Разговор пришлось прервать, так как раздался звонок от ворот. Вернулся один из молодых гостей, и Олаф без лишних вопросов впустил его в дом. Далее молодой человек, комкая в руках шляпу, жаловался на сломанный кэб и просил разрешения позвонить и вызвать другого извозчика, Антония уверяла его, что уже слишком поздно и предлагала остаться ночевать у нее в доме. А то мало ли, бандиты, приличного лорда им ограбить ничего не стоит, да еще по темноте, и ехать далеко.
Олаф их расшаркивания слушать не стал, только поинтересовался, требуется ли еще что-то от него, хозяйка жестом его отпустила. Дворецкий пощелкал амулетом, проверяя, что все двери и окна в доме заперты, а после заперся у себя и тут же прямо в одежде рухнул в кровать. Безумный день. Как же он устал, и насколько переволновался. Да он перед последним судом, даже зная единственный вариант приговора, нервничал меньше. Быть может, действительно было проще на плаху? Хмыкнув собственной шутке, Олаф заставил себя подняться и какое-то время провел в соседней комнате над бумагами и учетными книгами. Он замучился бегать по поместью, следя за толпой пригнанных агентством слуг, на присутствие которых амулет реагировал нервной дрожью. Слишком много всего одновременно происходило в доме. Но он успел. Справился. И, похоже, хозяйка даже не сердилась за его промах. Хм, интересно, а в какой лавке предложат лучшую цену за бутыль этого вина?
Утро началось у Антонии с яркого света в лицо, запахов сада и прохладного ветра. Одеяло таинственным образом с нее исчезло, и пришлось отрыть один глаз, чтобы выяснить, кто такой наглый посмел ее разбудить. Оказалось, это Олаф, который помимо похищения одеяла успел раздвинул шторы и распахнуть окно.
— Доброе утро, миледи, — с невозмутимым видом произнес дворецкий. На тумбе у кровати стоял поднос, и Олаф наливал в маленькую чашечку крепкий сладкий чай, как любила хозяйка. — У вас в час бани, потом маникюр и парикмахер, вы просили разбудить заранее.
— А который час? — зевнула Антония, садясь на край кровати. Потянулась, снова зевнула и приняла из рук дворецкого чашку ароматного напитка, игнорируя возмущенное сопение за спиной.
— Скоро двенадцать, миледи, — вежливо кивнул Олаф. Он уже давно уяснил, что лично для него безопаснее и предпочтительнее разбудить хозяйку во сколько она того пожелала, чем следовать каким-то дурацким никому не нужным правилам приличий. Что он лично по утрам стягивает с нее одеяло, никто, кроме них двоих, не узнает, а заспанная мордашка леди и помятая пижама — не самое страшное и странное, что он видел в жизни. У миледи хотя бы не было дурацкой привычки спать обнаженной, которая, похоже, водилась у ее гостя.
— Что здесь происходит? Да как вы посмели… — краснея лицом, рявкнул гость на Олафа.
— Милейший, — перебила его Антония, не поворачивая головы и с удовольствием отпивая чай. — Пока что я хозяйка в этом доме, так что не смейте орать на моих слуг, я как-нибудь сама решу, что им дозволено.
— Но, милая, — тут же сменив тон на приторно-сладкий, проворковал кавалер, — я думал…
— Нет, милейший, романа у нас с вами не получится. И чтобы развеять ваши иллюзии, сразу предупреждаю, что кроме этого поместья у меня за душой ничего нет, и приданое мне не полагается. Я Читающая, Жан, — наконец, изволила посмотреть на гостя Антония, отчего тот заметно побледнел. — Такие, как я, не выходят замуж.
— Вы… Ты меня использовала, — взвизгнул кавалер.
— Напомню, что это ты хотел на мне жениться и получить рудники моего отца. Должна тебя расстроить, все они уже давно отошли моим старшим братьям, и, как я уже говорила, кроме этого поместья лично у меня ничего больше нет.
Антония немного лукавила — ей еще принадлежала одна или две деревни где-то на юге, средства с которых и должны были пойти на содержание дома и штата слуг. Работать девушке было вовсе не обязательно, отец об этом позаботился, но и шикарной ее жизнь было бы нельзя назвать.
— Да я… — лицо Жана начало наливаться краской.
