Обратно Грейдон вернулся с той же скоростью, снова останавливаясь над ориентирами, которые были его нитью в этом лабиринте переулков. Он стоял, чуть качаясь, рядом с Женщиной–Змеей.
— Ты знаешь дорогу! Ты ее запомнил!
Как и прежде, это были не столько вопросы, сколько команды. И, как прежде, он ответил:
— Я знаю, я запомнил.
Он понял, что каждый фут, отделявший Дворец от дворца Ластру, выгравирован в его памяти, как будто он прошел по этой дороге десять тысяч раз.
Мать Змей взяла украшенную изумрудами головную повязку, натянула ее на лоб Грейдона, набросила зеленый плащ на его плечи, поправила его так, чтобы складки плаща прикрыли рот и подбородок Грейдона, оттолкнула его и оглядела полным сомнения взглядом.
— В первый раз за все время, дитя мое, я сожалею, что в тебе нет той красоты, от которой я так устала. Ты выглядишь так — что–то среднее между эмером и человеком Старой Расы. Клянусь моими предками, почему бы тебе не родиться с голубыми глазами вместо серых? Почему у тебя от природы желтые волосы? Ну, этому нельзя помочь! Впрочем, тебя ждет удача: у них сейчас страшная неразбериха и нападения они не ожидают. Твоего нападения, без всякой посторонней помощи. А если ты проиграешь, я отомщу за тебя, как обещала.
Он склонился над ее рукой и повернулся, собираясь уйти.
— Подожди!
Она вытянула вверх свое тело, из губ ее прозвучал негромкий призыв, похожий на слабое эхо волшебных труб. Теперь Грейдон понял, что если те крылатые змеи, которых она называла своими Посланниками, были невидимы для него, то для нее — нет. Там, где перед Грейдоном лежала тень, раздались удары сильных крыльев. Воздух над Грейдоном закружился в водовороте, поднимаемом невидимыми крыльями. Мать вытянула руки. Каждой рукой, казалось, она взяла что–то из воздуха, поднесла ближе и всмотрелась. Ее глаза смотрели прямо в глаза тех, кого никто, кроме нее самой, не мог видеть. Мать начала тихо и мелодично щебетать и посвистывать. На эти звуки из пустого воздуха возле ее губ послышался ответный щебет. Мать уронила руки.
Грейдон услышал шум крыльев вблизи над своей головой. Что–то коснулось его плеча и мягко обернулось вокруг верхней части руки. Вокруг талии обвилось кольцо.
Грейдон непроизвольно выбросил руку и схватил «это». «Оно» имело тело змеи, но прикосновение к «нему» не вызывало ни ужаса, ни отвращения. «Оно» было прохладное, но не холодное. Для пробы Грейдон сомкнул вокруг «него» пальцы. Он подумал, что свившееся кольцом тело должно иметь в ширину дюймов восемь. Его озадачило, почему это создание весит так мало.
Потом он ощутил над головой быстрый пульсирующий вихрь, словно поднимаемый крыльями гигантского колибри Грейдон понял, что ощущаемый им вес уменьшали крылья. И что создание своим объятием хотело придать ему уверенности.
Грейдон погладил создание, как погладил бы собаку. Кольца соскользнули.
Кружение крыльев продолжалось.
Прислушавшись, Грейдон подумал, что их здесь двое.
— Теперь иди, Грейдон, — сказала Мать, — иди немедля. Эти двое будут сопровождать тебя. Ты не умеешь разговаривать с ними. Укажи на тех, кого ты хочешь убить, и они убьют их. Верь им. Они обладают разумом, Грейдон. Верь им. Иди!
Мать оттолкнула от себя Грейдона.
Вслед за ним повернул Ригер. Он довел Грейдона до края крыши Дворца. Там он нагнулся и вытащил толстую веревку, к концу которой был прикреплен похожий на кошку крюк. Он прикрепил крюк к карнизу и перебросил через край веревку.
— Вот твоя дорога, — хрипло сказал он. — Мать хочет, чтобы никто не видел, что ты покидаешь Дворец. Удачи тебе и возьми вот это!
Он засунул свой длинный кинжал за пояс Грейдону. Перекинув винтовку через плечо, Грейдон схватился за веревку и скользнул через парапет. Он скользил вниз, и его сопровождало кружение крыльев крылатых змей. Грейдон добрался до конца веревки и почувствовал прикосновение одного из Посланников. Тот торопил его.
