– А чем вообще занимаются ведьмаки?
– Тем же, чем и ведьмы, – пожал я плечами, – портят жизнь людям и нелюдям. Не со зла, конечно, и не потому, что ничего другого не умеем, просто слава у нас такая. Ты сам посуди: если к тебе десять человек идет, чтобы на кого-то порчу навести, и только один – хворобу исцелить, то волей-неволей начнешь больше внимания уделять проклятиям и сглазу, а не целительным наговорам и настоям. Так что год за годом, век за веком ведьмы все больше занимались именно вредительством. За последние две сотни лет не было придумано ни одного нового ритуала или наговора, который помогал бы людям! Зато новые проклятия или виды летучей чахотки – чуть ли не каждый год создаются.
– Ломать – это тебе не строить, – глубокомысленно заявил Йорхш.
– А вот давай прикинем: пришел к тебе больной, а ты раз – и вылечил его, он заплатил и убежал довольный. А если к тебе приходит завистливая селянка, чтобы мужа соседки приворожить? – Я поднял руку и начал загибать пальцы. – Мужика приворожили, это раз. Потом соседка приходит узнать, что вдруг с ее ненаглядным случилось. Делаем гадание на порчу. Понятное дело, что гадать-то там нечего, и так все ясно. Это два. Потом нужно с мужа приворот снять. Это три. И тут же соседке, змеюке, отомстить, порчу наслать – красоту попортить или корову свалить больной…
– И ждать в гости уже соседку, – быстро уловил мысль банник. – Ловко придумано!
– Это не мы придумали, это человечья натура такая, – поправил я его.
– Значит, тебе нужно искать работу там, где вредят людям.
– В убийцы идти? Или в уличные грабители?
– К ним так просто не прибиться. К тому же, как я понял, тебе нужны чистые деньги. Честная работа, на которой дозволено вредить людям. И нелюдям…
Вдруг за моей спиной послышались звуки возни, хруст выбиваемых зубов и звон разбившейся посуды. Достаточно далеко, чтобы не беспокоиться по этому поводу.
– А ну успокоились оба! – рявкнул вдруг громадный детина, до этого спокойно сидевший у стены чуть правее меня. Он встал, подошел к дерущимся и, казалось, просто положил руки им на плечи.
Вышибала был совершенно лысый, а шея у него была такой короткой, что палачу пришлось бы здорово постараться, чтобы по ней попасть. Под тяжестью его рук забияки заметно присели и тут же перестали неумело тыкать друг в друга кулаками.
– Хотите драться? – Здоровяк ухватил одного из нарушителей спокойствия за шиворот и спокойно приподнял его, держа на уровне глаз. – Идите на улицу или деритесь со мной. Понятно?
Висевший над полом задира часто закивал, соглашаясь. Заверив громилу, что будут вести себя спокойно, драчуны вернулись к трапезе.
– Вот то, что мне нужно! – радостно заявил я, обращаясь к невидимому баннику.
– Ты что, решил в вышибалы податься? Уж извини, но не годишься ты для такой работы. Там ведь нужно выглядеть так, чтобы любой задира сидел тише воды и ниже травы.
– Да нет же. Я говорю о боях без правил! Идем, покажешь, где здесь у вас за деньги друг другу носы и ноги ломают.
Быстро допив остатки кваса, я направился к выходу из трактира.
Глава 5. Бои без правил
– Эй, послушай, – нагнал меня Йорхш, – ты же это не серьезно?
– Почему? – удивился я.
– Ну вот взять тех же вышибал. Они должны выглядеть угрожающе, а в случае чего – разнять драчунов и вышвырнуть из трактира. Верно?
– Вроде того.
– Но ведь одно дело – трактирная драка, и совсем другое – бои без правил! Там ведь тебя будут бить!
– И что?
– Бить по-настоящему те, кто умеет это делать. Был бы ты магом, оно и понятно, – но ведь ты ведьмак! Все эти проклятия, наговоры и сглазы хороши, но уж больно долго действуют, особенно на нелюдей.
– На нелюдей?
– Ну конечно! Оборотни и вурдалаки, урлоки и орки, демониды всех мастей, кровавые рххары – мало ли кому захочется кулаки почесать и деньжат заработать? Кстати, а разве все эти твои фокусы не по-разному на разных тварей действуют?
