— Подождите меня, — сказал Яманэ. — Я схожу за такси.
На базе Ацуги по-прежнему было неспокойно. Еще немного, и они опять начнут обшаривать окрестные дома. Летчик сидел там же, на деревянной коробке под стойкой. Яманэ отдал ему свой плащ. Они вышли через склад. Владелец кафе, занятый бейсбольным матчем, даже не заметил летчика.
Таксист отвез их в соседний городок Сагамихара, где Яманэ и летчик остановились в гостинице. Яманэ попросил два номера рядом, уплатил за двоих и заполнил регистрационные квитанции на первые попавшиеся фамилии.
В штаб адмирал Симомура приехал в парадной форме, проверил, как упаковали адъютанты его личные бумаги, в последний раз оглядел свой кабинет и вышел, чтобы никогда больше не возвращаться сюда. Ему предстояло нанести прощальные визиты в управление национальной обороны, комитет начальников штабов и совет национальной безопасности Японии, прежде чем он передаст командование военно-морскими «силами самообороны» адмиралу Тэрада, у которого с сегодняшнего дня на погонах прибавилась еще одна поперечная полоска.
Позавчера Симомура попрощался с командующим ВМС США в зоне Тихого океана. Сроки замещения постов командующих флотами в США и Японии совпадали, и американский адмирал сегодня занял пост начальника главного штаба ВМС Соединенных Штатов.
Симомура поехал к американцам с подарком. Симомура сам выбрал его — он решил преподнести коллеге-адмиралу картину Хисао Домото. Этот художник продолжал традиции великого Сэнгаи, который свел художественную форму к предельной простоте. Сам Симомура ничего не понимал в современной живописи. Но в одной из газет он прочитал, что огромные, яркие полотна Домото напоминают внутренность ядерного реактора; творчество Домото, которое с первого взгляда кажется чисто декоративным, таит в себе опасность или яд, что и является показателем истинного искусства.
Адмирал Симомура считал подарок символическим. Покидавший пост командующего ВМС США в зоне Тихого океана американский адмирал больше всех помог «силам самообороны» в осуществлении их грандиозного проекта. Симомура сразу почувствовал, что за этим американцем стоят могущественные силы. Его друзья в Соединенных Штатах не принадлежали к числу тех, кто дает интервью газетам и пытается прогнозировать развитие событий на международной арене. Они сами направляют политику страны. Они достаточно могущественны, чтобы пойти дальше официального Вашингтона. Им нужна сильная Япония; «непотопляемый авианосец» следовало вооружить.
Адмирал Симомура охотно поддакивал американцам, высказывавшим такие взгляды в неофициальных беседах за закрытыми дверями. Правда, он придерживался своей точки зрения: на «непотопляемом авианосце» развевается флаг японского флота, и в чужой игре пешкой он не станет. Япония возьмет все, что ей дадут американцы, и использует это в своих интересах. Пожимая руку американскому адмиралу, Симомура глядел ему прямо в глаза. Адмиралу Тэрада, решил он, будет легко иметь дело с новым командующим американским флотом. В американце не было самурайской твердости и бесстрашия, готовности пожертвовать собой.
И с пожеланиями счастья и успехов Симомура подарил американцу картину Хисао Домото, напоминавшую внутренность ядерного реактора.
После войны Уильям Лонг работал в министерстве обороны. Он курировал вопросы, относящиеся к Японии. Впоследствии Лонг жалел, что не вел дневник. Через его стол с двумя массивными тумбами прошла вся история Японии первых послевоенных лет. Но кое-какие выписки он все же делал, и в его распоряжении были редкие документы, в том числе конфиденциальные доклады японского правительства, с которых американская разведка снимала копии, даже если документы хранились в сейфах японского министерства иностранных дел.
