– Гриня, как у тебя?
– Ништяк, – отозвался Петр.
Карташ быстро пробежал квартиру Таксиста, осмотрел, как давеча осматривал квартиру Юрки-алкоголика. Нет, никого, кроме этой троицы, больше не было. Фу-у-у…
Закрыл входную дверь, толкнул застывшую Машу в сторону комнаты, где находился Гриневский (боевая подруга не могла оторвать застывший взгляд от умирающего, а тот все никак не мог отойти, его выгибало в агонии, крючило, он выплевывал кровь и слюну).
Гриневский уже приготовил своего клиента к разговору – тот сидел на стуле, руки сведены за спиной и обмотаны капроновым шнуром, лодыжки таким же шнуром примотаны к ножкам стула. Ба, знакомые все лица, как же это мы сразу не разглядели, кто к нам попал!
А попался не кто иной, как Михалыч, которого Карташ поименовал про себя отставным культуристом. Впрочем, немудрено было его сейчас не узнать – в каких-то джинсах и свитере, помнится, прислуживая на обеденном сходняке у Зубкова, Михалыч щеголял в смокинге и при бабочке…
– Сам будешь или мне? – спросил Алексей.
– Сам, – коротко ответил Петр, пряча в нагрудный карман фотографию, которую только что вынул из рамки, стоявшей на комоде.
Маша опустилась на диван, уткнулась лицом в подушку и разрыдалась. Ладно, нехай проревется, решил Алексей, не каждый день случается человека замочить, пусть и полную гниду…
Таксист взял еще один стул, поставил его напротив пленника спинкой вперед, сел верхом, положив локти на спинку. И вперился взглядом в лицо Михалычу.
Михалыч, надо признаться, выглядел спокойно. Ну еще бы, когда такая глыба, как Зубков, стоит за твоей спиной! Он верит в агромадные возможности своего хозяина, даже, думается, смерть подручных не сильно его обеспокоила. Ведь положили рядовых шестерок, а его тронуть не посмеют, приберегут как ценного заложника – недаром ведь до сих пор не тронули. Бывают такие люди, которым трудно перестроиться и уловить серьезность наступившего момента, очень уж они привыкают к безбедовой жизни, к тому, что с ними ничего не случается, а значит – возникает сама собой такая иллюзия, – что случиться и не может. Трудно Грине его будет сломать…
Карташ увидел на журнальном столике рацию-переноску с кольчатой антенной. Если запиликает на вызов, надо будет уходить. Не дождавшись ответа, сюда запросто нагрянут бойцы, дружеская встреча с которыми уж никак в их планы не входит. В конце концов, последнего из могикан по имени Михалыч – Большой Мускул можно вытащить на крышу и там завершить потрошение. Кстати, пора бы Гриневскому и начать. Хватит, пожалуй, в гляделки-то играть.
Словно услышав мысли Карташа, Гриневский заговорил, тихо, размеренно и чуть устало, как учитель, ведущий сотый урок на одну и ту же тему:
– Моей жены тут нет. Мы, правда, особо не рассчитывали, что вы станете держать ее здесь… Куда вы ее увезли?
– Не знаю я, мужик, ни о каких женах, – постарался улыбнуться Михалыч. – Мое дело простое. Дождаться вас и передать слова Босса – мол, что уговор остается в силе, все, что произошло той ночью, он предлагает считать досадным недоразумением и забыть.
– А он согласится вписать в графу «недоразумения» тех двоих в коридоре? – спросил Карташ.
– Ну. Босс предполагал, что наша встреча может пройти не вполне гладко.
– Значит и твой труп он легко занесет в недоразумения, – сказал Таксист.
Такой выворот темы Михалычу явно не понравился.
– Слушьте, вы же умные ребята. Должны же вы понимать, что проиграете? Не получится у вас Босса переплюнуть. Ну никак. Одиночки побеждают только в говенных фильмах. Убьете меня или не убьете – вам это ровным счетом ничем не поможет. Но пока вы себя не загнали в угол, из которого уже не выбраться…
Таксист почти без размаха выбросил вперед кулак, короткое «клац», голова пленного резко дернулась, – и продолжал как ни в чем не бывало:
– Тебе, кажется, был задан вопрос. А ты почему-то отвлекаешься.
– Да я же сказал, что не знаю!.. – истерично выкрикнул Михалыч. Юшка из носа ручьем текла на воротник.