– Не только на тварей, – вздохнул я, – чем здоровее и выносливее человек, тем больше нужно времени и тем слабее эффект. Хороший боец меня пережует и не поперхнется.
– И какой же у тебя план?
– Я не буду драться с бойцами. Веди меня туда, где можно попробовать свои силы в магическом поединке.
– Ох, святые инквизиторы, – простонал банник, – похоже, придется мне и дальше жить на улице.
– Не бойся, – успокоил его я, – лучше постарайся меня хорошенько разозлить перед боем, мне нужно подготовиться.
И тут же камень, лежавший у меня на пути, откатился в сторону: ровно настолько, чтобы подвернуться мне под ногу. Это было… неожиданно, и я, взмахнув руками, рухнул на землю, в самом прямом смысле ударив лицом в грязь: упал прямо в лужу, которой еще мгновение назад тут не было.
– Хе-хе, неуклюжий человек. Ты с камнем не можешь справиться – как же ты будешь драться с настоящим колдуном? – раздался ехидный смешок из пустоты.
– Ах ты, мерзкий дух! – вскинулся я. – Шутки шутить со мной вздумал?
– Эй, человек, ты же сам хотел разозлиться?
– Хм, верно… Отличная работа, продолжай!
Возможно, вы не совсем понимаете, что все это значило. Сейчас попробую объяснить.
Для того чтобы заклинания обретали реальную власть над материей, маги используют различные источники силы. Стихийные волшебники обращаются к чистым энергиям стихий. Некроманты и черные колдуны преобразуют эманации страданий и смерти. Но в своем большинстве маги используют собственные резервы особой энергии, называемой мана. Ее маги частично производят сами, частично – впитывают рассеянную вокруг «дикую» ману или преобразуют силу стихий.
С ведьмами все иначе. Наверное, дело в их женской природе, а может, в особенности магии вредительства, которая требует своего подхода. Они черпают силу в собственных эмоциях. Учитывая характер их колдовства, и чувства нужны соответствующие: гнев, злость, зависть, жажда мести – в общем, все то, за что так ненавидят и боятся ведьм.
Для того чтобы успешно заниматься вредительством, колдуньи сознательно взращивают в себе все самое худшее, собирая по крупицам и усиливая отрицательные эмоции. Они учатся по собственному желанию впадать в ярость, завидовать чему угодно и ненавидеть все живое, чтобы черпать из этих чувств силу. Большинство из них весьма милы и добродушны от природы, а их кажущаяся раздраженность и сварливость – всего лишь «рабочий настрой», позволяющий наделять ведьминские ритуалы и наговоры реальной силой. К тому же, вложив злобу или досаду в какое-нибудь проклятие, и в самом деле чувствуешь себя спокойнее и добрее.
Этому учили и меня. Конечно, мужчины по своей природе намного спокойнее и сдержаннее, чем женщины, и потому ведьмовская наука давалась мне крайне тяжело, а результат был… В общем, особых поводов для гордости не находилось. В спокойном и благожелательном состоянии мне нужно сильно постараться, чтобы сглазить хотя бы муху. Вот поэтому сейчас и приходится вытаскивать наружу все то темное, что используют ведьмы в своем колдовстве. С помощью Йорхша, разумеется.
– Эй, человек, сзади! – окликнул меня банник, вынудив обернуться.
И тут же на меня налетел человек, шедший мне навстречу.
– Смотри, куда идешь, мальчишка! – прорычал он, огибая меня.
– Благодари темных богов, что мне нужны эти силы, – едва слышно прошипел я ему вслед. – Но я тебя запомнил, хорошо запомнил.
– Ну как? Достаточно?
Едва различимое шевеление воздуха дало мне понять, что банник находится где-то чуть правее. Использовать «ведьмин глаз» я не хотел, экономя с таким трудом накопленные силы. Наугад пнув в то место, я почувствовал, как нога отшвырнула что-то мягкое. Увы, сейчас я мог себе позволить только такой способ отомстить изобретательному духу.
– Ты отлично справился, Йорхш! Если не получится с твоей новой баней, то ты всегда сможешь найти работу в Болотье. Если я тебя к тому времени не придушу за усердие. А сейчас помолчи, мне нужно подготовить несколько наговоров.
