– Сечешь, старлей, – похвально склонил башку Фрол. – Вы и платина ему вдруг понадобились позарез. Тут наличествуют два очень существенных момента. Момент первый: у Зубкова имеется покровитель, как раз среди тех, кто прибудет на сходняк. Без покровителя у него нет серьезных шансов…
Ведь что задумал Зуб? Он задумал вывернуть платиновую историю наизнанку. Дескать, это прииск не его, а присутствующего здесь Покровителя, он, Зуб, был всего лишь управляющим, средним звеном, организатором на месте. Покровитель тут же встанет и с честнейшим видом подтвердит: «Да, это мой прииск, это была первая партия, которую я всю без остатка потратил бы на пользу сообчества, но у меня платину украли, поубивали моих людей, а я, между прочим, действовал по закону, то есть поставил Фрола в известность, что собираюсь добывать платину на его территории, и он дал добро… Кто украл, кто поубивал – в толк не возьму…»
Вот тут-то на сцену и выходят единственные выжившие свидетели, трое остолопов, которые в свое время тоже решили наложить свои потные лапки на платину. И с вашей свидетельской помощью выясняется, что захват прииска проводил Пугач – одна из шестерок Фрола. Следом моментально вспоминается бунт в Парме, который послужил прикрытием Пугачу и его людям. А ведь никакой бунт в округе иначе как без соизволения Фрола произойти не может по определению. Это разве что на броненосце «Потемкин» взбунтоваться могли из-за червивой похлебки, а у нас так дела не делаются… В общем, обвиняемой стороне крыть нечем, кругом виноват Фрол, то есть я. Фрол – крысятник, Фрол, позарившись на жирный платиновый кусок, погубил множество правильных людей, а свалить все задумал на своего заклятого врага Андрея Валерьевича Зубкова. Вот так все и было бы…
– Поэтому вы и организовали нападение на особнячок, – сквозь зубы сказал Алексей. – Тот самый особнячок, где жарился шашлычок.
– Ну да, – преспокойно кивнул Фрол. – Мне такие свидетели ни к чему, нужно было ухайдокать вас до начала сходняка.
– А сейчас что? – с вызовом спросила Маша. – Передумали хайдокать?
– Не-а, – Фрол улыбнулся обезоруживающе. – Пока еще думаю. Появились, видите ли, кое-какие новые обстоятельства…
«Не убьет, – понял Карташ. – По крайней мере, не сейчас. Зачем-то мы нужны и ему тоже. Иначе не стал бы он тут соловьем разливаться и все карты открывать…» – И сменил тему:
– Известно, кто покровитель Зуба?
Фрол заговорщицки подмигнул.
– Имеются определенные подозрения.
– А момент второй?
– Момент второй? Ах да, второй любопытный момент вашего внезапного появления на Зубковском горизонте… – Фрол помедлил, выдерживая театральную паузу. – А ведь Глаголев сдал вас. Определенно сдал Андрюше-Зубу, каковой и имел честь напасть на паровоз с платиной. Исключительно по генеральской наводке.
– Бли-ин, что еще за Глаголев такой? – протянул Алексей. Голова уже шла кругом от обилия информации. Мозговой винчестер перегревался, биокомпьютер глючил и готов был зависнуть.
На этот раз Фрол казался искренне удивленным.
– Вы что, генерала Глаголева не знаете? А позвольте-ка спросить, у кого в гостях вы куковали две недели после того, как вас репатриировали из Ашхабада? Ну, здоровенный такой блондин. Он что, не представился? Первое Главное управление, ГРУ, или как оно там сейчас называется… Разведка, одним словом.
– Разведка? – негромко спросила Маша. – О господи, еще и разведка… – Она потрясенно замолчала, обхватив голову руками. – А этим-то платина зачем? И потом, насколько я знаю, ГРУ запрещено действовать на территории собственной страны…
Фрол поморщился.
– Деточка, я вас умоляю. Не стройте из себя наивную, пардон, дуру.
