Не веря своим глазам, Харуюки заморгал, глядя в сине-ледяное лицо водителя.
Но – пиками торчащие во все стороны волосы, высоко расположенные тонкие брови, крохотные зрачки, изогнувшиеся в жестоком экстазе губы – и чувство страха, непроизвольно вспыхнувшее в Харуюки, едва он увидел это лицо… все это ясно говорило Харуюки, что перед ним действительно Арая.
– Сегодня утром его отпустили под залог.
Рядом вдруг раздался грустный голос, и Харуюки резко обернулся.
Он увидел Черноснежку в образе феи-бабочки; она стояла рядом с ним, закусив губу.
– …Я слышала, его дело будет разбирать суд по делам семьи на следующей неделе, и он получит не меньше года… вот почему я сочла, что об этом человеке можно больше не беспокоиться. Но… подумать только, что он способен на такое…
Сдавленно пробормотав эти слова, Черноснежка опустила длинные ресницы и покачала головой.
– Нет – я должна была это предвидеть и быть настороже. Вовсе не нужно уметь «ускоряться», чтобы напасть на другого… Я должна была знать, что ножа или машины более чем достаточно, но… похоже, по-настоящему я этого не понимала…
Она вернулась к своему обычному тону; ни намека на недавнее детское рыдание не осталось на ее лице.
Нет, просто мне хочется в это верить, тут же поправил свое впечатление Харуюки.
В глазах ее аватара, хоть это и был всего лишь созданный образ, отчетливо читались раскаяние и, похоже, решимость.
Черноснежка медленно закрыла глаза, сделал глубокий вдох и продолжила шепотом:
– Это… это как наказание. Мое наказание – за то, что не понимала сердца людей, не пыталась их понять, но все равно играла с ними ради собственного удовольствия.
– …Чт… что… что ты говоришь?
Лишь эти слова Харуюки с трудом сумел выдавить. Вместо ответа Черноснежка всем телом развернулась к аватару Харуюки, который был вдвое ниже нее ростом, и опустилась на колени.
Подол черного платья распростерся по земле; ее лицо очутилось на одном уровне с лицом Харуюки, и она посмотрела ему прямо в глаза.
– Арита-кун… Харуюки-кун.
Сейчас ее голос звучал гораздо нежнее, чем когда бы то ни было прежде; он ласкал слух Харуюки.
– Прости меня. Это я виновата в том, что так вышло. Но я не допущу, чтобы ты пострадал. Я защищу тебя.
– …Э… чт… что…
Ошарашенный Харуюки снова и снова повторял одно и то же.
Даже если они прямо сейчас отменят ускорение, сделать уже ничего не успеют.
В то же мгновение, когда они вернутся в реальность, седан на огромной скорости преодолеет остатки расстояния и размажет сперва Харуюки, потом стоящую за ним Черноснежку.
Хорошо, что именно в этом порядке. Если он сыграет роль подушки, останется маленький шанс, что Черноснежка избежит серьезных травм. Харуюки уже думал об этом.
Но тут Черноснежка решительным тоном произнесла нечто невероятное.
– Одного тебя я совершенно точно могу спасти. Я еще не рассказала тебе… про последнюю, величайшую способность Бёрст-линкеров… силу «ускорения».
– Э?!.
Спасешь меня?.. Ты, моя госпожа, спасешь меня, простое орудие?..
У Харуюки перехватило дыхание; он лихорадочно замотал головой.
– Те… тебе нельзя!!! Ты не можешь!!! Если есть такая способность, я ее использую! И это я тебя защищу!!! Потому что я твоя пешка… это же естественно, что я должен тебя защищать!!!
Отчаянно крича, он протянул свои короткие ручонки.
– Пожалуйста, научи меня… что это за суперспособность?! Какую команду надо отдать?!
– Ничего не выйдет. Эту команду нельзя использовать, если твой уровень ниже девятого, и она забирает девяносто девять процентов очков. А главное – я твой Родитель. Как же может Родитель не спасти своего Ребенка?
– Но… но… но… но!!!
– Не делай такое лицо. Потому что у меня тоже… на душе легче.
– Э… ле-легче?..
– Да. Сейчас ты ведь поверишь моим последним словам, правда?
