Идеальный хищник - Виноградова Ольга 4 стр.


       В его словах ни капли жалости. Он давно приговорил их. Спокойно. Без спешки. Все обдумал и принял решение. Не нужно сомневаться в его логичности. О ней нет речи. Только сумасшедший может погубить всех. Ради одного - себя.

       - Вопрос доверия, - он прочитал мои мысли, - решай сама. Любые слова сейчас утонут в твоих сомнениях, потому что сказаны они мной. И единственный советчик здесь - я. И враг тоже я.

       Однако... Из четырех предложений он целую филисофию сложил. Ловушка, из которой нет выхода, но и входа тоже, а ответ кроется не в том, как ты в нее угодил, а кто ты. Раз, уйти нельзя, да и некуда, то стоит хотя бы попытаться сотворить из тюремной камеры нечто приличное. Мансарду с видом на море, к примеру. Или зеленый луг. От воды сверху, снизу и по бокам подташнивать начинает.

       Мы начали. День за днем разучивали простые вещи, которые интуитивно постигают человеческие дети на первом году жизни. Я ломала скупые движения вампира. Плавила, резала, кромсала и перестраивала их. Добавила сутулости идеальной линии плеч, сгорбила позвоночник, научила выпячивать плоский живот и добавила на груди вмятину. Я заставила его шаркать, показала походку от бедра. Он на своей шкуре прочувствовал падения без возможности смягчить удар.

       Кукловода жег огонь, ласкала вода, песчинки плавно стекали между пальцев. Нож несколько раз оставлял на его теле глубокие раны, пока он не научился не слишком быстро уходить из-под удара. Тварь научилась кричать от страха, прятаться от собственной тени. Не слышать того, что недоступно человеку. Не замечать тех вещей, которых не видят наши глаза.

       Я чувствовала себя ни много ни мало - Богом, а вампир был податливой глиной. Он непринужленно принимал требуемую форму. Схватывал знания на лету. Его способность пропускать через себя огромные объемы информации, анализировать ее и сразу же пускать в оборот восхищала.

       Господи...

       Ну, почему ты не дал нам такого? Умей мы, люди, познавать мир с такой скоростью, мы бы сокрушили чертову вселенную и сейчас они... Они, а не мы, щерились бы по норам! А мы... Как благородные господа средневековья лупили бы их начищенными сапогами под ребра и орали бы презрительно: "Красноглазые выродки!".

       Сколько прошло времени? Здесь нет часов. Я ни разу не покинула окружающих стен. Я - узница. Пленница, сделавшая ставку на безумную идею. Но, как ни странно, я не ощущала себя одинокой. Тварь не оставляла меня надолго. Если вампир отлучался, то всегда на короткий промежуток времени. Он приносил воды, когда слова не лезли через сорванное горло. Укладывал спать на стол, если я валилась с ног посреди комнаты. А когда просто уставала, замолкала и начинала бесцельно бродить по двум комнатам, то он пристраивался в хвост или спереди и копировал меня.

       Временами наваливалась тоска, и тогда я изматывала себя физическими упраженениями, чтобы не проронить ни звука. Начав говорить, жаловаться, вряд ли бы я смогла остановиться. А мне безумно хотелось выплеснуть на Кукловода терзающую меня боль вместе со слезами. Утопить его в них. Но он уважает исключительно силу, потому я все еще жива, потому он и выбрал меня. Хотя наши отношения, как ни безумно звучит, зашли уже слишком далеко - другой учитель будет учить его по иному и лишь сломает уже достигнутый успех.

       Отношения... Когда он впервые растянул тонкие губы в бледном подобии радостной улыбки, я ощутила гордость за своего ученика. И улыбнулась ему в ответ. А потом ужаснулась, отступила на шаг и едва не разревелась. Уж не знаю чьими молитвами взяла себя в руки. Надеюсь, что за меня все же кто-то просит Всевышнего в городе и кто-нибудь еще ждет... Я вернусь. Обязательно вернусь! В конце концов, это всего лишь еще одно испытание. Еще одна война. С самой собой. И она когда-нибудь закончится.