«Разведка, разведка… – зашевелилось у Алексея в мозгу. – Значит, хренов викинг не из ФСБ, а из разведки? Ну и муравейничек мы разворошили, однако. Только грушников нам не хватало. Ну, дела-а…»
– Нет, стойте, – он поднял руку. – Что-то тут не так. Слишком уж хитро все… Если вы не врете и белобрысый действительно из ГРУ, то на кой хрен ему путаться с этим бандюшонком Зубковым? Платина у него в руках, мы тоже. Зачем такие сложности наворачивать – какое-то киношное нападение на поезд, похищение… – Он поразмыслил секунду. – И кстати, почему обязательно сдал? Кто-то из окружения Глаголева мог продать информацию о платине Зубкову. Или вообще рядом с Глаголевым находится человек, работающий на Зубкова…
Фрол снисходительно улыбнулся.
– Во-первых, Глагол не верит никому, а значит, посылая платину и вас в одном вагоне, он стократно подстраховался бы – как раз на случай утечки информации, и уж тем паче на случай нападения. А во-вторых, сами подумайте: ну не глупо ли отправлять с таким трудом возвернутую платину в простом вагоне, под шутовской охраной, да еще вместе с теми, кто эту самую платину едва не увел из-под Глаголевского носа? Подставил, ох подставил вас генералушка…
– Все равно ни черта не понимаю! – раздраженно повысил голос Гриневский. – Ему-то зачем сдавать нас, тем более Зубу?! Да ладно – нас! Зачем платину отдавать Зубкову?
– Значит, выгода от задуманной Глаголевым комбинации стоит двух ящиков платины.
– И что это за комбинация?
Фрол равнодушно пожал плечами.
– А может быть такое, что Зуб и Глаголев заодно? – медленно озвучил Карташ мысль, которая вертелась у него в голове еще со времени побега из алюминиевого города.
– Кто знает, кто знает…
– Или Глаголев не сомневается, что вернет платину в самое ближайшее время…
– Опять же – кто знает.
– Дьявол, у меня уже мозги закипают от всех этих вариантов, расчетов-подсчетов, многоходовок…
– Там, где крутятся большие деньги, молодой человек, всегда возникают большие сложности… Зато начинаешь понимать удовольствие, которое получает какой-нибудь Каспаров. Неслабое, доложу я вам, наслаждение, когда задуманная многоходовка, где на десять ходов просчитаны все возможные ответы противника, приносит задуманный тобой результат. Умение просчитывать на многие ходы вперед и выдвигает людей на авторитетные позиции. Просто смышленых людей хватает, про физически сильных уж и не говорю, но почему-то большинство из них вязнет в середине, наверх вскарабкиваются немногие. А чего не спрашиваешь, старлей, откуда я про эту твою малину прознал?
– Про «точку»-то? А чего спрашивать, все понятно, – вздохнул Карташ. – После пармских… событий тщательное расследование, казенно выражаясь, провели не только органы официального дознания. Вы вышли на мой след, отследили мои связи… Где-то, значит, я оставил след, ведущий на эту поляну.
– Что еще раз доказывает, как трудно быть человеком-невидимкой. Ну да, ну да, после того, как вы, колобки, столь удачно от меня ушли, от Зубкова ушли, я расставил посты повсеместно – на вокзалах, на хазе барышни, на хазе Таксиста, на этой «точке», даже к Бортко своего человечка приставил – кто вас знает, может, вы сдаваться побежите кверху лапками… Ага!
Карташ услышал, как громыхнула и визгливо проскрипела тяжелая металлическая дверь бункера, не знавшая смазки уже многие годы, из предбанника командного отсека, где сиротливо пустели вешалки для шинелей, донеслись звуки шагов, голоса, смех.
– А к нам гости, – сказал Фрол, как-то странно усмехнувшись. – Ну, покажи класс, старлей, скажи, кто пожаловал. Сыграем в «Угадай мелодию». Ух, если угадаешь! С ходу зауважаю.
– А что, можно попробовать угадать… – устало сказал Карташ и опустил голову. – Полагаю, к нам пожаловал «черный губернатор», Фрол Степаныч собственной персоной.
Глава 14
Охота на охотника
Двадцать первое сентября 200* года,
19:17.
– Догадливый у тебя лейтеха, – донеслось сзади. – Может, ты и прав, может, и в самом деле имеет смысл их задействовать…
Маша и Гриневский резко обернулись, Алексей же как сидел, опустив голову, так и продолжал сидеть. Сил не оставалось удивляться и оборачиваться. Использовать, твою мать… И ведь всю дорогу все только и делают, что пользуют их, как вокзальную шлюху…
– А я кто тогда, по-твоему? – грозно сдвинул брови лже-Фрол.
