– Ничего. – Макс моргнул и в мгновение преобразился. Из лица ушла отрешенность и задумчивость. – Доброе утро! – Он с нежностью посмотрел на меня. Я научилась распознавать эти взгляды на его непроницаемом лице. Чужие не увидят никаких изменений. – Ты всю ночь спала, как ангел, не шевелясь. Наверное, тебе снились хорошие сны.
– Чего-то снилось, – невнятно буркнула я, возвращая свое внимание турке.
На фоне спокойствия Макса я себя чувствовала настоящей мегерой. Даже пожаловаться не на что, ничего не болит. А хочется. Убитый вампир еще секунду занимал мою голову, а потом я его выкинула. Не до него.
– Хорошо было ночью, – добавила, краснея.
Макс снова посмотрел на меня. Долго. Очень долго. Щеки мои стали пунцовыми. Черт, до сих пор стесняюсь всего того, что между нами с Максом происходит.
– Ты сегодня на улицу не пойдешь? – перевел он разговор.
Кофе булькнул, выпуская белесый парок. Кошка зашипела и стала драть мою душу в мелкую лапшу, напоминая, что мы здесь не одни.
– Через час выйду. – Хорошее настроение улетучилось. – Где Маринка?
Я еще пыталась сдерживаться. Сжала кулаки, задрала голову вверх. Спокойно! Или, как сказал бы любимый: «Ruhig!» Первый день нового года, сидим и пьем кофе, беседуем. Идиллия.
– Она еще с ночи ушла. – Макс даже головы в мою сторону не поворачивает.
– А этот когда угомонился? – кивнула я в сторону комнаты.
– Не заметил. Ты спала, я был рядом. Дима пришел и сразу лег. Все еще мечтает стать вампиром. Даже не смешно. Если он согласился приехать сюда в надежде, что Маринка осуществит его мечту, то он ошибся.
– Она на это не способна! – Во мне проснулось злорадство.
– Да. И никогда не сможет. Чтобы сделать другого вампиром, надо выпить у него ровно столько крови, чтобы человек умер, и успеть вовремя напоить умирающего своей кровью. Для такого нужно иметь выдержку, которой в Маринке не будет никогда. Она ребенок со всеми присущими ее возрасту эмоциональными всплесками, яростью и не устоявшимися представлениями о мире и о себе в этом мире.
– Остается разозлить тебя.
– Если меня разозлить, я убью. Не представляю, как может состояться превращение, когда вампир не желает этого делать. Все не так просто, как кажется нашему маленькому властителю тьмы.
Что-то зашипело, и я сначала подумала, что на меня обваливается потолок, и посмотрела на него. Оглянулась на дверь в комнату. И лишь потом запоздало вспомнила о кофе. Совсем из головы вылетело!
Бурлящий, полный коричневых перепуганно носящихся частичек напиток медленно оседал. Макс встряхнул турку, сбивая пену. Успел! Не заметила, как он пролетел через комнату.
Захотелось ударить по его белой руке, чтобы кофе пролился. Как просто вампиры обо всем рассуждают – кто что может, кто нет… Хоть бы меня кто-нибудь о чем-нибудь спросил! Чего я хочу во всей этой истории!
– Что произошло?
Почувствовав мое состояние, Макс отошел в сторону, покачивая туркой, словно искал, куда бы налить кофе.
Чтобы немного успокоиться, я резко выдохнула, взяла чашку, направилась к столу, всей кожей чувствуя, как любимый смотрит на меня, от чего еще больше злилась.
– Ничего не произошло! – слишком громко для такого утверждения бросила я, падая на стул и пряча лицо в ладони.
Села, поставила перед собой чашку. Спрятала лицо в ладони. Теперь Макс будет смотреть на меня, пока не отвечу. Мхом зарастет, корни пустит, а дождется. Что же он смотрит? Проверяет наличие необходимых частей? Рук, ног, головы? Но я не могу ничего объяснить. Просто еще вчера у нас все было хорошо, а сегодня уже плохо. И виноват ли в этом Дракон, убитый вампир или кто-то еще, я не знаю.
– Тогда с Новым годом! – прошептал Макс, целуя меня в макушку.
Кофе полился в чашку. По кухне поплыл знакомый нежный аромат, чуть горьковатый, с нотками кардамона. Этот кофе мне нравится больше предыдущего. Макс приносит разные сорта. И хоть я уже готова остановиться на последнем, обещает достать еще. Раньше мне казалось, кофе может быть только один – горький, с резким вкусом, с кисловатым послевкусием. Растворимый. Такой я и пила. Самой странно, как он мог нравиться.