– Ты неправильно себя ведешь, здоровяк, – укоризненно сказал Гриневский. – Обманывать нехорошо, а ты обманываешь. Ай-ай-ай. То ли веришь, что твои дружки вот-вот подоспеют и вызволят, то ли не веришь, что мы посмеем посягнуть на твою драгоценную персону. Короче, никак тебя не проберет всерьез, я погляжу…
– Что вы из себя строите! – взорвался Михалыч, дернувшись в путах. – Тоже мне, супермены, блин!!! Ну сколько вам еще бегать? Не сегодня так завтра точно догонят, и тогда разговаривать уже иначе будут. Вам последний – понятно вам? – последний раз сейчас предлагают решить по-хорошему. Если б у вас была хоть капля ума, вы б двумя граблями ухватились за эту корягу, что суют вам в трясину. Вон зеркало, гляньте в него и поймите ж наконец, кто вы такие на самом…
– Ах, во-от оно как, – протянул Таксист, и его глаза превратились в узкие щелки. Сказал еще более неторпливо: – Тогда слушай сюда, культурист. Тебе оно, может, и неизвестно, но я одно время кантовался в местностях, объединенных под вывеской Чечня. И живет там народ такой, чечены зовутся. Народец дикий и жестокий, но воевать умеют, этого у них не отнять. А где война, там и пытки. Они, чечены эти, знают толк и в пытках. Мы у них тоже кой-чему научились. Например, есть такой хороший способ, особенно годный для экстренного потрошения. Резать человека по мелким кускам и бросать ошметки перед пытаемым. Боль терпеть – это одно, а смотреть, как перед тобой растет кучка из кусманов собственной плоти, эт-то, я тебе скажу… Ты готов смотреть?
Таксист вскинулся со стула, навис над побледневшим Михалычем.
– Я тут недавно слышал восточную поговорку: «Последнее перо переломило спину верблюда». Это навроде нашей «последней капли, которая переполнила чашу». Так вот, здоровяк. Ты станешь просить меня, чтоб я тебя дорезал, сжалился, ты будешь мне вываливать и вываливать все, чего знаешь про себя, про дружков, про маму с папой, будешь вываливать без остановки, вымаливая уже не гарантии или снисхождение, а быструю смерть. Но я тебя не услышу, потому что рот твой поганый заткну тряпкой, чтоб не очень орал, соседям не мешал… И знаешь что? Я оставлю тебя тут в виде куска мяса, который не может шевелиться, может только долгодолго и очень мучительно подыхать. И ты станешь вымаливать у бога то самое последнее перо, чтобы оно переломило твою спину.
Таксист достал из кармана складной нож, выщелкнул лезвие.
– Я тебе не буду давать минуту на раздумье, я тебя просто спрашиваю. Твое «нет» – и мы тут же начинаем. Для начала я отчекрыжу тебе ухо, потом проткну барабанные перепонки. И вот тогда тебе будет уже никак не отыграть назад.
И он приставил лезвие к уху Михалыча.
– Будешь говорить? Да или нет? Считаю до трех. Раз. Два. Начальник, уведи Машу. Три…
– Стойте…
Наконец Михалыча пробрало до основания.
– Но я действительно почти ничего не знаю.
– Вот это «почти» и вываливай.
…И Михалыч начал «вываливать». Он и вправду знал немного, и Карташ ему верил. В самом-то деле, ну не посадят же в засаду человека, посвященного во все детали! Не дай бог, засада провалится (как, кстати, оно и случилось), информированного возьмут за жабры, он и расколется… Да, жена Гриневского была здесь какое-то время. Где-то с конца июля. Зачем она понадобилась Боссу, Большой Мускул не знал, так, слышал краем уха, что-де ей известно что-то о восточных дружках мужа. Нет, ее не пытали, просто пригрозили – она и выложила тут же про Туркмению, про какого-то Поджигая… (Клац! – «За что?!.» – «Продолжай, тварь».) И все! Потом ее куда-то увезли, а Босс велел организовать на квартире засаду на тот случай, если, значит, гости… то есть хозяева пожалуют…
Действительно, все. Больше он действительно ничего не знал. И Карташ, без всякого удивления для себя, окончательно убедился, что они вытянули пустышку. Да и нелепо было бы предполагать, что здесь, в доме Таксиста, они найдут ниточку к его жене…
– Выйди-ка, начальник, – глухо сказал Гриневский, когда поток суматошных признаний иссяк. – И Машу с собой прихвати, не надо ей смотреть…
…Мобильник зазвонил через три минуты. То есть не зазвонил, звонок был загодя отключен, сработал вибровызов. Будучи на кухне вместе с боевой подругой и ожидаючи, когда Таксист закончит, Алексей достал «трубу», посмотрел на дисплей. «Подавление номера», – горела надпись под изображением трезвонящего колокольчика. «Ромалы, что ли? Предупредить, что к нам гости идут?!.» Он быстро нажал кнопку приема, поднес «Сименс» к уху.
