Первозданный стоял прямо позади них, у дверей, сжимая руки в кулаки, весь напружинившись, словно перед атакой.
— Не убивай его, — прорычал Эльдэйн Ли’Наар. — Или я убью тебя.
— Смысл? Я убью твоего протеже быстрее. Он уже почти мертв, — равнодушно отозвался дроу.
— Отпусти его, — взяв себя в руки и вспомнив просьбу Лао, сдержанно попросил Эльдэйн. — Давай заключим сделку. Прошу тебя. Я дам тебе кое-что в обмен на жизнь Огонька.
— Что же? — столь же безразлично спросил Рэй, давая понять, что эта идея заранее обречена на провал.
— Жизнь твоего дали в обмен на моего, — сверкнув ледяными глазами, бросил Эли, с удовольствием наблюдая за тем, как изменяется выражение лица дроу. — Если тебе все равно, что я тебя сейчас убью, то наверняка тебе не все равно, что я убью Дэни?
Глаза Сокола резко распахнулись, и он вскинул голову. Заколебался.
«Дали? — Блэйз слабо дернулся в стальной хватке дроу, глядя на своего возлюбленного из-под ресниц. — Он сказал «дали» про меня? И он назвал меня Огоньком. Опять…»
— Если ты не отпустишь Огонька сейчас же, я убью сначала тебя, а потом твою русалочку, — надавил Эльдэйн. — Вместе с еще неродившимся ребенком.
— Ты не посмеешь, — выдохнул хрипло Рэй.
— Я прошу тебя, отпусти Блэйза. Нам не нужна бессмысленная вражда, — чуть мягче произнес Эльдэйн. — Зачем тебе это нужно? Прислушайся к голосу разума, а не Смерти, черт бы тебя побрал, упрямый дроу!
Рэй опустил голову, сжимая свободную руку в кулак. Эльдэйн с тревогой наблюдал за тем, как он борется с самим собой, разрываясь между долгом и любовью к этой русалочке. Голос Древности, наследственность дроу, призыв Смерти, его кодекс чести — все это было необычайно сильно в каждом темном эльфе, но на другой чаше весов был его дали — смысл уже не Смерти, но Жизни.
Напряженную обстановку прервала мелодия, раздавшаяся из кармана плаща Рэя. Он, словно очнувшись, взял телефон.
— Сокол слушает.
— Ариадна на связи. Заказ номер 5984 отменен.
«Заказ номер… сколько?!» — некстати ошеломленно подумал Блэйз, продолжая болтаться в руке дроу.
========== Легенда ==========
Медленно убрав телефон обратно в карман, Рэй столь же медленно и словно неохотно разжал пальцы. Блэйз весьма неграциозно повалился на пол. Его лоб был покрыт испариной, а дышал он хрипло и через раз. Пентаграмма замерцала и потухла. Демон с облегчением прислонился затылком к стене, из-под ресниц наблюдая за выражением лица фэйри, на котором отчетливо отразилось облегчение.
Облегчение от того, что все закончилось без лишнего кровопролития. Тем не менее он не был до конца уверен, что это именно его угроза заставила дроу изменить свое решение и поступиться древним кодексом чести. Кто знает, что бы он выбрал, если бы ему не позвонила посредник?
Сокол бросил на него нечитаемый взгляд и, внезапно обернувшись огромной хищной птицей, вылетел в разбитое окно гигантской устрашающей тенью.
Эльдэйн тут же бросился к своему демоненку. Присев на корточки, он осторожно подтянул обмякшее тело Блэйза к себе и пристроил его голову на своем плече.
— Потерпи, Огонек, будет немного больно.
— Ох, — пробормотал Блэйз, тяжело дыша, — по-моему, я брежу.
Эльдэйн глянул на него с теплой нежностью во взгляде, но демон этого не увидел. Фэйри поднес ладонь к вросшему в его бок кию и сосредоточил крупицы своей магии в руке. Его ладонь засветилась голубоватым сиянием, которое потянулось к тому месту, где дерево срасталось с кожей. Блэйз дернулся и глухо застонал, уткнувшись лицом в шею фэйри.
— Тише, тише, малыш, — шепнул Эльйдэйн, чуть хмурясь.
Это было довольно кропотливой ювелирной работой — пытаться с помощью магии отделить живые клетки и ткани от древесных. Наконец большинство клеток были разъединены, и он взял Блэйза за руку.