С зачарованием предметов у меня всегда были проблемы, да и наверняка использовать магические амулеты и оружие в таких боях запрещено. Классические проклятия слишком долго действуют, глазить нужно непосредственно своего противника, а потому я решил заранее подготовить несколько наговоров, чтобы потом не терять времени. Работать приходилось без специальных компонентов и ритуалов, с которыми все получается намного проще и аккуратнее, но уж что есть, то есть. Буду терпеть, причем в самом прямом смысле.
Целительные наговоры невозможно наложить на живую плоть, и потому знахарки шепчут на воду, заговаривают нитку или горстку крупы и с помощью таким образом зачарованных предметов лечат людей или нелюдей. А вот с вредительскими наговорами ведьм все совсем наоборот. Если нет возможности сразу швырнуть его в жертву, то приходится подготавливать наговор, используя живых птиц или крыс, которые хорошо переносят вредительские чары, почти не подвергаясь их воздействию. Ну а в самом крайнем случае приходится держать его на себе, испытывая при этом жуткую боль.
Лично я – да и большинство ведьм – использую для этого свою левую руку. Согласитесь, было бы глупо проделывать подобный трюк с ногой или головой, потому что это действительно больно. К тому же так намного удобнее сбрасывать наговор на жертву: достаточно одного лишь касания, а при должной сноровке можно это проделывать и на расстоянии. Что же касается боли, тот тут уж ничего нельзя поделать, остается только терпеть.
И теперь я терзал свою руку, слой за слоем, плетение за плетением опутывая ее узором наговоров, щедро вкладывая в них полученную с помощью Йорхша энергию отрицательных эмоций, на ходу меняя слова и строки стихов-наговоров, усиливая их и приспосабливая. Боль лишь придавала мне решимости и злости. Я не старался беречь с таким трудом запасенные силы: вряд ли у меня будет возможность и время демонстрировать свои более чем скромные познания в ведьмовстве. Все решат первые несколько секунд, как это обычно и бывает в магических поединках.
– Эй, человек, мы уже пришли! – прервал мои размышления банник.
Мы стояли перед заброшенным домом с покосившимися и покрытыми плесенью стенами, который выглядел чужеродным пятном грязи в этом довольно благоустроенном переулке. Похоже, нам нужно было именно сюда…
* * *
Своей очереди мне пришлось ждать около получаса. За это время мы стали свидетелями трех поединков, и, признаюсь честно, с каждым боем решимости у меня оставалось все меньше и меньше. Разминая левую руку, которая уже начала терять чувствительность, я с интересом наблюдал за тем, как бойцы уродуют и калечат друг друга, стараясь как можно быстрее вывести противника из строя. Чем больше наблюдал, тем лучше понимал, что против этих бойцов у меня не было ни единого шанса. Они двигались слишком быстро и выверенно, полностью сосредотачиваясь на своем противнике. Такого вряд ли остановишь проклятием или сглазом через косой прищур. Обездвиженная рука или нога, внезапная боль в груди или потеря ориентации в пространстве – для них все это досадные мелочи, не стоящие внимания.
Собственно, именно поэтому я и решил бросить вызов магу, а не бойцу. Такой оказался сегодня в списке всего один, самый настоящий стихийник, назвавшийся Огненным Ураганом. К слову, все участники боев придумывали себе какие-нибудь звучные прозвища. Мы видели поединок Черного Шмеля и Кривого Когтя, Несокрушимого и Сокрушителя – наверное, устроитель боев здорово повеселился, когда поставил этих двоих в пару. Грозный Смертокрыл оказался не кем иным, как каменным горгулом, а раскатал его в мелкий гравий самый настоящий окостенелый вурдалак, назвавшийся Росомахой.
Сначала я хотел записаться как Ведьмак, но передумал. Во-первых, способностей настоящего ведьмака у меня не было, а во-вторых, это дало бы противнику понять, с кем ему предстоит иметь дело. Поэтому я выбрал нейтральное прозвище: Хитрый Маг. Пусть Ураган поломает голову над тем, чего от меня можно ожидать.
