Движение — и он уже прижат ко мне плотнее. Рваный вдох. Нервный. Он что-то сделать хочет? Или это я выискиваю в обычных обыденных моментах подтекст? Ну, вздохнул и вздохн…
Его губы накрывают мои. Гладкие. Теплые. Сладкие от сока. А у меня крыша уже отъехала…
Он не давит. Не пытается проникнуть в мой рот. Просто ласкает мягкими губами мои. Почти невесомо, так нежно… Будоражаще. Поцелуй такой целомудренный, не переходящий черты… Словно он боится спугнуть меня? Пока я тут размышляю, баран, он отстраняется… Блять, ну что я за кусок идиота?
— Эй, — пытаюсь слабо возмутиться. Прижимаю лишь сильнее. Запускаю пальцы в его волосы. Как же я этого хотел…
— Что?
Голос обиженный? Трудно ответить. Я плохо его знаю… И я вообще без понятия, что сказать в ответ.
Носы соприкасаются самыми кончиками. Нежно. Чувственно. Такой милый момент. Заполняющий теплом изнутри. Надеждой.
Моя ладонь нежно массирует кожу его головы на затылке, пропуская сквозь пальцы шелковистые пряди.
— Поцелуй меня…
Отключаю вопящий мозг. Склоняю голову в сторону, прикасаясь к его рту. Ждущему. Провожу кончиком языка по нижней губе, чувствую легкую дрожь его тела, прижатого ко мне. Повторяю манипуляцию с верхней. Не хочу спешить. Хочу насладиться поцелуем в полной мере. Неспешно, тягуче сладко.
Нетерпеливо ловит мой язык губами, втягивает в рот, посасывая. Пошло. Эротично. Заводит.
Его рука скользит вдоль моего позвоночника роем мурашек. Дрожью.
Возбуждение болезненной пульсацией отзывается внизу живота. Горячий сгусток желания скользит в крови, закладывая уши. Он здесь. Он со мной. Жаль, что настолько темно… Хочу видеть его.
Одним движением проникаю в его рот. Напористо. Нетерпеливо. От соприкосновения языков миллиарды импульсов по телу. Как разряд тока. Молнией промеж глаз. Невыносимо хорошо.
— Ром…
— М-м?
— Спи… только майку сними.
Я туплю с минуту, а после стягиваю майку, откинув к ногам. Он делает тоже самое. И как я тут усну, когда его горячая грудь прижата к моей? Длинные проворные пальцы проходятся по моему прессу.
— И как мне уснуть? — не скрывая капли ехидства, спрашиваю.
— Давно хотел его потрогать, — смешок. — Спи, я буду вести себя прилично.
Вот пытаюсь быть хмурым. А не получается… Улыбаюсь как идиот, хорошо хоть темно и не видно.
— Повернись спиной.
— Зачем?
— Я не усну, когда твои губы маячат перед носом.
— М-м, ладно.
Поворачивается, откидываясь сразу же назад, упираясь спиной в мою грудь.
Утыкаюсь в его волосы лицом. Дышу им. Наслаждаюсь неприкрыто, медленно проваливаясь в сон.
Мечты сбываются…
====== Глава 17. ======
POV Женя
А я не уснул, просто не смог…
Лежал, слушая его мерное дыхание. Притихшее, ровно бьющееся сердце мне в спину. И наслаждался горячими руками, что держали крепко даже во сне.
К этому легко привыкнуть, а после будет болезненно трудно отвыкать…
Я вообще не уверен, что подхожу ему. Он настолько идеален, что, казалось бы, лишь сам Бог ему пара. И его переменчивость… Надолго ли хватит его? Неделя? Месяц? Год?
И нет, я не пасую. И обрывать все концы не собираюсь. Просто я готов к тому, что это вскоре канет в Лету… и возьму все, что он готов дать. Не задумываясь. Я буду наслаждаться каждую секунду его близостью. Запоминать. Впитывать.
Хочу курить. Да так, что аж рука стала нервно дергаться от ничегонеделания.
— Паркинсон? — сонно на ухо. Хрипло… Мурашками по коже моментально.
— Где?
— Со мной рядом. Чего рукой тогда трясешь?
— Курить хочу, — фыркаю в ответ. Нет, ну… почему он такой?
— И почему же не куришь тогда? — щекочет носом за ушком. Приятно, но так врезать ему хочется за тон.
— Тебя разбудить не хотел. Это вроде как очевидно.
— Какая жалость, что я уже часа полтора не сплю, да?
