- Она хочет замуж выйти, – девочка не видела вокруг ничего странного. Она перешагнула через картофельные очистки, рассыпанные вдоль коридора,и остановилась перед дверью. – За кого-нибудь богатого… чтобы он любил ее без памяти и увез отсюда.
Эльза наморщила носик и сказала:
- Она ненавидит этот город.
Надо же…интересно, что бы она сказала, узнав, что темные ведьмы не слишком-то спешат с замужеством, видя в нем изрядное ограничение свободы. Да и любить без памяти… приворожить надеялась, что ли?Я открыла дверь.Пар.И на редкость вонючий, я даже зажмурилась и рукой помахала, разгоняя облака. Что-то шипит, что-то скворчит, что-то горит, источая вонь… над огромной, весьма устаревшей модели плитой колдует неряшливая бабища в грязном фартуке. Всклоченные рыжие волосы были прикрыты косынкой. Лицо блестело паром…
- Я ж говорила, не мешай! – рявкнула она, не оборачиваясь. А обернувшись, добавила,. - Ишь, повадились лазить… в мое время господа на кухню и не заглядывали…
- А зря, - я провела пальцем по ближайшему столу.
Само собой, он зарос грязью так, что исходного цвета не видать было. Мой взгляд скользнул по кухне, отмечая и раскрытые дверцы посудных шкафов, в которых зарастал жиром фарфор,и расколотые белые тарелки, брошенные у мусорного ведра. С каких это пор прислуга позволяет себе вот так бить посуду?Окорок, небрежно прикрытый тряпицей.И пару жирных каплунов рядом.Приготовили к выносу? Вот и мешочек с крупой. Я сунула палец в крынку, облизала… да, сливки были хороши, жирные, отстоявшиеся.
- Чего тебе надобно? - бабища уперла руки в боки.
- Чаю, - мирно заметила я, раздумывая, стоит ли вмешаться. Все-таки дело чужое, а я не настолько альтруистична, чтобы налаживать быт посторонней семьи.
Бабища фыркнула.И рукой отмахнулась.
- Некогда мне с чаем возиться…
Я же принюхалась… к кускам мяса, которые доходили в тазу, даже не прикрытые полотенцем. Аромат их, слегка подпортившийся, манил мух… и даже Эльза скривилась и потянула меня за рукав.
- Это что? – я ткнула пальцем в таз.
- Ужин, - рявкнула бабища. И челюсть вперед выпятила. – Будет. Если всякие тут мешаться не станут.
Мясо было синеватым и наверняка не свежим… уже пару дней, как несвежим, в отличие от окорока. Этак она мне свидетелей вкупе с подозреваемыми потравит.Я заглянула в холодильный шкаф и скривилась.Почти пуст.Сыр с плесенью, правда, неблагородной, но обычного синего пушистого свойства, которая имеет обыкновение портить продукты. Мятые помидоры… какая-то трава…
- Она хоть готовить умеет? - шепотом спросила я Эльзу, и та помотала головой.
Чудесно.
- Вы уволены, - я вытерла руки о полотенце, правда, чище они не стали. Полотенца кухонные если и стирались, то еще при жизни прежней хозяйки дома.
- Чего?
- Уволены, – повторила я. – Совсем.
- Ах ты… потаскуха… - бабища добавила пару слов покрепче, заставивших ребенка вжать голову в плечи. И покачнулась, пошла, колыхая бюстом. - Будешь ты тут мне говорить…
- Буду, - я не стала отступать, но ткнула пальчиком в этот самый бюст. Коготь пропорол и фартук, и саржевое платье,и кожу, что характерно, увязнув в подкожном жиру.
Бабища не сразу поняла.Она остановилась.Хлопнула глазами.А я вытащила палец и, пользуясь удобным случаем, взялась за горло. Широкое такое горло… его двумя руками не сразу обхватишь, но я постаралась.Сдавила.Дернула.И почти не удивилась, когда эта туша рухнула на колени. Она попыталась стряхнуть руку, а поняв, что не выйдет, завыла…
- Вон пошел, – велела я мужичку, сунувшемуся было на кухню. И тот шарахнулся, демонстрируя немалое благоразумие. – А ты, отрыжка тьмы, слушай сюда… сейчас ты соберешь вещи… только свои вещи… тронешь что-то из серебра…
…а ведь трогала, по ужасу в светлых глазенках вижу,трогала… да уж, запустила Норма дом.
- …или прочего имущества, руки отсохнут. Веришь?
