-- Это так важно? Знать мой настоящий возраст, имею в виду?
Подняла к нему взгляд, развернув лицо. Оказалось, что его глаза не были совсем уж темными, скорее ореховыми. Смотрели внимательно и все же не без насмешки, как ранее и заподозрила. Я еще с удовольствием подумала, что сама бы дала ему все сорок, хоть и вспомнила с какого он года, и это значило, что ему не могло быть больше тридцати семи.
-- Не хочешь, так не говори. Просто интересно.
-- Мне тридцать. И что?
Он не ответил, хоть и видел, что жду пояснения. Только глаза больше прищурились, а рот изогнулся в подобие улыбки или не понятно, чего. Меня эта гримаса обеспокоила. Почему-то восприняла ее как вызов. Возможно, виной был спиртной градус в крови. В общем, ничего приятного от такого разговора не предвидела.
-- А тебе, наверное, за сорок? - выпалить фразу успела, хоть и пожалела об этом почти сразу, не стоило нарываться, только меня вдруг понесло. - Этакий одинокий волк. Не скучно одному на скале в недосягаемости?
-- Что это значит? - его брови на миг удивленно взлетели, а потом, к моему удивлению, рассмеялся, совсем тихо и почти беззвучно. - Это что-то из кино? Или, нет, постой, это из мультфильма. Что-то из детства... А с тобой весело! Не сердись, не то ранних морщин не миновать.
-- С тобой тоже, обсмеешься...
-- Стой. - Придержал меня за руку, заметив желание вернуться за стол, к тому моменту танец закончился, и вроде бы логично было разойтись по своим местам. - Давай еще потанцуем. Мне лично приятно тебя обнимать. И я заметил, что выпивать тебе меньше нравилось, чем танцевать со мной.
-- Компания! Где вы? - из-за стола к нам обратилась Танюшка. - У Ивана снова возник тост. Да, Вань?
-- Предлагаю выпить за дружбу.
И понеслось. Подозревала же, что надо было остаться и танцевать. Но дух неуемного сопротивления всему на свете захлестнул. Через силу выпила несколько глотков за долгую дружбу. Потом, и гораздо веселее, за мир во всем мире. Дальше меня захлестнуло веселье. Хотелось действий, смеха и романтики. За последним мы полезли на третий этаж, видно вспомнили, какой там вид на небо. Бодрящая прохлада «планетария» способствовала желанию снова танцевать. Круглова отправили вниз сделать музыку громче. Он по какому-то случаю оказался самым трезвым среди нас и был один в состоянии преодолеть ступени туда и обратно. Рюмина же мы боялись потерять уже на спуске, оттого и осмелились с Танькой приставать с просьбами теперь только к Кругу, после какой-то очередной дозы спиртного ставшего мне Лешей.
Натанцевались мы вволю. Я даже устала. Но было весело. День рождения удался. В итоге, получила все, что желала. Романтика? Была! Смех? Сколько угодно. Даже когда Иван съехал с лестницы на пятой точке, веселились не только мы, но и он сам. Действия? А как же! Никогда в жизни столько не танцевала. Мы отплясывали при свете луны и звезд. Извивались тенями в быстром темпе и томно вращались при звуках блюза. Кто-то притащил потом подсвечник со свечами. Не я. Могла поклясться. Думала на Таньку. Потому что Иван не смог бы уже, а с Алексеем этот легкомысленный поступок никак не вязался. Оставалась одна подруга. Хорошо, что дом не сожгли, ведь я очень сомневалась, что могли бы выбраться с пожара. Про себя это точно знала. И так, было замечательно весело. Только о завтрашнем дне, почему-то, думать не хотелось. С чего бы это?
Но он неминуемо настал. Я приоткрыла глаза и с радостью отметила, что лежала в собственной постели. Это порадовало. Уже кое-что. То, что обнажена была совершенно, эмоций не вызвало, как будто я каждый день спала нагишом. Какие мелочи! А вот оказаться в таком виде, скажем, на диване в гостиной, или на кушетке в кухне, вот это было бы слишком. Тем более что совершенно не знала, кто еще мог оказаться в доме.
-- Интересно, ко мне в гости больше никто вчера не пожаловал? - казалось, что подумала об этом про себя, но вышло, что произнесла вслух, иначе, откуда бы мне ответили.
-- Нет, только мы.
