– Ты охренел? Совсем бе…
– Да ладно тебе! Я и так знаю, что ты рад меня видеть и все такое, – Яшка неопределенно покрутил правой ладонью у головы, придав своей физиономии выражение, видимо долженствующее изобразить что-то радостно-возвышенное. – Можешь не напрягаться! И даже не благодарить за пробуждение!
Я аж подвис от этого. Ну… Не знаю даже как назвать этого… этого…
– Яша! Да твою жешь мать! Ты совсем офигел? Тебя за последний месяц по голове не били? Не роняли? Какого хрена ты меня поднял таким идиотским способом? Да я же чуть… – Яшка опять прервал меня:
– От радости, Андрюха. И чтобы ты эту радость ощутил в полной мере! Послезавтра в Москву! Хватит тебе тут ерундой заниматься! Одевайся быстрей, нам еще в Свердловск пилить, за коньяком!
– Каким, на хрен, коньяком? – я резко успокоился. – «Бах» такой коньяк и Свердловск покажет, что только ой-ой-ой! Он же практически сухой закон установил?
– Закончился! И меры усиления тоже! Поэтому – пришла пора и мне прерывать это чудовище.
– Поэтому я должен это от него услышать! И про разрешение поездки, и про все остальное!
– А я тебе о чем? – Яшка возмутился. – Я ж и говорю – одевайся и к командиру! А ты? Яша! Как я рад тебя видеть, расскажи где был, что видел…
М-да. Вот и спорь с ним! То человек как человек, то клоун клоуном! И вообще!
– Ты откуда взялся-то, Яш?
– Из Красноярска, – Зильберман довольно заулыбался, увидев мое вытянувшееся лицо. – Осматривал твою малую родину. А вот зачем… это в Москве узнаешь, если положено будет! Давай-давай, шевелись, «Бах» ждать не любит, сам знаешь.
Через десять минут, все еще злой и не до конца пришедший в себя от «райского пробуждения», я сидел в кабинете генерал-майора.
– Ну, товарищ майор. Могу вас обрадовать. – Иванов сидел расслабленный и чем-то очень довольный. – Режим усиления снят! Запрет на употребление спиртного в разумных количествах тоже. Но это не значит, что нужно повторять столичные ресторанные «подвиги». Да и не успеете. Сейчас, в сопровождении охраны естественно, можете съездить с майором Зильберманом в Свердловск, как он и просил. А завтра – вылетаем в Москву.
Посмотрев на мое скривившееся лицо, генерал усмехнулся:
– Ничего, ничего! Тошнота – не смерть и не ранение! Зато раз – и в Москве!
– Ага, как же… Не стыдно вам, товарищ генерал, над младшими по званию издеваться? Знаете же, как я полеты переношу. Разрешите вопрос?
– Ну?
– Что-то прояснилось, раз в Москву возвращаемся и усиление режима безопасности снижено?
– Прояснилось, прояснилось. Оч-ч-чень даже прояснилось, – «Бах» как-то хищно усмехнулся и, не скрывая злобного торжества, продолжил: – Нашли несколько тварей. Жаль не всех живыми… Ладно, товарищи офицеры, дуйте отсюда, времени мало. А вам еще в город ехать. Или передумали?
– Никак нет! Разрешите идти? – не сговариваясь, но рявкнули с Яшкой мы одновременно.
– Идите, – откровенно заулыбался «Бах». – Начальство побаловать не забудьте, охламоны.
Через час мы уже неслись в Свердловск под рассказ Зильбермана о Красноярске:
– Знаешь, а твой город такая дыра-а-а, – Яшка усмехнулся. – Ну не дуйся, не дуйся. Я правду говорю! Грязюка на улицах, тротуары деревянные, но природа у вас… просто красотища! Я по твоим рассказам другого ожидал. Что интересно, понимал ведь, что глупо, а поди ж ты. Местных товарищей попросил на Столбы сводить. Ты же говорил, что они на окраине города? Ну. А оказалось, что туда пилить и пилить! Но не пожалел ни минуты, что туда сходил! Знаешь, я и представить себе не мог, что такое природа сотворить может! Я просто обалдел, когда те скалы увидел! А особенно меня поразило, что у вас многие их просто «камешки» зовут. Ни черта себе, камешки! С юмором вы, сибиряки, с юмором. А вообще… неплохо съездил, понравилось…
Так, за моими попытками выяснить, зачем его оправляли в Красноярск, и добрались до Свердловска. Как ни странно, но с покупкой нескольких бутылок коньяка и достойной закуски к благородному напитку, проблем не было, но вот цены-ы! Я аж крякнул, когда худющая тетка-продавец нам все посчитала. Но деваться некуда, расплатился. Это по карточкам или в спецмагазине цены нормальные, а коммерческие… Сразу вспомнилось начало девяностых, когда в момент «отпускания» цен в магазинах сразу появились продукты, запрятанные до этого на складах. Только вот стоили они уже столько, что для большинства обычных людей становились роскошью неподъемной!
