— Так на болоте, ваше величество, — простодушно ответил я. — Вы нас как за клюквой послали, мы и нашли…
— Эру милосердный, вас только посылать и можно… — пробормотал король. — В кого вы такие уродились?!
— В великих предков, как и вы, ваше величество, — ответил я и удрал.
Так мы избавились от немедленной угрозы шитья, но это ведь ненадолго! И еще этот жених… Почему бы ему не преподнести невесте платье в знак любви?
Я нашел Афадель и поделился с ней этой мыслью.
— А это идея! — просияла она. Хотя, может, виновата была не идея, а вторая кружка темного эля… — Найди его и пусть он займется!
— Почему я? — возмутился я. — Невеста-то ты!
— А, ну да, — согласилась она. — Сейчас мы его найдем и того!
— Нет, того мы его пока не будем, — со значением ответил я. — Нельзя до свадьбы, дурья твоя голова.
— Да не того! — хихикнула Афадель. — А пусть подарит невесте свадебное платье!
— Да ты ему сама скажи, вон он идет, — буркнул я, завидев, как к нам широко шагает сквозь папоротники ривенделльский жених.
— Привет, — сказала Афадель, скромно потупившись и поигрывая длинной косой. Коса у нее, кстати, ненастоящая, у матери взяла, так-то она стрижется покороче, а то к паукам лазить неудобно, все волосы в паутине.
— Здравствуй, — выговорил он. Я отступил в тень. Афадель была очень хороша в утренних лучах, одни брильянты чего стоили. — Я хотел спросить, ты… ты не против стать моей женой?
— Что ты! — распахнула Афадель глаза. — Ты такой… ах! Просто принц!
Она прикрылась рукой якобы в смущении, а потом деловито сказала:
— Но при одном условии. Нет, двух.
— Каких же? — удивился он.
— Первое — ты никогда не разлучишь меня с Хвандиром, мы с детства вместе, он мне как брат, — твердо сказала Афадель. — А второе — к свадьбе король приказал мне сшить платье пятидесяти оттенков розового, иначе он меня не отдаст, а я шить не умею. Есть выход: нашить на платье цветы. Помоги собрать!
Жених задумался и оценивающе оглядел меня. Как мне показалось, особое внимание он уделил ушам.
— И как ты себе это представляешь "никогда не разлучать"? — кисло спросил он. — Третий лишний, так у нас говорят.
— Ну хотя бы иногда, — умильно сказала Афадель. — Он будет нас навещать, да? Но на второе-то ты согласен?
— Конечно! — пылко воскликнул он. — Только я не знаю, где у вас тут цветы…
— Я знаю кое-какие места, но боюсь идти сама. Идите вы с Хвандиром! — сказала Афадель.
"Отомщу", — взглядом пообещал я, но она не обратила на это внимания.
— Хвандир тебя проводит, он знает — мы там мост прокладывали!
— Пойдем, — решительно сказал ривенделлец и взял меня железной рукой за плечо. — Кстати, меня зовут Гваэрон.
— Очень приятно, уже знакомились, на пиру, вы не забыли? — учтиво ответил я. — Ах да, вы тогда выпили лишку, а вино у нас… — Я возвел очи горе и добавил: — Бедная Афадель, муж-алкоголик — это ужасно! Ну что же, идемте, Гваэрон, я покажу вам наши заповедные места. Быть может, мы и сумеем насобирать цветов пятидесяти разных оттенков, благо весь лес в цвету!
— Идем!
Афадель взглядом выразила восторг. Я просигналил ей, что буду ждать у Арагога.
— Вот здесь лесная гвоздика, вот розовая сирень, а вот там, чуть подальше, какой-то кустарник, не знаю его названия, — говорил я без остановки, показывая в сторону болота. — А я пройду в другую сторону… Не заблудитесь?
— Эльфы Ривенделла не плутают! — задрал нос Гваэрон и пошел в указанном направлении, а я хмыкнул и двинулся к паукам.
Афадель уже сидела у пещеры Арагога и потрошила какое-то барахло, которое он выкинул ей на радость. Видно, она ему принесла чего-то вкусного.
— Держи, тебе на ухо, — протянула она мне роскошную серьгу с жемчужиной. Теперь точно на умбарца стану похож!
— Твой в болото полез, — сообщил я, любуясь серьгой. — Там багульник, рододендрон цветет, точно насобирает на платье.
— Какой он еще мой! — отмахнулась подруга.
