И вот теперь я смотрел, как пятеро техников курочат «Ласточку». Они уже сняли верхние крылья и сейчас возились с нижними. Двоих я почти не видел - только их ноги торчали из-под днища аэроплана. И, кажется, на одном из них были хорошо знакомые мне потрёпанные ботинки Клауса. Рядом с ними стоял внушительных размеров деревянный ящик с инструментами, а чуть поодаль - контейнер без маркировки. Интересно, это и есть тот самый компактный антиграв, о котором в последнее время столько разговоров?
Я безропотно наблюдал за превращением «Ласточки» в безразгонник. Взбеленился только однажды. Когда пара дюжих ребят подтащили к аэроплану завёрнутый в промасленную ткань пулемёт. Они уложили его перед носом «Ласточки», развернули ткань. Внутри оказался новенький блицкриговский пулемёт.
- Нет, нет, нет! - вскричал я, сам не заметив, как подбежал к техникам. - Никаких пулемётов на моём аэроплане.
- Да ты что, с ума сошёл?! - загородил мне дорогу здоровенный бритоголовый дядька в перепачканном машинным маслом комбинезоне. - Тебя на военную операцию подрядили, а ты от пулемёта отказываешься.
- Никакого оружия, - резко отмахнулся я. - Я тут только разведчик - и пулемёты мне не нужны. Это понятно?
Здоровяк-техник вытащил из кармана сигару под стать фигуре. Сунул её в зубы, но только пожевал - прикуривать не стал.
- А мне про тебя говорили, - несколько невнятно произнёс он, - что ты - военный летун в прошлом.
- Вот именно что в прошлом, - ответил я, - и возвращаться в это прошлое не желаю.
- Ну, - спрятал сигару обратно в карман техник, - как хочешь. Уносите «машинку», - кивнул он дюжим ребятам. Те завернули пулемёт в ткань, взвалили на плечо и отправились откуда пришли. - Только, попомни моё слово, летун, зря ты это.
- Может, и зря, - философски пожал я плечами.
Здоровяк же снова повернулся к техникам, курочащим мою «Ласточку». Мне оставалось только отойти обратно, чтобы не мешать.
- Хватит у моих технарей над душой стоять, - хлопнул меня по плечу как-то незаметно подошедший Бронд. Хотя, собственно, среди грохота ангара было неудивительно. - Ты лучше выбирайся на палубу. Тебе стоит потренироваться управляться безразгонником.
- А долго учиться? - обернулся я к нему.
- Да как обычно, - усмехнулся, потерев как всегда небритый подбородок, командор, - главное садиться научиться. А в воздухе особой разницы нет.
Бронд проводил меня до лифта. Вместе мы поднялись на верхнюю палубу. Там ровными рядами стояли переделанные уже в безразгонники «Ласточки», «Стрижи» и даже несколько нейстрийских «Молний». Все они были вооружены вместо пулемётов гарпунными пушками. А вдоль бортов их красовались катушки крепкого троса. Именно с их помощью они и охотятся на вражеские корабли, словно на небесных китов.
Рядом с ними стояли воздушные мотоциклы. Я глядел на них - и поражался, насколько же сумасшедшим надо быть, чтобы подняться в воздух на этом, мягко говоря, ненадёжном аппарате. Тем более, когда ноги твои просто свисают над пустотой.
- Выбирай любой, - махнул в сторону мотоциклов Бронд. - Учиться летать на безразгонниках лучше всего именно на нём.
- Бронд, - поглядел я на него, - я что на сумасшедшего похож? Я на этом летать вряд ли смогу.
- Придётся, - равнодушно заметил командор китобоев. - Вон, тебе моя дочка и поможет.
Он махнул рукой пацанке в лётной курточке поверх тёплого комбинезона и нейстрийских ботинках. В руках она сжимала шлем. Волосы девочки были привычно растрёпаны.
- Это Силке, что ли? - удивился я. - Вот это она выросла!
С тех пор, как я видел дочку Бронда, прошло несколько лет. И малютка Силке из очаровательного ребёнка превратилась в шуструю пацанку, которая, кажется, не замирала ни на секунду.
- Привет, дядя Готлинд, - махнула мне рукой с зажатым в ней шлемом Силке. - Папа тебя учиться летать на безразгонниках взял? Ты только мой не бери! - Она указала на выкрашенный бежевым мотоцикл с намалёванной на борту кровожадной ухмылкой.
