Тело Тру окаменело.
— Что?
Джини разлепила веки, смаргивая еще больше слез.
— Он будет в бешенстве. Н-не подпускай его ко м-мне. Тогда мне конец.
— Твой лучший друг, будет счастлив увидеть тебя, — вспыхнул Тру.
— Что? — Она вновь сосредоточила на нем внимание.
— Твой лучший друг, будет счастлив тебя видеть, — повторил он.
Она задрожала в его руках но, повернув голову, расслабилась, уткнувшись лицом в его грудь.
— Ты так хорошо пахнешь.
Член дернулся в штанах, и Тру заскрежетал зубами, вновь зашагав к лифту. Миднайт ожидала, держа двери лифта открытыми. Затем, сморщила нос, нажимая кнопку верхнего этажа, и хлопнула кулаком код, запуская подъем.
— Ей снова нужно принять душ. Я так полагаю, что ты её напугал? Получил необходимую информацию? От нее сильно несет страхом.
— Она не воняет.
— Для меня — да. Аромат чересчур сладок.
Тру вдохнул глубже, ненавидя сексуальное напряжение своей «нижней половины». Даже в полу возбужденном состоянии, это не было комфортно, притом, что его желанием было не просто провести носом по беззащитному горлу Шивер. Он хотел накрывать её своим телом до тех пор, пока она не перестанет бояться, и запах страха исчезнет с её кожи. Мысль облизать женщину, и ощутить её вкус соблазняла. Он признал, что им управлял животный инстинкт, но осознание этого, не помогало вновь стать рациональным.
Шивер повернула голову, и вновь на него уставилась.
— Ты не ответил. — Миднайт подошла ближе. — Ты получил от неё необходимую информацию? — Женщина Видов вышла из лифта, и направилась к палатам.
— Нет. Её отправляют в Фуллер. Чтобы выбить из неё ту информацию, которую не смогли мы.
— От этого места у меня мурашки, — Миднайт указала на каталку. — Просто положи сюда, и я хотя бы оботру её. Побудь тут, пока я не вернусь. Ей также, понадобится свежая одежда, а у меня здесь только спортивные штаны.
— Люди не почувствуют, чем она пахнет.
— Зато я чувствую, а мне её нянчить до приезда фургона. Ей нельзя оставаться одной, я буду рядом.
Тру нежно опустил Шивер на койку, но та вцепилась в его рубашку обеими руками. Она потянула его ближе, пока он не наклонился к ней настолько близко, что почти касался губами её рта. Мужчина старался дышать ртом, надеясь, что так, её запах перестанет быть таким соблазнительным. Он всмотрелся в её глаза, и с удивлением, снова увидел в них страх.
— Прошу тебя, защити. Я сделала это для тебя.
Тру отстранился, и обхватил ладонью её щеку. Её кожа была мягкой, очень мягкой. Он хотел погладить её.
— У тебя передозировка успокоительного, но ты не пострадаешь.
— Я её слышала. Не отправляй меня к Поланитису, — молила она. — Если ты это сделаешь, я умру.
— Ты не умрешь. Мы не убиваем самок.
Джини изо всех сил пыталась сесть, и Тру немного отступил, наблюдая, как из-за успокоительного, она борется за равновесие. Её пристально на него посмотрела, и лихорадочно оглянулась.
— Спрячь меня.
— Джини, — использовать её имя в такой момент казалось странным, но одновременно, очень правильным. — Ложись обратно.
Она схватила его ладонь, и вцепилась в неё обеими руками.
— Я ведь спасла тебя.
— Ты это уже говорила.
— Ты мне не веришь. — По щекам вновь потекли слезы отчаянья. — Как ты можешь, так со мной поступать после того, что я сделала ради тебя?
— Ты…
— Они собирались тебя убить! Отправить в то пекло! — Голос Шивер упал до шепота. — Он подловил меня, когда я оплакивала твою участь. Я не могла спокойно наблюдать, как те охранники тебя истязали. Он убил бы нас обоих, но я заключила с ним сделку. Я терпела все, что он со мной делал из-за тебя, в противном случае — я могла просто сбежать от всего. Но я не могла, не могла оставить тебя там. — Джини оглядела палату отчаянным взглядом, и вновь уставилась на Тру.
— Тебе нужно успокоиться. — Лекарство сделало её непоследовательной и нелогичной. Она лепетала ерунду.
