Пролог
В маленькой запыленной каморке, на сбитом из досок топчане, без движения лежал укрытый вылинявшим армейским одеялом до самого подбородка молодой мужчина. Тусклые солнечные лучи с трудом пробиваясь через расположенное под самым потолком маленькое замызганно окошко, падали на его изможденное лицо, окрашивая кожу в мертвенно-бледный желтоватый цвет, более присущий покойнику чем живому человеку.
Здоровенный рыжий таракан медленно выполз из щели в полу, покрутил усиками, а затем, ловко перебирая лапками стал взбираться на топчан по краю одеяла. Забравшись вверх, он остановился на груди мужчины, помедлил словно колеблясь и быстро двинулся к его лицу. Запушенная неряшливая бородка не стала препятствием и уже через мгновение пруссак обосновался на скуле.
В этот момент в дверь каморки кто-то сильно постучал. Судя по грохоту и жалобному скрипу рассохшихся досок, стучали ногами. Возможно не один человек. Таракан мгновенно прыснул с лица и затерялся в складках вытертого до основы одеяла, а сам мужчина вдруг глубоко вздохнул с сильным хрипом в груди, резко сел на постели и медленно, с диким недоумением в глазах оглянулся по сторонам...
Глава 1
Франция. Марсель. 1 ноября 1919 года.
Обшарпанные стены с обсыпавшейся штукатуркой, низкий, покрытый пятнами плесени потолок, колченогая табуретка с огарком свечи, покосившийся шкаф с оторванной дверцей и такой же убогий стол с жалкой немудрящей посудой на нем...
Внезапно вынырнув из обволакивающей бархатной темноты, я никак не мог сообразить где очутился. Определиться не получалось: голова гудела так, как будто по ней отрабатывал соло спятивший рок-барабанщик, в глазах все плыло, а добавок ко всем этим чудным эффектам, грудь при каждом вздохе разрывала сильная тупая боль.
- Что за черт?.. – озадаченно прохрипел я, озираясь по сторонам. – Какого хрена?..
Словно в ответ на вопрос раздался сильный грохот, дверь с треском распахнулась, на пороге каморки возникли два незнакомых мне персонажа. Один громадный и широкий как шкаф, в сопровождении второго, размерами гораздо скромней.
Первый, очень сильно смахивал на средневекового палача. Маленькая лысая шишковатая голова с рожей великовозрастного дебила, узкие плечи, мощные ручищи почти до колен, грудь как бочка, объемистое пузо – ему бы еще остроконечный красный колпак с прорезями для глаз, суконные колготки с заляпанным кровью кожаным фартуком – и вылитый мастер заплечных дел. А вот старомодного покроя костюм в клетку с длиннополым пальто амбалу совершенно не шли и смотрелись словно детская одежка на взрослом мужике. И да, скорей всего он был не европеец, а араб. Или около того.
А вот тот, что размерами поменьше, с закрученными к верху усиками, и смазливой наглой мордой, совсем наоборот, смотрелся вполне нормально, хотя, как-то... не по-современному, что ли...
А вообще, в визитерах было что-то странное. Но что, я так и не понял. Верней, не успел понять.
- Оля-ля... – издевательски протянул менее габаритный. – Кого я вижу? Месье Аксаков собственной персоной. Вы ли это?
- Он, он... – буркнул его спутник. – Просто зарос как шайтан.
- Точно, он, – согласился первый. – Ай-ай, как нехорошо прятаться от своих друзей, месье Аксаков. А мы тут уже с ног сбились. Ахмед...
Амбал довольно хрюкнув сделал шаг вперед и протянув лапищу, словно пушинку вздернул меня с топчана в воздух.
«Что? Какой к черту, месье? Какой Аксаков?» – как-то вяло и отстраненно задался я вопросом. Но озвучить его не успел, потому что Ахмед ткнул мной об стену.
В глазах полыхнули мириады ослепительно ярких звездочек, грудь взорвалась мучительным кашлем, а сам я, кажется, на мгновение потерял сознание. А когда очнулся, обнаружил, что так и вишу словно тряпка в руке у здоровяка.
- Анри, – гнусаво пробасил амбал, кровожадно кривя рожу. – Можно я откручу этому говнюку голову?