- И тебе привет, - усмехнулся я. - Мне как-то страшновато садиться на это чудо.
За разговором мы подошли к мотоциклам. Я похлопал один из них по борту. Вблизи они внушали не больше доверия, чем издали.
- А ты для начала над палубой полетай, дядя Готлинд, - сказала Силке, - тогда если и грохнешься, не разобьёшься сильно. Все с этого начинают.
- Вот ты за ним и пригляди, дочь, - нашёл на кого переложить ответственность за меня Бронд. Он растрепал ей волосы - и без того растрёпанные. Девочка даже не попыталась привести их порядок.
Бронд же отправился обратно к лифту. У командора и без меня хватало дел.
«Пилигрим» уже отчалил из порта. Он медленно и плавно набирал высоту. За бортом его ещё можно было разглядеть уменьшающиеся дома города, на несколько послевоенных лет ставшего мне чем-то вроде дома. Мне почему-то казалось, что сюда я уже не вернусь.
- Ну что, дядя Готлинд, - дёрнула меня за полу куртки Силке, - будешь учиться летать?
- Дожил, - усмехнулся я, - пацанка меня летать учит. Время неумолимо к нам, старикам.
Преодолев какой-то просто атавистический страх перед небольшой машиной, я забрался в седло, взялся за ручки. Передо мной было всего три круглых прибора. Альтиметр, спидометр и шкала заряда. Ручки точно такие же, как на обычном мотоцикле. Над расположенными полукругом приборами находилась большая красная кнопка с недвусмысленной надписью «Старт».
- Смотри, - подошла ко мне поближе Силке. Личико пацанки в этот момент было умильно серьёзным, - с приборами, думаю, тебе всё понятно. Со стартёром - тоже. Так? - Я кивнул. - С ручками - всё проще простого. Левая - мотор. Правая - высота. На себя - увеличиваешь обороты и, соответственно, поднимаешься выше. Отпускаешь - ну, думаю, понятно.
- Вполне, - кивнул я. - А педали?
- Это для гарпунов. Левого и правого. Один раз нажимаешь - выпускаешь его. Второй раз - отстреливаешь трос, если надо.
Я трижды глубоко вздохнул, прежде чем нажать на «Старт». Мотоцикл задрожал - и медленно поднялся в воздух.
- Теперь медленно, - лицо Силке стало сосредоточенным, - правую ручку поворачивай на себя.
Я так и сделал. Мотоцикл поднялся ещё немного выше. Докручивать ручку до упора я не рискнул.
- Левую так же осторожно на себя.
Последовав команде дочери командора, я ощутил, как мотоцикл медленно подался вперёд. Ощущение было такое, будто я сижу в кабине аэроплана, который каким-то чудом удалось остановить в небе.
- Руль влево, - скомандовала Силке.
Мотоцикл завалился на борт, но послушно развернулся. А стоило мне вернуть руль в исходное положение, мотоцикл выровнялся и снова летел вперёд.
- На скорости заваливает сильнее, - рассказывала Силке, пока я экспериментировал с ненадёжным воздушным средством передвижения. - Так что осторожней надо быть. Я, конечно, обожаю, когда меня переворачивает, особенно если без привязи. Только ты папе не говори!
Я подмигнул пацанке. Силке была вся в своего отца. Иногда мне казалось, что не дружить с головой, это у них семейное.
- Так вот, тебе этого пока лучше не делать. Даже с ремнём. В управлении мотоциклом на самом деле главное - это держать равновесие. Весом тела можно помогать машине делать фигуры в воздухе. Или наоборот, не дать ей свалиться в штопор. Я думаю, в этом главное отличие полёта на мотоцикле от полёта на аэроплане.
Во время этих рассуждений личико Силке стало ещё более умильным. Я бы, наверное, рассмеялся в голос, если бы не был так занят управлением совершенно незнакомой мне машиной.
Девочка ещё что-то говорила. Объясняла тонкости полёта на мотоцикле по небу. Я пропускал их мимо ушей. Гонять на мотоциклах я не собирался. Меня сейчас больше интересовало, как приземляться на этой чёртовой штуке.
Оказалось, проще простого. Заводишь на место посадки - и до конца подаёшь вперёд левую ручку. При этом отпускаешь правую, чтобы заглушить двигатель. Тогда мотоцикл опускается вертикально. Как только он упирается шасси в палубу, не отпуская левой ручки, нажимаешь снова на «Старт». Это отключает антиграв.
