Дальше – интереснее… Решение, как она и предположила, было, причем положительное. Но служащий, который вел иск, рассчитался из «Корсара» в прошлом году, а тье Эстер, вспоминая его, скривилась и как-то брезгливо дернула крупным енохианским носом. Впрочем, никаких комментариев не последовало, только указание для Тилли выкопать остаток документов по делу из архива и предоставить их тье Уини. О, до чего ласкало слух это равнодушно-деловое упоминание фамилии – как у настоящей служащей! Дожидаясь секретаршу, Маред не удержалась – открыла на вычислителе материалы по конкурсной разработке и опомнилась, только когда настенные часы отдела мелодично прозвенели шесть пополудни.
– Коллега Уинни, вы решили ночевать здесь? – поинтересовался лэрд Макмиллан, проходя мимо с неизменной чашкой в руке и задержавшись у стола Маред.
Она завистливо вдохнула аромат, но сразу же спохватилась:
– Извольте держать кофе подальше, прошу вас!
– Я не страдаю дрожанием пальцев, – сообщил лэрд, но послушно убрал чашку в другую руку. – Чем это вы занимаетесь с таким упоением?
– Налоговым иском…
Маред потерла пальцами уставшие глаза, отодвинула подальше вычислитель. Экран ее собственного, оставшегося в коттедже Монтроза, уже начал тускнеть, намекая, что неплохо бы заменить кристалл астерона на свежий, так что служебное устройство пришлось кстати.
– Ибо неизбежны в нашем мире только смерть и налоги, – напыщенным тоном провозгласил Макмиллан и тут же, портя впечатление, насмешливо улыбнулся, на прощание слегка поклонившись Маред.
Она посмотрела в удаляющуюся спину, обтянутую безупречно сидящим светло-серым сюртуком, вдохнула оставшийся после лэрда запах кофе – интересно, он так и уйдет из конторы с чашкой в руке? – и подумала, что сейчас сама дорого дала бы за толику божественного нектара, что варит тье Эвелин. И поесть бы… В доме у лэрда стряпчего она безнадежно стеснялась попросить что-нибудь перекусить, да и аппетита особого не было. А вот сейчас – лошадь съела бы! И закусила сэндвичем размером с папку налоговых бумаг пресловутого издательства.
Темно-синяя картонная папка, толщиной напоминающая кирпич, лежала на краю стола возле колючего растения в горшке, и Маред погладила крепкие иголки зеленого ежика, решив, что за пятницу и понедельник она легко доделает оптимизацию налогов, но впереди выходные. А у нее теперь есть конкурсные материалы, которые так и тянут к себе, словно буфет с вареньем – сладкоежку. Правда, тьен Даффи говорил, что документы не следует выносить из здания… Но два дня выходных!
Маред с отчаянием глянула в служебный вычислитель, который брать с собой уж точно строго запрещалось, и тут звякнул фониль. Прочтя неизменное «Жду в обычном месте» от лэрда стряпчего, она снова тоскливо посмотрела на вычислитель. Больше по наитию, чем осознанно, пошарила в сумочке у пояса, вытащила ключ-камень с контрактом и сунула в скважину вычислителя. Силуэт кораблика на ключ-камне засветился, открылось поле приема информации… Готово! Торопливо сунув драгоценную добычу в сумочку и едва удерживаясь, чтобы не озираться с воровливо-виноватым видом, Маред торопливо попрощалась с тье Эстер и Тилли, сбежала по лестнице и выскочила на залитую солнцем улицу.
В «Драккарус» она садилась, невольно ожидая упрека, что опоздала: мужчины не любят, когда женщины слишком задерживаются. Эмиль всегда вздыхал и укоряюще смотрел на карманные часы… Монтроз промолчал. Только окинул ее пронизывающим взглядом, от тяжести которого захотелось поежиться.
– Доброго вечера, – пробормотала Маред, опуская глаза.
– И вам тоже. Сильно устали?
Маред покачала головой, чувствуя, как ключ-камень с вынесенным из конторы контрактом буквально жжет ее совесть. А если лэрд узнает? Да и вообще… Может, лучше признаться самой?
– Тогда едем домой, – равнодушно бросил королевский стряпчий. – У наставника в школе вождения сегодня свободный день, но завтра он будет вас ждать. Как прошел ваш день, тье?