Мужской голос, так неожиданно раздавшийся над самым ухом, имел эффект разорвавшейся бомбы. Меня подкинуло, как от взрыва, а моментальная боль, пронзившая голову, возможно, имела что-то общее с контузией. Пытаясь усмирить вращение окружающих предметов, со стоном схватилась за виски, так и не рассмотрев мужика, по всему находившегося совсем рядом, в одной со мной постели, это уж точно.
-- Доброе утро, милая. - Горячая ладонь погладила мою многострадальную голову, это было невыносимо, мне бы в тот момент лучше подошло что-нибудь холодное, мокрое полотенце на лоб, к примеру.
-- Какое, к черту... А, ты кто? Нет! В смысле, ты как здесь? У меня что, в доме спален нехватка, что ли?! - не смотря ни на какие неприятные ощущения, завладевшие организмом, возмущение имело место быть и крепло.
-- Я что тебе, пацан, что ли, разбегаться при свете дня по разным кроватям?
-- То есть?.. - повернула медленно голову, стараясь не взболтать в ней ничего ужасного, сфокусировала зрение и, наконец, смогла его рассмотреть, как есть, это был Круглов только, в чем мать родила. - Это, правда, ты?
-- Кто же еще? Что так плохо с головой? Сочувствую. - Он перестал наблюдать за мной, приподнявшись на локте, а откинулся на спину, заведя руки за голову. - Надо было меня слушать, а не взбрыкивать, как...
-- Вот только нотаций мне и не хватало. - Осторожно опустила висок на подушку, продолжая наблюдение и тихо радуясь, что хоть зрение ко мне вернулось.
Только рассматривать особенно было нечего. Не его голый торс имела в виду, он и правда был хорош, но в тот момент, меня это не волновало, больше думала о том, как бы выжить. А физиономия его, по обыкновению, имела хмурый вид, и это настроения не делало. Тем более что думать могла лишь о том, как бы уговорить его подняться и принести мне попить. Все равно чего, но лучше горячего чая. Очень сомневалась, что найду в нем отклик, но надежда, все же, теплилась. Если отказался бы, то хоть помирай от жажды. Толку, что была в своей спальне, с таким же успехом могла быть в пустыне Сахара, до источника было не доползти.
-- Господин Круглов. Пожалуйста...
-- Стоп. Дай угадаю, что будет дальше. - На меня смотреть ему по-прежнему не хотелось, потолок интересовал больше, и правильно, я бы тоже на себя смотреть сейчас не рискнула, привидение, наверное, было краше. - Память, как вижу, возвращается. Теперь моя милая начнет причитать, что я подлый змей и ...
-- Вовсе нет...
Он в задумчивости повернул все же ко мне голову. Как видно, я его озадачила. А может, его ранее еще ни одна, с кем переспал, не обрывала на полуслове? Мне же просто хотелось пить, и пошел он...
-- Алексей Дмитриевич, будьте так любезны, не откажите в глотке целительной влаги. - Как могла, скроила невинное лицо. - Умираю от жажды. А в собственном теле силы нет. Не то, что у вас. Колосс! Сходите, пожалуйста, на кухню. А потом, если вам будет угодно, выслушаю все, что у вас наболело.
Про желание горячего чая заикнуться не посмела, хоть бы воды принес из-под крана, и то была бы рада. Вон, какие молнии в меня метает, ну просто испепелил, никак не меньше. К неописуемой радости, он начал подниматься, причем молча, это тоже было прекрасно, а то голова реагировала на малейший шум.
Когда Круглов встал с постели, то принялся крутиться по спальне в поисках своих джинсов, как оказалось. А у меня зарябило в глазах от его перемещений, пришлось их прикрыть, от греха подальше. Он уже ушел из комнаты и по шагам, скорее всего, спускался в гостиную, когда я четко вспомнила, что меня что-то поразило в его внешнем виде. Но мысль в тот момент не давалась. Решила, что и бог с ней, раз так.
Тишина и покой подействовали благотворно. Я возможно немного задремала. Оттого и не услышала возвращения Алексея, только почувствовала некоторое беспокойство, когда он снова возник надо мной. Открыла глаза и первое, что увидела, была чашка в его руках. Я улыбнулась. В первую очередь оттого, что зрение никуда не делось, и с ним было все как прежде, в лучшие времена. Во-вторых, вот оно спасение-чашка чая. Не вода, а все же потрудился сделать мне приятное. Ладно, решила, что учту это, и возможно когда-либо отплачу добром. Но ликовать было рано. Предстояло подняться, чтобы напиться. А это было нелегко в тот момент.