Внезапно Грейдон мысленно увидел четкий, как прочерченный на карте, путь к дворцу Ластру. Он побежал по этой дороге, которую проследил его взгляд, когда Женщина–Змея коснулась его лба. Над ним, соразмеряя быстроту полета с его скоростью, били невидимые крылья.
Глава 24. НЕВЕСТА ЧЕЛОВЕКО–ЯЩЕРА
Ночь была ясная и светлая. Грейдон без труда находил путь, как будто его ноги давным–давно изучили каждый изгиб этой дороги. Вскоре он прекратил бег: во–первых, чтобы сохранить свои силы для того, что последует, во–вторых, чтобы меньше привлекать внимание со стороны тех, кто мог бы следить за ним.
Грейдон был уже поблизости от дворца Ластру, когда натолкнулся на первого встречного. Встреча доказала Грейдону беспощадный нрав живых рапир, определенных Матерью ему в услужение.
Из скрытого кустами переулка вынырнули два эмера, державшие копья и факелы, в которых вместо пламени светились золотым светом какие–то шары. За ними показались четыре индейца, несшие носилки.
В носилках сидел одетый в зеленое человек. Замыкали шествие еще двое охранников.
У Грейдона не было возможности ни отступить, ни спрятаться в тени. Сидевший в носилках помахал рукой, приветствуя Грейдона. Грейдон, придерживая свой плащ так, чтобы укрыть лицо, как только возможно, ответил коротким приветствием и попытался пройти мимо. Такое бесцеремонное поведение, очевидно, было не в обычае, поскольку встречный поднялся и что–то быстро сказал своим людям.
Затем он выпрыгнул из носилок и, вытащив меч, начал приближаться к Грейдону.
Оставалось сделать только одно, и Грейдон это сделал. Он указал на эмеров, а сам бросился на ю–атланчианца.
Он подпрыгнул под яростный выпад меча и в следующее мгновение одной рукой схватил запястье противника, а другой начал душить его. На тонкости времени не было. Метнувшись вверх, колено Грейдона ударило противника в пах. Боль, вызванная этим ударом, заставила того обмякнуть. Меч выпал.
Грейдон ткнул ему в сердце кинжалом Ригера.
Он не посмел пустить в ход свою винтовку. Поэтому, быстро нагнувшись, он поднял меч убитого и повернулся лицом к эмерам.
Они уже были мертвы.
Они лежали все восемь, проткнутые похожими–на рапиры клювами, убитые прежде, чем смогли крикнуть или поднять хотя бы одно копье, убитые за тот короткий момент, что понадобился ему, чтобы убить одного.
Грейдон посмотрел сверху вниз на их тела. Казалось невероятным, чтобы восемь жизней были оборваны за такое короткое время. Он услышал над головой жужжание крыльев этих созданий и посмотрел в направлении звука. Над ним, как бы прочерченные в воздухе невидимыми пальцами, виднелись две узкие темно–красные линии. Линии затряслись, с них полился крохотный дождь темно–красных капель.
Крылатые существа чистили свою клювы!
Грейдон продолжил путь. В сердце его была безжалостная радость. С него схлынуло все ощущение его одиночества. Он почувствовал себя так, будто за его спиной была целая армия. Преисполнившись уверенности, он ускорил шаг. Переулок заканчивался густой рощей цветущих деревьев.
Грейдон тихо прокрался сквозь рощу и встал там, где тень была наиболее глубокой. Не далее как в ста ярдах от него высился дворец Ластру.
Грейдон прикинул, что здание занимало несколько больше одного акра. Дворец был восьмиугольным, не очень высоким.
В центре поднимался мерцающий сапфирами и опалами купол. Формой купол походил на тот, который Тамерлан–завоеватель, восхитившись, доставил из Дамаска и украсил свой любимый Самарканд.
До самого выпуклого купола вздымались группами башенки. Они походили на маленькие беседки.
Восьмиугольные стены были окаймлены мерцавшей, будто лакированной, черепицей.
Драгоценные камни обрамляли прямоугольные овальные окна, их переплеты и извивы металлических, изящных, как кружево, решеток.
От основания окон отходила мозаичная мостовая из черного и белого полированного камня шириной тридцать футов. По краям выстроились тонкие золотые колонны.
