- Ревнуешь?
- Нет… нет, определенно точно не ревную. Мне их просто хочется всех убить. Совершенно беспричинно, - заявляю я, и Саша смеется, запрокидывая голову.
Я смотрю на него, не отрывая глаз, как завороженный. Черт, у этого мужчины даже кадык чертовски сексуальный! Или это я чертовски озабоченный.
- Ти-и-и-м… - тянет он хрипловато.
- Что? – спрашиваю, не отрывая взгляда.
- Не смотри на меня… так.
- А то что?
Вместо ответа меня прижимают к стенке и целуют так, что все глупые вопросы сами собой покидают мою голову. Я охотно отвечаю, зарываясь руками в густые, успевшие отрасти, волосы – мне до чертиков нравится это делать.
Он целует жадно, исступленно, будто в последний раз. Я задыхаюсь от ощущений, жар желания лавой растекается по телу, и к пряжке его ремня я тянусь почти неосознанно.
- Стоп, Тим… нет! – он неохотно отстраняется.
- Что? – мой голос дрожит, а глаза слезятся от разочарования. – Ты… не хочешь?
- Эй, Тим, ну что ты, котёнок! – он прижимает меня к себе и шепчет: - Глупости какие. Хочу, очень хочу тебя, до боли… но я не хочу торопиться.
- Торопиться? – взвился я. – Саш, я понимаю, что мы знакомы не так давно, но у нас есть притяжение, которое глупо игнорировать, неужели ты не понимаешь? Неужели лучше самоудовлетворяться в душе и делать вид, что мы не замечаем этого, хотя стены там тонкие и все прекрасно слышно? Я в первый раз так сильно… привязался к кому-то. И я хочу тебя.
- Тим, ты прав, ты конечно же прав, я всё понимаю. Я просто… это твой первый раз, и я бесконечно счастлив этому факту, но я не хочу делать тебе больно!
- Тогда не отталкивай меня.
***
Мы в спальне. Он снова целует меня, и этот поцелуй совершенно иной, не такой как бывали раньше. Я чувствую, как Алекс впервые отпустил себя, позволил себе свободно дышать и делать то, что он хочет, не сдерживать себя. Он буквально вылизывает мой рот, одной рукой сжав волосы на затылке, а другой лаская спину.
Для меня всё это ново. Эти чувства, эти ощущения. Я действую на уровне инстинктов: выгибаю спину, когда его руки принимаются ласкать мои ягодицы и протяжно стону, когда он сжимает мой пах.
- Ти-и-им… - выстанывает Саша, покрывая мелкими поцелуями мой торс, и принимается освобождать нас от такой лишней сейчас одежды.
Мягко толкает меня на кровать и наваливается сверху, опираясь на руки, чтобы не раздавить.
- Ты сводишь меня с ума, котёнок. Я никогда и ни с кем не чувствовал себя ТАК.
Это льстит безумно, и мне хочется сделать всё, чтобы со мной ему было лучше всех. Чтобы он не мог оторваться от меня.
Я целую его сам, припоминая всё, чему он учил меня. Руками ласкаю затылок и шею – эрогенная зона, он даже выгибается со стоном. Отталкиваюсь, и мы переворачиваемся так, что Саша лежит на спине, а я сижу на его бедрах. Мне хочется изучить и обласкать каждую клеточку его тела, но это наш первый раз, и мы слишком долго ждали его, чтобы медлить и отвлекаться от главного.
Я снова оказываюсь на спине. Смотрю в его глаза, в которых взрывной коктейль из нежности, страсти и желания, что дух захватывает.
- Я люблю тебя, Саша.
***
Он спит, а я все никак не могу уснуть, слишком много эмоций и впечатлений. Я вспоминаю, как отозвался дрожью в моем сердце блеск его глаз, когда я признался в любви. Как он обнял меня, как признался в ответ… Какая улыбка была на его лице. Как он ласкал меня, и как я возносился на вершину блаженства.
Вспоминаю, как я стал его. Его судорожные вздохи, свои стоны, короткий миг боли и волна наслаждения, переросшая в цунами… и набатом в висках: «Люблю-люблю-люблю». Люблю.
