— Я весь перемажусь, — возразил я шепотом. — что скажет мама?
Что скажет Трандуил, я решил не думать.
Позавидует молча, скорее всего, а потом выманит шкурку. Может, Леголаса подошлет.
— Ну если тебе твоя шкура дороже, то я возьму себе эту, — логично рассудила она.
Я вздохнул и принялся рассматривать орков дальше. Нет, ничего столь ценного у них не было.
— Ну ладно, сказал я, — давай пополам. Мне переднюю половину, тебе заднюю.
— Вредный ты, — надулась она. — Из передней можно прикольный светильничек сделать…
Я подавился. Не знал за ней склонности к хендмейду!
К счастью, пока мы препирались, орки начали просыпаться.
— Ну давай наоборот, — предложил я, вытаскивая стрелу из колчана и проверяя тетиву. Нет, не отсырела.
Подрга же сделала проще. С криком "Мое!" она кинулась на орчонка и принялась стаскивать с него кинжал вместе с поясом, а другой рукой ухватилась за его шкуру.
Орк с перепугу заорал дурниной и сиганул в кусты, унося с собой мою спутницу: она все же была заметно легче.
Я не нашел ничего лучше, чем заржать в голос, поэтому стрела полетела косо и попортила татуировку главному орку. Она и так-то была вся в шрамах, словом, потеря невелика, решил я и наложил на тетиву сразу пять стрел, как орел наш Леголас. Тут расстояние небольшое, хоть одна да попадет в орка…
Но, судя по всему, орки приняли меня за принца (у меня тоже светлые волосы, да еще свет в спину, поди разбери), потому что начали шустро разбегаться, подвывая от ужаса.
Не успел я насладиться своей крутизной, как сзади раздалось знакомое пощелкивание.
— Ну чего, — спросил Арагог. — Как делишки?
Судя по доносящимся из кустов звукам, делишки обстояли… гм…
— Благодарю, недурно, — ответил я, на всякий случай отступая бочком. — А как ваша уборка?
— Да подмел малехо, хоть есть где поспать, — хмыкнул паук. — Выгреб всякой всячины целую гору, глянь, тебе не надо?
— А вы пока покушайте, — предложил я вежливо. — вот тут у нас… холодные закуски.
Арагог довольно потер передние лапы и отправился за теми орками, которых я успел подстрелить. Они были еще вполне теплыми, но это звучало хуже. Да и все равно надо было их как-то утилизировать. Нечего им тут разлагаться!
Я же пошел посмотреть, что вынес на свет паучище. На самом верх кучи лежал симпатичный бронелифчик. В самый раз подарить девушке! Только почистить слегка надо. Почему-то рядом лежали фарфоровые блюдца, общим числом шесть, как будто кто-то ходил в овраг со своим сервизом, старый истертый колчан, костяной гребень явно орочьей работы, словом, всякая ерунда.
Правда, когда из колчана я вытряхнул горсть крупных розовых жемчужин, пару изумрудов и очень недурной сапфир, то задумался и поковырялся в мусоре еще.
Блюдца, кстати, хорошей работы, как бы не вастакской. Можно подарить их королю, он любит диковинки. (Драгоценности, разумеется, я сразу припрятал, потом с подругой поделюсь… по-честному. Бронелифчик, пара жемчужин — очень эротично выйдет!)
Пока я сортировал паучье добро, кусты затрещали и на поляну выскочил орк, не котором висела как хорошая норная собака моя подруга. Насколько я мог заметить. пояс с кинжалом она уже у него отобрала и теперь пыталась на ходу снять шкуру. И я бы не стал делать ставку на то, что у нее не получится.
Они проскакали по куче барахла и вновь нырнули в ежевичник.
Там орк заверещал вовсе уж дурным голосом, и я содрогнулся. Не хочу знать, что с ним там делают.
Я продолжал сортировать паучьи сокровища по принципу: это мне, мне, это снова мне, а это тебе… Арагог кушал, деликатно почавкивая. Сколько ж в него влезает! Я подумал, что человеком он мог, наверное, объесть всю деревню, так что в виде паука получалось как-то даже экономнее.
В ежевичнике трещало и вопило.
— Скоро ты там? — крикнул я подруге. Меня сильно нервировали крики.
— Так помоги! — ответила она, задыхаясь.