Черноснежка подняла руки, наложила ладони одну на другую и прижала к груди.
Закрыла глаза; улыбка, как бутон, распустилась на губах; и –
Она медленно произнесла единственную фразу, единственную фразу, точно выложенную драгоценными камнями.
– Харуюки-кун. Я люблю тебя.
Ослепительно сияющие черные глаза под высокими бровями смотрели на Харуюки.
– Впервые в жизни я почувствовала это. Я просто сама не своя, я не могу себя нормально контролировать. Даже когда я на уроках или лежу дома на кровати, я постоянно думаю о тебе и то радуюсь, то грущу. Это и есть то, что называется любовью, хех… Просто замечательное ощущение. Это как чудо.
По-прежнему прижимая руки к груди, Черноснежка улыбнулась.
Улыбка была теплая, добрая и уютная, но от нее в груди Харуюки взорвалась боль.
Я хочу верить. Я хочу верить.
Я хочу верить –
Слезы, хлынувшие из глаз аватара Харуюки, исказили поле зрения – слишком сильный спецэффект.
Харуюки рывком вытер их и, заглянув в черные глаза, находящиеся так близко, сипло спросил:
– Почему… почему меня? Почему такого… такого, как я?
– Хмм, почему. Миллион причин, но… Нет, я не думаю, что для любви вообще нужна причина, но хорошо. Скажу тебе, что было толчком.
Улыбающаяся Черноснежка протянула руки и положила ему на плечи.
– Харуюки-кун. Ты помнишь нашу первую встречу?
– Да… конечно, конечно, я помню. В школьной сети… в уголке виртуального сквоша ты мне сказала: «Ты хочешь ускориться еще сильнее?».
– Вот именно. Тот рекорд, который я поставила в игре… – ее улыбка изменилась, в ней появилась капелька озорства. – Я это сделала с помощью «ускорения».
– Э… ээ?!
– Иначе я бы к такому уровню и близко не подобралась. Я сделала это, рассчитывая привлечь твой интерес и убедить тебя, потому что ты захочешь стать сильнее любой ценой… Я… – Черноснежка помолчала немного, подняв глаза к небу ускоренного мира. – Я стала Бёрст-линкером всего шесть лет назад, мне тогда было восемь. Все это время я искала лишь силу, я дошла до девятого уровня, победив столько врагов, что и не сосчитаешь, я запачкала руки кровью друзей – и все равно мне было мало. Такая, как я, просто не способна набрать те очки, какие набрал ты.
Выражение лица Черноснежки изменилось. Уверенно глядя Харуюки в лицо, она продолжила:
– Слушай меня, Харуюки-кун. Ты быстр. Ты можешь стать быстрее, чем кто угодно другой. Быстрее, чем я; быстрее, чем другие короли. Скорость – главная сила Бёрст-линкера. Когда-нибудь ты станешь известен как самый быстрый Линкер во всем ускоренном мире. Ты одолеешь королей, пройдешь за горизонт и доберешься до истоков «Брэйн Бёрста». И узнаешь. Величайший потенциал, скрытый в человеческом… мозгу и душе.
Черноснежка медленно кивнула.
– Я… когда я увидела, как ты играл в ту игру, я задрожала. Я никогда раньше так не дрожала; и я была тронута. Мне хотелось крикнуть: «Подумать только – чтобы человек мог быть так быстр. Эврика… наконец-то я нашла истинного короля, который как следует встряхнет этот застоявшийся мир».
Харуюки мог лишь ошеломленно слушать.
Я – быстрее любого?..
Он просто не мог взять и поверить. Но в том положении, в каком они оба находились, он не мог себе позволить усомниться хоть в одном слове, сказанном Черноснежкой. Это единственное, чего он ни за что, ни в коем случае не мог.
– Но, хотя ты обладаешь такой силой и потенциалом, настоящий ты очень уязвимый… это настолько больно, что просто сердце разрывается; оно у меня чуть из груди не выпрыгнуло. Я хотела встать на колени перед будущим королем. Но в то же самое время я хотела защитить тебя, обнять тебя. Эти противоречивые чувства во мне становились все сильнее и сильнее… и вдруг оказалось, что я вижу только тебя. Я влюбилась. Я лишь вчера это поняла.
– Вче… ра?
