- Можешь обнять меня ногами? Так приятнее будет…
- Хо… хорошо…
Так действительно оказалось «приятнее»… настолько, что Билл застонал жалобно, ощутив почти болезненное наслаждение. С каждой секундой движения становились все быстрее и хаотичнее, приближая к развязке ближе и ближе…
- Том, я сейчас кончу, - заскулил Билл, вцепившись ему в дреды и потянув голову вверх.
- Что… что мешает? – не останавливаясь, спросил Трюмпер.
- Одежда! Не… не могу… так… домой идти…
- Ладно, - очень быстро согласился Том и скатился в сторону. – Не хочешь в одежде, давай от нее избавимся…
- Нет! – запаниковал Билл. Вот это уже было очень серьезно. – Нет, Том, я…
- Ну, ты чего? – удивленно замер Том, увидев, что действительно напугал. – Я же ничего…
- Нет, - новая волна возбуждения, скрутившая пах, подтолкнула к решительным действиям, заставив произнести на удивление твердо: – Черт с ней с одеждой, давай так.
Спорить и препираться Трюмпер не стал, без раздумий, снова навалившись сверху и начав тереться и двигаться. Они оба были на пределе, и чтобы кончить много времени не потребовалось. Первым не выдержал Билл, стиснув бедра изо всех сил и прогнувшись до хруста в пояснице, он вздрогнул всем телом и замер. Чтобы его догнать, Тому понадобилась всего пара резких, сильных толчков.
Биллу было так хорошо, как никогда еще не было в жизни. Он прислушивался к постепенно успокаивающемуся дыханию Тома, гладил пальцами его руку тяжело лежащую поперек его живота, и рассеянно думал обо всём на свете, не сосредотачиваясь ни на чем конкретном. В голову пришла одна странная мысль, может быть, некстати, но Билл решил ее озвучить:
- Том, я сказать хотел… про день рождения Джесси…
- Блять. Обещал же, что ты там будешь! – как-то резко, совсем без перехода и предупреждения очень зло зарычал Трюмпер. – Не терпится тебе, что ли?! Успеешь ты к Маккартни в штаны залезть. Я мешать не буду. Не переживай.
Это было неправильно. Совсем не то, что Билл хотел сказать. Он, наоборот, хотел попросить ни с кем его не сводить. Предупредить, что ни на какую вечеринку не пойдет. Не нужно ему это. Теперь не нужно.
- А знаешь, что?! – сипло и яростно продолжал шипеть Том, вскакивая с кровати. – Всё. Хватит. Я наигрался. Ничего интересного ты мне больше показать не сможешь, так что на этом считай наш эксперимент законченным. Свою часть сделки я выполню, раз обещал. Можешь валить. Свободен.
- Да пошел ты! - выдохнул совершенно не ожидавший такого, обиженный до глубины души Каулитц.
В штанах было мокро и противно, а на душе мерзко. Вылетая из комнаты, Билл знал, что теперь это точно последний раз, когда он вот так, в ярости хлопнув дверью, уходит отсюда.
5.
- Билл, ты же не съел ничего, - с укором произнесла мама, посмотрев в его тарелку.
- Почему? – вяло удивился Билл и, словно показывая, что ест, ковырнул вилкой лежащую там оладью. – Я уже три съел… а они большие.
- Вообще-то, ты еще даже с первой не покончил, - поправила его мама. – А тебе из дома выходить через пять минут, если в школу опоздать не хочешь.
- А если хочу? – спросил Билл и воодушевился от этой мысли. – А давай, я сегодня никуда не пойду, а? Ну, вроде как я болею…
- За две недели до начала каникул? – с сомнением спросила миссис Каулитц. – Не получится, дружочек. Придется идти. Что у тебя случилось, расскажешь?
- Грущу, - признался Билл и, тяжело вздохнув, решил доесть хотя бы одну оладушку.
- Сильно? – мама беспокоилась, он это видел.
- Сильно, - отпираться бессмысленно, только еще больше расстроит ведь. – Но скоро перестану. К выходным. Обещаю.
- Сегодня четверг, у тебя всего два дня осталось…
- Успею, - решительно выдохнул Каулитц и принялся за вторую оладью, непонятно как оказавшуюся на тарелке взамен уже съеденной.
