Глаза мужа сузились, он натянул верёвку, заставив сдавленно всхлипнуть – узел жёстко потёрся, причиняя боль пополам с удовольствием, и скомандовал:
- Стой спокойно, Мари-и. Теперь приступим к твоему наказанию за непослушание.
Я послушно замерла, дрожа от напряжения. Джеффри прикрепил конец верёвки к ошейнику спереди, так, что верёвка всё так же почти врезалась в мою нежную плоть. Малейшее движение осыпало тело острыми осколками наслаждения, даже простое сокращение мышц… Я задыхалась, изнывая от возбуждения, превратившего тело в комок эмоций, а Джонас, прижавшись к спине, добавил переживаний. Его ладони обхватили мою грудь, пальцы чувствительно ущипнули за и без того нывшие твёрдые вершинки, и с моих губ сорвался тихий всхлип. Я почувствовала, как плеча коснулся горячий поцелуй, и Джон снова ухватил жарко пульсировавшие бутоны, сжал их и оттянул, добавляя боли в водоворот эмоций, захвативших меня. Непослушное тело выгнулось, хотя мне приказали не шевелиться, попкой я ощутила твёрдый ствол Джонаса, а верёвка между ног снова потёрлась об чувствительное местечко.
- Ш-ш-ш, - предупреждающе зашипел Джеффри, и я выплыла на несколько мгновений из горячечного тумана возбуждения, тяжело дыша и с трудом сосредоточившись взглядом на муже. – Любовь моя, ты же хотела бы снова сделать это? – мурлыкнул он, и тут я, к своему ужасу, заметила в его руках кое-что.
Плётка. Кожаная плётка с множеством мягких хвостов, и Джефф с многозначительным видом похлопывал ею по ладони. Это уже не просто шлепки по попке… Внутри всё ухнуло, перемешалось, а когда Джеффри шагнул вперёд, нежно проведя хвостом по моему животу, я едва не отпрянула в панике, мешавшейся со страстью. Но Джонас по-прежнему прижимался ко мне, не давая шевелиться, пощипывал и оттягивал соски, превратившиеся в спелые, тёмно-розовые вишни. Они то и дело постреливали вспышками удовольствия от грубых ласк.
- Хотела бы снова взять в рот, м-м? – продолжил Джеффри непристойный допрос, и всё так же водил плёткой по моему животу.
Губы Джонаса блуждали по моей шее и плечам, и я вдруг осознала, что… к попке прижимается его член, возбуждённый и горячий. Штанов на брате, похоже, уже не было. А ещё, Джон тихонько покачивался со мной вместе, и верёвка, боже, она тоже двигалась. Чуть-чуть, но этого хватало, чтобы у меня перед глазами всё помутилось, и страх перед плёткой в руках Джеффри растворился в волнах огня, расходившихся от пульсировавшей точки между ног.
- Х-хотела бы, мой Господин, - покорно, едва слышно прошептала, прикрыв глаза и уже не понимая, где нахожусь, и что со мной происходит.
Тут же живот обжёг хлёсткий, резкий удар, и кожу как кипятком облили. Я вскрикнула, запрокинув голову, беспомощно дёрнулась в путах, и вновь боль смешалась с приступом эйфории от верёвки между ног. Джеффри приблизился вплотную, одарил меня нежным взглядом и так же нежно улыбнулся, пока я хватала ртом воздух и приходила в себя от первого удара. Уверена, не последнего.
- Жена моя, ты очень испорченная девочка, - мягко произнёс он, его ладонь провела по моему бедру, пока пальцы Джонаса, на сей раз ласково, едва касаясь, дразнили набухшие и истерзанные грубыми щипками соски. – И за это я запрещаю тебе кончать. Но ты можешь просить и умолять меня об этом, - добавил он, пока я со сладким ужасом осознавала, какое именно наказание мне приготовили. – И может, я разрешу тебе. Чуть позже.
Он отстранился, и – снова удар, теперь пониже, по бёдрам. Мой глухой вскрик, попытка удержаться на месте и не дать проклятой верёвке потереться об горевшую огнём плоть. И резкий контраст нежных прикосновений к откровенно болевшим вершинкам. О да, это была совершенно новая грань порока, жёстче, глубже, чем раньше. Настоящая боль, от которой кожа горела, будто отхлестали крапивой, и одновременно наслаждение. Меня наказывали этой болью, этим наслаждением, и от невозможности удовлетворить её до конца, испить эту горько-сладкую чашу до дна я сходила с ума. И уже не понимала, отчего слёзы, сознание отказывалось принимать происходившее. Смутно почувствовав, как ладони Джонаса спустились на бёдра, я на мгновение напряглась, и новый удар, теперь по груди.
