Еще не успев толком восстановить зрение, противник Касима снова кинулся на него, выхватив саблю из ножен, что висели у него на боку. У Касима оружия не было — даже кинжала он лишился.
Он отскакивал, уклонялся, уворачивался от смертельного лезвия, пока в ярости мужчина пытался его достать. Расул выхватил свою саблю и кинул ему с криком: «Лови!»
Но Касим не поймал или не захотел поймать. Амир в отчаянии закусил губу.
— Подними ее, трусливое отродье, — прорычал Мурат, на пару секунд остановившись и перестав атаковать. Касим настороженно замер. Калиф побагровел от ярости, возмущения и унижения, услышав, как оскорбили его телохранителя. Глядя на него, Расул решил, что повелитель сейчас сам кинется в бой и порвет этого здоровяка голыми руками за нанесенное его возлюбленному оскорбление, и на всякий случай пододвинулся вперед, чтобы удержать господина, если понадобится.
— Подними ее и сражайся как мужчина! — приказал Мурат, подцепив валявшуюся в пыли саблю Расула носком сапога и подкинув ее вверх по направлению к Касиму.
Тот поймал ее, продолжая настороженно смотреть в глаза своего противника.
— Я не хочу с тобой сражаться, — хрипло пробормотал он.
— Зато я хочу! Хочу вонзить кинжал в твое лживое сердце! У тебя нет ни чести, ни гордости, ни моральных принципов, и я до сих пор не пойму, как мог считать другом подлого шакала! — разъяренно проорал Мурат. — Сражайся, или я убью тебя.
И он снова напал, и начался танец двух сабель. Противники кружили вокруг друг друга, словно двое оголодавших волков: Мурат все искал уязвимые места Касима, а тот в свою очередь уклонялся от его атак, блокировал их, не пытаясь нападать сам. Амир в отчаянии закусил губу, зная, что сильная сторона его телохранителя в рукопашной схватке, но с оружием в руках он скорее уязвим, чем действительно опасен в качестве противника, ведь недаром же он не взял сегодня с собой ничего, кроме кинжала. Тем не менее Касим неплохо справлялся, обращаясь с саблей весьма умело, но его рука не поднималась, чтобы нанести решающий удар, даже в те моменты, когда Мурат ненароком открывался.
— Да прикончи же его, — словно заклинание, шептал калиф, неосознанно стискивая холодными, вспотевшими от волнения и страха пальцами ткань своей жилетки, надетой поверх длинной туники до колен. — Убей, Касим, убей.
Касим не мог слышать его, но спиной ощущал присутствие своего повелителя, который переживал за него всей душой и сердцем, надеялся и верил в него. Разве мог он подвести?
К тому же Мурат сам подначивал его, цедя сквозь зубы оскорбления, за которые порядочный человек давно бы уже намял бока и оставил обидчика валяться в пыли и скулить от боли.
Решающими стали слова противника:
— Победа на стороне правого. Сражайся в полную силу, тварь, или я убью тебя.
До этого момента Касим только уклонялся от его атак, кружа по импровизированной песчаной арене, которую образовали невольными зрителями стражники калифа и соратники Мурата. Но после этих слов темные глаза мужчины наконец-то зажглись злым огнем. Град ударов посыпался на Мурата, Касим буквально взорвался серией атак, превратившись в смуглый серебристый вихрь, несущий смерть. Мурат едва успевал блокировать все его атаки. Расул восхищенно присвистнул, заметив, что Касим применяет не только те приемы, которым он его обучал лично, но даже те, которые тот видел только мельком или единожды, когда наблюдал за тренировками стражников на плацу позади дворца.
Калиф же все сильнее стискивал руками свою жилетку, грозя оторвать несколько жемчужин, что были рассыпаны затейливым узором по кромке его одежды.
Слышался лишь оглушающий звон стали о сталь. Касим задыхался, перед глазами стояла какая-то мутная пелена, он бил уже почти наугад, хотя со стороны казалось, что он целенаправленно атакует своего противника. В ушах громким набатом стучал пульс.
«Я виноват. Я виноват. Я виноват. Прости, прости, прости…»
Он так сжимал рукоятку своей сабли, что у него уже онемели пальцы. Для него самого момент, когда он припер Мурата к стенке, оказался каким-то смазанным, смутным, он даже не понял, когда успел разоружить его. Лезвие сабли запело возле горла противника, расчертив глубокий порез от его шеи до самого живота.