— Сейчас будет больно.
— Давай уже, — пробормотал демон, делая глубокий вдох и зажмуриваясь.
И Эльдэйн рванул палку на себя. Брызнула кровь, Блэйз вскрикнул и тут же обмяк в объятиях фэйри.
— Все уже, все, — успокаивающе прошептал Эли, прижимая все еще светившуюся ладонь к боку Бальтазара и заживляя рану.
Затем он, осторожно подняв его на руки, понес в спальню, где уложил на кровать.
— Эли? — Блэйз приподнялся на локтях, когда фэйри выпрямился, явно собираясь уходить.
— Что?
— Не уходи!
— Я не ухожу, — ответил Эльдэйн, хмыкнув, и запустил пальцы себе в волосы, взъерошивая их, словно бы в смущении.
Блэйз кивнул, неохотно опускаясь на подушки, и прикрыл глаза, глядя на него из-под рыжих ресниц. Взгляд его внезапно упал на шкатулку-артефакт, что он выкрал у Дагона. Та самая музыкальная шкатулка, из-за которой и началась вся эта заваруха… Какая ирония, а ведь он просто хотел узнать, о чем думает Эли.
Он потянулся к прикроватной тумбочке и откинул крышку, искоса глядя на фэйри. Эльдэйн наблюдал за его действиями абсолютно спокойно. Комната неожиданно наполнилась тихой и нежной мелодией. Мелодия Угасающих, голоса светозарных эльфов, чье дивное пение словно осветило комнату. Блэйзу стало хорошо и уютно, а Эльдэйн по-прежнему стоял над кроватью, сунув руки в карманы своих бежевых брюк. Выражение его лица не менялось, оставаясь отчужденным, лишь глаза задумчиво сощурились.
Блэйз затаил дыхание, внимательно наблюдая за ним, ожидая, как же артефакт повлияет на Первозданного. Он, конечно, осознавал, что Эли вряд ли прямо сейчас кинется рассказывать ему о своих чувствах и признаваться в вечной любви, но, черт возьми… это его «дали» там, в бильярдной, так обнадеживало его… В душе Бальтазара смешались различные чувства: надежда, страх, неверие, изумление…
— Ты правда считаешь меня своим дали? — наконец решился нарушить тишину Блэйз и совсем перестал дышать, не осознавая, что в волнении сжимает простыни по бокам от себя.
Тонкая серебристая бровь фэйри медленно приподнялась вверх, а уголок его губ искривился в ироничной усмешке.
Он так долго молчал, что Блэйз посчитал, что тот уже и не ответит. И вдруг с ужасом вспомнил, что вторую шкатулку потерял, а ведь… она могла быть подлинной! А вдруг это не та? Вот он облажался…
— К несчастью, — уронил наконец фэйри с привычной незлой издевкой, наклоняясь и упираясь в постель коленом.
Блэйз вздрогнул, судорожно облизнув губы и во все глаза глядя на него.
А Эльдэйн навис над ним. Протянув руки, он уперся в спинку кровати по бокам от Блэйза, его красивое, очень выразительное лицо оказалось совсем близко.
— Ты маленький. Надоедливый. Вредный. Своенравный. Непослушный. Глупый. Вредный. Неуправляемый. Невозможный. Непредсказуемый… — выдохнул фэйри ему в губы, и Огонек задрожал, прикрывая глаза и сильнее сжимая простынь. — Но знаешь, что я ценю в тебе больше всего?
Подействовало!
Внутреннее «я» Блэйза возликовало. Что, как не артефакт, могло заставить Эли пуститься в такие несвойственные ему откровения? Боже, это действительно так! Оно подействовало!
— Что же? — дрожащим голосом спросил он.
— Умение удивлять меня. Постоянно. Каждый раз я думаю, в какую очередную неприятность ты вляпаешься сегодня, но снова и снова ты умудряешься удивлять меня своей оригинальностью.
Блэйз обиженно посмотрел на него из-под ресниц и фыркнул.
— Только это? — спросил он совсем понуро.
— Нет. Я просто обожаю, когда ты трахаешь мне мозг, — неожиданно засмеялся Эльдэйн. — Особо изощренными и оригинальными способами и каждый раз по-новому.
Блэйз совсем поник и вздохнул, опустив плечи.
— Ты снова надо мной смеешься, — упавшим голосом пробормотал он.
