кес притащил нашего деда, чтобы освободить меня, и после того, как тот отпер камеру, он запретил нам возвращаться в подземелье за склепом.
Я охотно подчинился. Больше никогда я не хотел ступать в место, по-прежнему пропахшее древними болью и страданиями.
Но теперь мой отец привел меня в то же самое чертово место, только на этот раз был свет, освещающий глубокие царапины на стенах, нанесенные людьми, рыдающими ради свободы, и послания любимым, которые их больше никогда не увидят.
Мне потребовались все силы, чтобы следовать за ним вокруг изгибов и арок, где потолок нависал слишком низко. Звуки снующих паразитов послышались впереди, и мне потребовалось вся моя сила воли, чтобы не свернуть шею своему отцу и не сбежать.
Может, я был слабаком и не хотел убивать своего отца? Я чертова тряпка, или оправдываю себя за то, что я верный сын? Он подарил мне жизнь... не правда ли, и он мог ее забрать?
Моя рациональность не могла умерить панику. Ноздри расширялись, втягивая влажный воздух.
― Входи, Джетро. ― Кат остановился, жестом приглашая в ту же камеру, где Кес случайно посадил меня в тюрьму на два часа, пока наш дед не нашел ключ.
Электрические светильники сверкали новыми решетками, а не толстыми, ржавыми из моего детства. Мой взгляд упал на замок ― этот тоже был современным с цифровой клавиатурой, а не старомодным ключом.
Я сделал шаг назад.
― Ты хочешь, чтобы я пошел туда?
Кат кивнул, угрожающе размахивая пистолетом.
― Шагай.
― Почему?
― Никаких вопросов. ― Он взвел курок, отправляя пулю на место.
С трудом сглотнув, я проскользнул мимо него и вошел в камеру. Кровати там не было, никаких удобств, никакого комфорта какого-либо рода. Просто земля, плесень и лужи.
Я повернулся к нему лицом. Какого черта он привел меня сюда? Скормить мое мертвое тело крысам? Или, возможно, он хотел, чтобы я сдох от голода, и он не тратил пулю?
Кат стоял у порога, направив дуло пистолета на мою грудь.
Я сделал вдох, сжимая руки в кулаки.
― Зачем приводить меня сюда? Никто бы не услышал выстрел наверху, не с таким количеством комнат, и даже если бы услышали, никто бы не вмешался. ― Мы все знали, свое место ― Хоук, и в том числе прислуга. ― Я бы предпочел, чтобы мой последний пейзаж был более приятным, чем это забытое Богом место.
Кат прищурил глаза.
― Что заставляет тебя думать, что я хочу, чтобы это закончилось так быстро?
Я замер.
Шаги отдавались эхом, как удары в конце туннеля.
Мое сердце забилось быстрее.
― Кто еще станет свидетелем этого? ― это не Жасмин, я уверен ― по крайней мере, если кто-то не принесет ее.
Бл*дь, он мог быть настолько жестоким? Заставить ее наблюдать за моей смертью, после всего, что мы с ней сделали?
Мой разум обезумел от вопросов и сожалений. Я так много не сделал, столько всего хотел сделать.
Нет, все было кончено.
― Что заставило тебя думать, что это свидетель? ― из-за холодного голоса Ката мои конечности будто сковало оковами.
Вглядываясь в тени, вне пределов досягаемости света, мы оба ждали прибытия загадочного гостя.
В мгновение, когда фигура материализовалась из мрака, я встретился с такими же, как у меня золотистыми глазами, и я обнажил зубы.
― Какого хрена ты здесь делаешь?
Дэниель ухмыльнулся, встав рядом с Катом. Одинакового телосложения и роста, они сочетались в кожаных куртках и похожих ухмылках.
― Я здесь, чтобы преподать тебе урок, братец.
Бл*дь. Все мучения и страдания моего статуса перворожденного вернулись, чтобы мучить меня. Это было моим истинным наказанием. Не быть расстрелянным или искалеченным, а быть наказанным моим братом.
Мой желудок сжался. Я должен был стоять прямо и гордо. В своем разуме я вызвал изображение Нилы. Она захватила мои мысли ― не в повседневной одежде, которую носила в «Холле» ― а в черном платье с перьями из Милана. Ее кожа была безупречной. Девушка являлась абсолютным совершенством.
Затем я украл ее. Унизил. Трахнул. И, в конце концов, полюбил.
Я выбросил ее изображение из головы так же быстро, как и вызвал. Слишком больно.
― Я не понимаю тебя, Джетро. ― Кат вошел в камеру, его сапоги шаркали по камням. ― Ты был так чертовски близок к тому, чтобы все похерить: не просто состояние, но и свести свою сестру в могилу так же, как и себя.