-- Помочь? - спросил с сомнением, наблюдая за моими осторожными попытками приподняться и устроиться в постели удобнее.
-- Если можно... Подушку сюда. Повыше. Вот так. Другое дело. - Вздохнула удовлетворенно, пристроив спину рядом с изголовьем и отпив первый маленький глоток. - Рай существует!
-- Ты похожа сейчас на счастливого ежика. - Алексей решил, что в ногах правды нет и взял себе стул из дальнего угла, придвинув его поближе к кровати.
-- Почему на ежика? - сощурила на него глаза.
Но меня поразило не сравнение с ежом, мог назвать меня, как угодно. Моя реакция была здорово притуплена тяжелым похмельем. Но мне было дико интересно, даже не смотря на головную боль, не успевшую пройти, что у Круглова было со спиной. Вот, что меня поразило несколько минут назад, и снова привлекло внимание, это его спина. Джемпер он не надел и щеголял голым торсом, состоящим сплошь из рельефных мышц, а вот сзади весь был в ссадинах-царапинах.
-- Хорошо, на ежиху. - Тут у него зазвонил мобильный, достал его из кармана и взглянул на экран, при этом поморщившись, поднес к уху. - Да. Нет. Буду. Скоро буду. Не надо орать. Ты забываешься. Сказал, скоро буду, значит жди.
Было похоже, что разговор его злил. В какой-то момент он поднялся со стула и повернулся к окну. Ко мне встал, как раз, спиной. Я вволю насмотрелась на многочисленные царапины, некоторые из них даже кровоточили. Это здорово заинтриговало. Что же творилось с нами прошлой ночью? И еще вспомнила об остальных членах нашей компании. С ними-то, интересно, как обстояло дело? Живы ли вообще? Хотелось бы надеяться на лучшее...
-- О чем это мы?.. - разговор он, похоже, прервал волевым методом, то есть дал отбой, и теперь снова сел напротив и смотрел, как я неспешно пила чай.
-- Жена достала? - кивнула на телефон в его руке.
-- Любовница. Никогда не женюсь. И с этой, похоже, пора прощаться. Ну, а ты как, ожила?
-- Не настолько. - Проследив за его глазами, устремленными на мою грудь, повыше приподняла простыню. - Не подскажешь, что это с тобой?
Я только слегка качнула головой, имея в виду его исцарапанную спину, можно было и не понять, о чем спрашивала. Но он не стал изображать недоумение.
-- Все-таки ты выпила гораздо больше, чем следовало. - Сощурил на меня глаза, определенно, не веря в мою потерю памяти.
И правильно делал. Как только дернул, вот так, очень характерно для него плечом, и приблизил свои ореховые глаза к моему лицу, да еще почувствовала его близкий запах, так и поняла, что жизнь во мне снова возрождалась, а с ней и память. Хотелось присвистнуть, но я удержалась.
-- Как вижу, не все потеряно, милая. В глазах твоих нашел надежду, что скоро вспомнишь все, до мельчайших подробностей. Да. С тобой было весело...
-- С тобой тоже, обсмеешься...
-- И что станем делать дальше? - сложил руки на груди, приготовившись, наверное, долго слушать.
-- Ничего. -- По всему, мой ответ был неверным. - Спасибо за помощь. -Продемонстрировала пустую чашку, а он взял ее из моих рук, ожидая, что еще скажу, и пришлось задуматься, чем же порадовать. - Тебе пора, как я поняла. Ну, а я приму через часок душ, оживу окончательно. И каждый из нас пойдет своей дорогой.
-- Ждать целый час я не могу. - Это я поняла уже и по голосу, а еще было напряжение в его мышцах, да и глаза говорили сами за себя. - Поступим так: я помогу тебе принять душ. Кажется, он вон за той дверью... Иди сюда.
-- У меня кружится голова.
-- Сейчас все пройдет. Вода всегда оживляет. Поверь мне...
-- Нет.
-- Что, нет?
-- Все, нет.
-- Вот увидишь, я окажусь прав. Ты пойми, не могу я уйти, не убедившись, что с тобой все нормально.
-- А для этого обязательно вставать под душ вместе со мной?
-- Нет, но очень приятно. Надеюсь, что нам обоим. Я прав? Расслабься, милая.
-- Пусти. К нам могут войти. Пусти же...
-- Кто? Не беспокойся. Иван и твоя подруга не в доме. А дверь я запер. Ну, что? Как тебе сейчас?