       Иногда вампир уходил на целую ночь. Не трудно догадаться, что в это время наши предпринимали очередную вылазку. Напрасно тратя боеприпасы, пробовали отвоевать кусок земли и закрепиться на нем. Они не знали насколько жалкими в действительности являются их попытки с высоты тех знаний, которыми поделился со мной пришелец.

       Их общество делилось на четыре уровня. На первом застряли низшие. Твари необходимые для ведения войны и контроля над завоеванными территориями. Также они служили своеобразными живыми заводами по переработке крови. Все, кто стоял на следующих ступенях не могли пить сырую кровь. Она ослабляла их, а затем убивала. Когда моему Кукловоду требовалась пища он призывал одного из низших, когтями разрывал ему брюхо, вырывал изнутри мешок с тонкими мышечными стенами и высасывал его. Останки сбрасывал остальным, которые довершали начатое. Не пропадать же добру.

       Второе место занимали сами Кукловоды. Они являлись узловыми точками контролирующей всех пришельцев информационной телепатической сети. Обладали небольшой свободой воли, позволяющей им выполнять приказы, спущенные сверху. Они удерживали под своей рукой от пяти до десяти тысяч тварей одновременно в зависимости от своего возраста и накопленного опыта. Следующими на пьедестале почета стояли те, кого я окрестила Мастерами.

       Каждый их них отвечал либо за определенную территорию, либо за определенную функцию. Снабжение ферм продовольствием, техническое обеспечение, поставки материалов и необходимой техники. А когда приходило время, и Мастер слышал Зов своей Королевы, то добровольно уступал место преемнику. Сам же... Отправлялся продолжать род. В отличие от людей им это занятие не приносило никакого удовольствия. Новые низшие появлялись из клеток тела Мастера. Естественно, для данного процесса тело пришельца должно было быть расщеплено.

       Королева убивала избранника, набивала его мясом свою утробу и откладывала коконы, где за три месяца дозревало потомство. Вот такая вот насыщенная сексуальная жизнь. Одна кладка содержала около десяти тысяч тварей. В отличие от мужчин самка питалась мясом. И в период беременности поглощала его тоннами. В период войны вампирам помогли поставки еды с других захваченных планет, а сейчас, когда гибнет не так много низших, сама Земля экспортирует живой товар.

       - Не складывается, - пробормотала я, отодвинув пустую миску. - Судя по твоему описанию ступеней, ты - Мастер, но ты говорил, что Мастера действуют в рамках отведенной им сферы ответственности. Я сомневаюсь, что Королева отдавала приказ уничтожить себя, - я внимательно посмотрела на вампира, который пытался удержать в когтях ложку. Он учил сегодняшний урок.

       Вампир улыбнулся. С каждым разом у него получалось изображать эмоции все лучше.

       - Ты права. Королева ни о чем не знает. Она воспринимает меня, как Кукловода. Я дал ей ложную информацию. Я успел переродиться третий раз до Зова. Когда проснулся, то осознал, что обрел самостоятельность, оставаясь при этом частью общества. Сделал то, что до меня происходило лишь с единицами за все существование нашей расы. Я - четвертая ступень.

       - И называется четвертая ступень? - кощунственно называть сидящее напротив меня чудовище Создателем.

       - Никак, - Кукловод замер, а потом пожал плечами. - Нам не требуются названия. Так же, как слова, письменность. При необходимости мы используем те, что дают нам местные жители. В общении друг с другом нам хватает телепатического обмена информацией. Так быстрее, проще, понятнее. Невозможно ничего утаить. И не нужно отягощать тело формированием речевого аппарата. Ваши названия... - вампир поморщился. Поднял упавшую ложку и положил ее на стол. - Они путают. Двойные, тройные значения. Вы обманываете ими себя. Зачем?

       - Названия... - я проигноривала его вопрос. Маленькая, но немаловажная деталь, которую я упустила из виду. - Тебе надо дать имя. Оно есть у каждого человека. Меня, например, зовут Скай. Это означает небо. Ты знаешь человеческие имена?

       - Знаю, - пришелец дохлебал кровь. Труп низшего еще валялся под столом. Он уберет его позже, так как я велела тренировать небрежность. Он слишком, до омерзения, аккуратен.

