Я смотрела на маму, внимательно слушала ее нынешние слова, а в голове звучали заявления недельной давности: «Лучше бы мне вообще никогда в жизни не встречать этого гондона! Козел твой папаша, с большой буквы «КА»!!!». Она тогда была не менее искренна, чем сейчас, но как бы мне хотелось, что бы с ней осталась ее трезвая ненависть, а не коматозный крик души.
- Я рада, что ты не жалеешь, - как же мне хотелось прокричать «Зато мне есть о чем жалеть!», - но, ма, давай ты научишься вообще ничего не испытывать к отцу. Мне кажется, только когда ты перестанешь его ненавидеть, ты освободишься. А так ненависть занимает всю тебя и, и… Я не знаю, как правильно высказаться по этому поводу, но он КОЗЕЛ, так зачем о нем вообще думать.
Мама перевела взгляд от окна ко мне, в нем я прекрасно видела вину:
- Да уж, хорошая из меня мать получилась, так настроить ребенка против собственного отца. Но это не правильно…
- Ма, давай не будем. Я уже давно не ребенок и что правильно и что не правильно в моей жизни сама прекрасно вижу. - Я не рискнула сообщить ей о «пламенно» встрече с папочкой, пусть каждая из нас останется при своем мнении. Да и вообще, приходилось сдерживаться, что б привычно не нахамить и не огрызнуться. - Он говнюк, и давай лучше в нашей новой семейной истории не вспоминать о нем. У него есть, кому о нем думать, а нам этого не нужно.
- Что ж, ты права. Давай попробуем жить без прошлого. - Мама тяжело выдохнула и вмиг нацепила на лицо улыбку. - Лучшее что у меня осталось от нашей с ним любви все равно всегда со мной - это ты, моя радость. Я всегда буду ему благодарна за тебя. А тебе, за то, что ты у меня такая умница.
Мама склонилась ко мне и поцеловала в щеку, я же невольно возвратилась в недавние события: «Какую же неблагодарную дрянь я воспитала!». Интересно, эти сравнения когда-нибудь закончатся?
- Я тоже тебя люблю. Давай спать, а? - Я еще не привыкла произносить подобные слова искренне, и они прозвучали грубовато и равнодушно, но, наверное, не все сразу.
- Давай. Сегодня был невероятно тяжелый день, и мы обе заслужили крепкий сон и отдых. - В маминых словах наоборот было непривычно много нежности: ни тебе мата, ни ненависти и отчаяния, к чему тоже нужно будет привыкнуть.
Улыбнувшись друг другу, мы не спеша разошлись по комнатам.
Уже когда я находилась в кровати, мне пришло СМС:
РАБОТА №3: «Танечка, извини, что так поздно, но дело, как обычно, важное. Завтра сможешь выручить? У меня снова форс-мажор».
Я: «Да, конечно»
РАБОТА №3: «Буду тебя ждать в 14:00. Спасибо )»
Что ж, для школы мое лицо все еще не годится, а вот для выгула собак…
Закрывая глаза и погружаясь в крепкий сон, я невольно отлавливала в своей голове злостные мысли о том, что завтра я не обнаружу маму в хорошем настроении. Страх сковывал сердце и душил, но утро должно было наступить, как бы я его не боялась. Я мысленно упрекала себя за трусость и неуверенность, ведь даже если завтра все будет как позавчера, мне бояться нечего. Но как же хотелось чтоб все оставалось таким, как сегодня: трезвая мама, вкусная еда, задушевные разговоры, забота и нежность. Только накативший со временем сон избавил меня от тревоги о новом дне, который исправить было все равно не в моих силах, даже если я ночью не сомкну глаза.
Для кого-то счастье это новый айфон; для кого-то крутой парень с ярко обозначенным клеймом «МОЁ»; для кого-то счастье заключается в шмотках и брэндах; мое же - проснувшись увидеть маму, не спящую в собственной моче посреди комнаты, а хлопотавшую по дому, забавно мурлыкавшую себе под нос любимую мелодию. Сейчас, если бы кто спросил у меня «что такое счастье?», я бы не задумываясь ни на секунду ответила - «Это когда мама - МАМА, а не пьяное чудовище». Хотя вряд ли меня кто поймет, если купается в невидимой материнской любви круглосуточно, воспринимая ее как должное.
***
- Ма, а не хочешь со мной прогуляться? - вкусно позавтракав свежеиспеченными блинчиками, мне захотелось, чтоб на мамином лице не только появилась улыбка, а и хоть немного исчез отпечаток усталости.
А еще я страшно боялась оставлять ее наедине с неокрепшим положительным настроем и неустоявшейся информацией о новом смысле жизни.
- Ты это о чем? - продолжая что-то кашеварить у плиты, не без интереса прозвучало в ответ.
- Да так, подработка у меня одна есть. Я выгуливаю двух прекрасных псов одной богатой дамочки, и сегодня мне нужно будет этим заняться. Предлагаю присоединиться к нашей компании. Рокси и Лабутен своими выходками кого хочешь развеселят и отвлекут от чего угодно. Так как?