Глава 9. Жизнь в розовом цвете
Вот и закончился мой короткий отпуск, пронесшийся, как одно мгновение. Не передать словами, как мне не хотелось возвращаться к тренировкам. Сам бы не поверил, если бы кто-нибудь сказал мне о том, что я не захочу выходить на лед, но сейчас единственное, чего мне хотелось, кого мне хотелось – Саша. С ним я был готов на все, с ним все было интересно и захватывающе. Я бы даже хоккейную форму надел, если бы он захотел, но он сразу обозначил свое мнение – поиграть со мной ему было бы, безусловно интересно, но хоккей – игра жестокая и жесткая, а он совсем не хочет, чтобы кто-нибудь сделал мне больно. Алекс воспринимает меня как нечто хрупкое и слабое – много слабее, чем я есть на самом деле, но от него приятно принимать вызванную этим фактом нежность и заботу, хотя иногда приходится напоминать, что я вовсе не хрустальный.
Всего неделя прошла, а как будто маленькая жизнь. И в голове не укладывается, что всего лишь за семь дней человек стал мне родным, стал неотъемлемой частью моей жизни, занял все свободное место в сердце, стал магнитом для моих глаз. Все мысли в моей голове как у влюбленной девчонки, я осознаю, что веду себя глупо, но ничего не могу с собой поделать, хочется улыбаться, петь, а ещё – рисовать. Рисовать я любил с детства, но мама посчитала, что это недостойное занятие, поэтому, отчасти и отдала меня в спорт, который занял главное место в жизни, так что ни на что иное времени не оставалось, а в свободное время ничего не хотелось, но сейчас, рядом с Сашей, я вновь взялся за карандаш и все мои рисунки были о нем, для него. Я любовно вычерчивал скулы, выводил плавную линию рта… старался воспроизвести на рисунке все то, что я так люблю в этом сильном, удивительно терпеливом и нежном мужчине.
Но я понимаю, что жить одним им – неправильно, поэтому послушно собираю сумку и иду в дом спорта. В раздевалке я предсказуемо встречаюсь с Заречным и Сильевым.
- Ой, какие люди! – тянет Заречный, ухмыляясь. – Светится, как елка новогодняя. Что, Тимочка, у кого-то был секс?
- Ага, - улыбнулся я. – И тебе советую. Глядишь, вместе со спермой дерьмо из характера выйдет.
Слава ошарашено на меня уставился, а Сильев не смог сдержать смеха. Раньше бы я промолчал, но теперь молчать не хотелось, тем более, что у Сашиных друзей я прошел целую школу сарказма. Кот мне даже целую тетрадь с ругательствами выдал – нельзя же, говорит, таким одуванчиком быть, иногда надо и ругнуться уметь. А я ему в ответ такую нецензурную тираду выдал, что он без вопросов тетрадь забрал, а потом вернул с просьбой дополнить. Это очень обманчивое мнение, что люди спорта сплошная интеллигенция – если б портовый грузчик на тренировку заглянул, особенно в преддверии соревнования, у него бы уши в трубочку завернулись.
Заречный так и не нашел, что мне сказать, поэтому на лед я вышел, чувствуя себя победителем. Вышел на лед и почувствовал – соскучился-таки, не хватало этого. Откатал свою старую программу и понял, хочется нового, чего-то страстного и чтобы музыка как дополнение движениям, как часть рассказа.
- Приятно смотреть на тебя, сияешь. И впрямь что ли, нашел кого? – улыбнулся проницательно тренер. Вадим Георгиевич всегда ко мне относился хорошо, почти как к сыну, и врать я ему никогда не умел, да и не было в этом смысла.
- Да.
- О, и кто этот человек?
- Мужчина, - кратко ответил я.
- Понял, вопросов больше не задаю, - рассмеялся Вадим Георгиевич. – Хотя руку я бы ему пожал. Давно я тебя таким не видел: не идешь – летишь, глаза сияют. Даже по манере на льду видно… давай-ка, старую произвольную откатай пару раз и над новой подумаем.
***
- Соскучился по тебе, будто целую неделю не видел, - Алекс провел ладонями по моему лицу, лаская. – И как я раньше без тебя жил?
- Плохо, - улыбнулся я.
- Точно. А с тобой – хорошо. Не передать словами, как.
Я тут же потянулся к нему за поцелуем. Когда-нибудь, наверняка, все это пройдет: это пронзительное чувство нежности в груди, эта страсть, эти яркие эмоции – но пока не исчезло, грех этим не воспользоваться.