— А что, мужик видный. И камзол у него… И уши богатые… Брюнет, опять же.
Афадель фыркнула, но как-то задумчиво. Видно, что посмотрела на этого Гваэрона с другой стороны. Со стороны ушей.
— И вообще, Ривенделл сам по себе богатый, — продолжал я издеваться. — Вон Элронд с какой свитой приезжает. И этот, поди, тоже из свиты, не просто так.
— Он вредный, — вынесла она вердикт. — К гномам не пустит, как пить дать. На тебя косо смотрит, а куда я без тебя?
— Дорогая, ты замуж выходишь, тебя муж будет… того-этого, я зачем тебе сдался?
— Для разнообразия, — ответила она, плетя венок из ромашек. — Может, он не умеет ничего, я ривенделльских не пробовала… А ты у меня правда как брат…
— С братьями не спят!
— Я же сказала "как", — хмыкнула она и заныла: — Ну Хвандир, ну ты же умный, придумай чего-нибудь, чтоб меня замуж не отдали! Или чтоб этот Гваэрон сам не взял… Ну его, подумаешь, камзол, вон у короля намного красивее, и олень есть… как я без оленя жить буду?
Я подавился земляникой. С этой стороны замужество Афадели я еще не рассматривал.
— Многие живут без оленя — и ничего, — сказал я неуверенно. — Ты знаешь что? Ты замуж-то выходи, а потом раз — и приедешь обратно. Типа хочешь пожить раздельно… эпоху-другую, чувства проверить.
— Хитрый ты, так и норовишь меня замуж спихнуть, — надулась она и отобрала у меня землянику. — А я, может, не хочу!
Я вспомнил про лориэнскую невесту, от которой чудом избавился, и вздрогнул.
— Точно, — осенило меня. — Подговорим Алексиэля!
— На что? — непонимающе уставилась на меня подруга.
— А-а-а-а, вот вы где! — радостно закричал нам здоровенный куст пятидесяти оттенков розового, неумолимо надвигающийся со стороны болота. — Мы, ривенделльские, не заблудимся!
— Как красиво! — восторженно сказала Афадель и даже захлопала в ладоши. На самом деле она хлопала ладонью меня по ляжке, но жених этого не видел.
— Пойдет на платье? — гордо спросил он, распределив по нам свою ношу.
— Конечно, о мой суженый! — затрепетала она ресницами, отдала мне этот стог и вдруг воскликнула: — Какой ужас! Тут не хватает еще пяти оттенков! Но я знаю, где растут лесные яблони, они такие красивые… Спустись вон в тот овраг, иди налево, на той стороне будет подъем. Увидишь паутину, не бойся, это наш мост. А потом выйдешь прямо к ним! А мы пока начнем расшивать платье, да, Хвандир?
— Конечно, — сказал я. — Как не помочь подруге по такому поводу! Пойдем, пока цветы не увяли! Спасибо вам, Гваэрон!
Он самодовольно улыбнулся и удалился в указанном направлении. К паукам, в смысле. Яблони там тоже имелись, но…
— Надеюсь, не выпутается, — сказала Афадель и закинулась земляникой. — Пошли. Нам еще оленя подговаривать.
И мы пошли. Платье получилось на славу. То есть, я хочу сказать, вышла отличная противоорочья маскировка. Оттенки я, правда, не считал, но их явно было много, и десяток-другой роли уже не играл.
Аафдель надела платье, не потрудившись скинуть походные штаны, и затянула корсаж. Бриллианты предательски просвечивали сквозь багульник.
Король удовлетворенно кивнул, завидев ее, а Леголас присвистнул. Кажется, его тоже впечатлила маскировка.
— Что ж, прямо сейчас мы вас с женихом и обручим, — благосклонно кивнул король. Эх, рано он расслабился.
— Жених сейчас будет, — сообщила Афадель и аккуратно присела на удачно поваленное бревнышко. Мы примостились рядом и принялись ждать. Ждали долго — меня аж разморило, да и цветы начали увядать. Видно, пауки задали Гваэрону жару, сколько можно шляться…
Я задремал, привалившись к плечу принца. Проснулся я от криков.
Кричали все. Я открыл глаза и увидел Афадель в походных штанах и бронелифчике, а поверх всего было накинуто ее бывшее платье. Я говорю бывшее, потому что от него осталась только легкая тканевая основа, а все любовно нашитые нами цветы были варварски уничтожены. Стоящий рядом олень выглядел смущенным. Из его рта свисала розовая смолевка.