С диким рычанием зверя и яростным оскалом Касим уже готовился нанести решающий удар, но рука его дрогнула, остановившись возле смуглого живота противника.
— Я виноват, — прошептал он, искренне раскаиваясь в том, что так подло предал друга там, на арене.
— Это уже неважно, — хрипло пробормотал Мурат. Совсем неожиданно вся его злость, ярость и ненависть куда-то испарились. — Правда, видимо, на твоей стороне.
— Что? Нет, нет, это… просто…
— Убей.
— Я не могу, Мурат… Пожалуйста…
— Убей, — повторил мужчина и, не дожидаясь, пока Касим решится сделать это, усмехнулся. — Трус, — прошептал он и вдруг подался вперед, сам насадившись на лезвие сабли одним резким рывком.
Рука Касима дрогнула, он расширенными глазами смотрел в лицо бывшего друга, не в силах сделать ни одного вдоха. Кровь обагрила лезвие, стекая по нему вниз к рукоятке, пачкая его руки, делая пальцы липкими и мокрыми. Касим отшатнулся так поспешно, что едва не упал на землю, и с отчаянием переводил взгляд со своих окровавленных рук на Мурата, который уже заваливался вперед, падая в уличную пыль.
Мурат сказал, что он трус. И это было самой настоящей правдой.
========== Слушаюсь… и повинуюсь, мой повелитель ==========
«Товарищи» Мурата скрылись еще до того, как исход поединка был предрешен. Расул хотел было их задержать, но калиф махнул рукой и велел позволить им уйти. Тело Мурата стражники забрали, чтобы похоронить по настоянию Касима. Всю дорогу до дворца он подавленно молчал, и Амир переживал, что тот вообще разучился говорить, потому что он даже не отвечал на вопросы, словно и не слышал их. Тогда калиф решил его не отвлекать. По возвращении во дворец Касим вышел в сад и принялся упражняться, намеренно выматывая себя до полного изнеможения. Когда калиф хотел пойти к нему, Расул остановил его и с почтением посоветовал оставить пока его телохранителя в покое, после чего попросил уделить ему пару минут.
— Мой господин, я узнал кое-что о том торговце, — заведя Амира в кабинет, сразу начал докладывать он. — Самого Таруха я не нашел, он покинул Джавахир Абаль еще в тот день, когда вы купили Касима. Но я узнал, что его продал ему хозяин Арены, его зовут Дарин. Он иностранец. Платит нам большие деньги, чтобы иметь возможность проводить здесь свои бои.
— Мы должны немедленно побывать там, — тут же загорелся Амир, но Расул покачал головой.
— Оставьте это Касиму. Я не думаю, что стоит вмешиваться в его дела. Он сам все вспомнит и вам расскажет, а если вы попытаетесь сейчас что-то сделать, то, скорее всего, только навредите, повелитель.
Калиф приуныл, но послушался своего капитана, поэтому следующие несколько дней вплотную занялся государственными делами и детьми, исподтишка наблюдая за Касимом. Тот даже ночевал теперь в саду, ни с кем не разговаривал и даже, похоже, не ел, разве что пил иногда, когда рабыни оставляли для него в садовой беседке еду и питье.
Амир часто замечал его сидящим в тени дерева с закрытыми глазами. Касим пытался вспомнить, голова постоянно болела, и понемногу он припоминал события своей жизни. Понимая это, Амир не пытался его отвлекать, хотя иногда приходил и садился рядом. В первый раз он пришел с опаской, немного робко даже для себя самого, боясь, что Касим прогонит его. И куда только делся высокомерный, самоуверенный калиф Джавахир Абаля?
Но Касим не прогнал его, коротко улыбнулся и продолжил неподвижно сидеть с закрытыми глазами.