— Не-не, это твоя шкура! — тут же отказался я. Перепутает еще в пылу борьбы…
А мне моя была дорога. К тому же, она не знает про заклепки. А они вполне могли вылететь, если с меня примутся снимать скальп.
— Можа, мне пособить? — спросил Арагог, отвлекшись от очередного орка и аккуратно вытирая лапой хелицеры.
— Право, не стоит, — вздохнул я, услышав особенно протяжный вопль. Причем не понял, чей именно. — А то мало ли… Вы кушайте, кушайте..
— Эт верно, впрок надоть… а то никто тут не ходит, а с вас чего взять? Кожа да кости…
Я отсел подальше. Ну просто на всякий случай.
Тут вопли смолкли, а из кустов выбралась моя подруга, растрепанная, исцарапанная и почему-то в разорванной рубахе.
Я деликатно отвернулся.
— О, как кстати! — заметила она бронелифчик и тут же защелкала застежками.
— Ты его добила, я надеюсь? — спросил я.
— До победного конца! — гордо сказала она. — Гляди, как на меня делали!
Я искоса посмотрел на нее.
— Это тебе от меня, — сказал я искренне.
— От нас, — уточнил Арагог, а я поспешил согласиться.
И мы отправились домой, правда, так и не достроив дорогу, зато выяснив, что в окрестностях появились орки. Кстати, найденный в горе хлама клинок моей подруги явственно светился, а это кое-что да значило! А вот мои трофеи не светились. Только руны на них почему-то сделались багровыми. Красивый цвет, надо будет рубиновую заклепку в ухо поставить…
Явившись домой и доложив по всей форме королю нашему Трандуилу, мы выловили Леголаса и, озираясь, рассказали ему о том, кого встретили в Паучьем овраге. И как сильно он изменился за пару лет.
Принц явственно побелел, быстро схватил походный плащ и колчан с луком и был таков.
Пропал он на неделю. Мы бы заволновались, но было некогда: подруга начищала бронелифчик и думала, как лучше расположить жемчужины, а я прикидывал, как бы нам смыться к гномам и реализовать наилучшим образом сапфир. Неделя в этих раздумьях пролетела незаметно. И вот на седьмой день (когда я совсем уже решил, что сапфир может и полежать у меня дома, потом на рубин обменяю) я был разбужен радостным криком с улицы: "Леголас приехал!"
Леголас не просто приехал. Папа (в смысле, король наш Трандуил) привез его перекинутым через седло оленя, как харады, я слышал, возят похищенных невест. А я-то думал, куда олень запропал…
Впрочем, сопротивляться принц не мог — он был любовно обмотан паутиной. Я сразу узнал работу Арагога. Подруга тоже — она радостно взвизгнула и бросилась бережно разматывать драгоценную нить.
— Я ему… Арагорн… — бубнил Леголас сквозь паутину. — А он… неблагодарный…
Король посмотрел на нас и сурово сдвинул брови.
Я посочувствовал принцу. Впрочем, я предчувствовал, что сочувствовать придется мне, точнее, нам. И посочувствовал нам тоже.
Для короля я сделал невинно-вопрошающее лицо: за что, мол, караешь. Хотя карать он еще не начинал…
— Дорога где? — спросил он и сделал милое лицо.
— Дорога на месте! — отрапортовал я. — Согласно приложенному плану. Для запутывания вражеских агентов и диверсионных групп.
— Запутывается она отлично! — загремел Трандуил, шевеля бровями. Я представил, как из них вылупляются бабочки, и решил, что такой макияж королю пойдет. Надо подруге сказать, похихикаем. — Я еле оленя выпутал!
"Сам ты олень", — читалось во взгляде напарницы.
— А зачем вы с ним на дерево полезли? — ляпнул я.
— Для спасения своего единственного сына! — грозно сказал король. — Чем вы заманили его в это ужасное место?
Мы переглянулись.
— Так он сам побежал, — сказала напарница, — как только услышал про Арагога.
Пылающий взгляд короля обратился на принца.
— А кто сказал ему про этого… Арагога! — рявкнул он. — И зачем тебе понадобился этот старый хрыч Арагог?!
Леголас что-то промычал и посмотрел на папу умоляюще. Рот ему моя подруга предусмотрительно заткнула мотком паутины.