Она булькнула что-то.
- И уберешься немедленно…
- Папа огорчится, - сунулась Эльза. - Он готовить не умеет…
- Я тоже не умею… телефон в доме есть? Чудесно… сегодня пришлют приличную кухарку… да и с остальной прислугой, – я разжала руку. – Деточка, запомни, в этом мире полагаться стоит только на себя… сама не сделаешь, от остальных не жди.
Эльза кивнула.И смотрела она на меня… не с ужасом смотрела. С восторгам?
- Вон пошла, – велела я кухарке, которая пыталась подняться. - И о рекомендациях заикнешься, так я их сама напишу…
Чайник мы нашли в углу.Медный, снаружи заросший жиром, изнутри затянутый белесой накипью, но кастрюли пребывали в ещё худшем состоянии. Надо будет сказать агентству, чтобы прислали с дюжину человек: дом придется отмывать.
- За прислугой надо приглядывать, - я перемыла чашки и блюдца, которых обнаружилось с полдюжины, – иначе, чувствуя собственную безнаказанность, они из адекватных людей превращаются в вот такое…
…тронуть окорок кухарка не посмела.А на мужичка, выглянувшего-таки из своей норы, рявкнула. Правда,тут же затряслась и исчезла, громко хлопнув дверью напоследок.Серебра в ящике, который просто стоял – поразительная беспечность – осталось на донышке. Разворовывали его давно и, полагаю, с немалою охотой.
- Так что там с Ингрид?
- Она хотела стать черной,только петуха убить не сумела.
- Какого петуха?
- В книжке написано, что надо сперва отказаться от света… плюнуть на статую Исцеляющей… или, если не поможет… надо… надо… пописять на нее… - девочка густо покраснела.
Да уж… Интересно, кто это додумался до подобного? Полагаю, в храм она не пошла, а вот в домашнее святилище… идиотка!
- Тогда богиня оскорбится и заберет дар…
Вполне возможно.
- А потом надо провести темный ритуал. И жертву… она петуха купила…
Дважды идиотка.
- Дальше я прочитать не успела… а потом она книгу перепрятала.
Плита едва-едва грела, камни стоило заменить уже давно, но, подозреваю, деньги, выделенные на это, ушли в карман поварихи.
- Но петуха она не убила… плакала потом. И на меня накричала… она крови боится.
- А ты?
- Нет, - девочка помотала головой. - Я стану целительницей…
…если оскорбленная богиня не накажет все семейство.
- …и поеду учиться… правда, папа Норму не отпустил…
- Тебя отпустит.
Поднос.Чашки, блюдца, ложечки… розетка с засохшим вареньем, несвежие булки,из которых вышли несвежие сэндвичи. Их мы украсили вялой зеленью.
- Они с Нормой ругались, – Эльза, забравшись на табурет, наблюдала за мной. - Ингрид хотела в столицу… в свет, а Норма говорила, что нельзя тратиться на наряды, когда вокруг столько бедных людей, что Ингрид и без того слишком много денег впустую спускает.
- А Ингрид полагала, что это Норма спускает деньги впустую.
- Да, – удивленно произнесла девочка.
Понятно.
- А отец кого больше слушал?
- Норму. Он думает, что Ингрид ещё маленькая…
…то есть, мотив у сестрицы имелся. А вот духу… петуха она не убила, но петух, если подумать, не сделал ей ничего дурного,тогда как родная сестра с ее благочестием крепко мешала жить.
- Скажи…
…с другой стороны убить кого-то не так просто…
- …а Ингрид знала, где Норма будет в тот день?
…все-таки слабо мне верилось в случайность встречи.
- Ага, - Эльза вытянула шею. - Кто ж не знал… она в парке любила гулять… только к Ингрид тогда Марта пришла… и еще Берта. Они полдня за модными журналами просидели… xихикали… а меня прогоняли.
- Это они зря, – я щелкнула мелкую по носу.
Какая-то мысль крутилась.…крутилась-вертелась, но покоя не давала.
Чай мы подали, и я наблюдала за тем, как манерно и изящно держит чашечку Ингрид. Вот она чуть наклоняется, легонько касается рукава…. Вот вздыхает, прижимая ладошку к груди, и взгляд Вильгельма к этой самой груди прилипает.Вот запрокидывает голову.Трепещут ресницы.Легкий румянец ложится на щеки…и увлеченная игрой, она забывает о том, что необходимо изображать скорбь. Но спохватывается,и торжествующая улыбка гаснет, сменяясь странною гримаской. В глазах блестят слезы…могла или нет?