Амир попытался сконцентрировать все свое внимание на детях. Эта неугомонная орава, осознав, что им можно все, теперь бегала по всему дворцу и сбивала с ног слуг и стражников. Они были везде — в кабинете калифа, рисуя углями на важных государственных бумагах, на кухне, лопая пирожки, которые им щедро отдавала повариха, во дворе у фонтана, в конюшне, в саду…
Калиф не пускал их в свой личный огороженный уголок сада, не желая тревожить Касима, но в большом они могли играть сколько угодно. Теперь во дворце стало гораздо оживленнее. Даже рабы стали улыбаться чаще. Они были очень разные — эти неугомонные человечки, несущие огромный заряд настроения и счастья. Самый старшенький — Сабир — обожал Расула, постоянно ходил за ним по пятам, умоляя разрешить ему потрогать саблю. Малик же предпочитал проводить время с Амиром, особенно он обожал сидеть у него на коленях, когда тот был занят государственными делами в своем кабинете. Что касается младшенького — Джамаля, тот оказался самым кротким, робким и милым созданием среди этих трех. Огромная библиотека калифа очаровала его, и он мог проводить там целые часы, вдыхая запах пыльных книг, трогая их корешки, шурша страничками и гуляя между стеллажами. А еще он любил сидеть на большом столе калифа в его кабинете, когда тот что-то писал, и наблюдать за тем, как ползет по белому полотну бумаги неровная черная строчка затейливой арабской вязью. Он пытался подражать калифу, но у него получались какие-то каракули, что очень огорчало мальчика. Амир не переставал им умиляться. Впрочем, он обожал всех троих мальчишек.
Однажды, когда калиф был занят чем-то, Джамаль пробрался в его покои и очень быстро нашел выход в сад. Заметив там Касима, мальчик осторожно приблизился к нему и остановился рядом, тактично ожидая, когда мужчина обратит на него внимание. Он узнал его — этот человек нес его в тот день, когда калиф забрал их во дворец.
Касим открыл глаза, взглянув на ребенка, и улыбнулся.
— А что ты делаешь? — звонким голоском поинтересовался мальчик.
— Пытаюсь вспомнить.
— Вспомнить? Что? Ты что-то забыл? Или потерял?
— Да, — вздохнул Касим. «Забыл свою жизнь, потерял свою честь», — подумал он с горечью. — Я забыл, кто я.
— Наверное, ты был очень хорошим? — наивно предположил Джамаль.
— Почему ты так думаешь? — усмехнулся мужчина, обнимая ребенка и притягивая на свои колени.
— Потому что мне так кажется. Ты хороший.
— Но ты ошибаешься.
— Разве? Ты совершил что-то плохое?
— Что-то очень плохое, — серьезно кивнул Касим, не став лгать. — Совсем недавно я это вспомнил.
— А до этого ты ничего не помнил и был хорошим, ведь так? — настойчиво спросил ребенок. — Ты ведь пришел тогда в трущобы и забрал нас с братьями.
В понимании ребенка все поступки были донельзя простыми, и это заставило Касима невольно улыбнуться.
— Да, но… это не меняет того, что я натворил в прошлом, — уклончиво ответил мужчина и со вздохом откинулся на шероховатый ствол дерева, снова прикрыв глаза.
— Нужно оставлять прошлое позади, если решил быть хорошим, — поучительным тоном объявил Джамаль. — Ты разве не знаешь, что человек — это то, чем он хочет быть?
— Откуда тебе это известно, Джа? — спросил Касим с улыбкой.
Какой наивный ребенок! Само очарование… Наверное, Данияль ¹ был такой же. Хотя… нет. Данияль был гораздо старше, но такой же наивный. Это Касим знал наверняка. Как и то, что брат его мертв. Он вспомнил почти все. Как провел детство в этих ненавистных трущобах, как дрался на улице, ища приключений на свою задницу от безысходности, пока не понял, что нужно хоть как-то помогать семье. Как и многие женщины в трущобах, его мать пыталась заработать на жизнь, продавая свое тело. Это убивало его. Она очень рано ушла из этой жизни, будучи не в силах вынести тягот, потому что была явно не того склада, как многие другие. Необходимость отдаваться другим за деньги подтачивала ее здоровье быстрее, чем нищета. Даниялю было семь, когда она умерла. А ему самому двенадцать. Отца Касим вообще не помнил. Каким-то чудом он сумел продержаться до восемнадцати, умудряясь держать на плаву не только себя, но и своего маленького брата. Тот родился на этот свет немного недоношенным, а потому был очень хрупок здоровьем, как мама. Он часто болел, постоянно кашлял… Когда в трущобы пришла эпидемия, почти половина жителей умерли. Это было ужасное время, и Касим сейчас радовался, что смутно помнит его. Та болезнь окончательно подкосила братишку, и он уже не смог встать с постели. К счастью, Касиму повезло: как-то ночью он попался на глаза хозяину Арены — Дарину. Тот был нездешний, и, заметив, как Касим, один вступив в драку с тремя подростками, вышел из нее победителем, решил взять его под свое покровительство. Саму причину конфликта Касим уже не помнил. Дарин забрал его к себе — тогда Касиму было пятнадцать, — обучал несколько месяцев, кормил, даже купил ему одежду. Там Касим и познакомился с Муратом. Дарин брал талантливых мальчишек с улицы, растил их, обучал боевым искусствам и выпускал на свою арену, делая на них огромные деньги, ведь на Арену приходили даже знатные вельможи. Ставки были высоки.