19 апреля 1951 года, выступая в конгрессе США, главнокомандующий американскими оккупационными войсками в Японии Дуглас Макартур сказал: «До второй мировой войны стратегический рубеж США на Западе проходил по береговой линии обеих Америк при наличии выдвинутого вперед предполья по Гавайским островам, Мидуэю, Гуаму и Филиппинам. Это предполье оказалось не позицией силы, а дорогой нашей слабости, дорогой, по которой враг мог вести и вел свои атаки... Все это изменилось после нашей победы на Тихом океане. Наши стратегические рубежи были отодвинуты таким образом, что весь Тихий океан стал для нас защитным рвом с водой... Мы контролируем его целиком вплоть до берегов Азии, базируясь вдоль цепи островов, располагающихся по дуге от Алеутов до Марианн и занятых нами или нашими союзниками. Благодаря этому мы способны установить господство на море и в воздухе в районе любого азиатского порта от Владивостока до Сингапура и воспретить любое выдвижение противника в зону Тихого океана».
Уильям Лонг хорошо помнил, как вечером 8 сентября 1952 года в штаб-квартире западного военного округа в Сан-Франциско в обстановке полной секретности был подписан «договор безопасности» между Японией и США. Всего через пять часов после церемонии заключения Сан-Францисского мирного договора.
Американцы торжествовали. В условиях «холодной войны» они приобрели еще одного союзника. На долгие годы Япония превратилась в базу американской стратегии в азиатско-тихоокеанском регионе.
В Пентагоне существовала оппозиция «договору безопасности». Люди, еще недавно с таким трудом сокрушавшие японскую военную машину, не могли поверить, что Япония станет верным союзником Соединенных Штатов. Они побаивались давать американское оружие бывшим солдатам императорской армии, переодевшимся в американизированную форму «корпуса национальной безопасности», переименованного вскоре в «силы самообороны».
Определенная часть американских военных, к ним принадлежал и Лонг, считала: Япония — выдвинутый далеко вперед плацдарм для атаки на Советский Союз. Она должна играть подчиненную роль тыловой базы американской армии. Не более того. Но большинство американских генералов и политиков думали и поступали иначе, считая, что мощная японская армия сама по себе должна создавать угрозу для СССР. Они не просто помогали Японии создать армию, они стали подталкивать Японию к самостоятельным действиям.
В ноябре 1969 года во время переговоров на высшем уровне тогдашний президент США Ричард Никсон предложил премьер-министру Эйсаку Сато передать Японии технологию создания ядерного оружия. Застигнутый врасплох, Сато тем не менее не сказал «нет». Лонг считал, что Сато был неоткровенен на переговорах. По сведениям Лонга, Япония уже располагала технологией производства ядерных боеголовок для ракет и ядерных боеприпасов для артиллерийских орудий, состоящих на вооружении «сил самообороны».
Не без влияния Лонга управление военно-морской разведки подготовило доклад о намерении Японии создать собственное ядерное оружие.
Управление пришло к выводу, что руководители Японии могут в любой момент принять соответствующее решение, и «силы самообороны» получат собственное ядерное оружие. Для этого у Японии есть необходимый научно-технический потенциал. В Японии действует двадцать четыре реактора, к 1990 году будет построено еще сорок пять. Отработанное ядерное топливо восстанавливают, получая плутоний — начинку ядерных бомб.
Экипаж транспортного вертолета В107А, который находился на вертолетоносце «Харуна», доставили в Ацуги по распоряжению капитана второго ранга Катаока. Шифрованная телеграмма, подписанная вице-адмиралом Тэрада, давала ему такие полномочия.
Катаока привез с собой в Ацуги два небольших чемоданчика. Он спрятал их в грузовом отсеке вертолета В107А, прилетевшего с «Харуна». И вдруг пилот В107А сбежал. Полицейские упустили парня.
Рабочий день премьер-министра начался раньше обычного. В 8.23 его автомобиль выехал из ворот личной резиденции.
В 8.39 он прибыл в официальную резиденцию, через две минуты началось совещание с участием генерального секретаря кабинета министров и начальника канцелярии премьера — обсуждалась предстоящая речь главы правительства на совместном заседании верхней и нижней палат парламента.