Он оказался прав. Мою хворь сняло, как рукой. Или это иначе называлось...
-- Уже можешь меня отпустить. - ни за что не призналась бы, что доставил мне удовольствие. -- Последняя низость пользоваться моим нездоровьем.
-- Лгунья. Ночью ты была честнее. Взгляни на мою спину. Скажешь, это я сам себя так?
-- Животное. Я не контролировала себя, когда была пьяна, очень пьяна.
-- Что верно, то верно. Не контролировала. Ну, мне пора. Ты совсем уже ожила и стала похожа на себя прежнюю. Теперь могу за тебя не волноваться.
-- Одевайся молча. Мне ни к чему знать твои мысли, оставь их при себе. Лучше поторопись. У тебя уже телефон разрядился от звонков.
-- Мне действительно надо идти. Но мы еще увидимся.
-- Это вряд ли. У нас нет общих дел. В следующий раз сразу направляйся в дом к Рюмину. Это с ним у тебя дела, не путай.
-- С тобой весело.
-- И с тобой обсмеешься.
Когда за ним закрылась дверь, дом опустел, и как если бы и я в нем не присутствовала. Неуверенной походкой, точно сомневалась, что ноги смогут меня долго держать, прошла в кухню и сварила себе крепкий кофе. Выпила чашку, задумчиво посматривая в окно. На стене чуть слышно тикали часы. Мое одиночество навалилось вдруг так ощутимо, что трудно стало дышать.
-- Надо что-то делать. - Произнесла, как шепча.
-- Надо что-то делать. - Попробовала фразу громче.
-- Надо что-то делать! - заорала, как ненормальная, и грохнула любимую чашку о стену напротив себя.
-- Надо что-то делать... -- Опустилась на колени, чтобы поднять с пола осколки, стала тихонько всхлипывать и глотать слезы.
В себя пришла быстро. Убралась. Сварила еще кофе и выпила его. А там, в дверь позвонили. Татьяна пришла от соседа. Выглядела помятой, но, когда разговорились, созналась, что у нее все хорошо. Я сразу поверила. Без дальнейших разговоров, подробностей и вздохов. Просто, Таня выглядела счастливее меня, и хотелось верить, что радость существует. Настоящая, без прикрас и условностей, не надуманная из головы, а самая простая и совершенно необыкновенная вместе с тем, радость жизни.
-- А ты как? - подруга тоже взяла чашку с кофе и устроилась на стуле напротив меня, приготовившись слушать.
-- Хочешь, чтобы я рассказала?
-- Хочу. Серьезно. И давай с самого начала. Когда началась твоя история?
-- Где-то, два года назад.
-- Хорошо. Давай. Слушаю тебя внимательно.
Часы продолжали тикать. Солнце перестало светить в окно на кухне, перебравшись за угол дома, а потом и вовсе пошло на снижение к горизонту. Подруга слушала, как и обещала. Была внимательна и помогала мне переживать те события вновь. Под конец рассказа она казалась очень задумчивой. Чтобы разогнать сгустившиеся в помещении сумерки, мы включили свет. С огнями люстры и на душе стало немного светлее. А может, лампы были и ни при чем, просто высказанная и выслушанная повесть, облегчила душу, сняла с нее груз.
-- А как тебе Алексей? - вздохнула Танюшка над концом рассказа и с надеждой заглянула мне в глаза. - Мне показалось вчера, что он тобой очень заинтересовался.
-- Ты знаешь, кто он?
-- Иван просветил. Проболтался вчера. А сегодня стал от всего отнекиваться. Но я и сама на свете пожила, кое-что в жизни понимаю. Конечно, характер у него, по всему, крутой. Но ведь, и ты у нас не робкого десятка. А, Маша? Может с ним, что сложится?
-- Вряд ли... Такие, как он на одном месте долго не задерживаются. Переспал и дальше пошел. Да еще желающих много найдется, чтобы согревать ему постель. Много моложе меня, заметь. Нет, Таня, не для меня он. Хотя, телефон оставил. Взял мой мобильный, с него позвонил на свой и записал в память. Только все это на один день. Ну, может на неделю его хватит. Я слышала, как разговаривал со своей любовницей, что посмела его разыскивать сегодня утром. Та, прикинь, волнуется, что с ним. А этот, доминант как рявкнул на нее, не забывайся, мол.
-- Да что ты?!
-- Так и было. Нет, я такого не хочу. Хватит с меня унижения. Один крутой самец уже оставил неизгладимый след. Довольно с меня.