— Эй… — Эльдэйн приподнял его голову за подбородок, заставляя посмотреть на себя, и внезапно легко прикоснулся к его губам своими. — Ты еще такой ребенок.
Блэйз едва не взвыл от разочарования и уже открыл было рот, чтобы начать сыпать ругательствами и возмущаться, выражая протест этому излюбленному утверждению фэйри, как внезапно губы его заткнули властным, жестким поцелуем.
Он удивленно распахнул глаза и замычал в рот Эльдэйна, но тот лишь чуть сильнее сжал его подбородок стальными пальцами, по-хозяйски скользнув языком в рот. И Блэйз мгновенно обмяк на подушках, сладко застонав, и прикрыл глаза длинными ресницами.
По его телу прошла легкая дрожь, рыжие волосы снова полыхнули обжигающим пламенем от испытываемых им эмоций, и он обвил руками шею Ли’Наара, запуская пальцы в его чуть топорщившиеся волосы на затылке.
Фэйри целовал его долго и сладко, так, что у демона окончательно помутилось сознание. Забыв обо всем на свете, он лихорадочно цеплялся за сильные плечи, обтянутые белой рубашкой, одной рукой, другой пытаясь расстегнуть пуговицы, которые, словно назло, совершенно не желали поддаваться. Охваченный страстью и желанием, Бальтазар тихо рыкнул в поцелуй, и рубашка на фэйри полыхнула магическим огнем, который мгновенно сжег ткань.
Эльдэйн оторвался от его губ, дыша чуть чаще, чем обычно. От него исходил дурманящий запах весенних цветов, озона и дождя, и Блэйз жадно и с упоением вдыхал его.
— Ты, конечно, молодец, — чуть хрипло проворчал фэйри. — У меня с собой нет запасного комплекта одежды.
— Он тебе не понадобится, ведь я не собираюсь отпускать тебя сегодня ночью, — смело заявил Огонек.
По губам фэйри скользнула обворожительная усмешка, и он лишь вскинул бровь.
*
Оказавшись по ту сторону мерцающего купола, Дэни ошеломленно застыл. Перед ним простиралась морская цветущая равнина. Причудливые коралловые замки, пещеры из наскальных нагромождений, дома из морского нефрита, буйное роскошество разноцветных водорослей и других растений, косяки таких же ярких рыб — больших и малых — и множество, множество русалов. Это было так, словно он попал в рай.
Оникс уже исчез, потерявшись в этом живом хаотичном беспорядке. Русалиды были везде: они сидели на каменных площадках, резвились в водорослевых лесах, катались на дельфинах, выглядывали из окон своих домов, плавали туда-сюда…
— Лао, что это? — восхищенно воскликнул Дэни. — Это город русалов?
— Ну… почти, — усмехнулся дракон. — Вообще сказать, это пространственный карман, типа того, в котором находится Неблагой Двор. Люди никогда не смогут обнаружить это место. Ну, что-то вроде пятого измерения, понимаешь?
Дэни кивнул, хотя понял он смутно, но общую идею вполне уловил.
— Пойдем, я проведу для тебя краткую экскурсию.
Он поплыл за Лао, цепляясь за его костяной гребень, чтобы не потеряться, с восторгом вертя головой во все стороны, словно ребенок, которого впервые привели в парк аттракционов.
Он не знал, сколько времени они провели в подводном царстве. Все было для него в новинку, казалось сказочным и чудесным. Словно он попал в какую-то тридэшную мультяшку. Все было так ярко и красочно! Лао постоянно останавливался, чтобы поболтать с знакомыми. Дракона здесь встречали радостно и приветливо, на Дэни косились с любопытством, но раз уж он был протеже самого Лао Ши, то и его приняли с распростертыми объятиями.
В общем, день прошел чудесно, точнее, ночь. Впрочем, здесь Дэни не был уверен в том, какое сейчас время суток. Тут было довольно светло благодаря куполу, который издавал ослепительное, мерцающее сияние, что освещало почти всю равнину.
Дэни то и дело уводили от Лао какие-то совершенно незнакомые русалы, которые оказались на поверку весьма дружелюбными существами, упрашивали его поиграть или предлагали показать окрестности. Но все равно парень старался не упускать из вида Лао.