– Прекрасно, – выдохнула Маред, ничуть не покривив душой. – Я хотела спросить…
Ей вдруг пришло в голову, что необязательно донимать вопросами тье Эстер, если рядом и так безупречный источник знаний. Конечно, лэрд может и не пожелать отвечать. Вдруг ему это кажется элементарным, и Маред опозорится, спрашивая столь очевидные вещи? Или он просто устал… Уже успев пожалеть, что заговорила, Маред покосилась на Монтроза и уныло добавила:
– Относительно работы.
– Разумеется. Что вас интересует?
Монтроз снова смотрел на дорогу, а этот его быстрый внимательный взгляд ей наверняка почудился.
– Договорные связи, – выпалила Маред. – Сегодня я знакомилась с кругом контрагентов. С торговым домом «Левант» протоколы подписываются едва ли не в тот же день, когда приходят, а с «Альбионом» подписание может тянуться неделю…
– И что? – подбодрил ее Монтроз, все так же глядя исключительно на бульвар, по которому они ехали.
– Это получается случайно, или такова политика конторы? Есть ли какая-то градация контрагентов? По степени доверия, к примеру…
Она смешалась и смолкла, но Монтроз кивнул:
– Градация – вот именно. Только доверие в данном случае ни при чем. За срочность работы с клиента берется надбавка, которая идет на выплату премиальных служащим. Тот, кто не торопится, просто платит меньше.
– О, понятно, – воспрянула духом Маред: лэрд стряпчий ответил точно, подробно и, главное, без тени раздражения или высокомерия: – Можно еще вопрос?
– Да. И не уточняйте это каждый раз.
Несмотря на разрешение, Маред замялась. Одно дело – интересоваться общими условиями работы, а другое…
– Сегодня мне поручили дело издательского дома «Фортуна», – осторожно начала она. – В прошлом году контора представляла их в суде с иском о возврате налогов. Насколько я поняла, тот стряпчий у нас больше не работает?
« У нас!» Маред чуть не задохнулась, услышав, что ляпнула, но продолжила, удивляясь собственной дерзости:
– Мне было бы полезно с ним поговорить, но такое ощущение, что…
– Какое ощущение? – спокойно уточнил лэрд.
– Что он ушел как-то… нехорошо. Я понимаю, это не мое дело, но если с издательством какие-то сложности, мне ведь нужно знать, чтобы…
– Перестаньте оправдываться, – мягко прервал ее Монтроз. – Вы совершенно правы, в выяснении обстоятельств лишняя деликатность неуместна. С издательским домом «Фортуна» никаких сложностей нет – никто не дал бы по-настоящему сложное или грязное дело новичку-практиканту. Тот стряпчий ушел позже, но и в самом деле чрезвычайно некрасиво.
Лэрд помолчал, упорно глядя вперед, а не на затаившую дыхание Маред, затем продолжил, скупо отмеряя слова:
– Наша контора представляла клиента в международном коммерческом арбитраже. Некая лечебница приняла на работу группу иностранных целителей, но пренебрегла их аккредитацией по существующим правилам медицинской гильдии. Один из целителей допустил врачебную ошибку со смертельным исходом. Его родственники подали на лечебницу в суд, а при проверке на свет вышло много чего…
– А кого представлял «Корсар»?
– Родственников потерпевшего. Сначала предполагалось, что дело не дойдет до арбитража, ограничившись компенсацией и полюбовным соглашением, но пресса подняла скандал, и для лечебницы стало делом принципа отстоять репутацию. В результате мы проиграли.
– Из-за этого стряпчего? – робко уточнила Маред.
– Именно, – уронил Монтроз. – Он взял деньги от противной стороны и слил дело, как помои – в Темез. Ублюдок…
Маред промолчала. А что она могла сказать? Когда враги Монтроза осуществят свои планы, то как лэрд будет вспоминать ее саму? Гораздо хуже.
– А апелляцию не подавали? – спросила она все-таки, когда молчание стало тяготить.
Монтроз покачал головой.
– Родственники не настаивали на компенсации. Им хотелось, чтобы наказали виновного, а того целителя все-таки лишили работы и выслали из Великобриттии.
– А… стряпчий?
Лэрд очень неприятно улыбнулся.