Уже выходя на улицу, столкнулись в дверях с классической «тыловой крысой» – мордастым подполковником с петлицами связиста на шинели, пошитой из «генеральского» сукна. Что интересно, на нормальных генералах я подобных не видел. Хотя они и могли себе такое позволить. Вот же что интересно, времена идут, а твари как под копирку выглядят! Клонирует их природа, что ли? Видимо, Яшке этот тип тоже не понравился, потому что, пока я складывал покупки в «эмку», Зильберман, что-то тихо бурча себе под нос, оглядывался, а заметив выходящий из-за угла патруль, криво усмехнулся и направился к нему.
Через несколько минут я с удивлением наблюдал, как те самые патрульные выводят из магазина как-то резко потерявшего свой лоск подполковника, а старший, убирая за отворот шинели блокнот, что-то, улыбаясь, отвечает довольному Яшке.
– А что это было, Яш? – мне было жутко любопытно, но спросил его, только когда машина тронулась. Причем мне показалось, что у нашего шофера ухо даже на спине образовалось, так его спина выразительно выпрямилась впереди.
– Ничего особенного. Проявил бдительность, положенную сотруднику органов, и сообщил военному патрулю о подозрительном типе.
– И чем же он подозрителен? Рожей? Да таких, сам знаешь сколько!
– Не только рожей, товарищ майор, не только, – Яшка зло усмехнулся. – Я его вчера на вокзале видел, тогда он капитаном был. Как тебе, за сутки раз – и подполковник! Красиво? Вот и мне это не понравилось! Да и вспомнил я его не сразу, только когда патруль увидал. Пусть теперь разбираются!
Рассуждая о том, что это был за тип и чем история с ним закончится, доехали до госпиталя на улице Мамина-Сибиряка, где пришлось остановиться, пропуская несколько санитарных автомобилей. Пропустив последнюю, уже тронулись, как я увидел самого настоящего попа, выходящего с территории госпиталя. Почему-то именно это зрелище ввело меня если не в шок, то в очень близкое к нему состояние. Удивленно посмотрев на меня и в сторону госпиталя, Зильберман вздохнул:
– И это сотрудник государственной безопасности! Старший офицер, мать его! – Я с удивлением понял, что Зильберман всерьез разозлился. – Ты что, совсем внутренние бумаги не читаешь? А газеты? Ах, ты ра-адио слу-у-ушаешь… Ай молодец! Так вот, товарищ майор, к вашему сведению, десять дней назад, Правительство СССР приняло решение обратиться ко всем религиозным конфессиям, чьи прихожане есть на территории СССР, с тем, чтобы представители религиозных организаций могли оказать посильную психологическую помощь бойцам и командирам Красной Армии, находящимся на излечении в госпиталях, а также тем, кто получил инвалидность и уже выписаны из них. Так вот, товарищ майор, сообщаю вам, что по приезде в часть я сообщу генерал-майору Иванову о вашем халатном отношении к работе. И не расценивай это как донос, Андрей. Просто я убедился, что ты птица гордая, пока поджопник не получишь – не полетишь!
Порыв ветра хлестнул снегом по глазам и заставил выпасть из воспоминаний. М-да. Получил я тогда хорошо от генерала. Да и по делу, вообще-то по делу. Закурив новую папиросу, я с ехидством осмотрелся. Нет, я понимаю – нехорошо и безответственно радоваться плохой погоде. Но тот, кто испытывает от полета такое же «наслаждение», как и я – меня поймет! Правда, и тут куковать – никакого удовольствия. Даже не знаю толком, где находимся: военный аэродром с четырьмя укрытыми «аэрокобрами» возле сараев, наверное служащих ангарами, наш ЛИ-2, три длинных барака-казармы, клуб и штаб. До цивилизации – фиг его знает сколько. Говорят, что какой-то Уржум километрах в шестидесяти. От нахождения здесь уже крыша едет, вернее, от того, что мне приходится теперь кучу бумаг штудировать – в Москве экзаменовать будут Мартынов и «Бах». Допросился, блин. О! Кто-то от штаба несется, даже не одевшись толком, наверное, интересное что-то. Ну, ну. Послушаем.