Поворачиваюсь стремительно. Неожиданно для него. Сузив глаза смотрю в наглую ухмыляющуюся рожу. Никак иначе… именно, блять, рожа! Он умеет выдавить из меня эмоции за долю секунды.
Убивая взглядом пару минут, решаю, что все же мне нужно СРОЧНО покурить. Пытаюсь вывернуться из крепкого захвата и встать. Думаете, легко? Как бы не так.
— Далеко собрался? — приподнимается черная бровь.
— Курить, бля, Ром, пусти, — хмурюсь. А он… целует меня в морщинку между бровей, шокируя.
Смотрю, дебильно хлопая ресницами. Он всегда так быстро меняется. Вот лежит надменный, наглый. А после резко становится спокойный, нежный, даже в чем-то смешной.
Мое лицо само собой разгладилось. Раздражение исчезло, из-за малейшей ласки? Мимолетного жеста? Это так глупо… А с собой я ничего поделать не могу. Выглядываю. Вылавливаю подлинность в его глазах.
Тянется одной рукой куда-то… и между пальцами появляется сигарета. Берет ее, подкуривает и, затянувшись, придвигается к моим губам.
А время замерло…
Его глаза напротив. Глубокие. Насыщенные, как темные впадины. Захватывающие в плен. Разбирающие мою душу по частям. Выдыхает в мои приоткрытые губы дым, нежно проводя по ним языком.
Посмаковав горечь во рту, выпускаю его сизыми струйками, не разрывая контакта наших глаз. Хочу поцеловать его, но он вставляет сигарету в мой рот. Наблюдает. Исчерпывает. Сукин сын…
Вот какое оно, утро с ним. Одна сигарета на двоих. Легкая улыбка. Расслабленно. Спокойно. Все по-другому, все иначе, по-особенному.
Но сигарета догорела до фильтра. Часы пробили 10:00. Что бы ни происходило, важное или не очень, время продолжает свой бег. Неустанно. Стремительно.
И пусть я хоть трижды горазд остаться тут, будь моя воля, но меня ждут дома.
— Мне пора, — встаю с кровати. Натягиваю майку.
— Не знаю точно, во сколько справлюсь. Так что, как только, так сразу заеду за тобой, — помолчав минуту и зорко следя за мной, отвечает.
— Ага… — бросаю взгляд на картину. Если в черно-белом варианте, то тут работы на часика два. Если в цветном — другой разговор.
Найдя чертову резинку и расчесав волосы пальцами на скорую руку, завязал хвост и собрался уходить. А он и не держал…
…
Последующие часы как в тумане. Разговор с матерью. С братом. Долгая нудная ругань с Марком. Взаимные обвинения. Нет, в итоге мы помирились, но осадок остался. Так у нас всегда.
Я даже со Светкой успел потрещать. И поесть два раза. И скурить полпачки. И сделать набросок, естественно, Ромы. Помог с уборкой. Сходил в супермаркет. Я, как блядская золушка, переделал уйму работы, и уже, между прочим, 20:30. А его все нет...
Начинаю нервничать, изводить себя, сжирать изнутри. Он забыл? Слишком занят? Или тупо кинул?
Ну да, ну да. Я бываю безумным паникером. Благо, никто этого не знает, кроме матери.
22:30. Я «клюю носом», пытаясь убедить себя в том, что еще не слишком поздно. И он придет… Надежда теплится. Видимо, напрасно.
Мне нужно расслабиться. Плюнув на все, иду в ванную, захватив пепельницу, огроменную кружку с кофе и целую пачку сигарет.
Куча пены, обжигающе горячая вода и мое бренное тело, пытающееся расслабиться хоть немного. Не выходит… нервы как струна гитарная натянуты. Одно неверное движение — и рванет.
Рассматриваю сайдинг на потолке, в котором отзеркаливаюсь. Искаженно. Смешно. Как в комнате страха в зеркалах, ей-богу.
И, казалось бы, мне должно быть пиздец как комфортно. И сигарета в зубах, и вкусный кофе в кружке, и горячая расслабляющая, вкусно пахнущая ванна. Ан нет, не катит.
Кусаю губы до крови. Мысли путаются в клубок. Я ТАКОЕ навыдумывал уже, лучше вам не знать.
Нет, а может, вправду что-то случилось? Ну да, случилось. Ему просто насрать на твое ожидание, огрызается мое собственное «Я». Не согласиться сложно с таким утверждением.
Бля-я, да я уже, как умалишенный, сам с собой разговариваю. Пора заканчивать эту комедию. Тушу наполовину скуренную сигарету, ставлю кружку и, смыв с себя всего пену, вылезаю.