— Спокойствие? — Ее голос повысился. — Ты знаешь, что он со мной сделал? Что я перенесла? Как я кричала, и… — Ее голос затих, и она нахмурилась, переключив внимание на их сжатые руки. — Я, как предполагается, не должна говорить тебе об этом. Ты никогда не должен был узнать.
Встревожившись, он склонился к ней.
— Чего я никогда не должен был узнать? Джини? Расскажи мне. — Она могла сказать что-то важное, то, что могло бы помочь им найти других.
Джини казалась поглощенной их соединенными руками. Её пальцы исследовали линии его суставов.
— Что?
— Расскажи мне, чего я не должен был узнать.
Она перестала поглаживать, и вновь взглянула на него.
— Я позволила ему делать со мной разные вещи.
Тру пришел в ярость, выпрямляясь. Пришлось приложить усилия, чтобы не вырвать руку из ее ладоней. Его губы разошлись, но он подавил рычание. Он не хотел знать детали того, как она вернула Новых Видов, включая и его. Это до сих пор задевало его гордость. Он также боялся, что она признается, что Поланитис был для неё больше, чем сотрудник. Идея вызывала отвращение и одновременно приводила в ярость.
— Не злись на меня. 710, они причиняли мне невыносимую боль, — прошептала она. — Но это дало нам возможность выжить. Это была моя плата за жизнь. — Джини вскинула голову, её взгляд расфокусировался из-за успокоительного. Затем, она ему улыбнулась. — Ты свободен. Это все, что имеет значение. Я все это пережила по причине. Посмотри на себя.
Тру присел рядом, изучая её. Он видел некоторых парней целевой группы в таком состоянии, когда те выпивали. Её рассеянный взгляд и неспособность сидеть прямо напомнили ему о них. Сейчас она уязвима. После большого количества выпитого спиртного, люди не могли здраво мыслить, становились слишком разговорчивыми. В её словах не было смысла, но Шивер была настолько не в себе, что просто не могла лгать.
— Поланитис причинял тебе боль?
— Я заключила с ним сделку. — Новая порция слёз полилась из её глаз. — Он изменил твои назначения. Не было больше никаких побоев.
У Тру сперло дыхание, а слова Шивер вызвали воспоминания.
— Он приказал тебя убить, — прошептала Джини. — Новый наркотик был разработан, чтобы натравить Новых Видов на Новых Видов. Я сказала агенту Брайсу, чтобы он предупредил об этом ОНВ. — Она впилась ногтями в его кожу. — Я заключила сделку, и тебя вернули обратно, в камеру. — Она кивнула, и, шмыгнув носом, перестала плакать, снова лаская его ладонь, поглаживая грубую поверхность большого пальца. — 710, я не виню тебя в том, что ты был рычагом воздействия. Это был мой выбор. Я не сожалею о том аде, что пережила, ведь это сохранило тебе жизнь. Это не было твоей ошибкой. Мы оба оказались в ловушке.
Рычаги. Это слово забрало его от тех охранников назад, в его камеру, это слово витало над ним, когда Поланитис пришел в его камеру, и угрожал изнасиловать женщину, если он не подчинится требованиям. Он использовал это слово тогда, когда говорил, чем был он, Тру.
— Рычаги, — прошептал он, надеясь, что она скажет больше.
Джини кивнула и резко упала на бок, но не выпустила его руку, даже когда скрутилась клубочком. Ее глаза закрылись, когда она зевнула.
— Джини? — прорычал он её имя. — Рычаги? Расскажи мне об этом. Это важно.
Она потянула его руку ближе к груди, прижимая к мягкой коже, покрытой лишь тонким материалом. Его суставы ощущали теплоту её холмиков.
— Я не собиралась позволить тебе умереть. И позволила делать с собой что угодно, пока это хранит тебя от смерти.
— Что они с тобой делали?
Джини еще сильнее скрутилась в клубочек.
— Скажи мне, — потребовал он, тон его сбился на рычание.
Джини дернулась, распахивая глаза. Она, видимо, была поражена его тоном. Её рассеянный взгляд замер на его лице.
— Что Поланитис с тобой делал, взамен на мою жизнь?
Боль, отразившаяся в её тонких чертах, резанула его.