Я подержалась двумя руками за бока чашки, возвращая своей взбаламученной душе состояние покоя. Макс через пакет ломал крошащийся твердый сыр. Комте, Проволоне, Мерцлер, Чеддер – я уже запуталась в сортах сыров, которыми угощает любимый.
Пакет шуршал. Пальцы действовали быстро, без напряжения.
Я оттолкнула чашку, плеснув горячим напитком через край. Схватила Макса за руку, прижала ладонь к щеке. Решить мою проблему нельзя. От нее можно только бежать.
– Давай уедем отсюда! Прямо сейчас. Оденемся и уйдем. Пускай он проснется без нас.
Макс не отвечал. Стоял, глядя в окно, к чему-то прислушивался.
– Рано. – Его слова прижали меня к столу. – Марине надо освоиться, стать самостоятельной. Ее нельзя пока оставлять одну.
– Она никогда не станет самостоятельной! – Я вырвалась из-под его рук, которые он успел положить мне на плечи. – Она – ребенок! Ты теперь обречен таскать ее за собой!
– Она вампир и скоро всему научится. Найдет своих, и все успокоится.
– Кого она здесь найдет? Других вампиров? – Мне вдруг вспомнились слова Дракона о том, что через Маринку можно выйти на более сговорчивых любителей человеческой крови.
– Не обязательно вампиров. – Макс расправил пакет, делая из него импровизированную тарелку. – Свою стаю.
– Она ее уже нашла. С тобой во главе!
Да, да, именно этого я боялась больше всего. Любимый спас Маринку от смерти, сделав вампиром, тем самым обрекая себя на присутствие вечного спутника. Мелкого и надоедливого.
– Начитанная леди, ты путаешь романы и жизнь. Энн Райс – это фантастика, никакого трио не будет.
– А что будет? Маринка избавится от меня, и у вас будет дуэт? – Рукой я попала в кофейную лужицу и вновь почувствовала нарастающее раздражение.
– Опять воюешь? Отложи меч, войны не предвидится.
Макс склонился надо мной, но мне не хотелось защиты, мне хотелось ответов на мои вопросы.
– Тут никто не воюет! Тут все потихоньку ведут свою игру, плетут интриги. – Я отодвинулась, снова хватаясь за чашку. – Вспомни, Сторожев чуть тебя не убил! Прогони его!
– Маша, тебя послушать, так весь мир настроен против нашей любви…
Его рука скользнула по моим плечам, пальцы зарылись в волосы. Я потерлась затылком о его прохладную ладонь.
– Как будто это не так, – проворчала я.
Милый мой! Любимый! Единственный на свете! Неужели ты уже забыл, как вытащил меня вчера из-под петарды? Неизвестно, что еще бы придумала Маринка, не выгони ты ее на улицу. А Дракон? Хочет стать вампиром, чтобы кем командовать? Людьми? Вампирами? Каждый здесь разыгрывает свою партию. И наша задача не подыграть им. А еще мне кажется, что тебе, мой дорогой, все это тоже зачем-то нужно.
– Маша, ты из гусеницы превратилась в бабочку, а все еще продолжаешь грызть вокруг себя листья. Оглянись! За тобой никто не гонится. Мы одни.
– А вот и не одни! – поймала я его на слове. Чертовски приятное занятие, но бесполезное. Макс отлично отдает отчет своим словам. Про «одни» он сказал не просто так.
– Еще скажи, что в Уругвае дети умирают от голода.
– А они умирают?
– Тебе принести зеркало?
– Нет!
Всего одна ночь родила во мне несколько фобий – во-первых, оливье (никогда больше не стану его есть), во-вторых, шампанское (ни разу больше не пригублю) и, в-третьих, зеркала. Теперь я всегда буду ждать, что из серебряного небытия ко мне шагнет моя судьба. Надеюсь, она перестанет принимать образ непонятного старика.
– Макс, – жалобно позвала я. – Скажи, что все будет хорошо.
– Все будет так, как захотим мы. Замечательно будет. Остальное всего лишь декорация к нашей пьесе.
Я была другого мнения, но промолчала. Второй день живу в состоянии постоянной тревоги. Как будто над нашим домиком собирается грозовая туча. Что-то готовится. Где-то кого-то уже убивают. Боги провели смотр боевым колесницам, бряцает оружие. Интересно, за кого они выступят?