— Олаф, покажи гостю дверь на выход, — устав от претензий, требований и намерений кавалера, попросила Антония. Она уже жалела, что поддалась вчерашнему порыву и пригласила этого типа на ночь.
— Что? Да кто ты такой. Не смей меня трогать. Да я… — взгляд гостя зацепился за татуировку-лозу, обвивавшую запястье дворецкого, и молодой человек заткнулся на полуслове, вновь побледнев. А Олаф усмехнулся. Нехорошо так, совершено по-бандитски.
— Олаф, нам сегодня нужно будет еще зайти к тому пожилому магу, что брал у тебя клятву, — закрывая за собой дверь ванной, подтвердила догадки гостя Антония.
— Как прикажете, миледи, — сухо отозвался Олаф, подыгрывая. — А с гостем как, вежливо его проводить или?..
Жан проследил за взглядом дворецкого, уставился на нож, лежавший на столике рядом с закрытыми блюдами с завтраком, и внезапно сорвался с места, на ходу собирая свои вещи.
Виттор, удобрявший пересаженные деревья, совершенно растерялся, а Йорка, которому к его неудовольствию поручили подметать дорожки, посчитал это лучшим развлечением недели и потом еще долго веселился, вспоминая полуодетого мужчину, который выскочил из дома и со всех ног, путаясь в неправильно надетых брюках, припустил в сторону города.
Антония посмеивалась, стоя под душем. Пожалуй, так шустро поклонники от нее еще не сбегали. В институте все знали, что Читающие не заводят семей и длительные романы, но от кавалеров у нее отбоя не было. Все же она из знатной фамилии, и связь с ней не опорочит имя сына какого-нибудь лорда, а еще она следит за собой и совершенно не рвется замуж. Идеальная подруга. Кавалеры приходили, а стоило только намекнуть, безболезненно и совершенно без обид уходили, оставляя после себя воспоминания о совместных ночах и милых знаках внимания. Но в маленьком городе, похоже, все иначе. Антония вздохнула. Видимо, к кавалерам теперь придется ездить самой, куда-нибудь к морю или даже в столицу. Нет, ну что за нравы.
Следующая неделя добавила забот. Дело о пропавших девушках не двигалось с мертвой точки, а еще в городе на Антонию стали странно коситься.
— Шаттон, что происходит? — прямо спросила девушка, поймав такой же взгляд от коллеги.
— Все в порядке, леди, — сухо обронил мужчина.
— Шаттон, я не понимаю, — Антония никак не могла сообразить, что значат эти всполохи в ауре коллеги, когда он бросал на нее взгляд. И с каких это пор они на "вы" и обращаются по титулу?
— Просто он хочет сказать, что не желает иметь ничего общего с дамой, которая использует клятвенника-уголовника для постельных утех, — вмешался в разговор Вик. Он сидел, закинув ноги на стол, и с задумчивым видом разглядывал свой маникюр.
— Что?
— Ну, с легкой руки некоего Жана об этом сейчас говорят все в городе, — просветил девушку Вик.
— Ах вот оно как.
Антония тем же вечером приложила немало усилий, чтобы до Жана дошли слухи, будто его спрашивают в городе подозрительные типы. И поговорила с магом, понадеясь на его чувство юмора. Поэтому когда следующим утром Жан зашел к магу, якобы по каким-то мелким семейным делам, а потом словно невзначай поинтересовался, за какие провинности был пойман клятвенник леди де Вельвиче, маг с совершенно честным видом сообщил, что его приговорили к пожизненному заключению за убийство с отягчающими. Тем же вечером слухи об Антонии прекратились, чему девушка была очень рада, но косились на нее еще долго, да и осадок остался. До простых горожан ей дела нет, а вот то, что поверили коллеги, ей было неприятно.
У Антонии и кроме сердечных дел проблем набралось немало. До родителей какой-то доброжелатель донес слухи, которые распускал этот наглец Жан. Отец отреагировал ровно, мягко укорил и попросил быть аккуратнее, расспрашивал о прошедшем приеме и обещал прислать "на особый случай" несколько бутылок разного сорта вина, явно пытаясь подбодрить дочь. Мать же написала гневное письмо на семи страницах о недопустимости подобного поведения. Не дочитав и половины, Антония раздраженно бросила бумагу в огонь. Можно подумать, мать в молодости не совершала ошибок. И нет, она не собирается возвращать Олафа на плаху. Он ей и самой нравится. Как управляющий, конечно.