— Что угодно. Я сказала об этом агенту Брайсу, надеясь, что эта информация ускорит получение помощи. — С её губ сорвался горестный звук. — Поланитис заставил меня страдать, 710. Иногда, я хотела умереть, но знала, что не должна сдаваться, пока вас не освободят. — Она задохнулась, почти рыдая. — Ты придавал мне храбрости, чтобы отправиться в новое местоположение, куда указал агент Брайс. Я должна была спасти остальных.
— Он взбирался на тебя против твоей воли? — Его свободная рука сжалась в кулак в растущей ярости.
Она закрыла глаза, и уткнулась лицом в постель.
— Джини! Смотри не меня.
Она посмотрела, и он пожалел, что она это сделала. Её взгляд был полон муки. В него закралось подозрение, которое напомнило, на что был способен этот монстр, как он угрожал лично Тру на счет участи женщин Видов, и мог так же поступить и с Джини. Этот самец надругался над ней, или поручил изнасилование человеческой женщины своим охранникам?
— Джини! — зарычал он. — Тебя принуждали к спариванию?
— Так много боли. — Она не смотрела на него.
Он мягко потянулся к её лицу и, обхватив ладонью подбородок, повернул к себе. Небольшое покраснение на её коже, продемонстрировало грубость Джордана во время допроса и возмутило Тру. Ему пришлось себя сдерживать во время её допроса, и терпеть тактику запугивания, примененную к ней членами целевой группы зная, что ей не причинят вреда. Теперь он сожалел, что сдержался: их действия оставили на неё отметины.
Джини не боролась с его захватом, когда он наклонился, пристально в нее всматриваясь.
— Что Поланитис с тобой делал?
— Опыты, — прошептала она. — Уколы. Я кричала. Моя кожа будто плавилась в огне и… так много боли. — Её голос сломался, и она вывернулась из его захвата.
Он позволил ей это, ошеломленный информацией. Лишь один препарат имел такие эффекты. Он сжал колени вместе, чтобы не упасть. Его разум пытался понять причины, по которым этот препарат дали именно ей, и все они были ужасными. Но она бы умерла от первого же укола. Это невозможно. Более приемлемым казалось описание действия этого препарата на мужчину Видов, которое она наблюдала непосредственно.
Неужели её пихнули в клетку к сошедшему с ума мужчине на наркотиках, который занялся с ней сексом? Он, Тру, отказался взбираться на неё, но другие согласились? Это было безумно, если целью возбужденного Нового Вида была человеческая женщина. Картинки того, что ей пришлось бы пережить, сделали его больным. Как она вообще выжила после этого?
— Ты согласилась помочь им в экспериментах с препаратом для размножения в тот день, когда меня вели к тому зданию, из которого не вернулся ни один из моего вида? Не так ли?
— Да.
Он закрыл глаза, кипя от ярости. События того дня не имели никакого смысла, пока Джини его не просветила. Она всегда была добра, но позволить себе вредить, чтобы спасти ему жизнь? Он распахнул глаза, но её собственные были закрыты.
— Джини? Расскажи мне больше о том дне.
Она не ответила.
— Джини?
— Она в отключке, — сообщила Миднайт из-за его плеча. — Я действительно превысила дозировку. Она не проснется еще несколько часов.
Он повернул голову, удивленно отметив, что Миднайт стоит прямо у него за спиной.
- Ты был слишком занят ею, а препарат лежал на тележке, стоящей за дверью. Я услышала большую часть того, что она тебе сказала. — Миднайт пристроила груду одежды в одной руке, а другой сжала его плечо, чтобы утешить. — Под такой дозой она не смогла бы соврать. Я полагаю, что тайна раскрыта. Теперь ты знаешь, почему тебя в тот день вернули обратно, в камеру, а затем — перевели с одних тестов, на другие. Она заключила сделку с тем человеком, чтобы спасти твою жизнь. — Женщина пристально посмотрела на Тру. — Я помню, после того как тебя спасли, ты говорил, что этот перевод тебя обеспокоил.
— Почему она пошла на это?
— Я не уверена, — пожала плечами женщина. — Мы ведь тоже подчинялись требованиям Мерсил, если они угрожали кому-то из нашего вида, — Миднайт запнулась. — Она человек. Достаточно ли она заботилась о нас? Поступила бы она так же, если бы оказалась в такой же ситуации, а кому-то из наших грозила опасность?
Он повернулся обратно к койке, глядя на спящую Шивер.
— Тру, на мой взгляд, она не кажется злым человеком. Я видела эмоции на её лице. Она всё пережила, но травмирована.