Вот только я совсем не был уверен, что сажать аэропланы так же просто.
Глава 3.
Александер поправил свой шлем. Снял и снова надел очки. Убрал их на лоб. Он явно нервничал. Как и всегда перед делом. Хотя до настоящего дела было ещё далеко. Сегодня нам только предстояло отправиться к частной флотилии Чёрного Буковски.
- Я ведь и сам не часто на безразгонниках летаю, - сказал мне Александер. - С тех пор, как моего «Адлера» переделали, я на нём в небо поднимался всего-то трижды. Даже к китобоям перелёт короткий был. С борта «Вулкана» на борт «Пилигрима» - всего-то метров триста, не больше.
- Сегодня нам лететь намного больше, - усмехнулся я. - Ничего, прорвёмся. В конце концов, помнишь, как мы ещё в лётном училище вспоминали о довоенных перелётах. И мечтали, что после войны обязательно примем участие в одном из них.
Я хлопнул фронтового приятеля по плечу.
Настроение с утра отчего-то было великолепное. Я уже неплохо управлялся с воздушным мотоциклом, хотя исполнять безумные кульбиты в стиле Силке не рисковал. До дочери Бронда мне было очень далеко. Как и папаша, пацанка была летуном от бога. Ещё два дня я осваивал переделанную «Ласточку». В воздухе она вела себя точно так же, как и раньше, а взлетать и садиться я научился достаточно пристойно.
- Ты, главное, помни мои уроки, - с прежней умильной серьёзностью наставляла меня Силке.
- Обязательно. - Я растрепал ей волосы. Похоже, дурной пример её папаши был заразителен.
Сам Бронд стоял тут же.
- Высокого неба, - пожал командор китобоев руку сначала мне, потом Александеру.
- Не теряй его, - ответили мы. А я заодно ещё и подмигнул Силке.
Мы забрались в кабины своих переделанных аэропланов. «Веди», - сделал я знак Александеру. Тот показал мне большой палец. Наши аэропланы почти одновременно поднялись в воздух. «Адлер» Александера устремился вперёд, набирая скорость. Я нажал на педаль, поспешая за ним.
Правда, очень скоро пришлось сбросить скорость. Ведь моя «Ласточка» была намного легче и быстрей его «Адлера».
Сколько лететь до места рандеву с Чёрным Буковски я не знал. Вёл Александер - у него имелась карта. Мне особенно и не было интересно, где именно мы встретимся с воздушным пиратом. Не особо нужное на самом деле знание.
Главное, было не заснуть. Слишком уж нудным оказался этот перелёт. На войне так далеко летать не приходилось. Там ведь как - взлёт, бой, посадка. Не более получаса в воздухе. А тут нам пришлось провести в воздухе уже без малого часов шесть. Солнце медленно катилось по горизонту. Стрелка хронометра ползла ещё медленней. Впереди маячил хвост александерова «Адлера».
Наверное, именно поэтому я не сразу понял, что случилось, когда Александер пустил зелёную ракету. Следом он завернул свою машину, закладывая вираж. Я последовал за ним. Руки сработали быстрее головы.
Сделав три оборота, мы дождались появления корвета, корпус которого был выкрашен в чёрный цвет.
Оттуда выстрелили зелёной ракетой, давая разрешение на посадку.
Мы с Александером аккуратно опустили свои машины на палубу пиратского корвета. Места там было не слишком много - наверное, будь наши аэропланы не безразгонниками, нам бы вряд ли удалось посадить их на палубу.
К ним тут же подбежали техники. Они принялись споро крепить их к палубе. Похоже, корабль собирался сразу же уходить. Оно и правильно - вряд ли пиратскому корвету стоит задерживаться надолго на одном месте.
Мы с Александером покинули кабины аэропланов, стараясь не задеть ногами суетящихся техников. А из надстройки к нам уже шагал офицер корвета - в точно таком же, как у моего фронтового товарища, чёрном плаще, только вместо шлема на голове носил фуражку без знаков различия.
- Приветствую, - пожал Александеру руку офицер, не снимая, правда, кожаной перчатки. Затем обернулся ко мне. - Капитан корвета «Фрейлоб» Таслав. К вашим услугам. Вам представляться не нужно. Я отлично знаю, кто вы. Сейчас вам лучше всего отдохнуть после долгого перелёта. Моя каюта в вашем полном распоряжении.
