– Превосходно. Спасибо, что отнеслись с пониманием, – облегченно вздохнул мистер Джонсон.
Войдя в светлый Селден-Энд, я прищурилась. Клермонт выглядел ничуть не хуже вчерашнего, но его кожа поражала бледностью по контрасту с черными волосами. Сегодня на нем был серый с зеленым свитер с открытым воротом, чуть приподнятым сзади, а также – как обнаружилось при взгляде под стол – серые брюки, носки в тон и черные ботинки, стоившие явно больше, чем гардероб какого-нибудь ученого.
Ощущение беспокойства вернулось. Почему он сидит в библиотеке, а не у себя в лаборатории?
Я даже не думала ступать тише обыкновенного, но вампир, углубившийся в чтение, меня как будто не замечал. Он сидел по диагонали, за дальним столом. Я шлепнула пластиковый пакет и книги на место А5, обозначив границы своей территории, – лишь тогда он с явным удивлением вскинул брови:
– Доктор Бишоп! Доброе утро.
– Профессор Клермонт…
Он, вероятно, слышал все, что говорили про него на выдаче при входе в зал, – слух у вампиров как у летучих мышей. Не глядя ему в глаза, я вынула из пакета свое имущество и воздвигла на столе целую крепостную стену, отгородившись от чужих взглядов. Клермонт дождался, когда я закончу, и вновь углубился в чтение.
Я подсоединила к компьютеру шнур и залезла под стол, чтобы воткнуть его в розетку. Когда я выпрямилась, вампир все так же читал, старательно сдерживая улыбку.
– На северной стороне вам было бы куда как удобнее, – пробурчала я, пытаясь найти свой книжный список.
Клермонт поднял на меня глаза, которые из-за расширенных зрачков казались очень темными.
– Я вам мешаю, доктор Бишоп?
– Нет, что вы! – торопливо отозвалась я; у меня свело горло от внезапного резкого аромата гвоздики. – Просто удивляюсь, что это вы выбрали южное крыло.
– Неужели вы верите всему, что написано в книгах? – Черная бровь выгнулась вопросительным знаком.
– Думаю ли я, что вы тут же загоритесь, если на вас упадет луч солнца? Нет, не думаю. – Вампиры не сгорают на солнце, и клыков у них тоже нет. Все это мифы, придуманные людьми. – Но я ни разу не видела, чтобы кому-то из вас нравилось греться на солнышке.
Клермонт не шелохнулся, но я могла бы поклясться, что он подавил смех.
– А какой у вас опыт общения с такими, как я, доктор Бишоп?
И откуда он знает, что такого опыта у меня почти нет? Чувства у вампиров, конечно, острые, но ничем сверхъестественным вроде чтения мыслей они не владеют. Такое под силу лишь колдунам и изредка даймонам. «Так в природе устроено», – объясняла мне тетя, когда я в детстве никак не могла заснуть, потому что боялась, что вампиры унесут через окно мои мысли.
Я внимательно всмотрелась в своего собеседника:
– Мне кажется, профессор Клермонт, что даже многолетний опыт не дал бы ответа на вопрос, который я себе сейчас задаю.
– Буду счастлив ответить, если смогу. – Клермонт закрыл книгу. Он вел себя терпеливо, как учитель, обращающийся ко вздорному и не слишком способному ученику.
– Чего вы, собственно, хотите?
Он непринужденно откинулся на спинку кресла, положив руки на подлокотники.
– Хочу понять, как развивались взгляды доктора Нидема на морфогенез.
– Морфогенез?
– Изменения зародышевых клеток, приводящие к дифференциации…
– Мне известно, что такое морфогенез, профессор Клермонт. Я не об этом спрашивала.
Он скривился. Я защитным жестом скрестила на груди руки.
– Понимаю. – Опершись локтями о подлокотники, вампир сплел длинные пальцы. – Вчера я пришел в Бодлианскую библиотеку посмотреть кое-какие рукописи и решил заодно сориентироваться на местности – вы же понимаете. Я здесь нечасто бываю. Потом увидел в галерее вас и открыл нечто для себя неожиданное. – Его губы снова дернулись.
Я покраснела, вспомнив о своем колдовстве, – и чего ради? Чтобы снять книгу с полки. То, что он старомодно именовал библиотеку ее полным именем, показалось мне очень милым, но я постаралась не подавать виду.