В 10.17 премьер-министр отправился в императорский дворец, чтобы рассказать сыну неба о поездке за границу. Из дворца он проследовал в штаб-квартиру консервативной партии. Там он отчитался перед членами политического и исполнительного совета партии и ее центральным аппаратом. После обеда премьер-министру, который в соответствии со статьей 7 «Закона о силах самообороны Японии» является верховным главнокомандующим, представили адмирала Тэрада — нового командующего военным флотом.
Премьер-министр пробормотал несколько приличествующих случаю слов, но мысли его были заняты предстоящим выступлением в парламенте: представители оппозиции, несомненно, станут критиковать курс правительства на сближение с Соединенными Штатами и укрепление «сил самообороны». Члены правительства полагали, что серьезную критику вызовет и американский доклад о столкновении подводной лодки «Эндрю Макферсон» с рыболовным судном «Никко-мару». Между докладом и свидетельскими показаниями оставшихся в живых моряков обнаружились серьезные расхождения. Как издевку восприняли японцы дисциплинарное наказание, которое понес командир лодки, — перевод на другую должность. Несколько депутатов от оппозиции выразили возмущение тем, что по указанию правительства управление безопасности на море провело лишь поверхностный осмотр района столкновения, а управление по расследованию несчастных случаев на море вовсе самоустранилось, сославшись на то, что не вправе привлекать к ответственности иностранный корабль.
Ежедневные секретные сводки с американских кораблей, продолжавших обследовать район столкновения «Эндрю Макферсон» с «Никко-мару», ложились на стол командующего американскими войсками в Японии генерала Роджера Крейги.
Поиски были безуспешны. Крейги вспомнил, как некоторое время назад транспортный корабль ВМС США потерял в Восточно-Китайском море боевую ракету весом в две с половиной тонны. Ракета могла взорваться, и управление безопасности на море объявило этот район закрытым для судоходства. Японский самолет все же через несколько дней нашел ракету — в трехстах километрах от Нагасаки.
Сейчас задача была потруднее. «Эндрю Макферсон» потеряла баллистическую ракету с ядерной боеголовкой. Несколько самолетов РС-1 и патрульных вертолетов «Белл» прощупывали море, но пока безрезультатно. Генерал Крейги уже решил для себя, что они ничего не найдут, и поиски продолжал только ради успокоения вашингтонского начальства. На секретных картах американских кораблей специальной директивой было приказано отметить район столкновения как представляющий особую опасность.
Капитан второго ранга Катаока сам занялся поисками бежавшего вертолетчика. Транспортный вертолет В107А, которым тот командовал, доставил на борт подлодки «Эндрю Макферсон» адмирала Тэрада и офицеров его штаба. Лейтенант и его экипаж были посвящены в эту тайну. В ее сохранении были заинтересованы и японцы и американцы. Катаока знал, что генерал Крейги дважды звонил по этому поводу адмиралу Тэрада.
Отведенные законом сроки расследования заканчивались, а инспектор Акидзуки пока что ничего не мог доложить начальству. Убийца депутата мог чувствовать себя в абсолютной безопасности. На папке, с которой Нирадзаки вышел из квартиры, были обнаружены отпечатки пальцев только самого депутата, хотя инспектор был уверен, что убийца кое-что позаимствовал оттуда. Он еще раз тщательно проверил алиби всех, кто в тот утренний час находился в доме. Нулевой результат. Убийца вошел и вышел из дома, не оставив никаких следов, и никто его не видел.
Длительные беседы с Эдогава помогли инспектору составить представление о деятельности депутата Нирадзаки.
— Наверное, вы не обратили внимания, инспектор, — во время одной из встреч сказал Эдогава, — что в ООН Япония всегда голосовала против резолюций, призывающих запретить ядерное оружие. Страна, пережившая Хиросиму и Нагасаки!
Акидзуки действительно в первый раз слышал об этом.