Никуда идти категорически не хотелось, но придется – мама права. Покончив с завтраком, Билл подхватил лежащую на полу у стула сумку и медленно, словно оттягивая неизбежное, пошел за курткой.
В школе было привычно шумно и многолюдно. Стащив в раздевалке верхнюю одежду, Билл поморщился, быстро одернув рукав теплого черного свитера, и огляделся по сторонам, не заметил ли кто… Руку, чуть выше запястья, обхватывала обычная темная резинка для волос. Билл стыдился ее, не желая никому показывать, но избавиться почему-то не мог.
В понедельник, после ссоры с Томом, он захватил ее с собой в школу, намереваясь вернуть хозяину, но стоило войти в класс и поймать злющий взгляд Трюмпера, как это желание испарилось без следа. Билл отчетливо понял, что подходить к Тому сейчас опасно.
Доставая учебники из сумки, Каулитц нервничал так, что руки тряслись, и неуклюже зацепив резинку углом книги, вытащил ее, уронив на стул. Быстро схватил, машинально нацепил на руку, одернул рукав кофты, надежно спрятав улику, и посмотрел по сторонам – не увидел ли кто – все были заняты своими делами, и на его манипуляции никто не обратил внимания. Так Билл и проходил, словно окольцованный, не забывая о своем секрете ни на секунду весь день. Резинка жгла кожу, обвившись бархатистой петлей и постоянно напоминая о себе.
Во вторник всё повторилось практически с точностью зеркального отражения, за исключением того, что Билл еще дома, сразу после душа, надел резинку на запястье, чтобы в школе не оконфузиться, выронив ее из сумки, но себе пообещал, что сегодня обязательно, непременно отдаст. Не получилось.
А в среду Билл решил: пошел Трюмпер нафиг, ничего он ему отдавать не будет. К резинке Каулитц привык. Она поддерживала его и успокаивала, мягко пожимая руку в знак утешения, так необходимого, особенно когда Том смотрел желтоглазым зверем, не переставая, беспрерывно скалясь в улыбке, болтать с Джесси или заниматься какими-то своими делами.
Сегодня, в четверг, все было так же, как и всю предыдущую неделю, то есть на редкость хреново. Трюмпер смотрел с гневным высокомерием, Билл смущался, переживал, но виду не показывал, мечтая дожить поскорее до субботы. День выдался нервным, но на удивление быстрым.
- Привет, - поздоровался Джесси, перед последним уроком подходя к его парте.
- Привет, - неуверенно отозвался Билл, и быстро глянул на Трюмпера.
Том что-то о-о-о-чень старательно и сосредоточенно писал в тетради. Билл его не понимал. Ну, вот вообще. Какого черта он злится так, словно это его обидели и выгнали, а не наоборот?! Все нервы вытрепал уже за эту неделю, основательно перед этим унизив. Ставшую почти привычной тоскливую меланхолию медленно и неизбежно начала вытеснять злость.
- Ты что-то хотел? – уже уверенно и спокойно поинтересовался у Джесси Каулитц.
- На вечеринку пригласить, - солнечно улыбнулся Маккартни. – Завтра. Или у тебя снова дела?
Краем глаза Билл видел, как Том подобрался, словно приготовившаяся прыгнуть на добычу рысь. Гордо выпрямив спину и прижав для моральной поддержки руку с резинкой посильнее к боку, Каулитц решительно проговорил, назло всем врагам, точнее одному конкретному желтоглазому хищнику:
- Нет, я совершенно свободен и с удовольствием приду, если ты не против.
- Не против, абсолютно, - усмехнулся Джесси, глядя на него с любопытством и удивлением. – А вы с Трюмпером поссорились, что ли? Не разговариваете совсем и так смотрите друг на друга, что лично мне страшно становится, хотя на прошлой неделе почти неразлучно вместе ходили…
- Да, нет… нормально всё. Просто у нас кое-какие дела были, а теперь закончились, – отговорился Билл полуправдой. – Это отменяет приглашение? – от сверлящего висок взгляда в голове было пусто и больно.
- Нет, - пожал плечами Джесси. – Только не подеритесь по пьяни, - Каулитца веселость собеседника начинала раздражать, но, уговорив себя, что это всего лишь из-за состояния общей нервозности, он улыбнулся максимально ласково и попросил:
- Дашь адрес? – и, получив желаемое, поблагодарил: - Спасибо. Я приду, - справился. Он выдержал. Билл очень собой гордился в эту минуту. Он молодец.