– Вот уж чего не знаю, того не знаю, – равнодушно признался Карташ. – Но не Фрол. Настоящий Фрол не стал бы с нами такие долгие беседы беседовать. И опять же… не имел чести встречаться с Фролом до сего дня, но сдается мне, что и говорить он должен несколько иным языком.
– Чем же тебе мой язык не пришелся?
– Я не сказал, что не пришелся. Я сказал, что язык иной. Я ж все-таки находился среди сидельцев, хоть и обитал по другую сторону колючки. У тех, кто ходил… у них… Они просто другие. С виду такие же, но… словно помеченные. Даже сами себя называют – в том числе – «клейменными». А ты на зоне не был. Хоть у тебя и повадки матерого волчары, однако – не был. Служил – это наверняка, людей мочить приходилось – это стопроцентно, тебя мочить пытались – это к бабке не ходи… Но вот там ты не был.
– Ах ты ж, япона мать… – потрясенно пробормотал Гриневский. – А ведь точно! А я-то сразу и не допер…
Вновь прибывший наконец нарисовался перед ними – обогнул командирский стол, сел на свободный стул рядом с «двойником». Хотя на «двойника» он не был похож ни капельки. В дешевом пиджачке, с лысинкой, смахивающей на тонзуру, – скорее уж на почтенного счетовода из задрипанной государственной конторки он был похож, которому рукой подать до нищенской пенсии и чей удел – жиденькая кашка по утрам да программа «Вести» перед сном. Однако Таксист мигом подобрался, сделал каменное лицо и сел ровно. Ага, почуял силу, напарничек уркаганский…
– Не люблю вмешиваться в дела, где кипежная суетня вокруг все границы переходит, а выгода сомнительна, – сварливо объяснил Фрол-настоящий. – Я и без таких танцев на жизнь не жалуюсь и без лишних головоломок с радостью отправил бы вас ощипывать траву на небесных пастбищах, кладоискатели доморощенные… Вот его благодарите, что живы до сих пор. И может, еще выживите. Это он придумал комбинацию, где вам живым нашлось место… – новый Фрол взглянул на «Фрола» предыдущего. – Ну рассказывай, чего замолк. Сам придумал, сам и объясни товарищам стратегию партии и правительства.
– Запросто, – ухмыльнулся тот, кого еще минуту назад они принимали за «черного губернатора» Шантарска. С Фролом всамделишным он держался уважительно, но без всякого там чинопочитательства. – Начнем с того, что меня зовут Данил Черский. Слыхали о таком, или не доводилось? Вижу по глазам, имя не знакомо. Ну, это все равно. Кто я таков и какого ляда здесь делаю, не суть важно. Важно для нас для всех только одно: чтобы слет народных авторитетов состоялся и прошел без эксцессов. Все, что я говорил раньше, – истинная правда… поэтому подведем итоги и подобьем бабки.
Итак, что мы имеем? Господин Зуб спит и видит, чтобы свалить Фрола. Для чего есть два пути: на сходняке выставить Фролу предъяву в укрывательстве платины, обвинить в крысятничестве и добиться анафемы. Поэтому ему нужны вы, как свидетели, и платина, как вещественное доказательство…
Таксист помотал головой, точно утрясая ворох мыслей, и сказал:
– Зуб – не авторитет. Кто его на сходняк пустит?
– Если он заявит, что имеются весомые улики против устроителя съезда, – не только пустят, но и сами позовут, и под белы ручки приведут, – уверенно кивнул Черский. И добавил: – Зато ежели улики эти окажутся не очень весомыми, то тут уж Зубу не поздоровится.
– Ясно, – сказал Карташ. – Без нас Зубкову предъявлять нечего. Два ящика платины, которые он снял с поезда, – еще не доказательство того, что это именно Фрол напал на прииск.
– В точку. Стало быть, главных свидетелей у обвинения нет. Стало быть, Зубу остается второй путь…
– Сорвать сходняк! – догадался Таксист. – Ну… если не сорвать, то уж нагадить изрядно – чтобы гости поняли: раз Фрол не смог обеспечить достойный прием и нормальное, спокойное толковище, то это хрен с бугра, а не «черный губернатор», и гнать такого надо в три шеи.
– Опять в точку. Ну что, продолжим «Угадай мелодию»? Каким образом Зуб может нагадить?