Залетевший в клуб совсем молоденький младший лейтенант что-то пытался громко сказать окружившим его летчикам и чекистам, но никак не мог отдышаться. Наконец, справившись с дыханием, младлей звонким голосом, напомнившим мне «Пионерскую зорьку», почти продекламировал:
– Товарищи! Только что по радио сообщили: в Германии военными совершено покушение на Гитлера!
Москва, здание НКВД СССР, кабинет Л.П. Берии, 8 ноября 1943 г.
– Знаете, товарищи, о чем я иногда жалею? – Берия, отставив в сторонку чашку с недопитым чаем, как-то мечтательно вздохнул.
– И о чем же, Лаврентий Павлович? – Судоплатов, такой же расслабленный, потянулся за еще одним печеньем, а Абакумов просто вопросительно вскинул брови.
– О том, что немцы до лысой скотины добрались раньше нас. Как бы я хотел с ним побеседовать лично! Вдумчиво… не торопясь. – Берия аж зажмурился на мгновение. – Так нет! Эти гады и тут нагадили! Информации лишили, удовольствие растоптать гадину отобрали!
– Нелюди, что с них взять, – усмехнулся Абакумов, и все трое дружно рассмеялись. В этот момент открылась дверь, и в кабинет вошел секретарь наркома.
– Товарищ народный комиссар. Срочное сообщение. В Берлине совершено покушение на Гитлера. Гитлер ранен. Насколько серьезно – пока не ясно. Сообщается, что людьми Гиммлера производятся аресты среди немецкого генералитета и других государственных структур Германии.
И тут же зазвонил телефон прямой связи с Кремлем…
Берлин, Принц-Альбертштрассе, Главное Управление Имперской Безопасности (РСХА)
– А что Канарис? – Гиммлер отложил в сторону уже прочитанные протоколы допросов. – Сотрудничает со следствием?
– Не совсем, рейхсфюрер, – Кальтенбруннер усмехнулся.
– Эрнст, сейчас не время для шуток. Что с ним? – Гиммлер с неудовольствием повторил вопрос.
– Несет откровенный бред, рейхсфюрер. – Кальтенбруннер стал подчеркнуто серьезен. – Говорит о планах спасения германской нации, но без фюрера. О проигранной войне, о, сами представьте, связях русских с будущими временами!
– Что-о? – Гиммлер аж закашлялся от неожиданности. – Что?
– О связи комиссаров с будущим, – повторил Кальтенбруннер, пытаясь остаться серьезным.
– Да-а-а. У меня просто нет слов, – Гиммлер покачал головой. – Старый лис играет сумасшествие? Полечите его, Эрнст, полечите!
Из отчета группенфюрера СС, генерал-лейтенанта полиции Г. Мюллера:
«…По состоянию на 14 ноября 1943 г. выявлены следующие лица, которые со стопроцентной уверенностью участники заговора против фюрера:
генерал-фельдмаршал Витцлебен;
генерал-полковник в отставке Бек;
генерал-полковник в отставке Геппнер;
адмирал Канарис – начальник управления абвер при Верховном главнокомандовании;
генерал пехоты Ольбрехт – начальник общего управления главнокомандования сухопутными вооруженными силами;
генерал-майор Остер – ближайший помощник адмирала Канариса по абверу;
генерал артиллерии Линдеманн – командующий 152-й пехотной дивизией 42-го армейского корпуса;
генерал-лейтенант Иенеке – командующий 4-м армейским корпусом;
генерал пехоты фон Штюльпнагель – командующий оккупационными войсками во Франции;
генерал-лейтенант Шмидт – командующий 15-й пехотной дивизией 42-го армейского корпуса;
генерал-майор фон Бойнебург – командующий 23-й танковой дивизией во Франции;
генерал войск связи Фельгибель – начальник связи штаба Верховного командования;
генерал пехоты фон Фалькенхаузен – главнокомандующий оккупационными войсками в Бельгии;
генерал артиллерии Вагнер – генерал-квартирмейстер штаба сухопутных вооруженных сил;
генерал-полковник в отставке Гальдер – начальник штаба фельдмаршала фон Браухича;
генерал-лейтенант Матцкий – 4-й обер-квартирмейстер главного штаба сухопутных вооруженных сил;
генерал-полковник авиации Фельми – сотрудник штаба Военно-воздушных сил;
полковник Генштаба Шмидт фон Альтенштадт – начальник отдела штаба генерал-квартирмейстера;
подполковник Генштаба Шухардт – начальник разведотдела армейской группы фельдмаршала Клейста на Кавказе;
майор Генштаба фон Фосс – начальник оперативного штаба оккупационных войск в Париже;
обер-лейтенант фон Шверин – офицер для поручений фельдмаршала Витцлебена;
майор Генштаба фон Икскюль – начальник оперативного отдела штаба авиадесантной дивизии;
доктор Йессен – профессор экономических наук Берлинского университета. Капитан запаса по мобилизации – сотрудник штаба генерал-квартирмейстера;
полковник Генштаба Фрейтаг фон Лоринхофен – начальник разведотдела штаба Южного фронта;
полковник Генштаба фон Тресков – начальник оперативного отдела штаба Центральной группы фельдмаршала фон Клюге;
полковник Генштаба фон Штауффенберг – начальник организационного отдела главного штаба сухопутных вооруженных сил;
полковник Генштаба фон Гарбу – начальник штаба оккупационных войск в Бельгии.