- Пока нет, – жестко отказал Анри, а потом, очень доброжелательно, словно к старому другу, обратился ко мне: – Месье Аксаков, вы совершили непростительную ошибку. В этом городе никто не рискует оскорблять месье Неро. Потому что все знают – подобное чревато очень серьезными последствиями. Но вы все-таки сделали это. К тому же вместо того, чтобы как можно быстрей загладить свою вину, вы стали ее усугублять.
В голове крутилась тысяча вопросов, но я задал лишь один:
- Какого черта тебе надо?
И тут же ужаснулся, потому что понял; спрашиваю не на русском языке, а на французском. Которого... которого, кажется, никогда не знал...
- Сейчас поймете, месье Аксаков, – обаятельно улыбнулся француз и очень спокойно достал из кармана пальто пистолет.
«Это сон... – отчаянно стараясь убедить сам себя, подумал я. – Всего лишь чертов сон...»
Но густая чесночная вонь, исходящая от здоровяка и звук взводимого затвора, засвидетельствовали совершенно обратное.
Ужас прополз по спине и затылку словно огромная, холодная и скользкая пиявка. Тело переполняла дикая слабость, сил на сопротивление не было ни капли, уже почти смирившись с неизбежным, я опустил глаза и, вдруг наткнулся взглядом на рукоятку револьвера торчащую из кармана пальто у амбала.
С желтыми костяными наладками, хищно изогнутую, массивную, рядом, только руку протяни...
- Хотя нет, – Анри опустил пистолет и широко улыбнулся. – Хочу посмотреть, как он будет сучить ногами и пускать слюни. Ахмед, твой выход...
- Хех!.. – араб довольно крякнул, одной рукой прижал меня к стене, а второй ухватил за горло. – Расслабься, говнюк...
«Да пошел ты!..» – уже почти теряя сознание, я ухватился за рукоятку револьвера, выдрал его из кармана амбала, вывернув кисть, ткнул стволом ему в бок и даванул на тугой спусковой крючок.
Приглушенно бабахнул выстрел. Резко пахнуло сгоревшим порохом и паленой шерстью.
Ахмед протяжно испортил воздух и стал оседать на пол.
Француз с удивленным лицом вскинул пистолет, но я уже успел выстрелить во второй раз.
Пальнул почти не целясь, наобум, и... и в очередной раз потерял сознание.
Но только на мгновение, потому что, когда пришел в себя, из ствола револьвера все еще вился курился сизый дымок.
Ахмед лежа пузом вниз судорожно дрыгал левой ногой и сипло покряхтывал, рядом с ним без движения распростерся навзничь Анри. Из аккуратной дырочки чуть выше его правой брови медленно сочилась струйка крови и капельками стекала по скуле на пол.
- Твою ж мать... – я попытался встать, а когда ничего не получилось, просто сел и уперся спиной в топчан.
Очень хотелось закрыть глаза и опять провалиться в спасительную темноту, в голове царила странная пустота. Где-то на задворках сознания шевелилась вялая мысль:
«Сейчас соседи вызовут полицию и все образуется. Самооборона чистой воды. Главное понять, кто это такие и что им от меня было нужно...»
- Так что им от меня было нужно? – повторил я вслух. – За какие косяки они меня хотели грохнуть?
И тут же понял, что ничего не помню. Ничего, нет ни одного связанного со мной воспоминания! Ни капельки, даже обрывочка...
Как я сюда попал?
Где, черт побери, я нахожусь?
Почему чувствую себя, словно меня переехал грузовик?
И самое главное: кто я такой и какого хрена понимаю французский язык, как свой родной?!!
Чтобы хоть как-то развеять угнетающую безвестность, огляделся в поисках телефона. Не найдя его, полез к себе в карманы и неожиданно сообразил, что одет в растянутый засаленный свитер грубой вязки и грязные фланелевые штаны странного фасона, без ширинки и с застежкой на боку. А под этой одежкой обнаружилась нательная рубашка и архаичные кальсоны с завязками. Такие, какие не носил со времени срочной службы в армии. Это я помню точно. А вот когда служил и в каких войсках, начисто вылетело из головы. Впрочем, как и все остальное. Вплоть до имени...