– Последний раз, когда я о нем слышал, он работал в порту докером. Подходящее место для дурака, потерявшего юридическую лицензию вместе с репутацией порядочного человека.
– Это… вы?
Фраза вышла невнятной, но королевский стряпчий понял.
– Это, тье Уинни, самое малое, что я мог сделать для репутации собственной конторы и всех остальных моих служащих. Ну и для моральной компенсации обманутым клиентам, разумеется.
Монтроз вздохнул и добавил мягче:
– Так что работайте с издательством спокойно, тье. С документами там все в порядке. Специалистом этот мерзавец был отличным.
На последней фразе в голосе лэрда прозвучало явное сожаление, и Маред подумала: он наверняка гордится своим умением подбирать персонал, из которого и вытекает слава «Корсара», а здесь такой промах! Не зря тье Эстер промолчала, да и остальные вряд ли болтают… Но ей-то лэрд рассказал.
– Время от времени среди людей, которым доверяешь, причем не обязательно служащих, непременно попадается негодяй, – уронил Монтроз. – Это неприятно, но случается. И совсем не повод отказывать в доверии остальным.
А потом поинтересовался уже другим, деловым тоном:
– У вас есть еще вопросы?
Маред вспомнила блокнот с целым их списком, смущенно полезла в сумочку, но там блокнота не оказалось. Наверное, оставила на столе. Ничего, она все равно помнит каждый.
– Когда проводится полный аудит, контора сама обеспечивает всех специалистов или привлекает кого-то со стороны?
Она сидела в мобилере, шуршащем колесами по мостовой, спрашивала и слушала ответы Монтроза, млея от их безупречной точности. Лэрд стряпчий помнил и знал о своем предприятии все: каждую деталь, любую подробность. Это уже были не сухие документы, а живой мир экономического права, который Маред впитывала жадно и с наслаждением, переспрашивая, уточняя и едва сдерживая восторг.
Опомнилась она, только почувствовав, что щеки горят от возбуждения, почти сродни чувственному. За окошком мобилера проплывали знакомые коттеджи Мейд-Вэл – они почти приехали, а Маред и не заметила!
– Простите, – пролепетала она сконфуженно. – Вы устали…
– Напротив, отлично отдохнул, – усмехнулся лэрд. – Ты умница, девочка. Умеешь думать и правильно спрашивать.
И сразу осадил зардевшуюся от удовольствия Маред, спустив с небес на землю:
– Надеюсь, тье, вы сами не слишком утомились? У меня определенные планы на ночь, так что через два часа после ужина будьте любезны подняться ко мне.
Маред почувствовала, как радость и гордость от похвалы Монтроза, только что переполнявшие сердце, вытекают из него, подобно воде через решето.
* * *
Алекс сказал про планы и сразу пожалел об этом: девчонка, только что сиявшая азартом и интересом, мгновенно потухла, как накрытая колпачком свеча, замкнулась. Отвернулась к окну мобилера, плечи напряглись и застыли… Стоило, пожалуй, дать ей хотя бы поужинать спокойно, но какого баргеста? Сама ведь согласилась, добровольно. Сама позвонила и пришла на встречу…
Он с трудом сдержал раздражение, глядя на Маред, неохотно покидающую мобилер во дворе коттеджа. Если ей так уж плохо, почему просто не уйдет? Это будет честнее, чем изображать попранную добродетель.
Раздражение было справедливым, Алекс уверился в этом, глядя, как приветлива и мила тье Уинни с экономкой, как смущенно и благодарно улыбается, услышав, что на ужин ее любимая курица в сметанном соусе с розмарином… И ведь Эвелин, за все визиты Незабудки не нашедшая для нее любезной улыбки, эту гостью рада баловать! Уже и любимые блюда узнала… За ужином Алекс будто со стороны наблюдал за собой: слишком резкие движения, слишком отрывистые фразы, слишком безразличный вид. Раздражение уже грозило перетечь в нешуточную злость, когда Маред задержалась внизу, чтобы не подниматься по лестнице следом за ним, а потом наверху, в коридоре, шарахнулась, чуть не прижавшись к стенке, стоило Алексу оказаться рядом.