«Осторожней, Диана, – сказала я себе. – Он тебя очаровать пытается».
– Вы хотите сказать, что вампир и колдунья, чинно сидящие друг против друга над рукописями, как самые обыкновенные читатели, – это всего лишь странное стечение обстоятельств?
– За обыкновенного читателя я вряд ли сойду, вы так не думаете? – почти шепотом с издевкой отозвался Клермонт и подался немного вперед, его бледное лицо на свету словно засияло. – Но в целом вы правы. Это всего лишь цепочка совпадений, вполне объяснимых.
– Я думала, что ученые в совпадения больше не верят.
– Некоторым поневоле приходится, – с тихим смехом ответил Клермонт.
Он смотрел прямо на меня, и мне это сильно действовало на нервы. Девушка-библиотекарь подкатила к его столу старинную деревянную тележку с аккуратно сложенными кипами рукописей в картонных коробках.
– Спасибо, Валери. – Вампир перевел взгляд на нее. – Я высоко ценю вашу помощь.
– Всегда рада помочь, профессор Клермонт, – порозовела смущенная Валери, восторженно на него глядя.
Ее вампир очаровал без особых усилий. Я фыркнула.
– Если понадобится что-то еще, обращайтесь, пожалуйста.
С этими словами Валери удалилась в свою комнатку у входа.
Клермонт взял с тележки верхнюю коробку, развязал тесемки длинными пальцами и снова посмотрел на меня.
– Не хочу больше вас отвлекать.
Вот так. Я достаточно имела дело со старшими коллегами и поняла – лучше смолчать: мой ответ только ухудшил бы ситуацию. Я включила ноутбук, изо всех сил ткнув пальцем в кнопку, открыла коробку, взяла первый манускрипт в кожаном переплете и положила его на специальную подставку для чтения.
Следующие полтора часа я провела, снова и снова перечитывая первые страницы. Книга начиналась стихами, приписываемыми Джорджу Рипли, – они сулили раскрыть тайны философского камня. После сегодняшних неожиданностей описания того, как создать Черного Дракона, Зеленого Льва и смешать из химических ингредиентов мистическую кровь, казались мне еще более туманными, чем обычно.
Зато Клермонт прилежно трудился – его механический карандаш «Монблан-майстерштюк» так и летал по бумаге. Слыша шорох переворачиваемых страниц, я стискивала зубы и сызнова начинала чтение.
Мистер Джонсон иногда прогуливался по залу – посмотреть, не портим ли мы, часом, книги. Вампир продолжал строчить, я сверлила гневным взглядом их обоих.
В 10:45 знакомая щекотка предупредила меня о появлении Джиллиан Чемберлен. Она направилась прямо ко мне – видимо, собиралась поделиться впечатлениями от Мейбона, но при виде вампира уронила пакет с бумагой и карандашами. Клермонт поднял голову и смотрел на нее, пока она не ретировалась обратно в средневековое отделение.
В 11.10 я ощутила на шее легкий поцелуй – явился даймон-кофеман из зала с литературой о музыке. В руках он теребил белые наушники – сначала намотал на пальцы, потом раскрутил. Даймон заметил меня, кивнул Мэтью и уселся за один из библиотечных компьютеров в центре зала. «НЕИСПРАВЕН. ВЫЗВАТЬ ТЕХНИКА», – гласила приклеенная к экрану записка, но даймон просидел как ни в чем не бывало добрых несколько часов. Временами он оглядывался через плечо или смотрел в потолок, точно не мог понять, где он и как, собственно, здесь оказался.
Я углубилась в Рипли, чувствуя макушкой холодный взгляд Клермонта.
В 11.40 такой же ледяной взгляд уперся мне в спину.
Ну, это уже слишком. Сара всегда говорила, что на десять человек обязательно приходится одно создание, но сегодня в зале герцога Хамфри нелюдей собралось впятеро больше, чем людей. И откуда они только взялись?
Резко вскочив с места, я обернулась. Ангелоподобный вампир с охапкой средневековых служебников в руках и с тонзурой втискивался в слишком маленькое для него кресло. Под моим яростным взглядом он испуганно пискнул. Потом увидел Клермонта, побледнел (выходит, вампиры тоже бледнеют), с виноватым видом откланялся и улизнул в темный угол.
За день Селден-Энд посетили несколько человек и еще трое созданий.