Сквозь паутиновые занавески из каждого окна лился мягкий свет. Дверей с этой стороны здания не было.
По краю рощи Грейдон прокрался вперед. Между ним и мостовой открытым пространством протянулся ровный газон.
Ни одного наблюдателя Грейдон не видел, но повсюду из дворца доносился приводивший в замешательство приглушенный шум голосов. Грейдон крался по краю рощи, пока не добрался до зеленого выступа. Он осторожно прошел до его окончания и обнаружил, что теперь от колонн его отделяет не более пятидесяти футов.
Перед Грейдоном была другая сторона здания. На первом этаже было три овальных, почти соприкасавшихся окна, из которых лился яркий свет. Теперь голоса слышались более ясно. Это были голоса мужчин и женщин. Голоса доносились из помещения, где сияли более яркие огни. Здесь рядом с колоннами стояла охрана: дюжина индейцев, вооруженных копьями и луками.
Грейдон стоял и колебался, не зная, что лучше предпринять. Он услышал доносившийся из помещения шум: крики и смех и звук труб, наигрывающих странную, похожую на джигу мелодию. Затем раздался насмешливый голос Ластру:
— Добро пожаловать, Суарра, добро пожаловать, невеста! Ну а теперь введите жениха!
Снова начался шум: аплодисменты, выкрики одобрения, смех.
Грейдон выскочил из–за прикрывавшей его тени деревьев и показал на охранников–эмеров. Он услышал свист рассекавших воздух крыльев и побежал к дворцу, сжимая винтовку.
Прежде чем он успел сделать второй шаг, он увидел, как упали два индейца, затем еще двое, а остальные завороженно застыли, парализованные зрелищем того, как невидимая тень поражает их. Никогда Грейдон не видел таких быстрых клинков. Он не покрыл и половины протянувшейся перед ним пятидесятифутовой полосы, а все охранники уже лежали, вытянувшись на краю мостовой. Они были мертвы.
Точные, безошибочные, поражавшие со скоростью вылетающих из пистолета пуль клювы–рапиры отыскивали свои цели. Они били молча, и молча умирали эмеры.
Широко перешагнув через лежащее тело, Грейдон направился к занавешенным окнам. Была ли поблизости еще охрана, он не знал, да это его и не заботило.
Он действительно не думал об этом. На овальных окнах была решетка. Грейдон пошатнул решетку на первом окне, но она не сдвинулась с места. Решетка на втором окне под его рукой тихо качнулась. Грейдон щелкнул винтовочным предохранителем и, взяв оружие в левую руку, осторожно раздвинул правой паутину занавески и заглянул в помещение.
Его взгляд наткнулся на Суарру, и какое–то время Грейдон видел только ее и ничего больше
Она стояла на возвышении в центре большой комнаты возле покрытого цветами ложа. Она была одета в зеленое платье, сквозь которое светилось ее белое тело.
На ее голове был венок из темно–красных цветов, ноги были босые.
Руки Суарры перекрещены на груди, и на запястьях Грейдон уловил блеск золотых наручников.
Ее рот был накрашен, щеки нарумянены, и эти пятна краски выступали на восковой бледности ее лица, словно на маске куклы.
Суарра и походила на восковую куклу: безжизненная, глаза закрыты, дыхание еле заметно. Как раз когда Грейдон смотрел на нее, она вздрогнула, покачнулась и упала на край ложа.
— Невеста, как подобает, взволнована приближением жениха! — пародируя специалиста по организации публичных зрелищ, подчеркнуто учтиво и звучно сказал Ластру. — Это — истерика, традиционное отношение. Ее девственность в тревоге. Небесные чувства обуревают ее! Но скоро, ах, скоро… Ха–ха–ха!
Ластру рассмеялся. Со всех концов комнаты ему ответил хор смеющихся голосов. Голова Суарры скатилась ниже.
Красные огни заплясали в глазах Грейдона. Ярость ударила в его сердце так сильно, что он едва не задохнулся.
Он овладел собой, поле зрения очистилось. Он увидел, что возвышение кольцом окружали низкие ложа, а на них сидело и возлежало множество ю–атланчианцев.
Они были так красивы, что могли бы быть ангелами, но сквозь эти личины совершенства проглядывали дьявольская жестокость и холодная похоть. Их направленные на Суарру глаза искрились, и в них не было жалости.