(Вручали им мобильники весьма своеобразным образом. Выслушав просьбу о телефонах или рациях, замбарона повел Карташа и Гриневского в чулан, там снял с полки коробку, откинул картонные лепестки – тара оказалась битком набита сотовыми самых разных моделей, цветов и размеров. «Как пишут в газетных объявлениях: „Покупаем потерянные телефоны“, – замбарона хитро подмигнул. – Выбирайте любой из потерянных…»)
Но звонили не ромалы.
– Господин Карташ Алексей Такойтович, – незнакомый мужской голос не спрашивал, а утверждал. И потом представился – без всякого сомнения в том, что его могут и не знать: – Это говорит некто Гордеев, Фрол Степанович. Фрол, ежели по-простому. Ваш номер мне дал один наш общий знакомый, просил понять его и не таить обиду…
«Ну вот и звиздец, – с какой-то бессильной тоской понял Карташ. – Сдали ромалы…»
– Звоню самолично, чтобы до вас быстрее дошло и чтоб меньше думали насчет всяких там бестолковых фокусов, – продолжал бесплотный голос. – Я тут повертел так и эдак и решил, что можно изыскать способы оставить вас в живых. Как и что, сообщу при встрече. Торговли не будет, не тот случай. На все про все у вас три минуты. Так что решайте. Или оставляете оружие в квартире, выходите и сдаетесь, аки Горбатый из подвала, или через три минуты беседовать будете уже с другими. Теми, кто с крыльями и нимбы на башках носят. Разумеете?
В наушнике коротко запиликал отбой, а на дисплее зажглось «Соединение завершено».
– Смотри! – вскрикнула Маша, вытянув руку и показывая Карташу на грудь. Алексей опустил голову – по куртке плавно перемещалась красная точка лазерного прицела.
Глава 13
Разгадки и… новые загадки
Двадцать первое сентября 200* года,
18:24.
В живую Фрола, «черного губернатора» града Шантарска, они видели впервые. Слышал же хоть что-нибудь о Фроле каждый из них: Таксист – от своих корешей по зоне, Карташ – от многих людей в Парме (как от людей в форме, так и от людей в робе), Маша – от Карташа и Гриневского. А нынче сия легендарная личность находилась прямо перед ними. Или, если правильно ставить акценты, то, конечно, это они находились перед легендарным Фролом.
Место, куда их доставили и где уже поджидал Фрол, сумело удивить Карташа немало, хотя ему казалось, после всех-то перипетий последнего месяца, что он навсегда разучился удивляться. Однако вот поди ж ты… А доставили их бедовую троицу не куда-нибудь, а на военную «точку», расположенную в лесу под Пижманом. И ладно бы просто на «точку». Так ведь на ту самую, где Алексей Карташ предлагал укрыться с грузом платины, когда они на прииске возле захваченного вертолета до хрипоты спорили, куда им теперь со всем этим счастьем деваться. Бог ты мой, как же давно это было…
Откуда Фрол узнал о существовании «точки», что он хотел сказать этой демонстрацией – Карташ не гадал. Охоты никакой не было гадать. Фрол сам скажет, если сочтет нужным, а не сочтет… ну, значит, про другое толковать будем.