Две вампирши, по виду сестры, прошли мимо Клермонта к стоявшим подле окна полкам с литературой по местной истории. Взяли по книжке о первобытных жителях Бедфордшира и Дорсета и стали что-то писать по очереди в одном на двоих блокноте. Клермонт стремительно повернулся на шепот одной из них (у нормального существа от такого шея бы сразу сломалась). От его тихого шипения у меня волосы на затылке встали дыбом. Вампирши переглянулись и удалились столь же неслышно, как и вошли.
Третьим был пожилой мужчина. Он долго стоял на ярком солнце и восхищенно рассматривал свинцовые переплеты окон, а потом перевел взгляд на меня. Одет он был в обычном академическом стиле – коричневый твидовый пиджак с замшевыми заплатами на локтях, болотно-зеленые вельветовые брюки, хлопковая рубашка с чернильными кляксами на кармане. Сначала я приняла его за обычного оксфордского академика, но потом кожа покрылась мурашками, и я поняла, что это колдун. Мы не были знакомы, так что я снова углубилась в чтение.
Однако легкое давление в области затылка мешало сосредоточиться. Когда оно переместилось на уши и обручем обхватило лоб, внутри у меня все сжалось от страха. Это было уже не приветствие, а угроза, но с какой стати мне угрожает незнакомый колдун?
С показной непринужденностью он подошел к моему столу, и в разболевшейся голове послышался шепот. Слов я не разбирала. Ясно было, что шепчет колдун, – знать бы еще, кто он.
Дыхание мое участилось. «Уйди из моей головы», – произнесла я мысленно, но яростно, взявшись за лоб.
Клермонт в одно мгновение оказался рядом – одна рука на спинке моего кресла, другая плашмя на столе. Его широкие плечи нависли надо мной, как крылья ястреба над добычей.
– У вас все в порядке?
– В полном, – пробормотала я, окончательно сбитая с толку. Зачем вампир защищает меня от такого же, как я, колдуна?
На галерее какая-то читательница вытянула шею посмотреть, что тут за шум. Она встала, нахмурилась – любой человек обратит внимание на колдунов и вампира, если они соберутся вместе.
– Оставьте меня в покое: люди нас заметят, – прошипела я.
Клермонт, выпрямившись во весь рост спиной к колдуну, загораживал меня от него, как ангел-хранитель.
– Извините, – промурлыкал колдун, – я думал, это место свободно…
Его шаги начали удаляться, и давление в моей голове постепенно прошло.
Вампир протянул было руку к моему плечу, но, помедлив, снова положил ее на спинку кресла. На меня повеяло прохладным ветерком.
– Вы так бледны, – тихо промолвил Клермонт. – Хотите, провожу вас домой?
– Нет. – Я потрясла головой, надеясь, что он уйдет и даст мне собраться.
Читательница с галереи все еще подозрительно наблюдала за нами.
– Доктор Бишоп, я думаю, мне следует проводить вас домой.
– Нет! – повторила я громче, чем нужно, а потом перешла на шепот: – Я не дам себя выжить из этой библиотеки – ни вам, ни кому-либо другому.
Клермонт наклонился чересчур близко ко мне и медленно вдохнул. На меня снова повеяло гвоздикой и корицей. Поняв по моему взгляду, что я не шучу, он сжал губы и вернулся на свое место.
Напряжение разрядилось. Я с грехом пополам добралась до второй страницы, Клермонт листал свои заметки и исписанные блокноты с видом судьи, выносящего приговор по крайне сложному делу.
К трем часам нервы у меня сдали окончательно. День пропал впустую.
Я собрала вещи, уложила рукопись в папку.
– Домой идете, доктор Бишоп? – мягко, но с огоньком в глазах спросил Клермонт.
– Да, – отрезала я.
Вампир принял невозмутимый вид.
Все создания проводили меня глазами – зловещий колдун, Джиллиан, вампир-монах, даже даймон. Библиотекаря, работавшего после обеда, я не знала, поскольку обычно никогда в это время не уходила. Мистер Джонсон слегка отодвинул стул, увидел, что это я, и удивленно посмотрел на часы.
Распахнув стеклянные двери библиотеки, я вышла вон и вдохнула полной грудью. Но чтобы прийти в себя, одного свежего воздуха было мало.