Я вскрикнула, из горла вырвалось короткое рыдание, и тут же – настойчивые пальцы, проникнувшие под верёвку внизу, скользнувшие по мокрым складкам. Приносящие опьянение и облегчение, всего на миг. Я изо всех сил напрягла мышцы, заставляя себя стоять прямо. Малейшее движение, и тело снова скрутит судорога удовольствия, а мне… мне нельзя. Я балансировала на грани, захлёбываясь в ощущениях, ослеплённая и потерянная. Распятая, беспомощная, в полной власти мужа и моего сводного брата. Они владели мной, моими желаниями, моим вожделением, и умело растравляли их, и я в самом деле была в шаге от того, чтобы начать умолять, униженно упрашивать, чтобы мне позволили. Пальцами, ртом, членом – чем-нибудь утолить тёмный голод, разбуженный ими же. И всё равно, кто они на самом деле, люди или нелюди.
В какой момент Джонас оказался впереди, а Джеффри зашёл за спину, я так и не поняла. Но – почувствовала. Обжигающий удар по ягодицам, и влажный плен, в который захватил мой сосок жадный рот Джона. Движение верёвки, прикосновение языка к горевшему бутону, зубы, прихватившие твёрдую горошину и оттянувшие её. Тело превратилось в звенящую струну, готовую порваться в любой момент, я хватала ртом воздух, со смесью страха и вожделения ожидая следующего удара… И он последовал. Мой вскрик, вспышка перед глазами, когда узел на верёвке совсем чуть-чуть потёрся о нежную плоть. И жаркий шёпот Джеффри:
- Любовь моя, у тебя есть время подумать, с чего мы начнём, - его пальцы погладили мою истерзанную ударами попку. – С твоего ротика, с моего, или… - выразительная пауза, во время которой уже пальцы Джонаса скользнули дальше под верёвкой, проникая внутрь меня. – Моего члена в тебе, Мари-и.
ГЛАВА 3.
И снова удар, и одновременно Джон убрал пальцы. Ох. Мир вспыхнул разноцветными огнями, но мне не хватило буквально чуть-чуть, чтобы нарушить приказание Джеффри, и… я лишь порадовалась этому. Уверена, если бы я позволила своему телу ухнуть в пропасть без дна, моё наказание бы продолжилось. Я обмякла, тяжело дыша, кожа покрылась испариной, мелкая дрожь сотрясала непрерывно. Думать о словах Джеффа не получалось, в голове царила звенящая пустота. Ровно до того момента, как снова не раздался голос моего мужа:
- Пожалуй, хватит, любимая. Достаточно с тебя сильных впечатлений.
Я готова была разрыдаться от облегчения, когда Джонас отцепил наконец верёвку от ошейника и принёс кратковременное облегчение. Между ног всё ныло и пульсировало, малейшее прикосновение отзывалось вспышкой сладкой боли, требуя удовлетворения. И я очень надеялась, что всё-таки получу его, просто немного позже. Когда Джеффри и Джон наиграются… Сполна насладятся моими эмоциями. Уже пришло понимание, что именно они нужны моим мучителям, как можно больше, ярче. И тот мятный ликёр… Он помогал мне держаться и не свалиться без сил, потерять сознание. А ещё, похоже, вызывал привыкание, потому что, пока Джонас отстёгивал мои руки, я не могла думать ни о чём кроме прохладного вкуса на языке и в горле. Мне так отчаянно хотелось снова его выпить, что я судорожно закашлялась, не в силах произнести просьбу.
Мои запястья освободились, и я безвольной куклой почти упала в заботливо подставленные объятия Джона, совсем не ощущая тела. Только отбитая попка саднила и покалывала, напоминая о недавнем наказании. Лодыжки тоже уже не стягивали браслеты, отстранённо отметила я, и почувствовала, что меня куда-то несут. Слуха коснулся какой-то шорох, тихое звяканье, и снова рот наполнился слюной при воспоминании о мятном ликёре. Пусть это какое-то зелье, мне всё равно. Оно приносило облегчение, это главное. Я облизнула сухие губы, ничего не видя перед собой, эмоции не успокаивались, бродя в крови горячими вспышками. Меня неожиданно бережно уложили на кровать, перевернув на спину, и прохлада покрывала немного уняла жар на коже от отметин плётки Джеффри. Мои глаза оставались закрытыми, дыхание – тяжёлым, и… я просто покорно ждала, что дальше, готовая в любой момент подчиниться приказам и желаниям. Ведь сейчас они полностью совпадали с моими. Отметила, как прогнулась кровать – кто-то лёг рядом, и к моим губам поднесли край бокала, а широкая ладонь заботливо поддержала под затылок, приподняв.