Мама ненадолго обернулась в мою сторону, но тут же принялась за работу. Мне же этих секунд было достаточно, чтоб заметить, как она нервно сглотнула и, кажется, побледнела. В чем было дело, мне не нужно было объяснять - мама не была уверена в собственной силе воли, а на улице слишком много соблазнов.
- Если не хочешь, я не заставляю. Прогуляться с моими подопечными мы можем в любой другой раз. - Я понимала, для человека, который на протяжении не одного года жить не мог без алкоголя, сложно будет пройти мимо многочисленных киосков предлагающий широкий выбор того или иного спиртного. Но с другой стороны - она ведь не сможет вечно избегать походов во двор?
- Нет, почему, подышать свежим воздухом всегда полезно. Я с удовольствием.
Не глядя на меня мама отложила в сторону все, чем была занята, сняла передник и обернулась:
- Если не сейчас то когда?
И я прекрасно понимала, о чем она.
12
Мне было страшно оставлять маму одну на улице, но и тащить ее в квартиру к Томиле я не имела права.
- Ма, я ненадолго, - глядя на съежившуюся и немного дерганую женщину, проговорила я.
- Да, конечно, - скрестив на груди руки, вяло прошептала мама и уселась на стоявшую у подъезда скамью.
Собак в этот раз я забрала быстрее обычного и впервые в жизни вскочила в лифт, обгоняя Томилу. С одной стороны глупо переживать за взрослого человека, который точно не иголка в стогу сена, но с другой…
Слава богу, мои опасения были пустыми. Маму я обнаружила там же, где оставила - на скамейке у парадного. Более того, она, как мне показалось, пригвоздила свое тело к лакированным доскам, а свой взгляд к асфальту. Скорее всего, ей было не меньше моего страшно, и она тупо избегала взглядов в направлениях, где легко могла натолкнуться на жизненно важное горючее вчерашнего дня. Что уж далеко ходить, едва покинув парадное, мой взгляд мгновенно споткнулся о счастливую троицу пацанов с различной слабоалкоголкой в руках. Но мама не отрывала глаза от асфальта, понимая, что в нескольких шагах от нее, на детской площадке, кто-то «расслабляется» до боли знакомым способом.
- Ма, все в порядке?
- Да, а как же еще, - услышала я в ответ с вымученной на лице улыбкой.
Мамино нежелание глядеть по сторонам я приняла легко. Когда же я представила ей своих подопечных, проблема разрешилась сама собой. Мои белоснежные красавцы с легкостью завладели вниманием немного перепуганной реальностью женщины. Она с азартом пятилетнего ребенка принялась возиться с собаками, забыв при этом обо всех своих проблемах, полностью растворившись в четверолапых няшах.
- Господи, Нюша, какие же они очаровашки. Особенно Рокси. - Мама в сотый раз заставляла Рокси приносить ей мячик, а когда та, целиком и полностью довольная, неслась с оранжевым пятном во рту, не пропуская при этом ни одной лужи, смех разливался во все стороны. - Умница моя, если б ты только знала, как я тебе завидую. Как бы мне хотелось быть на твоем месте и вот так просто и беззаботно приносить хозяину разноцветные мячики… а не тащить на себе крест.
Я невольно улыбнулась, подумать только мне ведь тоже часто доводилось мечтать о собачьей доле. Вот вам и гены! Каждое мамино слово было пропитано болью, моя душа разрывалась на части. В этот момент я готова была разорвать отца на миллион маленьких кусочков. Как же я ненавидела его в эти минуты за ЕГО счастье без НАС.
- Ма… - я легонько коснулась покатого плеча.
- Не нужно, Нюш, все в порядке. - Мама по-доброму улыбнулась и мгновенно переключилась на псов, что, однозначно, было приятнее. - Лабутен, ну ты и лентяй. Смотри, какая твоя дама красотка и умница. Рокси наслаждается прогулкой, а ты чего только тащишься рядом без тени энтузиазма?
Мама и дальше продолжала общаться с теми, кто не предаст, я же просто наслаждалась картиной. Как бы мне хотелось, чтобы этот миг не заканчивался никогда. Глядя на маму в этот момент, я понимала, что простила ей все. Главное - она вернулась ко мне, а все остальное мы переживем.
День был замечательный, подобных не случалось в моей скромной жизни уже давно: спокойствие, умиротворение, радость. Но, как говорится - хорошего понемножку.
- Папа… - я и не заметила, как из моих уст сорвалось это слово.
Менять что-то было поздно, когда мама замерла на месте с вопросом «что?».
Парк, в котором я обычно выгуливала Лабутена и Рокси находился от мест обитания моего папочки совершенно в другом районе (я уверена, что свое новое место жительства он и выбирал по чисто географическому принципу) и какого черта его счастливая рожа оказалась в этих краях, я понятия не имела. Отец, радостно улыбаясь, кружил на руках своего «индиго», а, насколько я поняла, его женушка с не меньшей радостью писала все на камеру.