- Тим, переезжай ко мне?
- Я и так у тебя поселился.
- Да, но за вещами в свою квартиру возвращаешься. Не хочу, чтобы ты на две квартиры жил, хочу тебя рядом.
Что я мог сказать? Свою квартиру я любил очень, но теперь слово «дом» ассоциировалась у меня с Сашиной квартирой, потому что там в каждой вещи чувствовался он, его характер. А я… да все со мной понятно, совсем с ума сошел, на почве влюбленности. А первая любовь и должна быть такой, чтобы крышу сносило, чтобы уверенность была, что любовь первая и единственная, что никого другого не захочется никогда.
- Значит, вещи нужно забрать. Только я все равно буду иногда к себе возвращаться, потому что…
- Не объясняй. Нужно, так нужно. И одергивай меня иногда, а то я тот ещё собственник – мне бы волю, за семью замками бы запер, никому не показывал, сам бы любовался.
- А на цепь бы посадил? – спрашиваю игриво, потому что чувствую Сашин настрой.
- Эти извращенства не по мне, - отмахивается Саша. – Хотя, надо признать, звучит заманчиво.
И вновь поцелуй, уже такой, после которого на людях, обычно, одежды не остается.
- Голодный? – находит в себе силы спросить Алекс.
- Да. Только не так, как ты думаешь, - лукаво улыбаюсь и кладу ладонь ему на ширинку, сжимая внушительный бугор. И откуда что берется? Всё-таки, как гормоны на человека действуют…
- Значит, пора ужинать, - прохрипел Саша, подхватывая меня на руки.
Глава 10. Родственники бывают разные.
- Тим, вставай, - меня мягко потормошили. – Опоздаешь на тренировку.
Я приподнялся, чмокнул Сашу в губы и отвернулся, с головой накрываясь одеялом:
- Ещё пять минут.
- Ты всегда так говоришь, - хмыкнул Алекс, сдернул с меня одеяло, навалился сверху. – Вставай, родной, иди в душ, а я пока кофе тебе сварю, - прошептал на ухо.
Как-то совершенно незаметно успело пролететь три месяца. Я думал, за такое время отвыкну реагировать на каждое Сашино слово вспышкой восторга, а поди ж ты, он всё также заставляет меня глупо улыбаться и витать в облаках. Хотя, надо признать, мое чувство к нему стало более глубоким, вдумчивым, серьезным. Теперь я уже и думать не смел о том, что когда-то все это кончится, потому что то, что я испытывал к Саше – это навсегда.
Первое время после переезда я переживал, что мы не сойдемся в бытовых вопросах, но напрасно. Не последнюю роль в этом сыграло то, что оба мы были спортсменами, и времени на уборку элементарно не хватало, так что нас обоих более чем устраивала женщина, которая приходила раз в неделю, дабы привести квартиру в надлежащий вид, постирать и погладить белье. Мы с Сашей в своих вкусах и привычках вообще совпадали очень органично, не возникало у нас серьезных противоречий. Единственное, из-за чего у нас нет-нет да и возникали конфликты, это из-за Сашиной привычки относиться ко мне, как к ребенку, которого нужно постоянно оберегать. Впрочем, все мои претензии по этому поводу увядали на корню, стоило Саше меня поцеловать. Целовал он так же, как играл в хоккей - профессионально.
Я быстро принял душ, высушил отросшие волосы - Саше нравилось запускать в них ладони, переоделся и пошел на кухню, чувствуя терпкий аромат свежесваренного кофе. Алекс хлопотал у плиты и выглядел при этом как заправская домохозяйка, особенно учитывая тот факт, что фартук на нем был нежно-розового цвета, с окантовкой в виде белых рюшечек. Я несколько раз порывался купить ему что-то более мужественное, но он только смеялся и утверждал, что только эта розовая нелепица мила его суровому мужскому сердцу.
- Пришел? - не оборачиваясь, спросил Саша.
- Ага, - улыбнулся я, обнимая его со спины. - Ты вкусно пахнешь.
- Я бы и рад быть твоим завтраком, но ты уже опаздываешь. Давай, садись. - Алекс поставил на стол две чашки кофе и корзиночку с печеньем.