       - Выбирай.

       - Не вижу смысла делать это самому. Ты разрабатываешь легенду. Тебе виднее, какое имя должно быть у меня, - неправильная реакция. Он обязан проявить любопытство.

       Объяснив Кукловоду ошибку, я задумалась. Перед мысленным взором пронеслась вереница родственников, друзей, но я не хотела, чтобы выродок носил имя кого-то из близких мне людей. Много чести для него. Остановившись на трех вариантах, я выбрала один.

       - Джаред. Привыкай откликаться на него, вне зависимости от моих мыслей.

       - Почему Джаред? - на лице вампира появилась тень любопытства.

       - Потому что оно ничего не значит для меня, - мысленно я представила кулак с оттопыренным средним пальцем. Он уже был в курсе значения этого жеста.

                                                                Глава 6

     Я стояла возле окаменевшего тела Джареда. Некоторое время назад он опустошил десяток сородичей, занял стол в лаборатории, чтобы превратится в человека. Физически. Морально он был готов настолько, насколько вообще существо рожденное под иными небесами и воспитанное в обществе с иными правилами и нормами может быть готово сыграть роль человека.

       Едва он проснется, мы дождемся дня и направимся к городу, где нас никто не ждет. То-то они обрадуются. Так обрадуются, что задушат нас в объятиях. Пока Кукловод боролся со своим организмом, я боролась с искушением бросить его и сбежать. Не знаю, слышит ли он мои мысли в состоянии куколки, да и какая разница... Помешать все равно не сможет.

       Предполагал он такой ход с моей стороны? Что гордый своим учеником учитель трусливо подожмет хвост и сдаст назад в конце долгого пути. Повернется спиной к беспомощному и бросится бежать назад по уже проторенной дороге, опасаясь сделать последний шаг вперед. Сомнения в правильности решение догрызали остатки моего разума.

       Внезапно, я поймала себя на мысли, что хочу выйти отсюда. Любым путем. Оставить бездушные восемьдесят квадратных метров, ставших для меня олицетворением творимого моими руками безумия. Я сделала шаг назад. Прочь от серого тела. Еще один... Развернулась и вышла из лаборатории. Стянула с трупа в холодильнике боевой комбинезон силовых частей армии, одела его на себя, утонув в жесткой армированной ткани. Его предыдущий владелец значительно превосходил меня размерами.

       Странно. Я смотрела на труп человека и не видела в нем ничего, кроме мяса. И не испытывали никаких чувств по этому поводу. Я перестала ассоциировать себя с людьми. Как Джаред перестал быть частью сообщества вампиров. Мы оба стали изгоями: он добровольно, ради идиотской полностью эгоистичной высшей цели, а я по принуждению, но тоже не из-за корочки хлеба. На кону выживание человечества... Вот только мне наплевать выживут они или нет.

       У меня иные приоритеты. Я желаю увидеть вселенную, когда ее потрясет первый крик невиданного доселе идеального существа. Того, кто по праву достоин вырвать из небытия корону и водрузить ее на себя, провозгласив повелителем всего сущего. И быть может, упасть перед ним на колени и расшибить лоб в молитвенном экстазе.

       Нет! Это не я! Это не мои мысли! Не мои желания! Чертов вампир! Он все-таки привил мне часть своей философии. Мне нужно что-то... Нужно прямо сейчас вспомнить, что я человек...

       Схватив со стола армейский нож и металлическое копье с коротким древком - излюбленное оружие Кукловода, я толкнула входную дверь и замерла на пороге. Чего же я жду? Пока перестанет колотиться сердце? Высохнет холодный пот на лбу и перестанут дрожать колени? Двум смертям не бывать, а одной не миновать. В крайнем случае Джаред справится без меня. Ведь он стал так похож на человека...

       Неосвещенный короткий коридор. Температура около пяти градусов тепла. Через пять шагов я уткнулась в следующую дверь, но ее открыла без сомнений и страха. Я выйду отсюда. За дверью в узких отсеках-капсулах, словно мед в сотах, покоились низшие. Много низших. Тысячи. То один, то другой выворачивал мерзкую треугольную пасть в зевке или шипел отверстиями по бокам вытянутого к затылку черепа.