Нормально так… Уже 1:30. Нет его? Ну и нахер надо. Психую. Да так, что дым из ушей почти валит. Да пошел он, мудак чертов! Да, блять, конечно, какой, нахуй, Женя, если есть супермодели, с которыми он работает и стопроцентно зависает?
Злой, раздраженный и жутко расстроенный ложусь спать, зная заранее, что не усну.
Но я ошибся, едва голова коснулась подушки, я уснул.
— Женя! — И кому я сдался, интересно? Повернувшись на другой бок и натянув до ушей одеяло, сплю дальше.
— Же-е-е-е-е-е-е-е-е-е-ень! — чуть громче и явно вне квартиры. Да ну, бред какой-то. Я же не единственный такой на весь двор?
— Женя, бля! — о-о-о, капелька раздраженности, и голос смутно знакомый. Рассуждать сквозь сон прикольно, ага.
— Малюжич, еб твою мать! — Опа… А это, оказывается, меня. А кто, интересно? А плевать, вставать настолько лень, и тело будто свинцом налилось.
— Если ты сейчас не выйдешь, я разобью тебе окно, и поверь, я это сделаю.
А вот такой расклад меня не устраивал. Порадовал тот факт, что мама с братом спят в дальней комнате. А окна у них выходят на другую сторону. Значит, орущий их точно не разбудил.
Выползаю из-под одеяла. Подхожу, ежась от холода, к окну.
И вижу картину: стоит Рома. Ноги на ширине плеч, руки сложены на груди. В черных джинсах, темном полупальто и с намотанным поверх шарфом. Начищенные туфли блестят в свете фонаря. Волосы уложены, и сигарета торчит во рту с алеющим угольком на кончике.
Так, стоп. РОМА? Мгновенно просыпаюсь. Открываю окно. Идиот? О, да-а-а. Я, так-то, только в трениках. Голый. Босой. И окно открыл, когда там от силы +5.
— Ты чего разорался? — пытаюсь возмутиться, игнорируя стучащие зубы.
— Спрячься, недоразумение, простынешь, и иди дверь открывай, — раздраженно кидает мне в ответ и идет в подъезд.
Мозг явно тормозит, отказываясь просыпаться. И буквально требует продолжения отдыха.
Иду, однако, открывать дверь, попутно глянув сколько времени — 3:45!!!
— Чего так долго? — нервно. Недовольно. Не успел я дверь открыть.
— Ты время видел, имбецил?
— У тебя 5 минут.
— А то что?
— А то я тебя прямо вот в таком виде вытолкаю на улицу и, усадив в машину, отвезу к себе.
И ни капли юмора в его тоне. Холодно. Резко. Жестко. Словно и не было такого прекрасного утра у нас. Он чужой. Другой. Спорить желания нет. Все равно вот с таким Ромой я в неравном бою. Начнутся угрозы снова и так далее, намного проще сразу согласиться и сделать то, чего он хочет.
Одеваюсь поспешно. Завязываю небрежный хвост. Волосы из-за того, что я с мокрой головой спать лег, на стог сена похожи…
— Причешись, — скривился. Чего? Я, блять, юмора не понял. Он мне будет еще указывать, как мне выглядеть? В корень оборзел?
— Мне и так неплохо, — спокойно отвечаю, пытаясь потушить вулкан негатива внутри.
— А я говорю, причешись, выглядишь отвратительно.
— А нахуй не желаешь сходить? — приподнимаю бровь, офигевший от его грубости. За что?
— Обычно на мой хуй все идут. На выход, — кивает на дверь.
Я в тихой ярости обуваюсь. Аккуратно захлопываю дверь и иду за ним.
====== Глава 18. ======
POV Рома
Мое позитивное утро подошло к концу на пороге студии. И плевать, что уже полдень, от этого не легче.
— Я сказал прийти утром, Роман, очевидно, ты плохо понимаешь, когда с тобой по-хорошему, — голос так и сочился ядом. От чего нутро сковывало холодным и липким, как смола, предчувствием.
— Что ты, я все прекрасно понимаю. Просто я спал. Нельзя?
— Один? — мгновенный вопрос. Такой простой и обескураживающий одновременно.
— Какое теб…
Договорить он мне не дал, резко встав, отчего ножки стула противно заскрежетали по деревянному полу.
— Отвечай, — резко. Зло. Глаза так и метали молнии. А желваки ходили ходуном. Я его не боюсь, в прямом смысле этого слова. Физически я спокойно положу его на лопатки. Да и огрызнуться могу, так что уши завянут, но он имеет чертовски хорошие связи именно в тех местах, где они мне необходимы. И посему мне стало страшно, какие последствия может иметь его гнев.