Я стала грызть кусочек сыра, пытаясь прогнать навалившееся раздражение. Что происходит? С чего я нервничаю? Должны начаться месячные? Вроде бы нет. Да и не реагировала я так на это раньше. Разве начало личной жизни может так сильно менять организм, что тебя начинает бесить то, к чему раньше ты была равнодушна? Если я, конечно, не беременна. Но беременной я не была. Или?..
Макс утверждал, что вампиры не оставляют потомства. И как бы я его ни любила, хорошо помнила, что он не совсем человек. Его форма существования не смерть… Но и не жизнь. От таких, как он, дети не рождаются. Вот когда я ему верну жизнь, тогда посмотрим. А пока…
Нет, тут что-то другое. Видимо, во мне просыпаются новые таланты, подаренные Мельником. Я уже стала лучше видеть. Реакция, конечно, не такая, как у вампиров, но интуитивно я уже многое чувствую, начинаю «считывать» людей, порой удается перехватить ниточки дальнейших отношений, конфликтов, увидеть грядущие болезни. Например, это место. Когда-то здесь произошло что-то страшное. В воздухе еще нет-нет да слышатся какие-то крики, стоны о помощи. Не зря Лео приехал сюда. Вампиров тянет в такие места.
– Все изменилось, и ты меняйся, – прошептал любимый, гладя меня по щеке. – Учись жить, а не бороться.
Он улыбался. Смотрел на меня прозрачно-голубыми глазами, за которыми пряталась бездна. На секунду появилась мысль, что лучше не спорить, чтобы не расстраивать его, но я тут же ее забыла. Мы любим, а значит, научимся друг друга понимать. И пускай он сейчас смыслит во всем больше моего. Я его догоню. Мы станем с ним равны. Дожевывая сыр, я забралась к Максу на колени.
– Хочешь, чтобы я в Драконе видела Деда Мороза, пришедшего к нам на новогодний праздник? – прошептала я ему в ключицу.
Больше всего мне нравилось его целовать в эту ложбинку с бархатной кожей, чувствовать упругое биение жилки под ней, ощущать прохладу, согревать любимого своим дыханием, чувствуя, как в ответ по моей спине пробирается знакомый озноб, закапывается в волосы, от чего хочется только сильнее прижаться к любимому, испытать на себе вечную неиссякаемую силу вампира…
– Ты мне чем-то напоминаешь Маринку, – оторвал меня от поцелуя любимый.
– Еще скажи – Катрин! – раздосадованно закусила губу.
– Всех перечислила или кого-нибудь забыла?
Макс пересадил меня на стул, явно собираясь снова углубиться в созерцание огня. Я рассерженно сузила глаза. Во-первых, отошел. Во-вторых, зачем-то стал меня сравнивать с Маринкой. В-третьих…
– Катрин тут ни при чем, – словно что-то вспомнив, произнес Макс. – Все остальные тоже. Уехать сейчас мы не можем. Пообещаю одно: если Сторожев будет тебя сильно допекать, я выставлю его за дверь. Пускай ночует в Мезени. Там есть гостиница. Допивай кофе, у нас есть дело.
Дверца печки захлопнулась.
Я машинально посмотрела в окно. Солнце садилось. Его равнодушные лучи освещали прощальным блеском снега, отражались от мягких сугробов разноцветной радугой.
– Завтра будет холодно. Начнутся ветра и снегопады. Самое время размяться.
Незаметно для себя я съела чуть ли не весь сыр из пакета. В сочетании с кофе он был чудесен. Первый завтрак в новом году удался. Противная кошка раздражения убралась из моей души. Осталось залечить оставленные ею раны, и жизнь снова наладится.
– Мы пойдем гулять?
– Нет, мы поедем кататься. – Макс прошел к двери. – Русской тройки с бубенцами не обещаю. Лошадей будет немножко больше.
– Машина?
Я спешно скручивала пакет, смахивала со стола крошки. Без возможности выбраться отсюда самостоятельно я чувствовала себя в нашем милом романтичном домике немножко пленницей.
– Лучше! Сто пятьдесят четыре лошадиные силы, объем двигателя восемьсот кубиков – снегоход, на котором вчера приехал Сторожев. Не представляешь, сколько я потратил времени, чтобы это чудо техники оказалось в богом забытом городке Мезень в прокате. И чтобы его выдали за час до Нового года. А наш «хозяин зла» даже не заглянул в кофры, где лежит снаряжение. Поманили его, он и помчался. Тоже мне, новое развлечение для маленькой девочки…
Макс развернул передо мной белоснежный сверток, оказавшийся комбинезоном. Пакет с остатками сыра выпал у меня из рук.