- Выпей Мари, - тихий голос Джеффри. – Ты же хочешь пить, любовь моя, да?
- Да, - хрипнула я, жадно припадая к живительной влаге с мятным привкусом и глотая большими глотками.
Эликсир смывал апатию и безвольность, уносил с собой усталость и оцепенение. Действительно взбодрил, пронёсся по телу освежающей волной. Глаза раскрылись сами и встретились с выжидающим взглядом цвета старого золота. Муж лежал рядом, пристально глядя на меня, и больше не улыбался. По обнажённой груди разливалось знакомое неяркое свечение – Джефф жаждал продолжения. На Джонаса я опасалась смотреть… Мелькнула обречённая мысль, что в конце концов всё равно со мной будут сразу двое мужчин, я в этом не сомневалась. Но сначала Джеффри получит своё.
- Так с чего начнём, жена? – негромко спросил он, положив горячую ладонь на мой живот и легонько погладив.
В какой-то момент показалось, в его голосе мелькнула странная нежность. Джефф медленно улыбнулся и добавил:
- Ты заслужила, любовь моя. Мне понравилось, как ты вела себя во время наказания, - он наклонился и поцеловал, долго и нежно.
Это было странно, чувствовать, как его губы ласкают мои, язык медленно скользит, дразня и завлекая, заставляя отвечать. Я сама не заметила, как потянулась навстречу, с готовностью открыла рот шире, слегка растерявшись от такого подарка. Нежность. Как мне её не хватало, пришло вдруг яркой вспышкой осознание. Тоска пронзила молнией, и на несколько мгновений я позволила себе помечтать, что… Меня в самом деле любят и хотят доставить удовольствие. Чистое, светлое, от которого на душе разливается покой и умиротворение. Не знаю, что со мной случилось вдруг, но я едва слышно всхлипнула, выгнулась, крепко зажмурившись. Впитывая эту нечаянную, неизвестно, как возникшую нежность, стараясь не вспоминать, что со мной не так давно делали эти руки, сейчас медленно скользившие по налившемуся горячей тяжестью телу. Всего на миг подумалось, что это не Джеффри, а кто-то другой… Родной и близкий. Любимый.
Волшебство рассеялось, едва муж отпустил мои дрожавшие губы, а ладонь Джонаса накрыла грудь, мягко помассировав. Не будет у меня сказки, я не достойна её. Грязная, развратная и порочная. Такая, какой меня сделали эти двое, точно подстроив под себя и свои желания. Игрушка и… источник эмоций. Вкусная, как они сами признавались.
- Мари-и, - протянул Джеффри, возвращая в мрачную реальность грешных наслаждений. – Я тебя спросил, любовь моя.
Да, да. Я должна быть послушной и повиноваться. Помню. Только вместо апатии и безразличия во мне бурлило моментально проснувшееся желание, так и не утолённое, лишь притихшее ненадолго. Оно голодным зверем поскуливало внутри, требуя удовлетворения, и… Не отрывая взгляда от мерцавшего рубиновыми отблесками золота глаз Джеффа, я широко раздвинула ноги и ответила то, что он хотел:
- Здесь, мой Господин, - мой голос звучал тихо и немного хрипло от предвкушения. – Начните… ртом.
Мне эгоистично хотелось получить своё удовольствие прежде, чем за меня возьмутся всерьёз. Я всё-таки запнулась и на мгновение отвела взгляд. Мимолётно удивилась, что снова проснулось смущение. А потом стало не до него, потому что… меня начали готовить, как поняла в следующий момент. Джонас поднял мои руки, и я почувствовала, как запястья плотно обхватывают шёлковые ленты, притягивая их к спинке и вновь лишая возможности шевелиться. Дыхание участилось, стало глубоким, и по телу прошлась волна горячей дрожи. Я с трепетом ждала, что дальше, а возбуждение стремительно росло, закручиваясь между ног огненной воронкой.
- Помнишь, что я сказал, Мари? – мурлыкнул Джефф, поглаживая пальцами мои дрожащие губы. – Я хочу, чтобы ты умоляла разрешить тебе кончить, чтобы ты кричала, любовь моя.