Дальнейшие сутки проскочили как припадочные, оставив после себя окончательно расшатанные нервы и удивленное: «Уже всё?!». Билл сам толком не понял, как так получилась, что он стоит в прихожей перед зеркалом ярко накрашенный, полностью готовый, и пора уже выходить. Больше всего сейчас хотелось взлететь по лестнице, закрыться в своей комнате, да еще и под одеялом спрятаться, чтобы точно никто не достал.
Но Билл знал, что не сделает этого, обязательно пойдет и будет веселиться, и Джесси улыбаться будет тоже. Ласково и нежно, хоть и не нужно это ни одному из них. Но поступить по-другому не позволит гордость и так уже основательно пострадавшая.
- Блин, словно на битву собираюсь, только военная форма какая-то странная… - тихо посмеялся он сам над собой, разглядывая в зеркале отражение.
Яркий, даже экзотичный, без ложной скромности красивый и недоступный, в привычном переплетении черного цвета и металлического блеска. Совершенно гладкие на этот раз волосы, огромные печально-загадочные глаза, чуть блестящие от бальзама губы, внимание к которым привлекала родинка. Хоть это было и несколько нескромно, но то, что он видел, Биллу нравилось.
- К черту всё! И Трюмпера к черту! – выдохнул он и, схватив куртку, выскочил за порог, хлопнув дверью.
Когда Каулитц подошел к нужному дому, вечеринка уже была в самом разгаре, сообщая о себе громкой музыкой и слышным даже с улицы смехом. Билл зашел и огляделся по сторонам, уговаривая себя, что ищет именно именинника, для того чтобы отдать подарок. Джесси видно не было.
Среди знакомых лиц одноклассников, мелькали менее знакомые лица учащихся в параллели и несколько каких-то незнакомых совершенно. Билл успел поболтаться по дому, выпить стакан пива и даже потанцевать с какой-то девчонкой, имя которой он не помнил, но откуда-то точно знал, что она любит персидских кошек, прежде чем именинник почтил его своим вниманием.
- Билл! – радостно, словно ждал только его, воскликнул Джесси.
- Привет, - поздоровался Каулитц, протягивая плоскую квадратную коробочку. – С днем рождения.
- Спасибо! - воскликнул Маккарти и с детским любопытством принялся развязывать небольшой красивый бантик, который всё никак не хотел поддаваться. – А что там?
- Ничего особенного, просто пара дисков с играми. Я не знал, что подарить, а они недавно вышли, надеюсь, у тебя таких еще нет, - улыбнулся Билл и добавил, видя безрезультатную борьбу с нежелающим уступать украшением: - Потом посмотришь.
- Ладно. Спасибо. Еще раз, - с искренней благодарностью отозвался Джесси и вдруг громко крикнул, помахав кому-то рукой: – Энн!
Буквально через несколько секунд к ним подплыла красивая миниатюрная блондинка, улыбчивая и ясноглазая. Билл знал ее. Анна Брукс училась в параллельном классе, была милой, скромной, ясной, чем-то даже похожей на женский вариант Маккартни, и чисто по-человечески Каулитцу нравилась.
- Вы знакомы? Это моя девушка, Анна. Она, наконец, согласилась со мной встречаться. Я счастливчик, - в голосе Джесси было столько неприкрытой любви и гордости, что у Билла что-то защемило внутри, хотелось, чтобы и о нем кто-то так же говорил, точнее не кто-то, а…
- Очень рад за вас, - почти не соврав, выдавил Билл, запрещая себе додумывать мысль до конца. – Пойду, пообщаюсь с народом, выпью чего-нибудь…
- Веселись, - отозвался Джесси, все мысли которого уже были заняты стоящей рядом с ним девушкой.
Веселиться не хотелось. Хотелось домой, но было еще слишком рано, а очень нужно было сделать вид, что у него всё замечательно, ему хорошо и комфортно, но долго изображать безграничное счастье не получилось. Решив пересидеть в каком-нибудь тихом углу, чтобы уйти позже, демонстративно поблагодарив хозяина за чудеснейший праздник, Билл поднялся на второй этаж и зашел в первую попавшуюся комнату.