Самa – вряд ли, но… ей ведь не обязательно…
Глава 33
- А девчонка не так проста, - сказал Вильгельм, щурясь на солнышке. Зимнее, оно пригревало, навевая мысли о скорой весне, а с ней придут затяжные дожди, меланхолии и желание пустить пулю в лоб.
Каждый год кто-то да не удерживался.Что поделаешь, городок наш - место специфическое до крайности. Это уже после, ближе к лету, когда дожди иссякнут, небо сделается чуть ярче, лужи подсохнут, а на городских клумбах зазеленеют розы… тогда в город потянутся приезжие.Сперва это будут редкие парочки, которые прибудут утренним самым дешевым рейсом. Они станут держаться нарочито отстраненно, всем видом своим демонстрируя независимость и состоятельность, они поселятся в пансионатах средней руки или же на съемных квартирках…позже станут появляться мобили и потянется публика совсем иного свойства.И нечего думать, что зверское убийство сколь бы то ни было повредит репутации города. Напротив, оно придаст скучному курортному бытию остроты…Простор для фантазий.Слухи…Игра.Раньше мне это не представлялось столь уж циничным. Теперь… что изменилось? Светлый дом повлиял? Надо будет сдержать слово и отправить сюда приличную прислугу.
- Тоже заметил? – Диттер смахнул каплю со лба и поморщился. – Это место вызывает у меня желание повеситься…
- Ты про дом?
- Я про город.
И оба уставились на меня. А я… что я?
- Не поддавайтесь, – посоветовала я и раскрыла зонт. А эти ишь, усмехаются. Думают, шучу, но… здешние дожди имели какое-то совсем уж необъяснимое свойство поднимать в душах людей неподготовленных самое дурное…
- Думаешь…
Диттер предложил мне руку.И Вильгельм.Монк, к счастью, держался позади вместе с отвратительного вида кофром, который он с трудом волок. Руки я приняла. На Монка оглянулась. Он стоял на дорожке, посреди лужи, не замечая этого, и смотрел на дом… как смотрел?Свет его сплетался со светом. И это было даже красиво, пожалуй… а еще, надеюсь, ему удастся отстоять девочку…и уехать ей стоит пораньше.Надо будет сказать Тео, что в столице есть пансионаты для девочек… там безопасно. Намного безопасней, чем здесь.
- Монк! – рявкнул Вильгельм, через мою голову бросив разгневанный взгляд на Диттера, который, впрочем, взгляд этот проигнорировал, сделав вид, будто ему все равно. - Навязали на мою голову… а мне присматривай, чтобы не вляпался… куда теперь?
- К Норману Ульгрему, - ответила я. – Что? Младшим сестрам многое известно о жизни старших… а что до Ингрид…
…мой рассказ не занял много времени.Дознаватели слушали. Вильгельм хмурился, Диттер покусывал губу… а ведь он снова бледный и почти ничего не ест. Ему не больно, богиня сдержит свое слово, но… отсрочка рано или поздно закончится,и болезнь сожрет его.Жаль ли мне?Немного.Да, именно… я ведь не чудовище, я ведь способна на обычные человеческие эмоции… именно так… все дело в сочувствии…и ещё у него шея смуглая. А на плече родинка, я помню.
- Что-то не так? - Диттер очнулся.
- Что именно?
- Не знаю… но ведь не так?
- Все не так, - буркнул Вильгельм, пытаясь занять водительское место, но я шлепнула его по руке. А будет возмущаться, выделю ему собственный мобиль. - Город этот… люди… Норман, значит?
…он был немногим старше Нормы.Норма и Норман.Мило.В обществе именно так бы сочли, а в статейке, которую всенепременно напечатали, объявляя о помолвке, написали бы, что люди с подобными именами просто должны были влюбиться друг в друга.Норман полноват.Рыхловат.На редкость нерешителен. Он вздыхает и мнет платочек,трогает воротничок рубашки своей, уже изрядно измятый, а после, вовсе забывшись, начинает кусать себя за пальцы.Вздыхает.Спохватывается.Лицо его кругло. Щеки пухлы. Вздернутый какой-то девчачий носик. И пухлые губы бантиком. Ямочки на щеках.Не мой типаж, но кому-то определенно нравился.
- Я… я до сих пор простить себе не могу… - он и говорил-то тонким женским голоском, который раздражал неимоверно. – Мне… мне следовало проводить ее… она… была такой милой, такой… я собирался… собирался объявить ее отцу о намерениях… ухаживать… просить разрешения.