— Один, — твердо отвечаю, глядя прямо ему в глаза. Без тени сомнения. Убеждаю его своей уверенностью.
— Врешь.
Одно слово, которое начинает, как валун, рушить хрупкую конструкцию моей вежливости.
— А тебя, извините за грубость, ебет? — приподнимаю бровь, весьма красноречиво одарив его взглядом. Нагло. Дерзко. Если уступлю — растопчет морально, причем с едкой улыбкой и лучащимся самодовольством в глазах. Если весомо перегну палку — раскрошит нахрен, да так, что век не соберусь по крупицам. И о музыке, в плане широкомасштабном, можно забыть навек.
— О да, меня это ебет, мальчик. Во-первых, ты забываешься. Во-вторых, открыто хамишь. В-третьих, ты проебал встречу, ради которой я, мать его, поднял на уши очень занятых людей!!!
Он часто был грубым, мерзким, развратно-вульгарным ублюдком, но никогда не орал.
Ни разу за все время, что я его знаю. И потому я был в культурном, нихуя не мягком шоке.
— Ты мог позвонить, — пытаюсь хоть слегка скинуть вину со своих плеч.
— Я не обязан тебе звонить, я не твой менеджер. Я, блять, твой начальник. Я твой продюсер.
Которого я трахнул недавно…
Гаденькая улыбочка появилась на лице, что не осталось незаметным для Сергея.
— Я сказал что-то, что вызвало у тебя улыбку? — зловеще, так, что волосы на затылке встали дыбом.
— А я вспомнил то, что вчера произошло. Весьма интимного характера, с твоим участием.
И кто за язык тянул? Сам же себе могилу рою, но упертость и желание хоть немного поумерить пыл собственного начальника берут верх над благоразумием.
— Знаешь, что я тебе на это скажу? Меня могут трахать, или я могу это делать, когда угодно, где угодно и с кем угодно без каких-либо для МЕНЯ последствий. Чего о тебе, орешек, не скажешь.
Гребанная правда. Резануло и задело. Сильно. Вот он — великий облом, милок. Нарвался? Молодец. Теперь мне будет разнос — в лучшем случае. И полный пиздец — в худшем.
— Отныне обращаешься ко мне только на «Вы». Колкостей, ехидства, неприкрытого сарказма, грубости и хамства я в свою сторону не потерплю.
Мотаю на ус сказанное им. Молчу. Ибо чую, что если рот открою, снова напортачу.
Душу в себе все всплывающие негативные эмоции. Я ведь заслужил, по сути. Не засовывал бы в него член вчера, когда Женя у меня был, может, и пронесло бы. Хотя, похоже, не нужно было вообще что-либо делать с ним. Рамки нарушены — рабочий процесс испорчен. И что тут скажешь? Сам виноват.
— Контракт подписан на год. Следовательно, никакой личной жизни на протяжении подписанного срока. Никаких опозданий. Неповиновения. Полный отчет действий за сутки. И скажи спасибо, что я не требую детализированный. Мне достаточно голых фактов.
— Что-то еще?
— Да. Через полтора часа придет автор твоей новой песни. Которую я купил за собственные кровные деньги, дабы продвинуть тебя, бездарную задницу, хотя бы на низшие ступени пищеварительной системы шоу-бизнеса.
— Ясно.
— После встречи начнем работать над композицией. В 19:30 у нас ужин в ресторане с неплохим пиар-менеджером. После ужина мы идем на открытие нового клуба, где ты хоть как-то засветишься.
— И во сколько я буду свободен? – поинтересовался я довольно осторожно.
— Во столько, во сколько я этого пожелаю.
Сказал, как отрезал. Ни дать ни взять. И самое поганое то, что он совершенно прав в каждом своем гребанном слове. Понимаю, что буду торчать с ним долго, точнее, очень долго. Поудобнее усаживаюсь в кресле и жду.
Женя… Милый. Сонный. Удивительный. Прошло всего пара часов после того, как он ушел, а я уже безумно скучаю. Это неправильно. Это сбивает. Мешает. Компрометирует.
Я должен пахать, как проклятый, чтобы, наконец, осуществить мечту, а сам же вместо этого рушу еще не построенную карьеру. Глупо…
— Сходи за сигаретами.
Встаю нехотя, но двигаюсь на выход. Я не в том положении, чтобы ноготки выпускать. Не сегодня, по крайней мере. Очень надеюсь, что он вскоре отойдет и превратится в того, кем является, то бишь в надоедливого ехидного педика.
— А деньги? — спрашиваю, распахнув двери кабинета.