— Дружишь? — не поверил тот. — С этим старым… оркоедом?
— Может, он его с Арагорном спутал? — предположил кто-то.
— Точно, — добавил другой. — Он ведь так и сказал!
Леголас сделал брови домиком. Получилось не так выразительно, как у папы, но тому хватило. Он сверкнул глазами, взял недораспутанного сына подмышку и унес во дворец.
Олень остался. Мы тоже. Я поковырял землю носком сапога.
— Какой он все-таки сильный… — мечтательно сказала подруга, глядя вслед королю.
А меня больше интересовало, что связывает Трандуила с Арагогом…
05
Вниз по Андуину
Судя по всему, королю нашему Трандуилу мы надоели хуже торгующихся гномов, потому что именно нам с подругой выпала сомнительная честь отправиться в на берега Андуина с так называемой дипломатической миссией. Письмишко, в общем, передать. Запечатанное и прошнурованное, с сургучными печатями, как полагается. Весточку. Спасибо, не любовную записку. Хотя как знать, как знать…
В общем, король непререкаемым тоном произнес:
— Пойдут Хвандир и Афадель.
Кто-то выдохнул с облегчением, а кто-то застонал от ужаса. Но с королем спорить не принято…
С нами (а лучше вместо нас) рвался Леголас, но папа сказал ему "сидеть, к ноге!" Не такими словами, конечно, но смысл был именно этот.
Афадель поковыряла печать ногтем, присмотрелась к оттиску перстня короля нашего Трандуила и глубоко задумалась. Зная ее, я мог точно сказать, что на второй день путешествия мы уже ознакомимся с содержимым конверта.
Разумеется, пешком мы дошли бы до цели хорошо если к следующему году. Ну и год обратно пилить. Отличная дипломатическая почта! Оленя, однако, нам не доверили. Выдали ладью средней степени потрепанности и выпнули на среднее течение Андуина.
Плыть по великому Андуину — одно удовольствие! А грести — тут нужно другое довольствие. К счастью, нам грести практически не пришлось — течение несло нас куда нужно. Я старался отогнать от себя мысль о возвращении на веслах…
С другой стороны, всегда можно было сказать, что ладья села на мель и мы пробили дно или ее у нас украли, поэтому мы возвращаемся пешком. Я же сказал, видеть нас при дворе явно не желали.
Правда, собственно при дворе мы и не появлялись. В лесу нам было гораздо удобнее. Но тот факт, с какой готовностью нам поручили это важнейшее дело. наводил на размышления. Похоже, король наш Трандуил всерьез нам доверял…
Промелькнули золотые деревья Лориэна. Тут мы все-таки сели на весла и поставили парус, хотя идти пришлось галсами: встречаться с некоторыми нашими сородичами из этих мест откровенно не хотелось. Особенно после того, как Афадель, перебрав вина, перепутала Халдира с Румилом. Вернее, решила, что у нее двоится в глазах, и полезла целоваться с мэллорном. А это оказалась Владычица. Хорошо, не Владыка. Иначе мы бы так легко не отделались. От Владычицы. Потому что Владычица может и в глаз дать, в отличие от Владыки (чем я и воспользовался, к стыду своему)…
Так что мы отказались от мысли погостить у сородичей и постарались как можно быстрее покинуть Золотой лес. Напоследок из кустов вылетела приветственная стрела и впилась в борт нашей ладьи. Мы налегли на весла.
— Проскочили, — Афадель утерла пот со лба и осушила весла. — Повезло.
"А жаль", — явно прочитали мы друг у друга в глазах.
Мимо проносились берега, заросшие веселенькой зеленью. К счастью, места были малонаселенные, и если кто нас и заметил, тот не успел никуда стукнуть, как мы исчезали вдали вместе с секретным письмом.
— Вниз по Андуину… — мурлыкала Афадель, осторожно распарывая шнуровку на дипломатической весточке. — Вниз по Андуину…
— А дальше? — не выдержал я, сматывая особо прочную дипломатическую бечевку из паутинного шелка. Обратно-то мне зашивать, у Афадэли руки не оттуда растут, она только шарфики вязать умеет.
— А дальше я слова забыла. А ты?
— Я и не знал никогда. Слушай, может, не стоит этого делать?