На вешалке, которую изображали вбитые в стену ржавые гвозди, висела порыжевшая войлочная куртка, а под ней стояли на полу, заляпанные грязью растоптанные башмаки на шнурках.
- Да что за хрень, мать твою? – не удержавшись, в голос возмутился я. – Не мое это! Не может моим...
Пока искал ответы на вопросы, немного пришел в себя. К этому времени араб уже затих, в комнатушке наступила тишина, а сирен полицейских машин все еще не было слышно.
Странно, но ладно, жаловаться не собираюсь. Пока такой расклад только на руку.
Собравшись с силами, встал и выглянул в коридор. Но ничего, кроме неоштукатуренных кирпичных стен, покрытых слоем грязи труб под потолком и замусоренного пола, не увидел. Зато понял, что нахожусь где-то в полуподвальном помещении.
- Час от часу не легче. М-мать, где полиция? – так и не решившись выйти из каморки, я влез на топчан и клацнув ржавым шпингалетом, открыл окошко.
В лицо ударил сырой холодный воздух, наполненный смрадом угольного чада, тухлой рыбы, еще какой-то непонятной дряни и соленым крепким запахом... Запахом моря?
- Моря? Какого хрена?
Какофония звуков, обрушившихся на уши, тоже ничего не прояснила, даже наоборот, еще больше загнала в недоумение.
Звонко цокали подковы по брусчатке, где-то вдалеке надрывались пароходные гудки. Орали чайки... Чайки? И самое странное...
- Посторонись!..
- Кому круасаны?..
- Зелень, свежая зелень!..
- Куда прешь, урод?..
- Месье Галан, вы слышали, в наших колониях...
- Да не дождемся мы репараций от фрицев, месье Дюбуа, все островные обезьяны подберут...
И самое странное, всюду слышалась французская речь.
- Зараза... – так и не разглядев ничего, я захлопнул окно и сел на топчан. – Не иначе, свихнулся. И что делать?
Сказать, что я был растерян – это значит ничего сказать. В голове творился такой сумбур, что дабы избежать немедленного помешательства, я решил предпринять хоть какие-нибудь действия. Для начала, хотя бы проанализировать обстановку.
Итак, совершенно ясно: я – русский. Верней – россиянин. Потому что могу быть как татарином так и... евреем, к примеру. Увы, память настоящей национальности не подсказывает. Да и не особо важно на данный момент. Но то что из России – это точно. Такого даже при полной амнезии не забудешь. Генетически вложено.
А еще ясно, что я не на Родине. А это значит, на вражеской территории. Да, именно на вражеской, потому что всяких там французов, бриттов и прочих европейцев, не говоря уже за партнеров из-за океана, мать их так, я друзьями никогда не считал и не считаю. Не простых людей, а их государства. Да и с простым людом очень неоднозначно. А это значит, надо вести себя как в тылу у врага.
На лицо два мертвеца и я, слабый как кутенок. Без единого документа. Да еще без памяти и вдобавок россиянин. Что из этого следует, надеюсь ясно? И не надо мне протирать о верховенстве закона на Западе. Назначат козлом отпущения в угоду какой-нибудь политической ситуации и даже не поморщатся.
Да, все плохо. Даже не плохо, а вообще сплошное дерьмо. Хотя и положительные моменты присутствуют. Я жив, меня еще не замели и, черт побери, языками владею. Французским и русским – а это уже немало.
Не знаю, кто я на самом деле, но интуиция подсказывает, что надо валить из этой конуры. И чем быстрее – тем лучше. В идеале, в направлении посольства России. Но сначала – трофеи.
- Вперед! – скомандовал я сам себе, закрыл дверь, едва не вырубаясь от слабости припер ее тумбочкой, после чего принялся обыскивать визитеров.
Тот факт, что они уже были трупами и безбожно смердели, как ни странно, меня никак не взволновал; что привело к довольно полезному выводу. Какому? Тут всего два момента: либо у меня психика наикрепчайшая, либо... либо, привыкший. Н-да... даже не знаю, какой из этих вариантов предпочтительней. Вот как-то не улыбается неожиданно прозреть и вспомнить, что был патологоанатомом. Или киллером. А вообще, плевать. Хоть гинекологом. Лишь бы вспомнить.