На работе тоже все скрипело, как несмазанные шестеренки. Шаттон на Антонию смотрел волком из-за ее первого дела — оказалось, семья, в которой жена проиграла фамильные украшения мужа, была ему знакома. И слухи про клятвенника ему претили, а может, и то, что Антония не скрывала, что с Жаном у них были некие отношения. Да и вообще новая коллега из столицы вела себя непозволительно вольно и свободно для девушки ее возраста и положения.
Вик поссорился с рыженькой Калли из-за того, что не взял ее на прием к Антонии. Сама Читающая пыталась ей сказать, что с радостью выслала бы для нее отдельное приглашение, но посчитала, что Вик сам догадается ее пригласить. Калли никого не слушала и дулась на всех, даже на Лендера.
Артефактор, как всегда на работе, был молчалив и сосредоточен. И даже наработки, которые должны были заставить ворота в поместье Антонии открываться самостоятельно, его не радовали. Он умудрился поругаться с коллегами по этажу — с тем самым отделом, который когда-то рассматривал волчок в другом конце коридора. Оказалось, это патентное бюро, и они отказались выдать сертификат на разработку Лендера. Артефактор настаивал, что-то им доказывал, тряс расчетами, и в итоге едва не дошло до драки. Босс тогда строго всех отчитал — не хватало еще опозорить отдел.
А еще обнаружилась вторая из пропавших девушек. Ее нашел сам муж, которого какого-то хромого робота понесло в дальний конец огорода. То ли ягоды он решил там собрать, то ли расчистить место для сарая. Он сам признался, что та часть двора была давно запущена и никто туда не ходил, и только по какой-то случайности он оказался возле тех кустов.
На тело Антония не стала смотреть и сразу направилась в дом, допрашивать свидетеля и по совместительству главного подозреваемого. Средней комплекции мужчина с редкими волосами и погасшим взглядом сидел на краю табурета на кухне и отвечал Вику невпопад.
— Всем хорошего дня, — поздоровалась Антония, и только потом сообразила, что ее слова прозвучали усмешкой. Подозреваемый поднял на нее взгляд — будто ведро с мутной водой ей на голову опрокинул — и снова уставился в пол, напоровшись на ответный колючий взгляд.
— И тебе того же, — буркнул Вик, явно пропустив слова девушки мимо ушей. Он выглядел уставшим, но Антония видела, что следователь доволен какой-то недавно проделанной работой.
— А ты почему здесь? — поинтересовалась Антония у коллеги. — Я думала, ты на дежурстве ночью был и уехал отсыпаться.
— Ну вот с дежурства сюда и приехал. Как только закончим, сразу домой. Кстати, может, ты допрос завершишь? Хочу еще на место преступления посмотреть, пока Шаттон и городские стражи там все не затоптали, — взглянув на карманные часы, попросил Вик.
— Как знаешь, — пожала плечами Антония. Вик передал ей наполовину заполненную анкету и вышел, а девушка приступила к опросу свидетеля. У мужчины за душой не было черноты и убийств, поэтому Антония старалась держать рвущиеся способности в узде и вести себя деликатно. Как-никак, человек потерял жену, которую хоть и не любил, но привык к ней и теперь просто не понимал, что делать дальше.
В дверях показался Шаттон, некоторое время прислушивался к разговору, все больше смурнея.
— Леди Антония, можно вас на минутку? — ледяным тоном поинтересовался он.
— Конечно, виконт, — в тон ему ответила девушка и вышла в коридор, прикрыв за собой дверь кухни.
— Ты в своем уме? — тут же зашипел на нее мужчина.
— Не понимаю, о чем ты, — честно ответила Антония, и не думая прятаться за шляпкой. Она на работе, имеет право.
— Ты думаешь, кого и о чем спрашивать? Этот мужчина потерял любимую жену и только что нашел ее обезображенное тело у себя на заднем дворе, а ты интересуешься, как у них обстояли дела в постели, и не было ли у него любовниц, и не знает ли он случайно о любовниках своей супруги?