Вечером, по крайней мере, так решил для себя Дэни, Лао привел его куда-то в коралловые заросли. Они минут десять плыли между высокими водорослями, пока не оказались на «поляне». Здесь стояла гигантская статуя какого-то существа. Дэни не сразу понял, что это, а когда понял, то его глаза широко распахнулись.
Это была статуя нага. Могучий и великолепный, грозный и прекрасный, он возвышался над ним, глядя куда-то вдаль. Нижняя часть его тела, плавно переходящая в мощный змеиный хвост, была укрыта набедренной повязкой. Мускулистые руки скрещены на груди, на которой висел круглый амулет в виде спирали, а на ней — небольшое солнце. При желании можно было бы представить, что солнце крутится поверх спирали, но ведь амулет тоже был каменный, так что проверить эту теорию не представлялось возможным.
Дэни поплыл по кругу, решив осмотреть статую со всех сторон.
У мужчины были длинные волосы, собранные в сложную прическу. Два хвоста, один пониже — на затылке, а второй выше — на макушке, соединялись вместе каким-то украшением, а дальше уже крепились шнурками через равномерное расстояние до самой талии. У нага была жилистая, мускулистая спина, и каждый мускул и мышцы, особенно крупные лопатки, были так четко очерчены, что Дэни невольно восхитился мастерством неизвестного скульптора. На голове у нага красовалась, очевидно, золотая цепь, и крупный камень, находившийся немного выше переносицы, был вделан прямо в его лоб.
Впечатлял и его поистине гигантский хвост, кольцами свившийся вокруг его обладателя. Каждая чешуйка виднелась невероятно отчетливо, заставляя молодого тритона просто благоговеть перед таким изумительным искусством. Люди определенно не умеют делать таких скульптур.
— Лао, кто он? — спросил русал почти шепотом.
— Это принц Самир, — отозвался Лао, забавляясь реакцией мальчишки. — Когда-то он был великим полководцем, опытным военачальником и прекрасным правителем.
— Когда-то? Он же… балансир, да? Он правда существовал?
— Да. Он жил еще во времена античной древности. Греция и по сей день принадлежит нагам, но их осталось немного, — кивнул Лао. — История его жизни давным-давно превратилась в легенду.
— Расскажи мне, пожалуйста! — загорелся Дэни.
Дракон усмехнулся и свернулся клубком на песке, совсем как кот. Он принялся чертить на нем какие-то странные, совершенно непонятные символы своим длинным кривым когтем, и молчал так долго, что Дэни подумал, будто он уже и не ответит. Но наконец он начал свой рассказ, и голос его, бархатистый и глубокий, чуть хрипловатый, полился дивной мелодией, погружая Дэни в эпоху Эллады.
— Это было три тысячи лет назад — в эгейский период, как принято считать сейчас. В Греции жили два могущественных клана балансиров — наги или сетиши, и горгульи. Они находились в беспрестанной вражде друг с другом и часто совершали набеги. Горгульи, как ты понимаешь, воздушные элементали, а вот наги — земные, как и дроу. Что произошло тогда, точно никто не знает, даже я, но могу сказать, что история эта была похожа на историю, как вы любите сейчас говорить, шекспировского пера. Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте… — Лао засмеялся, сощурив свои янтарные глаза. — Предводителем же горгов был Ворон, таким являлось его прозвище, имени его я не знаю.
— Почему у меня такое ощущение, словно ты с ними знаком лично? — пробормотал Дэни.
— Ворона я видел, — уклончиво ответил Лао и продолжил рассказывать прежде, чем любопытный мальчик засыпал его вопросами: — Они встречались на поле боя вновь и вновь и не раз противостояли друг другу, но ни тот, ни другой не могли одержать победу. Так получилось, что со временем они начали питать друг к другу уважение и восхищение, которое переросло в нечто большее. Но легенда гласит иначе. Говорят, что Ворон хотел воспользоваться привязанностью Самира, чтобы сделать его слабее и одержать победу над его войском, и только имитировал чувства к нему. У Самира был амулет Земли, который подпитывал его и делал сильнее. В одну из ночей, когда они тайком встретились друг с другом, Ворон попытался украсть у него амулет, но вместо этого потерял свой собственный. Они хотели обменяться ими в знак верности друг другу, а когда уже сделали это, Ворон внезапно атаковал Самира, но его магия отразилась от амулета на груди нага в его собственный. Это дало совершенно неожиданный эффект: они оба превратились в каменные статуи.