– Это мне? – выдохнула я.
– Одевайся, а я принесу шлем. Торопись, пока еще хоть что-то видно!
Будет еще и шлем? Ого!
А кому должно быть видно? Мне? Да я с закрытыми глазами за Максом пойду! Ему же все равно, что день на дворе, что ночь.
– Спасибо! – Я повисла у Макса на шее, снова ткнулась носом в ключицу. – Спасибо, – сказала мерно бьющейся жилке. И поцеловала ее. Родилась шальная мысль ненадолго отложить поездку, чтобы воспользоваться сном Дракона, но… я не стала об этом говорить. Хорошего понемножку.
– Я сейчас, – шепнул Макс, но отпустил меня не сразу. Поставил на ноги, задержав в ладонях мое лицо, прикоснулся губами к глазам. А потом стремительно отвернулся, ушел. Сердце мое заполошно застучало следом.
Ну что же, самое время переодеться.
Влезать в комбинезон было неудобно. На мгновение я почувствовала себя неповоротливым ребенком. Мама собирает меня на прогулку, легко втряхивает внутрь ватного комбинезона…
Память детства помогла, я справилась с неудобной конструкцией, застегнула «молнию». Так, космонавт к выходу в открытый космос готов…
Ботинки были белые, подошва желтая с глубоким протектором. Тяжелый шаг глухо отдавался по дому. Не разбудить бы Дракона…
Снег еще искрился прощальными бликами солнца, долина превратилась в контрастный черно-белый рисунок с длинными тенями. За домом старательно тарахтел мотором снегоход, похожий на разбуженного злобного монстра, рычанием встречающего своих хозяев.
Я не ожидала, что чудо техники окажется таким большим. Снегоход мощно опирался на две передние лыжи, задняя цепь закопалась в снег. Красный корпус, на боку белой змеей извивается дракон. Чтобы сомнений в принадлежности к семейству хладнокровных у этого наследника вымерших динозавров не оставалось, внизу так и было написано «DRAGON».
– Дракон? – переспросила я. – Сторожев успел раскрасить снегоход?
– Это официальное название.
Макс оглаживал железные бока машины, словно руками проверял ее готовность к работе.
– Посмотрим…
Он показал на мелкую надпись сбоку сиденья.
– «Polaris», – прочитала я.
– «Полярная», – перевел Макс. – Звезда в созвездии Малой Медведицы. Как раз для нас. Мы сейчас двинем на север.
– Курс на Полярную звезду?
– Вообще-то север будет чуть в стороне, но общее направление правильное. Если взять курс точно на север, попадем на полуостров Канин, на мыс Канин Нос. Это за Северным полярным кругом. Там еще темно!
Я покосилась на небо. Солнце не успело скрыться за горизонт, но над морем уже набухал высокий, сочный ночной свод. Он был густой, как пережженная вареная сгущенка. В первый же день я заметила плотность северного неба. В средней полосе небо, если нет облаков, высокое, легкое и прозрачное. Здесь оно плотное, словно утепленное, и свет звезд пробивается, как сквозь полупрозрачный потолок. Звезды были еще не видны, но наверняка где-то там, над морем, уже загоралась та самая, Полярная, чьим именем названа машина.
– Мы сбежим отсюда? – Мне очень хотелось именно так и сделать. Но тогда надо подготовить вещи, забрать многострадальный аттестат об окончании школы, который месяц лежащий в моем рюкзаке.
– Когда-нибудь обязательно. – Макс легко развернул снегоход в сторону снежной равнины. – На самом деле Полярная звезда состоит из трех звезд, расположенных друг к другу очень близко. Все они называются Полярными. А раньше на север показывали Вега из Лиры, Тау Геркулеса, Йота Дракона. В трехтысячном году «полярной» станет звезда Альраи, гамма Цефея. – Он выпрямился. – Осталось всего ничего, какая-то тысяча лет. Подождем?
– Не пропустить бы! – Оперировать тысячелетиями было непривычно. – За всеми нашими делами может забыться. Что там по списку дальше?
– Альфирк, бета Цефея, – ответил Макс, даже на секунду не задумавшись. Наверное, у него в голове заложено название всех книг, что он успел прочитать за полтора столетия, и отпечатана каждая страница.