— Жену он не любил, но и не ненавидел. Любовниц в последние полгода у него не было, просто не тянуло. И вообще, это стандартный опросник номер три, сам знаешь, что так или иначе нам придется его заполнить и подшить к делу. Не я составляла эти бланки и не я придумывала правила.
— Но хоть немного такта у тебя есть?
— Я лишь выполняю свою работу. Хочешь, иди на кухню и закончи опрос сам. Там еще остались статьи про совместное и личное имущество. Или у тебя есть какие-то другие предложения?
— Я бы предложил оставить несчастного в покое.
— И вернуться к нему через неделю, ворошить воспоминания, которые он уже успел залить алкоголем? — скептически изогнула бровь Антония. Шаттон как-то сдулся.
— Просто будь поделикатнее, — раздраженно бросил Шаттон.
Антония со вздохом проводила его гордо выпрямленную спину. Самое грустное, что они оба были правы. По-хорошему, эти опросники никому не нужны, и так понятно, что несчастный не имеет никакого отношения к произошедшему. Но без заполненных бумаг папку не примут в архив и не позволят закрыть дело, а значит, так или иначе придется помучить вдовца вопросами. Маги, ставящие печать при сдаче дела в архив, каким-то образом узнают, если информация была записана не со слов потерпевшего. И лучше уж отмучиться сразу, чем растягивать эту пытку на неделю или даже месяц. Снова вздохнув, Антония вернулась на кухню.
Следующие несколько дней весь департамент сбивался с ног, но дело так и не сдвинулось с мертвой точки. А потом нашли еще одно тело, девушки легкого поведения без родственников в городе, и снова все застопорилось.
Объявился бывший управляющий. Антонии четыре раза звонил, трижды пытался поймать после работы и дважды не застал ее дома тот тип, что когда-то должен был присматривать за поместьем и приготовить его к приезду новой хозяйки. Антония была на него зла, но скандал закатывать не стала, так нервов на всех не хватит. Управляющего нанимал отец, вот пусть он с ним и разбирается, когда тот запросит окончательный расчет. О состоянии дома Антония подробно написала, так что ушлому типу спуску не будет, уж она-то своего отца знала. Вероятно, о характере графа де Вельвиче бывший управляющий тоже был наслышан и надеялся получить деньги за последние пару месяцев работы с новой хозяйки. Но Антония успешно его избегала, а у мужчины, похоже, кончилось терпение. Он просто подкараулил момент, когда посыльный привез заказанный ужин и просочился в дом вместе с ним.
— Леди Антония, как я рад вас видеть, — не дав никому опомниться, пошел в наступление бывший управляющий.
— Не могу сказать того же, — поджала губы девушка.
— Как поживаете? Как здоровье вашего батюшки? Что-то давно не было от вас вестей, дай, думаю, заеду, проверю, как дела в доме. Говорят, вы так и не взяли нового управляющего? — мужчина прошел на середину холла, явно намекая, что было бы неплохо пригласить его пройти в дом.
— У вас неверные сведения, — холодно бросила Антония, не собираясь терпеть наглого типа. — Олаф, рассчитайся, пожалуйста, с курьером, — уже более миролюбиво кивнула хозяйка замершему у порога дворецкому.
— Да, миледи, — поклонился Олаф, злясь на себя, что пропустил наглого типа, который теперь топтался по чистому полу. Между прочим, наемные служанки всего полчаса, как все тут надраили и ушли. А еще у дворецкого на поясе прожужжал артефакт о том, что что-то не в порядке в подвале. И вместо того, чтобы заниматься делами, он вынужден изображать образцово-вежливого истукана на входе.
Бывший управляющий совершенно по-хозяйски оглядывался и бродил по холлу, делая вид, что его жутко интересуют отполированные перила лестницы и обновленные светильники.
— Чем обязана вашему визиту, уважаемый? Насколько мне известно, вашим нанимателем выступал мой отец, и уже месяц как вы получили письмо о расторжении договора.
Сообразив, что на намеки никто реагировать не собирается, незваный гость сменил тактику и оказался возле Антонии. Ловко взял девушку под локоток и потянул в малую гостиную.
— Ну что вы, дорогая, зачем же волновать вашего отца по пустякам. Он человек занятой, я все понимаю и не хочу надоедать ему, но, понимаете, он забыл рассчитаться со мной за последние два месяца, и я подумал…