Тру выпустил руку Шивер, и встал. Миднайт убрала руку с его плеча, когда он отошёл.
— Травмирована?
— Пережив принуждение, ты никогда не исцелишься полностью, — мягко пояснила она. — Я тебе живой пример? В Дреквуде были вызволены лишь несколько самок. А соотношение самцов к самкам десять-к-одной? Даже в Мерсил не были настолько глупы, чтобы посылать одну из нас самцу под препаратом для размножения. Мы бы долго не протянули. — Миднайт потянулась к Джини, и убрала волосы с её лица. — Бедный человек. Она не выглядит достаточно сильной или выносливой, чтобы пережить такое?
— Они бы не оставили её на милость одного из наших под препаратом. — Тру отступил от койки.
Миднайт вздохнула.
— Если ей тоже вводили препарат, то она была неспособна сопротивляться самцам. Возможно, именно так она смогла выжить. Не все самцы говорят о том, что с ними происходило в плену Мерсил. — Она тоже отошла от койки и пристально глянула на Тру. — Особенно, если к ним приводили человеческих женщин. Они бы не помнили кем или чем она была. Никто бы не любил о таком вспоминать. Мужчины становились безумными от боли, а наши самки переживало тот ужас в полном сознании. Мы никогда не знали, выживем ли после такого. — Она нахмурилась. — И она в точности описала действие этого препарата. Значит, они действительно испытывали его на ней.
На него нахлынули воспоминания о его собственном опыте с этим препаратом.
— Они бы так не сделали. Ни один человек не выдержит самца под препаратом для размножения. Я знаю. Меня ведь тоже травили этим. Возможно, она не могла сопротивляться, если препарат давали именно ей. Её тело слишком хилое. Сердце бы не выдержало.
— Но, похоже, что так и было, — возразила Миднайт. — Это имеет смысл, если её тоже дозировали. От сексуальной потребностиона была бы не в своем уме, а возбужденный самец не убил бы её, если она не сопротивлялась. Скорее всего, он бы захотел на неё взобраться, если она уже была возбуждена препаратом. — Миднайт вновь подошла ближе, и погладила Джини по голове. — Возможно, боль от наркотика была столь невыносима, что любое грубое отношение самца не было таким ужасным.
Тру вскипел. Он не согласен с мнением Миднайт! Логика подсказывала, что если дозировали Шивер, то мужчину Видов — вероятно, что нет. Он никогда не слышал, чтобы пару испытуемых дозировали размножающим наркотиком одновременно. А значит, самец осознанно согласился взобраться на его женщину. Это также объяснило, почему она осталась жива. Вероятно, что самец не хотел причинить ей вред, когда она была настолько беспомощна. Наверное, Поланитис заключил сделку с другими самцами, и те согласились. Тру пришёл в ярость, его бросило в пот, а от злости он не мог говорить.
— Кто такой агент Брайс? — спросила Миднайт, глядя на него настороженным взглядом и сознавая, что он вот-вот сорвется и начнет крушить все вокруг, но все же успокаивающе погладила его руку. Это был жест поддержки. — Она упоминала о нем несколько раз. И предупредила его о препарате, способном натравить одних Видов на других. Я правильно расслышала? Ты думаешь, этот препарат использовали на Муне? Мун кидался на каждого, кто оказывался поблизости. Она также сказала, что Брайс способствовал спасению наших людей. С каким-то ордером. Что это?
Тру испытал благодарность, что Миднайт нарочно перевела разговор на другую тему.
— Она сказала, что он был агентом, работающим на ОНВ, который требовал доказательств существования плененных Видов, когда Джини узнала, где их содержат. Ордер — это человеческое понятие, документ, позволяющий проводить обыски и аресты.
Миднайт повернулась к стойке, на который свалила сложенную одежду, и села на стул.
— Ты ей не веришь?
— Нет.
— Она настолько не в себе, что я ей поверила. Этот человек существует.
— Ты уверена, что она нами не манипулирует?
— Я работаю в Медцентре. Тебе стоило бы послушать, что они лепечут, получив дозу этого успокоительного. — Она закатила глаза, ухмыляясь. — У Бука, например, стояк каждый раз, когда он видит дока Тришу. Он даже признался, что частенько специально получал травмы, лишь бы почувствовать её прикосновение. Слейд его прикончит, если узнает. Думаешь, что мне довелось бы услышать подобное признание, будь он способен держать язык за зубами?