Черная Кобра, таково было прозвище самого Касима после того, как он вышел на свой первый бой и прикончил своего противника с такой свирепой жестокостью, какой сам не ожидал. Бедняга скончался там же, на арене. Они с Муратом очень быстро прославились. Друзья не разлей вода, почти побратимы. Их дружба крепла из года в год. И тем больше презирал себя сейчас Касим, не понимая, как он мог! Как он посмел предать друга, как у него хватило подлости решиться на тот шаг?
Это мучило его, вина глодала Касима уже третий день, и он не знал, как с ней совладать.
После того, как он смертельно ранил Мурата, Касим взял деньги, которые «выиграл» за этот бой. Но они все равно не помогли его брату, который скончался буквально через неделю. Что же, фортуна была справедлива. Вдобавок он сам провалялся в постели почти три недели: рана на плече загноилась. Возможно, он бы сдох там, в трущобах, и был бы рад. Но Аллах захотел, чтобы он выжил. Никто не помогал ему, кроме соседской девочки, что жила рядом. Он частенько подкидывал ей денег, делился своим ужином, потому что она хорошо общалась с его братом. Он бы умер, если бы не ее забота и искреннее желание помочь. Она поставила его на ноги. Разумеется, на Арену он не вернулся: не хватало сил и желания сражаться. Он не знал, что делать и как жить дальше — смысл его жизни был потерян со смертью брата, о котором он заботился, сколько себя помнил.
Что произошло дальше, он вспоминал с трудом. Он задолжал Дарину довольно крупную сумму, потому что работал на него по контракту. Жилье, еда и деньги, которые он зарабатывал не у Дарина, а своими силами, и проценты от которых шли ему, как хозяину Арены, — все это тоже было далеко не бесплатно, как оказалось однажды ночью.
Ты же не думал, что можешь уйти от меня просто так, не попрощавшись? Убил моего лучшего бойца, да и сам свалил? Лишил меня крупного заработка? Где я еще таких двоих найду?
Дарин вместе с несколькими своими подчиненными нашел Касима, когда тот встал на ноги и попытался найти работу. Удар по голове оказался сильнее, чем он рассчитывал, — Касим потерял память, слишком сильно ослабев после болезни. К тому же его исхлестали плетьми, и он провел несколько дней, страдая от жесточайшей лихорадки, очнувшись уже в рабском ошейнике. Поэтому к тому работорговцу он попал в совсем плохом состоянии. Интересно, сколько Дарин за него получил?
Касим невесело хмыкнул.
— Мне папа говорил, — отвлек его от своих мыслей Джамаль, о присутствии которого мужчина успел уже и позабыть, слишком глубоко погрузившись в свои воспоминания. — Он был очень хороший, хотя убивал, — тут же огорошил его ребенок.
— Что?
— Ну, папа подрабатывал на Арене некоторое время.
— А как его звали?
— Абдула, — улыбнулся Джамаль.
Касим почувствовал облегчение, потому что никакого Абдулу он не знал и наверняка не убивал его. Ведь на Арене частенько выступали всякие проходимцы, которых Дарин брал для массовки, чтобы показать в лучшем свете своих элитных бойцов.
— Ясно.
— Ты любишь Амира? — вдруг снова выбил его из колеи ребенок своим вопросом.
— Я… да, — поколебавшись, кивнул Касим.