Я отлично понял не слишком хорошо завуалированный намёк - и не стал говорить лишних слов.
Молодой матросик, чья почти форменная одежда была такой же чёрной, как и капитанская, проводил меня по гулким коридорам. Мимо нас периодически пробегали матросы и офицеры корабельной команды. И мне почему-то с каждым шагом всё сильнее казалось, что корвет готовится к бою.
- Я разбужу вас, - сказал мне на прощание матросик, провожавший меня до каюты. - Капитан просил передать, что его личные стол и бар в вашем полном распоряжении.
Надо сказать, за время перелёта я успел основательно проголодаться. А потому поспешил воспользоваться любезным предложением Таслава. Столовался он очень даже неплохо, хотя и простовато. Главным принципом его, видимо, был - насыщение в первую очередь. И никаких изысков. Как в еде, так и спиртном. Он мне нравился за это всё больше и больше.
Основательно подкрепившись, экономить капитанские запасы я счёл излишним, я улёгся на кровать, подоткнул подушку поудобней - и почти сразу заснул. В каюте было достаточно тепло, а потому я даже одеялом пренебрёг.
Матрос не стал деликатничать и стучать в дверь капитанской каюты. Он просто распахнул её, подошёл ко мне и несколько раз тряхнул за плечо.
- Одевайтесь, - приветствовал он меня. - Вылет через пятнадцать минут.
- Благодарю, - кивнул я, садясь на постели и нашаривая рубашку, висящую на спинке стула.
Он же проводил меня на палубу. И теперь коридоры корвета были пусты. Некому было носиться туда-сюда - вся команда сидела по своим местам. Значит, до начала боя остались считанные минуты. Затишье перед бурей - очень точное выражение.
На верхней палубе остался только один аэроплан - моя «Ласточка». Я в первую минуту даже не узнал его - ещё не привык к новому виду своей машины.
Рядом с аэропланом стоял немолодой человек в лётной куртке, шлеме и очках, поднятых на лоб. Я смутно узнавал его - кажется, он воевал в соседнем полку.
- Моего «Альбатроса» загнали в ангар на ремонт, - объяснил он, не размениваясь на приветствия. - Я проводил первую разведку - и нарвался.
- Каковы результаты разведки? - поинтересовался я, пожимая руку смутно знакомому летуну.
- Плохие новости, Готлинд, - покачал он головой. - Очень скверные новости.
Два человека в кожаных плащах - чёрном и рыжеватом - стояли перед группой летунов, нанятых компанией «Турн-и-Таксис». И ловили на себе взгляды тех, кого им в самом скором времени вести в бой. В том, что воздушная схватка неизбежна, не сомневался на лётном поле никто.
Эту лётную пару равно ненавидели во время войны и враги, и союзники. За жестокость, проявляемую в военном небе. Ведь это в окопах люди звереют - и кидаются порой друг на друга подобно диким зверям, стараясь убить врага как угодно, хоть бы и горло перегрызть. В небе же сражались совсем по-другому. В ходу ещё были почти рыцарские методы. Летунов противника старались не убивать. Щадили тех, кто оказался на земле. Часто даже садились рядом, предлагая помощь.
Но только не эти двое. Их имён старались не произносить, называли Чёрным ястребом и Двумя ятаганами. Именно такие рисунки украшали борта их аэропланов. И вот они-то как раз излишком не страдали - убивали направо и налево. Слухи ходили, что именно Ястреб и Ятаганы первыми испытали на нейстрийском фронте фосфорные пули. Те оставляли от аэроплана после одной хорошей очереди дымящийся остов. Летун выжить после неё, конечно же, шансов не имел. Разбившихся пилотов они добивали ничтоже сумняшеся, если не экономили патроны. И что самое противное для всех - оба получали от этого некое садическое удовольствие.
Вот только никто не мог поспорить с тем, что летунами и Чёрный ястреб, и Два ятагана были превосходными. Именно поэтому чиновники почтовой компании «Турн-и-Таксис» поставили их командовать авиаотрядом, обороняющим аэроплан. Несмотря на явное недовольство многих летунов, и даже на то, что некоторые из них тут же разорвали контракты и вернули аванс, узнав об этом.