Быстро обчистив карманы непрошенных гостей, я сложил всю добычу в кучку и переждав очередной приступ кашля, приступил к досмотру.
Как назло, документов ни у одного не оказалось. А вот остальное... Остальное все еще больше запутало. Но обо всем по порядку.
Первым делом осмотрел оружие. Очень скоро выяснилось, что все стреляющее железо было жутко архаичной конструкции и неизвестной мне моделей, но после поверхностного изучения маркировки стало ясно, что стволы тоже родом из Франции. Или Бельгии. Увы, точнее не разобрался.
Немного подумав, я тщательно стер с револьвера отпечатки пальцев и вложил его в руку амбала, потом повторил процедуру с пистолем и щеголем – пусть полиция поломает голову, кто кого завалил. Плохо в деревне без обреза, но попасться с «мокрым» стволом еще хуже. В общем, сами понимаете. А вот большой складной нож, с фиксатором клинка, очень смахивающий на испанскую наваху, присвоил. Не бог весть что, но оставаться совсем без оружия не годится.
Теперь бумажники...
В бумажниках оказались деньги. Купюры и несколько монет, общей суммой в триста восемьдесят франков. Я не особо удивился, разобравшись, что это французская валюта, но год выпуска банкнот...
- Тысяча девятисот пятый? – не веря своим глазам, глянул купюру на свет. – И они еще ходят? Ни одной даты позже четырнадцатого года двадцатого века. Что за бред? Да и почему франки? Стоп... а что тогда у лягушатников? Ну не марки же или как там их... гульдены, что ли. Евро! Вот что! Ладно, пока примем как данность и проведем легкую экспроприацию.
В лопатниках оставил немного мелочи и вернул их обратно в карманы гостей. Пусть в случае чего докажут, что я что-то брал.
Закончив с досмотром набросил на себя куртку, висевшую на вешалке и напялил кепку, фасона а-ля Гаврош. Вещи оказались до нельзя затасканные, но одежка гостей была вся заляпана кровью и дерьмом, поэтому с желанием прибарахлиться трофейным гардеробом пришлось расстаться без сожаления. Единственное, сделал исключения для обуви, позаимствовав у Анри добротные полуботинки на меху, к счастью, оказавшиеся мне впору. И щегольские перчатки из лайки с теплым шерстяным шарфом, вдобавок.
Пока справлялся, совсем выбился из сил. Пришлось присесть и немного передохнуть. А когда уже совсем собрался уходить, случайно обнаружил под набитой соломой замызганной подушкой, еще один револьвер.
- Откуда ты здесь, дружище? – недоуменно пробормотал я, разглядывая потертый «наган» – И патронов полный барабан. Н-да... Загадка на загадке...
Но времени долго раздумывать не было, поэтому я сунул его в карман и шагнул в коридор.
И нос к носу столкнулся с пухлым коротышкой в вязанном колпаке и потертом, некогда парчовом, домашнем халате.
- Месье Денисофф? – выражение лица у толстячка было такое, словно он встретил живого мертвеца. – Но вы... вы...
- Что? – вздрогнув от неожиданности, грубо поинтересовался я.
Не понял, почему Денисофф, а не Аксакофф? Под чужой фамилией здесь скрывался?
- Ничего, ничего, – затараторил коротышка, зачем-то кивая мне при каждом слове. – Рад что вы пошли на поправку. Очень рад. И да… тут вами интересовались два господина...
- Это мои друзья. Я с ними уже пообщался.
- Я так и понял, – мужик еще раз кивнул и вдруг состроил скорбную рожу. – Месье Денисофф... со всем моим уважением, но вынужден напомнить вам, о некой задолженности за постой.
- Сколько?
- Пятьдесят франков, – быстро доложился толстяк. – Не могли бы вы покрыть хотя бы часть этой суммы... так как... сами понимаете...
- Держи, – я не глядя выудил из кармана купюру и сунул ему в руку.
- О! – коротышка буквально расцвел на глазах. – А может еще авансом за следующий месяц...
- Завтра, – коротко оборвал я его. – Завтра вечером. Устроит?