– Перессорить этих… гостей-авторитетов, – подала голос Маша. – Или даже убить кого-нибудь из них.
– Логично, но практически невыполнимо, – Черский откинулся на спинку стула, сцепил пальцы на затылке. – Охрана у них – мышь не проскочит. Не хуже президентской.
– Подкупить охрану, – не сдавалась Маша.
– Исключено. Говорю же – не хуже президентской.
– Ну, тогда снайпер на крыше… бомба в чемодане…
– Где будет проходить толковище? – спросил Гриневский.
– Увы, – Фрол прикрыл глаза. – Сами должны понимать: это, что называется, информация с грифом «секретно». Однако туда, на сход, ни один лишний человек не проберется, это я гарантирую. Там нет крыш, нет окон, нет дверей. Там негде спрятаться снайперу и некуда заложить бомбу.
– Где ж такое место отыскалось-то? – поднял брови Гриневский. – Чтоб без окон и без дверей…
– Не о том думаете, – вставил Черский, но Таксист не обратил на него внимания:
– А Зуб знает, где это место?
– При желании – узнать, разумеется, может. Равно как и адреса, где поселились гости. Но туда, на сход, говорю, не проникнет.
– Я понял, – медленно проговорил Алексей, вспомнив вдруг новости по телевизору – еще там, в заимке у Глаголева, – и слова замбарона цыганского табора. – Пальба на улицах. Бандитские разборки. Отморозки со стволами. Теракты. Поджоги. Погромы… Все что угодно, но лишь бы всем стало ясно: Шантарск – гадюшник и отстойная яма, а Фрол, принимающая сторона, не может справиться с беспредельщиной и обеспечить порядок даже в такой судьбоносный для всего прогрессивного воровского мира день. И тогда кранты Фролу.
– Правильно, – выдохнул Черский.
– И ничего смешного в этом нет, молодой человек, – сказал Гордеев. – Вот господин Черский, бывший мент, никоим образом к прогрессивному воровскому миру отношения не имеющий, – однако он на моей стороне. Потому что тоже понимает: при таком раскладе зубковская, мягко выражаясь, нелюбовь ко мне в первую очередь ударит по самому Шантарску. По простым людям. По обывателям. С гостями-то ничего не случится, разъедутся – и все…
– Предварительно сместив вас, – понимающе кивнул Алексей.
Фрол цепко посмотрел прямо ему в глаза и проговорил:
– Да, сместив меня. Да, а я хочу остаться на своем месте… Но вы напрасно думаете, будто меня волнуют только моя собственная шкура и кресло «губернатора». Повторю вслед за Данилом: это мой город, и я за него отвечаю. Плевать, по какой причине и кто именно будет мутить воду и творить беспредел на улицах, – я этого не допущу.
– Это наш город, – мягко поправил Черский. – Уж простите за патетику.
– Здорово, – зло сказал Карташ. – Просто зашибись. Ну а мы-то каким боком во всей этой байде замешаны, а?!
– А вот теперь мы подходим к самому главному, – Черский встал, прошелся по помещению. – К тому, что вам, собственно, предстоит. Или, иными словами, чем вы станете зарабатывать себе жизнь. Сход начинается двадцать четвертого, поэтому мы должны успеть…
– Погоди-ка, Данил, – негромко перебил Фрол и перевел тяжелый взгляд на Гриневского. – Не знаю, как ты, Петр Игнатьевич, отреагируешь, но я считаю, что ты должен знать… Короче, вот.
Он достал из внутреннего кармана пачку фотографий, протянул таксисту. Таксист взял, посмотрел, вгляделся… И фотографии выпали из его пальцев. Карташ быстро наклонился, поднял одну… и шепотом выматерился. Как сквозь вату до него донесся голос Фрола:
– Когда мы нашли ее, уже было поздно. К сожалению, мы опоздали… Прости.
– …Думаешь, выгорит? – с сомнением спросил Алексей. На душе было настолько противно, что аж тошнило.
– Должно, – сказал Черский. – Обязано. Зуб, конечно, не дурак, но на такой шанс клюнет непременно. Тем более, именно вы там нарисуетесь. Даже я бы поверил. И попытал счастья…
– Спасибо на добром слове, – хмыкнул Карташ. – Всю жизнь мечтал о рыбалке на живца. Особливо если сам в роли живца.