Раньше на этой территории, охватом километр на полтора, нес боевую вахту сокращенный боевой расчет технического дивизиона. Дивизион тот некогда являлся составной и неотъемлемой частью зенитно-ракетного комплекса «С-65», с которым наши пэвэошники воевали еще во Вьетнаме, наводя ужас на штатовские «Фантомы». С тех пор времени прошло порядочно, военно-техническая мысль на месте не стояла, появлялись новые, все более совершенные комплексы ПВО, в этой области мы всегда обгоняли штатников, а значит, шли и впереди планеты всей, и вся планета с завистью и злобой произносила названия наших новых разработок: сперва «С-125», потом «С-300». Однако одно дело изобрести, другое – изготовить в достаточном количестве. Тем более, когда в стране начинается не пойми что, страна трещит по швам и, как куски сгнившего мяса, от туловища империи отваливаются куски территорий, и каждая территория жаждет непременно обзавестись собственным воинством незалежным, а чтоб все было, как у больших, подавай им и свою ПВО. Впрочем, разодрать – не сшить, особенно когда приходится резать по живому. Это все равно как распилить дом, пройдясь пилой по всем коммуникациям: по проводке, трубам, по коридорам общих квартир. Очень долго после этого приходится заделывать повреждения…
Точно так же обстояло и с ПВО. Это ж не только ракеты, нацеленные в мирное небо. Это и производственные цеха, и ремонтные заводы, и исследовательские институты, и испытательные полигоны, и военные училища, и всякое другое. И все находилось в разных местах – скажем, большинство ремонтных заводов размещалось на территориях Украины и Белоруссии, полигоны – в Казахстане, а электронную начинку ЗРК изготавливали на оборонных предприятиях Питера. Теперь все живут порознь, живут, как правило, исключительно советским наследием, поодиночке латают дыры в тришкиных кафтанах. К чему приводит разрыв единой ткани, прекрасно известно, достаточно вспомнить стрельбы украинских ПВО над Черным морем, в результате которых был успешно сбит израильский гражданский самолет.
Ну, не нам в России нос задирать. Взять ту же «точку» под градом Шантарском. Денег на переоснащение нет, денег на содержание в прежнем виде тоже нет. И «точка» законсервирована до лучших времен, потихоньку хирея в ожидании лучших времен. Ангары, склады, казарма, котельная, караулка, автомобильные боксы, металлические эстакады и крановые площадки, – все то, что спрятано среди насыпных холмов и окружено лесом, постепенно разваливается, разрушается, ржавеет. Что-то быстрее, как здания, выстроенные при Никитке-кукурузнике, ну а что-то еще не один век простоит и, доведись, темоядерный удар выдержит, как, скажем, толстостеннные бетонные бункеры…
Когда Карташу доводилось бывать тут, ему всегда вспоминался фильм «Сталкер», здесь, на этой натуре в самый раз снимать продолжение: строения, внутри которых наблюдаются сплошь сюрреалистические картины (например, молодые осинки, тянущие стволы сквозь пустые ракетные стеллажи, или свисающий под потолком на тросе кирзовый сапог, зачем-то выкрашенный в шаровую краску), ласточкины гнезда под крышей, похожие на елочные украшения, потому что неразумные птицы натаскали для них тонкие полоски фольги под неофициальным названием «шум», которые сбрасывают с самолетов для обмана вражеских радаров, надпись «ДМБ –…», а год дембеля скрыт от глаз зеленым мхом, накренившаяся, но пока не рухнувшая деревянная караульная вышка, напоминающая Карташу подбитый марсианский треножник, грибная поляна на спортплощадке, заячьи и лосиные следы на плацу, ржавые автомобильные скелеты, утопающие в траве, а на крановой площадке раскачивается под малейшим ветром, поскрипывая, металлическая цепь с крюком…
Для встречи с ними Фрол выбрал бетонный бункер, в котором раньше помещался командный пункт. Находился бункер внутри насыпного холма, имел два выхода, над холмом торчала антенная вышка метров в тридцать высотой. Один из выходов был завален осыпавшейся землей; засыпь второй – и получится реальный могильный курган, который холм и без того напоминал.
– Хвалю, хвалю, господин Карташ. Славное место вы отыскали. Мне нравится, – Фрол расхаживал вдоль длинного, явно командирского стола. Остановился, пощелкал тумблером, под которым имелась табличка из оргстекла «площадк. № 1». – Сам люблю неожиданные места. Например, одно время, было дело, назначал важные встречи на собачьем питомнике, куда посторонний втихую, сами понимаете, не подберется. Слышь, Вася, – обратился Фрол к своему адъютанту, простоватому с виду светловолосому пареньку, который сидел с АКМ-ом на коленях на фоне таблицы «Нормативы прохождения ракет по техническому потоку», – а и вправду, почему мы до сих пор не прибрали к рукам что-нибудь подобное? Очень удобно. Скажем, грузы складировать, устраивать тут стрелки и толковища… уж я молчу про то, как мило в этой патриархальной тишине вести задушевные разговоры с неразговорчивыми товарищами. Может, не размениваясь на договоры со сторожами, просто выкупить объект у минобороны, раз он им ни к чему?