— Ах! — воскликнула Афадель и отвернулась, закрыв глаза рукой. — Мой король, я опозорена! Вы приказали мне надеть платье пятидесяти оттенков розового, и мы так старались… И мой жених, и Хвандир, и я, а теперь… нет, нет пойду, отдамся течению Андуина…
"Да ты кому угодно отдашься", — невежливо подумал я, но это было чистой правдой. Судя по фырканью Леголаса, он подумал то же самое.
— Папа, мне кажется, в платье не хватало цикламенов, — сказал он дипломатично, переждав рыдания Афадели. — А раз уж ты сам поставил условие… И не винить же бедное животное! Кажется, его со вчерашнего дня не выпасали.
— Оба — на выпас, — мрачно сказал Трандуил, и Афадель прекратила рыдать. Олень облегченно вздохнул. — И чтобы до послезавтра я вас не видел!
Он подумал и добавил:
— Всех троих!
И мы с оленем устремились на свободу…
14
На вольном выпасе
— Очень кушать хочется, — жалобно сказала Афадель, жуя листик не знаю чего. Олень смотрел на нее с вожделением. Нас выпнули на выпас безо всяких припасов и даже безоружными!
— Поди грибов собери, — сказал я. Я запасливый, я сухарей напихал запазуху. Только Афадели не дам, пусть худеет. — Я пожарю.
— Нету еще грибов! Поганки какие-то…
— Это не поганки, это сморчки, — сказал я и понял, что спалился. Не зря же меня зовут Хвандир.
Афадель с сомнением оглядела сморчки.
— Что-то вид у них несъедобный…
— Значит, ты не голодная, — ответил я.
Олень понюхал грибы и фыркнул.
— Точно несъедобные, — сказала она.
— Оленю полагается есть траву, а не грибы, пусть идет и ест, — добавил я.
Олень помотал головой. Трава его чем-то не удовлетворяла.
— Наверно, тут нехорошее пастбище, — решил я. — Ни нам, ни оленю…
— Давай новое поищем! — воодушевилась Афадель, как самая голодная. — О, смотри, Следопыт! Вдруг у него еда есть?
Как выяснилось, Следопыт шел на рога оленя. Ну, вместо ориентира. Заплутал немного.
— Есть чо? — спросила Афадель.
— Чо? — не понял Следопыт.
— Припасы остались? — вежливо спросил я.
Следопыт не стал кривить душой:
— Колчан стрел, сухие чернила и неманого ацэласа.
— А если найдем? — спросила Афадель.
— А у вас разве нет, — простодушно спросил Следопыт. — Я надеялся у вас разжиться.
— В королевстве нашем настали тяжелые времена, — горестно сказала Афадель, прикрывая бриллианты веточкой папоротника. — Оленя хотели забить на мясо, но мы спасли нашего верного Алексиэля. Да что там! Леголаса намерены обменять на еду у харадов или вастаков. На вяленую мумачатину, — добавила она, подумав, и облизнулась. — Лучше бы самого съели, он вкуснее.
— Я бы так и съел, — сказал Следопыт задумчиво.
— Да и я бы съела, — ответила Афадель, глядя в облака. — Немного филе Леголаса под крапивным соусом.
Мне ничего не оставалось, кроме как присоединиться к этому воображаемому пиршеству каннибалов.
— Можно добавить немного жареных с луком грибов, — вставил я.
На этом слове (не знаю, лук или грибы) Следопыт очнулся и посмотрел по сторонам.
— Что, и грибы кончились?! — тревожно спросил он.
— Я видел вон там пару мухоморов, — указал я. — Милости прошу, угощайтесь. Чем богаты…
— Схожу поищу, — сказал он.
— Куропаточку подстрелите, — произнесла ему вслед Афадель.
— Или зайчика, — в тон ей ответил я. — Можно и оленя.
Тут я встретился взглядом с Алексиэлем и передумал. Томные карие глаза сейчас метали молнии. Я подумал, что король наш Трандуил набрался дурного именно у оленя. Хотя вряд ли кто-то кроме орков мог попробовать сожрать короля. Но рога… тьфу, корона как бы намекала.
Следопыт пошел на охоту, а мы лениво развели огонь в надежде на обед. Олень уже обедал, обожрав все кусты и лишив нас естественного укрытия. Пришлось маскироваться лапником.