Четверть часа спустя, облачившись в растянутые легинсы, выцветшую майку с надписью «Лодочный клуб Нового колледжа», флисовый пуловер и кроссовки, я отправилась на пробежку.
У реки мне стало немного легче. Один из врачей, наблюдавших за мной, называл мои тревожные приступы адреналиновым отравлением. Они мучили меня с детства. Мой организм, объяснял врач, по каким-то непонятным причинам все время пребывает в настороженном состоянии. Другой специалист на полном серьезе сказал тете Саре, что это наследие предков – охотников-собирателей. Излишек адреналина в крови мне надлежало понижать с помощью бега – будто я убегающая ото льва горная коза.
К несчастью для того доктора, я побывала вместе с родителями в Серенгети и видела, как это происходит в реальности. Участь, постигшая козу, произвела на меня весьма сильное впечатление.
С тех пор я перепробовала и лекарства, и медитацию, но лучше всего снимала панику именно физическая активность. В Оксфорде я занималась греблей – по утрам, пока на узкую речку не вышли лодочные команды. Но сейчас, пока не начался учебный год, и днем народу не будет.
Под ногами хрустел гравий. Приблизившись к лодочным сараям, я помахала лодочнику Питу – он возился с разводным ключом и смазкой, исправляя причиненный спортсменами-студентами ущерб. Я остановилась у седьмого сарая, отдышалась, дожидаясь, пока не пройдет боль в боку, взяла ключ с фонаря у дверей.
Внутри стояли белые с желтым лодки: большие восьмерки для мужчин, чуть поуже для девушек и прочие, всевозможных форм и размеров. На носу совсем новой, не оснащенной пока лодки висела табличка: «ЛЮБОВНИЦУ ФРАНЦУЗСКОГО ЛЕЙТЕНАНТА БРАТЬ ТОЛЬКО С РАЗРЕШЕНИЯ ПРЕЗИДЕНТА КЛУБА». Имя лодки, названной в честь персонажа, которого придумал выпускник Нового колледжа, аккуратно вывели на борту викторианским шрифтом.
Позади висело на стропах суденышко менее двенадцати дюймов в ширину, но длиной добрых двадцать пять футов, висело низко – как раз на уровне пояса. Я мысленно поблагодарила Пита. На банке лежала записка: «В следующий понедельник лодка снова будет на стапеле: командная тренировка».
Я скинула кроссовки, взяла со стойки у двери весла с гнутыми лопастями, отнесла их на пристань и вернулась за лодкой.
Спустив ялик на воду, я поставила ногу на банку, чтобы он не уплыл, и вдела весла в уключины. Придерживая их одной рукой, как пару очень больших палочек для еды, осторожно ступила в лодку и оттолкнулась. Лодочка отошла от причала.
Гребля была для меня чем-то вроде религии: раз за разом повторяющиеся ритуалы и движения превратились в своего рода медитацию. Обряд начинался, когда я прикасалась к лодке, но настоящая магия крылась в точности, ритме и силе. Гребля еще со студенческих дней успокаивала меня, как ничто другое.
Весла погрузились в воду, скользнули вперед. Я набрала темп, напрягая ноги, чувствуя упругий напор воды при каждом гребке. Холодный ветер пронизывал меня насквозь при каждом рывке.
Когда ритм установился, я начала испытывать чувство полета. В такие блаженные минуты я парила в пространстве и во времени – невесомое тело на бегущей куда-то реке. Моя быстрая лодочка мчалась вперед, а я составляла с ней и веслами единое целое. Я закрыла глаза, расплылась в улыбке. Все сегодняшние происшествия утратили значение.
За сомкнутыми веками стало темно, над головой загрохотал транспорт: я шла под Доннингтонским мостом. Снова вынырнув на солнце, я открыла глаза, и в грудь мне тут же уперся холодный вампирский взгляд.
На мосту стоял кто-то в длинном развевающемся пальто. Лица я не различала, но, судя по росту и ширине плеч, это был Мэтью Клермонт. Опять!
Выругавшись, я чуть не упустила весло. Городская пристань была недалеко. Так и захотелось нарушить судоходные правила, переправиться на тот берег и съездить вампира по прекрасной голове веслом или, скажем, багром. Обдумывая этот маневр, я увидела на причале стройную женщину в заляпанном краской комбинезоне. Она курила сигарету и говорила по мобильному телефону.