— Министерство иностранных дел обычно ссылается на то, что в соответствии с «договором безопасности» Япония полагается на американский ядерный зонтик, — пояснил Эдогава. — Но я думаю, Токио не хочет связывать себе руки на будущее.
Он дал Акидзуки подготовленный министерством иностранных дел документ — политика страны в 80-е годы. Там прямо говорилось: «Следует иметь в виду, что в случае нападения извне возможно применение в оборонительных целях ядерного оружия, обладающего исключительной разрушительной силой... Игнорирование реальной действительности, требование полной ликвидации ядерного оружия, напротив, опасно с точки зрения обеспечения обороны страны».
Эдогава показал инспектору листок, исписанный красивым почерком Нирадзаки. Депутат писал:
«В 1942 году через японское посольство в Мадриде было получено агентурное сообщение о том, что Соединенные Штаты работают над созданием атомной бомбы.
Через три месяца после получения этого сообщения генерал Тодзё приказал подполковнику Тораносукэ Кавасима возглавить аналогичный проект в Японии. Это был январь 1943 года. По словам Тодзё, Соединенные Штаты вырвались вперед в этой области, за ними, вероятно, идет Германия.
Атомными исследованиями в Японии занимался Ёсио Нисина, выдающийся физик. В 1921-1928 годах он жил за границей, работал под руководством Резерфорда и Бора. Вернувшись в Японию, занялся вопросами ядерной энергетики. В 1937 году под его руководством началось строительство циклотрона, которое было закончено в 1944-м; это был самый большой циклотрон в мире. Однако японцы не сумели догнать Соединенные Штаты, где собрались лучшие физики, вынужденные бежать от Гитлера. До конца войны японские физики так и не смогли определить, какое количество расщепляющихся материалов необходимо для взрывного устройства.
Продолжая исследования после войны, физики достигли большего. К их услугам были и обширная научная литература, и исследовательские реакторы, и реакторы атомных электростанций. Работы по заказу флота пошли быстрее...»
На этом записи кончались.
— Нирадзаки составил текст письменного запроса правительству, — рассказал адвокат. — Он требовал объяснений по поводу ведущегося втайне строительства атомной подводной лодки для «сил самообороны». Накануне того дня он заходил ко мне и оставил черновик запроса.
Первыми посетителями нового начальника штаба военно-морских «сил самообороны» были представители нескольких фирм: «Мицубиси дзюкогё», «Кавасаки дзюкогё», «Тосиба» и «Ниссан дзидося». Адмирал Тэрада выступал в роли заказчика. Ему была нужна хорошая баллистическая ракета.
До конца века планировалось запустить семьдесят восемь японских спутников. Адмирал Тэрада знал, что с комитетом по космическим разработкам достигнута предварительная договоренность: спутники будут работать на военный флот, в частности на атомный подводный флот.
Мощную ракету на жидком топливе предполагалось использовать не только для выведения спутников на орбиту. Атомная подводная лодка, строительство которой уже заканчивалось, нуждалась в ракетном вооружении.
Первая фотокамера появилась в Японии в 1848 году. Эту большую коробку, весившую добрых четыре килограмма, доставило в сёгунскую Японию голландское торговое судно.
Японцы испуганно шарахались от фотокамеры, они считали, что эта коробка может лишить их жизни.
Князь Нориакира Симадзу из провинции Сацума (юг острова Кюсю) раздобыл фотокамеру и приказал двум своим людям позировать.
— Мы будем прокляты нашими предками, если позволим, чтобы наши души взяла дьявольская камера, привезенная из вражеской страны! — воскликнули они.
Но приказа сюзерена нельзя ослушаться. Камера запечатлела двух самураев, совершающих сэппуку — ритуальное самоубийство.
Инспектор Акидзуки вспомнил эту историю, оказавшись в здании парламента. Представители консервативной партии потребовали запретить тележурналистам и фотокорреспондентам вход в зал заседания. Они, видимо, тоже боялись «дьявольских камер».