В дальнем конце комнаты, полусогнувшись, с одним коленом на ложе, с рукой, ласкавшей волосы лежавшей на ложе женщины, расположился Ластру. Грейдон с радостью, заглушившей на мгновение его яростный гнев, отметил, как примят безупречный когда–то нос и по–прежнему безобразен рот.
Это были следы, оставленные его кулаком. Он отвел взгляд от Ластру, быстро проверяя, где расположены ведущие в комнату двери и есть ли охрана.
Здесь была только одна дверь, занавешенная, как и окна, и никакой охраны, по крайней мере в самой комнате, не было.
Что ж, это хорошо.
Ластру — легкая цель. Лучше всего войти в комнату, всадить пулю в его голову, выстрелить еще несколько раз. Схватить Суарру и бежать с ней, прежде чем остальные придут в себя от неожиданности.
Грейдону очень не хотелось позволить этому насмехавшемуся дьяволу умереть так легко. Он бы предпочел пустить в ход весь набор снаряжения средневековой камеры пыток. Однако нельзя было сделать ни того, ни другого. В конце концов, он входит в игру, рассчитывая на тот счастливый случай, что здесь нет Повелителя Тьмы. Да, это лучший вариант.
Черт! Он вообще забыл о своих лучших козырях. Два Посланника Матери! С ними да с винтовкой он может сорвать банк в этой дьявольской компании. Где они?
Как бы в ответ на его мысль, он ощутил, как коснулись его с каждой стороны их крылья. Он понял, что эти создания готовы к удару и ждут, когда через окно войдут вместе с ним в комнату.
Напрягаясь для прыжка, он бросил быстрый взгляд на Суарру и теперь увидел то, чего не заметил раньше: между ней и дверью образованный ложами круг замыкался, оставляя широкий, ведущий прямо к возвышению проход.
Как раз когда он смотрел туда, паутинные занавески раздвинулись, и в дверь вошли две обнаженные индианки, несущие большие, наполненные цветами корзины.
Идя по комнате, индианки полными горстями разбрасывали цветы по полу.
Держась близко к ним, сзади шли четыре вооруженных палицами эмера.
— Взирайте! — нараспев сказал Ластру. — Жених! В дверь неуклюжей походкой вошел человеко–ящер.
Он был одет, как и Суарра, в тонкое зеленое одеяние, сквозь которое поблескивала, будто он был натерт маслом, его жесткая желтая кожа. Его красные глаза, вызывающие и злобные, метнулись налево, направо. На его чешуйчатой голове был надет венок из белых цветов, из которых торчал отвратительный красный гребень.
Откуда–то снова громко зазвучала та же быстрая, напоминающая джигу мелодия.
Красные глаза человеко–ящера упали на скорчившуюся на возвышении фигуру девушки. Губы поползли по рылу назад, обнажая желтые клыки. Человеко–ящер прыгнул вперед.
— Господи!
Грейдон застонал и выстрелил прямо в занавеску.
Прыжок человеко–ящера был прерван, будто он получил смертельный удар.
Он перекувыркнулся в воздухе и упал. Верхушка его головы была снесена.
Грейдон перепрыгнул через низкий подоконник окна. Вскинув винтовку, он выстрелил снова — в Ластру.
Когда прозвучал выстрел, повелитель динозавров упал позади ложа, но Грейдон знал, что он промахнулся. Прекрасно, он его достанет попозже. Теперь эмеры. Он поднял винтовку… Эмеры были мертвы!
Крылатые змеи! Он снова забыл о них. Сейчас они уже не ждали его приказаний. Охранники лежали убитые.
— Суарра! — позвал Грейдон. — Ко мне!
Она стояла и с недоверием пристально смотрела на него. Шатаясь, она шагнула к нему.
Без всяких угрызений совести Грейдон разомкнул круг, послав пули в головы двух гостей, сидевших на ложах между ним и Суаррой. Это послужит уроком остальным. Но сейчас лучше никого не убивать. Лучше не напускать на них Посланников, пока Суарра не окажется рядом, не допускать шума, а затем отправить их всех в ад, которому они принадлежат.
Если бы он только знал, как объясняться с Посланниками! Он бы наслал их на Ластру, но нельзя же просто сказать им: «Возьми его, Топси!» — или что–нибудь в этом роде.