Мямля.Но светлый до зубной боли, а светлые не убивают, во всяком случае, не так, как убили Норму,и я почти готова поверить, что та в посмертии своем оказалась права.
- Я… я осознаю, что… такая девушка могла бы… найти кого-то… куда более достойного… ее красоты и ума… - он запинался и розовел, а на щеках вспыхивали алые пятна,и Норман хватал себя за щеки. Светлые ресницы его трепетали, а в глазах стояли слезы. Возникло почти противоестественное желание обнять этого бедолагу. Но я моргнула,и желание исчезло. Ага…
…а ведь в доме не только он обретается.И дом этот, пусть расположенный в приличном районе, был невелик. Но с другой стороны, дело не в размерах… здесь, в отличие от особняка Ингвардоттеров было чисто.Сиял наборный паркет.Поблескивали позолотой рамы. И картины… вот та мне знакома, на последнем аукционе за нее просили непотребную сумму в сорок тысяч марок. Как по мне мазня того не стоила, но Норману приглянулась…
- Это мой брат, - тихо произнес он, потупившись. – Он покровительствует искусству…
…вызолоченные ручки.
- Старший?
- Младший, - Норман вздохнул. - Он… он очень хороший человек, просто… немного другой…
Насколько другой?И не брат ли приобрел вот ту мраморную глыбу, по недоразумению названную статуей? Нет, что-то в ней было… если приглядеться… то ли волчья морда,то ли раззявленная харя неизвестного чудовища. Мрамор выглядит оплавленным.Манит.
- Я не очень понимаю современное искусство, – Норман с трудом поднялся и потер грудь. – Простите… сердце… я не могу успокоиться… как узнал… мы… у меня были серьезные намерения. А теперь… теперь Норма…
…они встретились в госпитале.Норман состоит в попечительском комитете и к делу относится в высшей степени серьезно. И эта же серьезность, которая на самом деле встречается не так уж часто среди людей его положения, к сожалению, более озабоченными делами суетными, нежели чем-то действительно важным, привлекла его в Норме.Нет, это не было романом в полной мере.Просто…Она очаровала его.Умом. Характером. Своей невероятнейшей способностью сопереживать другим людям… а еще рядом с нею Норман ощущал себя… другим. Не скучным толстяком, не способным в присутствии дамы связать и двух слов.
Да и о чем говорить, если Норман совершенно ничего не понимал в моде.В спектаклях.И в искусстве тоже. Вот брат его – дело другое… Альберт всегда умел находить общий язык с людьми и…и не суть важно.Главное, рядом с Нормой было легко,и Норман впервые всерьез задумался о женитьбе. Он, конечно, осознавал, что его долг продолжить династию, но, признаться, не относился к этому всерьез.Был ведь Альберт.А он всенепременно исполнил бы долг и вообще…у Нормана сердце слабое.Берт, значит…Я обошла статую и тенью скользнула в коридор. Пусть мальчики беседуют, а я осмотрюсь… картины и снова картины… неплохая коллекция. В основном, конечно, современные мастера, но…
Столик.Статуэтки.Белый нефрит и… и если не реплика, то стоят эти крошечные фигурки состояние. А Норман не так прост… я нахмурилась, вспоминая, что слышала о нем… увы, мало… на редкость невыразительная особа. В свете он, если и показывался,то крайне редко…
- Заблудились? – а вот этого типа я бы, определенно, запомнила.
Высокий блондин атлетического образа. И собой хорош, о чем прекрасно знает. Отработанным жестом он поправил челку. Наклонился, мазнув по моей руке губами… одарил оценивающим взглядом.Засранец редкостный.Знаю таких.Но… странно, как мы с ним разминулись-то?
- Мы не были представлены, - мурлыкнула я: подобные особи крайне трепетно относятся к тому, какое впечатление производят на окружающих.
- К сожалению…
Руку мою он не спешит отпускать.И в глаза смотрит этак, с намеком… и пальчики поглаживает… пожалуй, пару месяцев тому я бы не упустила подобного самца… но теперь он казался… смешным?Нет.Скорее скучным… все ведь известно.Пара ничего незначащих фраз. Пара шуток, которые давно всем известны, но над ними положено смеяться. Пара комплиментов, разной степени заезженности… и одна-две прогулки… и номер в гостинице. Встречи, которые никого ни к чему не обязывают…Тоска смертная.