Но он все-таки сдержался. И уже в спальне подумал, что сегодняшние планы придется изменить. Ничего серьезного он и так не замышлял, но девчонка настолько напугана, что даже простенькая игра окончательно доведет ее до паники. Но все же телесной близости хотелось до умопомрачения. И именно с Маред, ведь никто не мешал ему остаться подольше у Анри или вовсе отправиться к Незабудке. Нет, хотелось оказаться в постели именно с маленькой ханжой тье Уинни.
Неужели он успел привязаться к девчонке настолько, что начинает скучать, разлучаясь с ней совсем ненадолго? Глупо – в ней же ничего особенного нет. И Анри, и Флория гораздо искуснее в постельных утехах, притом искренне рады вниманию Алекса, хоть и каждая по-своему. А Маред…
Когда девчонка с горящими глазами допрашивала его в мобилере, было почти физически приятно отвечать ей, слушать ее мягкий голос с едва заметным гваэльским выговором, переспрашивающий о том, что Алекс считал смыслом и гордостью всей своей жизни – о «Корсаре» и его устройстве. Притом вопросы она задавала умные и глубокие, и это после всего пары дней работы. Алекса снова кольнуло сожаление, что их знакомство началось так пошло и гнусно. Пожалуй, он предпочел бы сохранить чуть больше иллюзий о нравственном облике тье Уинни, но теперь поздно. И отказываться от ее услуг в постели нет никакого смысла.
Поэтому он глубоко вдохнул и выдохнул, стоя в спальне у окна, из которого веяло ночной прохладой. Заставил себя если не успокоиться, то загнать раздражение поглубже. Да, тье Маред отнюдь не пылает к нему страстью – ну и что? Сам ведь хотел покорять и учить, так что жаловаться? Извольте определиться для начала с собственными желаниями, лэрд Корсар…
Отходя от окна, он определился. И достал из шкафчика совсем не то, что собирался. Никаких жестких ремней и кляпа, никакой плети-флоггера. Ремни – да, но мягкие, подбитые нежной замшей. А еще массажное масло с ароматом лаванды и шкатулку с игрушками, которые привели бы в восторг любую искушенную в удовольствиях даму. Оставалось надеяться, что добродетельную лицемерку тье Уинни они хотя бы не напугают до обморока.
В дверь тихонько стукнули, но входить Маред, похоже, не собиралась. Алекс глянул на часы – срок выдержан с безупречной точностью, а ведь казалось, что девчонка опаздывает. Усмехнувшись собственному нетерпению, он открыл дверь.
– Входите…
Да, сегодня следует быть мягче. В глаза девушки вернулся блеск, но нездоровый, лихорадочный. А еще она была бледна и скованна, ничего общего с оживлением в мобилере. К постели, правда, подошла вслед за ним без понуканий, но, обернувшись, Алекс увидел в глазах Маред отвращение. Это было совсем плохо, даже хуже страха. И сразу же девчонка, словно боясь выдать чувства, опустила взгляд.
Что ж… Алекс устало подумал, что если сегодня не получится взять эту крепость, придется разорвать договор самому. По собственной воле Маред не уйдет, ей отчаянно нужны деньги. Да и работать девчонке нравится, у нее прекрасные способности. Но оставить Маред Уинни в «Корсаре», совсем рядом с собой, зная, что не можешь даже прикоснуться – да Алекс сам заработает истерию, как у нервной дамочки!
– Раздеваться? – спросила Маред, сосредоточенно разглядывая ковер.
Голос у нее был таким же безжизненным, как и лицо. Вот сейчас и следовало бы решить, пока все не зашло слишком далеко, и девушка не возненавидела его окончательно. «Одна ночь, – подумал Алекс, злясь теперь на самого себя. – Одна, последняя. Никакой боли, почти никакого подчинения. И если ей не понравится…» Он и сам еще не знал, что сделает тогда. Разумеется, понимал, как будет правильно поступить, но не мог себя заставить. Не мог и не хотел отказаться!
– Позже, – мягко ответил он, шагнув навстречу девушке.
Положил руки ей на плечи, отметив, как они напряжены, обнял, прижавшись, вдохнул нежный чистый запах волос… «Одна ночь… И если все пойдет плохо, я остановлюсь…»
– Устала, девочка? – шепнул в ухо, грея его дыханием. – Ничего, завтра последний день недели. А в выходные съездим на реку – хочешь?