       Твари спали. И судя по всему так крепко, что появление еды не смутило их затуманенный разум. Но ведь вампиры не спят в прямом смысле физиологии. Они могут подремать днем, сидя на карточках, или впасть в летаргию, если запасы крови в организме на исходе и пополнить их неоткуда. Подозреваю, что Кукловод ввел часть низших в данное состояние. Ему не нужно такое количество солдатов, чтобы сдерживать человечество.

       Знать бы еще сколько продлиться его трансформация... Если успеть добраться до города, рассказать им все и привести сюда танки или заложить бомбу с часовым механизмом... Разом все гнездо выжечь! А потом смотреть и отстреливать по одному выбегающих из полыхающего Ада уродов.

       Я не стала убивать низших. Сил не хватит расправиться с ними со всеми, а не дай Бог проснется один, то мои проблемы в миг станут непреодолимыми: где один, там и второй. Я поднялась на улицу на лифте. Вышла из бетонной будки и вдохнула полной грудью. Солнце ослепляло даже сквозь зажмуренные веки. Глаза привыкли к полумраку, но я быстро освоилась и скоро смогла открыть их.

       Вторая половина дня. Светило неизменно движется по небосклону к горизонту, чтобы без сил свалиться за него. Я никогда не видела солнце. Никакая видеозапись, транслируемая по телевизору в общих местах отдыха не может сравниться с настоящим. Как много у нас отняли... И за это стоит побороться, чтобы наши дети, смеясь, бегали по траве. Чтобы, сидя на пляже, наслаждалась закатом, а собаки с лаем носились по кромке прилива и гоняли настырных чаек. Я хочу... Чтобы то, о чем я читала в книгах и видела в кино было у других...

       Запыленная улица. Серые остовы небоскребов с пятнами гари от зажигательных снарядов. Пустые оконные проемы, ощерившиеся острыми остатками стекол. Мусор полувековой давности: бумажный стаканчик, россыпь серебристых фантиков, плюшевый мишка с заплатками. Один глаз повис на ниточке и лапа оторвана и лежит в стороне. Детский велосипед. Ветер запутался в обрывках кисточек на вывернутом руле, который все еще сжимают маленькие пальчики. Посеревший скелет ребенка. С развороченной дырой в груди.

       Затоптали...

       Перед глазами ожила картина: вышедшие на улицы люди, девочка катается вокруг матери и другой женщины. Она улыбается и жмет на звоночек. Динь-динь... Динь-динь... Мать одергивает ребенка и продолжает разговор. Внезапно раздается протяжный вой. Несколько секунд требуется людям, чтобы осознать произошедшее. И вот кто-то срывается с места и бежит к метро. За ним второй, третий... Людские ручейки соединяются в реку, и уже неуправляемая в страхе толпа сносит все на своем пути.

       Мать кричит. Зовет своего ребенка. Прорывается поперек потока. Получает тычки и, наконец, валится с ног, сбитая грузным подростком. Шарит руками по земле, ползет, обдирая колени в кровь и видит, как все еще крутится колесо велосипеда, крутится и скрипит, а в глазах маленькой девочки с проломленной чьей-то тяжелой ногой грудью отражается проклятое отныне солнце на голубых небесах...

       Большая буква "М". Перевёрнутые столы и тенты. Несколько скелетов в дверях и часть внутри в истлевшей одежде. На скамеечке широко улыбается желто-красный клоун в полосатых носках и огромных башмаках. Но отчего-то его улыбка наполнена грустью, а недавний дождь проложил светлые дорожки на его пыльном лице. Пластиковая игрушка никогда не перестанет оплакивать мертвых.

       Метро. Лестница завалена костями. Грубо разделенными по середине проходом. Я вижу... Как после заката твари растащили задавленных в толчее людей в стороны, разжали широкие двери и за волосы, руки, ноги вытаскивали одурманенные тела. Швыряли в вездеходы, бесконечной вереницей стоящие вдоль как никогда тихой улицы.

Назад Дальше