– Да. Когда ты говорил про Курасиму-кун. Как бы это сказать… я впервые в жизни почувствовала то, что называют ревностью, я перестала контролировать себя. Из-за этого я и вела себя так. И сегодня утром тоже. Я заметила слишком поздно… Нет – поздно, но не слишком. Ведь сейчас…
Ее руки надавили на плечи Харуюки чуть сильнее. Черноснежка придвинула лицо ближе и улыбнулась.
– …Сейчас я смогла тебе признаться. Если бы я могла загадать желание, я бы пожелала встать перед тобой в реальном мире и сказать тебе это как следует, но…
Бриллиантовые слезинки вдруг возникли в ее сверкающих угольно-черных глазах и собрались в капли в уголках.
– Теперь… пора прощаться.
– Что… что ты собираешься сделать? Нет… прощаться – это просто –
У Харуюки перехватило дыхание, он не мог произнести больше ни слова и лишь замотал головой. Черноснежка оставила ему последние слова, как инструкцию:
– Пожалуйста. Стань сильнее… и стань быстрее. Победи остальных королей вместо меня, поднимись до самого верха и увидь то, что я хотела увидеть.
– Нет… нет!!! – выкрикнул – почти простонал – Харуюки. – Я не смогу!!! Это слишком… нельзя, чтобы ты одна ушла! Я защищу тебя… а если не смогу, я пойду с тобой!!! Пожалуйста, не уходи от меня… я, я ничего еще не сделал для тебя… совсем ничего…
Харуюки произносил все это рыдающим голосом, когда –
Губы Черноснежки беззвучно приблизились и легли на его губы.
Соприкоснулись губами всего лишь виртуальные аватары, но ощущение было неописуемо теплым, мягким и нежным.
После поцелуя, длившегося менее тысячной доли секунды в реальном мире, но показавшегося Харуюки бесконечным, их губы медленно разомкнулись, и Черноснежка прошептала:
– Когда-нибудь… мы обязательно встретимся вновь.
Она встала, и срывающиеся с глаз слезинки образовали в воздухе серебряную дорожку.
Потом Черноснежка повернулась к приближающейся машине и решительно встала на ее пути; от ее спины веяло неукротимой силой воли. Харуюки был не в состоянии не то что двигаться – даже говорить.
Она раскинула руки в стороны. Ее спина распрямилась, и –
Полным достоинства голосом Черноснежка отдала команду.
– Физикл фулл бёрст!!!
Пфф!..
Аватар Черноснежки окутался ослепительно-белым сиянием и исчез.
Что? Что произошло?
Чуть не разрываясь от замешательства, беспокойства и какого-то безымянного чувства, перекрывающего все остальные, Харуюки крикнул во весь голос:
– Семпай!!!
Его глаза вновь заволокло слезами; он потерял равновесие и, шатаясь, отступил на несколько шагов.
И тут он увидел нечто невероятное.
Черноснежка… тело настоящей Черноснежки, по-прежнему синее, двигалось.
Она должна была стоять за спиной реального Харуюки, который закрывал ее от приближающейся машины; но ее ноги двигались со скоростью процентов десять от реальной; отталкиваясь ногами от земли, Черноснежка шла вперед.
Этого – просто не может быть!!!
Программа «Brain Burst» разгоняет в тысячу раз посылаемый сердцем квантовый импульс и таким образом ускоряет сознание пользователя.
Этот эффект не распространяется на тело. Так что, даже если человек «ускорился», он и взгляд не может подвинуть, что уж говорить обо всем теле. Вот почему в момент ускорения программа отделяет сознание пользователя от тела, отправляет его в Полное погружение и подсоединяет к псевдореальности, созданной Общественными камерами.
И тем не менее прямо сейчас настоящая Черноснежка из плоти и крови двигалась настолько быстро, что ускоренный Харуюки ясно видел это. Ее тело цвета льда иногда как бы размывалось по краям, оно словно текло – видимо, потому что Черноснежка двигалась быстрее, чем успевали снимать Общественные камеры.
Иными словами – в реальном мире она мчалась раз в сто быстрее, чем обычный человек!
Вот, значит, какова она, последняя, величайшая способность Бёрст-линкеров. Ускорение не только сознания, но и всего тела – действительно запретная команда.