И вот обломки горгула сгребли на лопату, а израненным вурдалаком занялся целитель, пытаясь пришить ему оторванную руку. Если вы решили, что бои без правил, на которые я подписался, проходили довольно жестко, то вы совершенно правы. Бой идет до тех пор, пока одна из сторон не признает себя проигравшей или не выйдет из строя, не в силах продолжать. Зато платят тут и за победу, и за проигрыш, пусть и гораздо меньше. Как мне объяснил Йорхш, смертельный исход случается крайне редко, ведь за боем следят специально приглашенные некромант и целитель. Горгулу же просто не повезло. Во-первых, мастер, создавший его, не наделил свое творение способностью говорить, и он просто не смог объявить себя проигравшим. А во-вторых, глядя на куски некогда живого камня, и некромант и целитель лишь развели руками – не их профиль.
– Итак, – разнесся по залу голос устроителя состязаний, – наши следующие бойцы! Единственная сегодня пара чародеев удивит вас своим мастерством и магической мощью, обратив силу стихий друг против друга!
Дом, снаружи казавшийся старой развалиной, внутри был довольно просторным и ухоженным. В центре находилась импровизированная арена – круглая площадка, окруженная тусклыми светильниками. Вокруг стояли кольцом охранители, а за их спинами зрители, которых собралось около сотни. В этой толпе сновали букмекеры, принимавшие ставки, и вездесущие лоточники, предлагавшие напитки и нехитрую снедь на любой вкус: от кусков хлеба и несвежих фруктов до белых могильных гусениц и жареных крыс. Я вышел вперед из-за широких спин охранителей, которые окружали площадку для поединков.
– Молодой и подающий надежды боец, назвавшийся Хитрым Магом! – продолжал надрываться устроитель. – Не знаю, в чем заключается его хитрость, но надеюсь, что она поможет выстоять в бою!
Да уж, оратор из него был никудышный, но толпа все равно отозвалась нестройным гулом. Поворачивать назад уже было поздно, и я поднял руки, приветствуя зрителей.
– Хитрость против силы, потому что его противником будет сам… Огненный Ураган! Да-да, уже хорошо знакомый вам мастер двух стихий снова почтил нашу арену своим присутствием!
И из тени вышел мой противник. Высокий мужчина с короткой черной бородкой, облаченный в мантию стихийного мага. Вообще-то здесь, на Темной Стороне*, не так уж много чародеев, имеющих дело с силами стихий, и этот тип наверняка обучался в Академии. Куда уж мне, недоученному внуку ведьмы с более чем скромным даром, тягаться с академическим магом, да еще и с завсегдатаем подобных сражений?
– Итак, стремительный, сокрушительный и неумолимый Ураган, обуздавший мощь двух самых яростных и непокорных стихий!
Маг раскланялся перед зрителями и пустил короткую молнию между своими ладонями, а потом зажег три сгустка пламени и принялся ими ловко жонглировать. Разумеется, я за ним наблюдал под «ведьминым глазом» и сразу понял, что это просто заранее заготовленная иллюзия. Не было там ни огня, ни молний – Ураган наверняка берег силы для поединка. Но, нужно отдать ему должное, толпа на эту эффектную демонстрацию отреагировала дружным воплем.
– Мы здесь чтобы сражаться или смотреть на выступление уличного фокусника? – спокойно, но громко произнес я.
И все вокруг умолкли. Руки чародея замерли, а огни продолжали свой путь, словно ими жонглировал невидимка. Заметив это, Ураган едва заметным жестом развеял иллюзию и кивнул устроителю.
– Да начнется битва! – кратко провозгласил тот, не желая больше затягивать.
И едва утихли звуки его голоса, как с кончиков пальцев Урагана сорвалась длинная ветвистая молния, целившая в то место, где еще пару мгновений назад стоял Хитрый Маг. Разумеется, едва услышав слова заклинания, я приготовился и отскочил в сторону, как только прозвучало словоключ. Пусть я и не пользуюсь классическими заклятиями, но кое-что о них знаю: недаром меня два десятка лет обучали ведьмы Ковена. Дожидаться повторного удара я не стал и сам перешел в нападение.
Что мог противопоставить магу я? То же, что и любая мало-мальски опытная ведьма. Знаете, за что все не любят этих славных старушек с крючковатыми носами и сгорбленными спинами? Ну, кроме их скверного характера и дурного запаха изо рта? Ведьмы не бог весть какие бойцы, они не особо ладят с силами природы или стихий, да и целительством занимаются с большой неохотой. Зато в насылании болезней и проклятий им нет равных. За это их ненавидят, за это и ценят.