Кроме указанных генералов и офицеров следующие штатские лица:
барон фон Нейрат – бывший министр иностранных дел;
Шахт – министр в отставке;
Герделер – обер-бургомистр города Лейпциг;
Попитц – бывший министр финансов Пруссии;
фон Вейцзеккер – статс-секретарь Министерства иностранных дел;
барон фон Люнинг – бывший обер-президент Вестфалии;
Пфундер – статс-секретарь Министерства внутренних дел;
Ландфрид – статс-секретарь Министерства экономики;
Этцдорф – референт связи МИДа при Главном командовании сухопутных сил;
граф Гельсдорф – полицай-президент города Берлина;
Данкверст – представитель Министерства внутренних дел при штабе сухопутных сил;
Хассель – посол Рейха в Италии.
Следственные действия по выявлению изменников продолжаются…»
Глава 13
– Как считаешь, Андрей, лучше сразу пристрелить, или коллегам сдать? – злой, как собака, Зильберман рассматривал лежащее на полу квартиры тело, буквально до усрачки напуганного мужика. Второй, не менее испуганный, сидел в углу и дикими
глазами смотрел то на ствол моего «вальтера», то на мое лицо, тоже не являющееся образцом доброты и всепрощения, то на третьего дружка, лежащего у самых дверей в комнату, из-под которого уже перестал вытекать кровавый ручеек.
– Знаешь, Яш. Вроде как лучше пристрелить, но ведь писаниной замучают: объяснительные, рапорта… Со следователем общайся, протоколы подписывай… Давай сдадим. Не думаю, что для этих идиотов, забравшихся в квартиру офицера госбезопасности, такой вариант лучше пули. Только вот не понимают они это, дурачки. – Поморщившись от неприятного запаха, издаваемого задержанными, я усмехнулся, увидев облегчение на лице сидящего в углу жулика. Нет, забрались бы к кому-то другому, может, и не слишком ужасные последствия были бы для них. Ну попинали, суд и «турма – дом родной». Но забрались-то в мою! Их же теперь ТАК трясти будут! Я бы сдохнуть предпочел на их месте. Нефиговое возвращение получилось!
Добрались мы до Москвы только 15 ноября. Погода наладилась намного раньше, еще десятого, а вот техника подвела. Что-то с правым двигателем было. Пока все не перепроверили на несколько раз – вылет не разрешали. Что интересно, меня почти не тошнило! Так, пару раз, по «пол-ложки». Поэтому встречающий наc Мартынов был если не разочарован, то удивлен точно. Слишком недоуменным был его взгляд, когда он увидел мою довольную морду, спускающуюся на летное поле.
Ненадолго заехав в комиссариат, чтобы отметить окончание командировки в спецчасти, мы с Яшкой поехали ко мне – отметить наше возвращение. По дороге затарились уже привычным коньяком и закусками, оказавшимися еще более дорогими, чем в Свердловске, мы поднялись ко мне и… офигели. Дверь была незаперта! Переглянувшись, мы аккуратненько сложили свое добро в углу лестничной клетки, подальше от моей двери и, приготовив пистолеты, «просочились» ко мне. На запыленном за мое отсутствие полу прихожей были хорошо видны три пары следов, ведущих в глубь квартиры. Аккуратненько страхуя друг друга, мы выглянули в коридор. С нашего места хорошо просматривалась пустая кухня и закрытые двери в ванную и туалет. А вот из комнаты, расположенной за углом, служащей мне и спальней и кабинетом, раздавались негромкий стук и мужские голоса.