И я знала, что буду. Только представив, как жадный рот мужа прижимается к моей влажной плоти, я тихонько застонала и выгнулась, бесстыдно раскинув колени ещё шире. Руки сжались, натянув шёлковые путы. А Джонас… Он вдруг аккуратно согнул мою ногу, подняв выше, почти прижав к моему телу, и плотно обмотал широким длинным ремнём и пропустил конец под спиной, наклонившись и проделав то же самое со второй ногой. Я едва могла пошевелиться, раскрытая, беспомощная и готовая к использованию. Джон чуть отстранился, окинул меня довольным взглядом и широко ухмыльнулся, выразительно облизнувшись.
- Мне нравится, как ты смотришься, малыш-шка, - вкрадчиво произнёс он, и его палец совсем легко провёл по мокрым, шелковистым складкам.
У меня перехватило дыхание, и бёдра попытались податься вперёд, стремясь продлить непристойную ласку, но – безуспешно. Я лишь дёрнулась, и только. Джеффри мягко рассмеялся и переместился между моих ног, медленно обвёл жарко пылавшее местечко, пока не прикасаясь к нему. Дрожь усилилась, проникая в самые дальние уголки, тело напряглось в ожидании горячих, сладких ощущений. Я тяжело дышала открытым ртом, воздуха отчаянно не хватало.
- Начнём, - коротко произнёс Джефф и склонился надо мной, его пальцы раздвинули лоно.
Шершавый язык мучительно медленно, растягивая пытку удовольствием, лизнул, пощекотал трепещущий, изнывающий кусочек плоти и проник в меня, снова пробуя на вкус. А Джонас приник к торчащей вершинке, обхватил губами сочную вишню соска и сильно втянул, играя с ним, как с карамелькой. Ох… Короткий, хриплый вскрик вырвался из груди, я крепко зажмурилась, утопая в густой, тёмной, хмельной волне, затопившей с головой. Я отдавалась грешному удовольствию, бесстыдно прижималась к рту Джеффри, извивалась в беспомощных попытках стать ещё ближе, усилить удовольствие, продлить его. Меня разрывало в клочья от желания, стоны переходили в крики и тихое хныканье, когда Джефф почти совсем останавливался, лишь нежно посасывая. Его палец ласкал скользкий вход, но не проникал, а мне хотелось, боже мой, как мне хотелось ощутить его внутри! И не только палец, но и член. Почувствовать, как он двигается во мне, резко и сильно, входит до конца, насаживая меня и заставляя выгибаться навстречу.
Это было… страшно и сладко до невозможности, почти до потери сознания. Я в самом деле не помнила себя, потерялась окончательно и сделала то, что просил Джеффри.
- П-пожалуйста… мой Господин… - прохныкала, слепо подставляясь под губы Джонаса, продолжавшие ласкать мою грудь и приносившие хотя бы частичное облегчение. Но думала о губах Джеффа, неживших мою раздразненную и болезненно пульсировавшую плоть. – Не останавливайтесь… пожалуйста-а!..
Муж ответил не сразу. Сначала его язык вновь прошёлся по чувствительному местечку, обвёл горевшую огнём точку. Я снова длинно, громко застонала, умирая от желания избавиться наконец от напряжения, получить освобождение. Эмоции переполняли, душили, я захлёбывалась в них, готовая отдать без остатка тем, кому они, похоже, необходимы больше, чем мне.
- Хочешь кончить, любовь моя? – хрипло выдохнул Джеффри, отстранившись и согрев дыханием моё лоно. – Хочешь, чтобы я как следует приласкал твою жемчужинку, да, Мари-и?
От тягучих ноток в его голосе подвело живот, и я послушно ответила задыхающимся голосом:
- Да… Да, хочу!.. Очень!
И снова медленное, нежное прикосновение кончиком языка к средоточию моих желаний, мой горловой вскрик и – зубы Джонаса, чувствительно прихватившие твёрдый сосок. Пряная, горячая смесь ощущений превратила тело в податливый воск, я задрожала в предвкушении, балансируя на грани и ожидая… Вот-вот… Надо мной ведь сжалятся? Я же веду себя очень послушно…
- А пото-ом? – протянул Джеффри, и уже его палец провёл по скользкой плоти, на несколько мгновений проникнув в меня. – Хочешь меня здесь, Мари-и?
- Хочу… пожалуйста… - жалобно прошептала я, согласная сейчас на всё, что он скажет.
И потом, всё равно Джефф это сделает, ведь я должна повторить с ним то же, что и с Джонасом, пока его не было. Я хотела, и чтобы муж подарил наконец долгожданную свободу, и чтобы потом взял меня, как он пожелает. Знала, что он захочет, чтобы Джон присоединился, и мне придётся просить разрешения. Представляя всё это, а ещё, то тёмное удовольствие, которое мне подарят, я уходила в тёмный омут глубже с каждым мгновением.