Следопыт вернулся спустя два часа, злой, обожженный крапивой, в паутине, исколотый ежевикой и с ежом и куропаткой наперевес. Алексиэль фыркнул и отпрянул.
— И это все?! — ужасным голосом спросила Афадель.
— У вас же голод, — поразился он и выпустил ежа.
— Голод, — подтвердила она и подхватила ежа. — Прости… но жизнь дороже. Я имею в виду свою жизнь.
Еж с упреком посмотрел на Афадель и больно укусил ее за руку.
— Сука колючая, — сказала она, уронив мерзавца. Тот подкатился под копыта Алексиэлю, а туда бы я не полез. — Сбежал, падла! А так вкусно запечь ежика на углях…
— И часто вы едите ежиков? — обеспокоенно спросил Следопыт, быстро ощипывая куропатку. По счастью, она никуда не порывалась улететь, потому что была застрелена. Навылет.
— Ну как поймаем… Ежатина в наше время — еда королевская, — сказала Афадель.
— И как там король ваш Трандуил? — осторожно поинтересовался Следопыт.
— Страдает, — ответила она и протяжно вздохнула. — Сына-то на еду выменивать…
— Я должен идти! — вскочил тот, уронив куропатку.
— Куда! — приземлила его Афадель. — А готовить кто будет, я, что ли? Это не сегодня будет, успеешь…
Следопыт сел прямо на нашу знаменитую лихолесскую крапиву, но сделал вид, что ему все равно.
Готовить пришлось мне.
Я мстительно погнал Афадель за приправами, пускай соберет травок, кинем в котел. Сам я это варево есть не собирался, с нее станется бросить туда белены или чего похуже. Ей-то все равно, и так ненормальная, а я еще хочу увидеть маму. Хотя бы на прощанье. Со мной.
Афадель принесла грибов. Я понял, что есть суп из мухоморов с куропаткой точно не буду и начал подавать знаки Следопыту. Однако он меня не понял и с удовольствием отведал, запив из своей фляжки, после чего они с Афаделью принялись громко восхищаться синими белками и распускающимися в небе ромашками. Наверно, это было очень красиво, но мои сухари такого эффекта не давали, и я предпочел отойти поближе к Алексиэлю, который грибы не ел. Мы расположились в партере. Сухарей у меня было достаточно, а олень их уважает.
В самый разгар оргии появился Леголас. Сперва я принял его за глюк, но потом вспомнил, что не ел из котла. Стало быть, Леголас был настоящий. Спасибо, не король наш Трандуил, да он и не пойдет по темноте да по оврагам в своей мантии. Олень-то у меня.
Леголас переменился в лице, увидев Следопыта, обнимающего Афадель за плечи и бронелифчик и поющего "Нелегко мэллорну к дубу перебраться".
— А я-то вам поесть принес, — сказал он.
— Давай, — быстро отреагировал я и протянул руку.
Следопыт отреагировал на слово "поесть".
— Я все знаю, Леголас! — сказал он. — Я не позволю!..
— Но почему? — удивился тот, доставая из сумки припасы. — Ты разве не голоден?
— Им уже хватит, — сказал я, заедая окорок лембасом и запивая лучшим королевским вином, на которое принц не поскупился.
— А мне вина? — очнулась Афадель.
— Тебе хватит, — отрезал я и допил фляжку. — Ты и так уже в дугу. А казалось бы, пару сморчков съела!
Я пытался соблюсти видимость конспирации, но зря: Следопыт уже ни на что не реагировал и горячо уговаривал принца бежать. Афадель тем временем завладела другой фляжкой и принялась смотреть спектакль. Ее даже мухоморы не берут.
Леголас не понимал, почему он должен куда-то бежать от Следопыта. Или со Следопытом. Или в разные стороны.
Тот начал объяснять, что вяленый мумак — это одно, а королевский сын — совсем другое. Олень кивал.
Леголас, в принципе, соглашался со Следопытом, но уже снимал тетиву с лука, чтобы связать буйного помешанного, и подмигивал нам, мол, пособите. Но мы наслаждались зрелищем. А коварная Афадель еще и поддакивала, мол, мумачатина супротив леголасины — тьфу! Но ее больше, раз этак в сто.
— Вот поэтому тебе и нужно бежать! — заключил Следопыт, нежно глядя на принца.
Если бы олень мог смеяться, то ржал бы на весь лес. Впрочем он и так похрюкал, упал на спину и задрыгал копытами, будто в конвульсиях.
— Это он шкуру чистит, — пояснила подруга, не растерявшись.