Тело просто не может сделать такого, не пострадав.
На лице мчащейся вперед Черноснежки, помимо упрямой решимости, было видно страдание – словно она собрала в кулак всю волю, чтобы терпеть.
Скорее всего, она испытывала ошеломляющую боль.
Все ее мышцы и суставы, которые она заставляла двигаться на невозможной скорости, сейчас вопили.
Но Черноснежка не останавливалась.
Шаг, второй, третий – и вот она уже совсем рядом, слева от реального Харуюки.
Между бампером машины Араи и Харуюки оставалось не больше 80 сантиметров.
Черноснежка подняла руки и мягко положила на Харуюки, будто обнимая его.
Потом, вложив больше силы, она принялась толкать его вбок.
В этот момент.
Харуюки ощутил мощнейший удар, от которого содрогнулось все его тело и почернело в глазах.
Черноснежка двигалась мягко, но в реальном мире это было эквивалентно силовому приему, проведенному на потрясающей скорости. От соударения сработал предохранитель нейролинкера, и Харуюки был автоматически выведен из Полного погружения.
Тут же из центра к периферии его потемневшего поля зрения разошлись естественные цвета.
Харуюки мгновенно вернулся из своего аватара в реальное тело – и тут же ударился спиной о тротуар, так что у него перебило дыхалку.
Не дыша, Харуюки смотрел во все глаза. Прямо перед ним –
Все еще протягивая обе руки вперед, Черноснежка улыбалась.
В следующее мгновение белая машина, летевшая по тротуару, врезалась в ее хрупкое тело.
Ноги Черноснежки ударило бампером, и она подлетела вверх, потом ударилась о ветровое стекло, и ее подбросило еще выше.
Черные волосы прочертили в воздухе дугу.
Поймав на лету свет закатного солнца, они вспыхнули оранжевым сиянием.
Рядом с ней в воздухе белоснежно танцевал выдернувшийся кабель Прямого соединения.
Глава 7
Что было дальше, Харуюки помнил обрывками – отдельными образами в трех цветах.
Хрупкая фигурка, в неестественной позе лежащая на тротуарной плитке, – черная.
Кровь, в пугающих количествах растекающаяся из-под тела, – красная.
Закрытые глаза и утратившие цвет щеки – белые.
Галстук, которым Харуюки пытался остановить кровь, и его собственные руки тоже мгновенно стали красными.
Арая, тоже в красном, выбрался, хохоча, с водительского виденья белой машины, вмазавшейся в стену магазина.
На место происшествия ворвалась полицейская машина с красной мигалкой, и хохочущего Араю впихнули на заднее сиденье.
Сразу после этого приехала белая «скорая» с такой же красной мигалкой, из нее вышли люди в белом и положили Черноснежку на носилки. Харуюки упросил их взять его с собой, и машина понеслась на полной скорости –
И сейчас Харуюки сидел в уголке белого коридора, не отводя глаз от светящейся красным лампы с надписью «Идет операция».
Харуюки был не в состоянии думать о том, что будет дальше.
В его памяти раз за разом проигрывались события последних четырех дней – с того момента, как он познакомился с Черноснежкой.
В тот раз – и в тот раз, и вон в тот – Харуюки мог сделать другой выбор.
Если бы он тогда сделал другой выбор, всего вот этого можно было бы избежать.
Почему он не пытался хоть чуть-чуть поверить в руку, протянутую ему навстречу Черноснежкой, в чувства, которые она выказывала? Если бы он послушно принял их, вместо того чтобы упрямо смотреть в землю, ссоры на дороге бы не было и они бы вовремя заметили приближающуюся машину.
…Я за свою жизнь совершил уйму ошибок, но эта – ошибка номер один, и ее не исправить.
Харуюки возвращался к каждой развилке в каждом фрагменте своей буксующей памяти и всякий раз пытался прочертить оттуда другое будущее; но даже «Brain Burst» неспособен изменить то, что уже случилось.
Этим он занимался бог знает сколько времени, не отводя глаз от лампы.
Лампа означала, что врачи все еще работают; но внезапно дверь скользнула в сторону, из операционной вышла медсестра в белом халате и направилась прямо к Харуюки. Тот лишь молча смотрел на нее.