Главным минусом нашего путешествия было то, что пункт назначения был обозначен как-то туманно. Но я надеялся решить эту проблему на месте.
— Поздно! — ответила Афадель. И действительно, было поздно. Смеркалось. Но не это послужило причиной того, что я не смог прочитать записку (надушенную какими-то духами). Причиной скорее было то, что надпись была сделана нолдорским письмом — так называемыми письменами Феанора. Я читать по-нолдорски не умею, Афадель, как выяснилось, тоже. Мы уныло посмотрели друг на друга.
Оставалось надеяться, что читать их умеет хотя бы адресат.
— Тут вместо подписи сердечко, — добавила подруга. — Так что все понятно. Зашивай.
И я сел зашивать. Нарисованное сердечко больше походило на Аркенстон (я наконец узнал, что это такое).
Сама она устроилась поудобнее и завела уныло:
— Даль степная широка, широка
Рохана равнина.
Повстречаю эльфа я, да эльфа я,
Там за Андуином…
Я поперхнулся, потому что знал продолжение, и выронил письмо. Его подхватил легкий ветерок и унес в реку.
— Эй, куда! — заорал я и плюхнулся следом.
Легкое письмо плыло намного быстрее меня, но я все-таки умудрился нагнать его в прибрежных камышах. Афадель, нет чтобы помочь, звонко хохотала на весь Андуин и обзывала меня водяным, помогая забраться обратно в ладью. Ну подумаешь, тина на ушах (и моих драгоценных заклепках)! Сама бы ловила это письмо…
Тут мы посмотрели на него и переглянулись. Текст исчез. Смыло его! Одно сердечко осталось…
Я посмотрел пергамент на свет. Кажется, что-то видно…
— Скажем, что это такая тайнопись, — предложил я, выжимая мокрую тунику в камышах.
— Да, невидимые чернила, — поддержала Афадель, подглядывая, хотя чего она там не видела. — А адресат должен знать проявитель.
Я встряхнул тунику, повесил на куст и взялся за штаны.
— Не, ну если присмотреться, там еще можно что-то различить. Я так думаю.
— А я нет! — вредно сказала подруга.
— Предлагаешь вернуться обратно? Рассказать королю про письмо7
Мы переглянулись и одновременно решили, что это дурная идея.
— Придумала! — сказала Афадель, помогая мне выжимать штаны. — Давай сами напишем!
— Ты что! — я сделал страшные глаза. — Мы же даже не знаем, кому оно предназначается. Так-то можно было бы попробовать угадать…
На самом деле король точно назвал нам адресата. Я так и услышал его голос: "Письмо отдадите в руки дунадану. Ну такому… Из этих, из следопытов. Ну вы поняли…" Мы понятливо кивали, а теперь вижу — зря! Лучше бы мы прямо спросили, что за дунадан, как его зовут, какие у него особые приметы и пароли-отзывы, но тогда нам было неудобно. И хотелось поскорее смыться.
— Зачем, письмо же секретное! Вот только сердечко — опознавательный знак! — пылала она энтузиазмом, а это дело опасное, энтузиазмом Афадели можно все Лихолесье сжечь дотла.
— Но в тексте-то что будет?!
— Ну… люблю-жду-целую, — выдала она, и я уронил свежевыжатые штаны в тину. — Ну это для маскировки, как ты не понимаешь! Вроде любовная записка, а если приглядеться, там письмена Феанора, но это же еще догадаться надо…
— Я не могу писать тенгваром квенья, — отказался я решительно. — Ты же знаешь.
Она на секунду задумалась и выдала:
— Ну можно же обвести!
Обводить я отказался наотрез. Мы еще долго спорили (в процессе штаны высохли), но все-таки решили оставить как есть. Главное, сердечко на месте.
Мы с аппетитом поужинали — после всех волнений аппетит разыгрался зверский — и залегли у костра. Я смотрел на звезды и любовно сушил письмо на груди.
— А давай гномьми рунами напишем! — не отставала Афадель.
— А ты их знаешь? — удивился я.
— Ну… на "люблю-жду-целую" моих познаний хватит, — смутилась она. М-да, куда катится мир?..
— Лучше не стоит, — строго произнес я. — А то вместо "люблю" получится что-нибудь неприличное, мало ли, какие у них там дополнительные закорючки.
— Ты еще скажи, умляуты.