Я едва успела что-то сказать еще, как мама, поймав мой взгляд, остановила свой на животрепещущей красоте семейного счастья. Я, неоднократно наблюдала, как случайный листочек попадает на тлеющие угли, оставшиеся от пикника. Зеленый, сочный, красивый, но это его не спасало, он все равно медленно превращается в золу. Тоже произошло и с мамой только в ускоренном темпе.
Я еще никогда не видела, чтоб люди в одну секунду превращались в пепел. Мамины глаза, в которые только-только начал поступать свет надежды и покоя, вновь превратились в черные печальные дыры; лицо, едва ли успевшее посвежеть, вмиг постарело на десять лет, оно стало болотного цвета, а челюсти сжались так, что я испугалась - не посыпались бы зубы. Внутри меня сжались все органы, а снаружи ощущения были не лучше - я чувствовала будто вся, целиком, внезапно попала под огромный пресс. В какой-то момент я на автомате зажмурила глаза, я всегда так делала, если резала случайно палец или разбивала коленку, или ударялась мизинцем ноги о безумно острый угол чего-нибудь.
- Мам, мы уходим, - собравшись с силами твердо заявила я хватая маму за руку.
Я попыталась сдвинуть с места окаменевшее тело, но ничего не вышло. Рокси, усевшись у маминых ног, изначально с довольным видом, принялась обиженно скулить, разобравшись что на нее уже никто не обращает внимания. Лабутен, остановившись немного в стороне, поворачивая морду с боку на бок, с любопытством наблюдал за всеми нами.
- Ма, идем. Нам реально пора, а то Томила жесть как не любит, когда ее «малыши» задерживаются с прогулки. - Я снова попыталась взять маму за руку, но та ее быстро отдернула.
Выпустив из рук поводок, с которого она еще в начале нашей прогулки милостиво спустила Рокси, мама сделала несколько шагов. Мое сердце окатило холодом. Все тело покрылось противными мурашками. Я прекрасно понимала, что в этот раз проиграла не бой, а всю битву за трезвость.
- Ма, пожалуйста, не нужно. Ма… ма… - Я не узнавала собственный голос, он дрожал и очень напоминал щенячий писк.
Меня никто не услышал. Мама молчаливо и медленно удалялась от меня и от папы, да и, наверное, от невыносимой реальности в целом. Самое страшное - я знала куда ее приведут ноги. А еще, в который раз за день, я с новой силой возненавидела отца, ему удалось дважды перевернуть мамин мир: тогда, казалось не рушимый, сейчас - и без того шаткий.
- Мааа!.. - это был не зов, не мольба, это был стон, вырванный из глубин сердца.
Я в последний раз попыталась привлечь к себе внимание, но безуспешно. Не сказав ни слова, даже не обернувшись, совсем скоро мама исчезла из поля моего зрения. А я даже не попыталась ее остановить, не в моих это силах, этот этап мы уже проходили.
- Ненавижу!!! Как же я вас всех НЕ-НА-ВИ-ЖУ!!!! - беспомощно полетело к небесам. - Да и себя…
В этот раз винить одну маму было бессмысленно, это я провела ее по лезвию бритвы и не смогла удержать; это я несколько часов к ряду испытывала ее силу воли на прочность, зная, о полном ее отсутствии; это я играла со спичками чужими руками.
Беспомощная я присела на корточки и благодарно приняла сочувствие со стороны Рокси и Лабутена, которые в два языка вылизывали срывавшуюся с глаз воду. На одном плече лежала ласковая морда Лабутена, на другом - Рокси, и только эти двое согревали и дарили мне такое необходимое и желанное тепло, ласку, понимание. Я страстно прижалась к белоснежному меху, обхватывая обеими руками огромные туши, и только когда слез больше не осталось а собачья шерсть была совсем мокрой как после приличного дождя, сменила внимание четверолапых на никотин.
Наверное, кто-то рождается в этом мире с полным набором радостей; кто-то изначально не счастлив; а над кем-то небеса решают подшутить, а проще говоря, поиздеваться, и дают все, а затем в один миг отнимают. Когда не знаешь что потерял, ты это не оплакиваешь и не паришься по этому поводу, ты живешь с тем, что имеешь. Если ты вырос в детском доме, ты не станешь истерить по поводу смерти мамочки, узнав об этом каким-то образом. Если ты не умеешь ездить на велике, ты не станешь париться из-за того, что тебе его не подарили на днюху, настолько сильно, как тот, у кого он сломался, и ему не хотят дарить новый. Если ты никогда не ел омара, ты, возможно, будешь мечтать когда-то набить свой привыкший к хлебу с картошкой желудок подобным чудом, но спокойно сможешь обходиться без него. Это я к тому, что лучше бы и я изначально родилась в семье каких-нибудь алкашей, тогда бы у меня не было тех воспоминаний которые заставляют сердце разрываться на части. Я бы просто не знала, что можно жить без вечного перегара, побоев и злостных разборок, и жила бы себе тихо завидуя какой-то другой неведанной, более благополучной жизни. Но когда ты знаешь, как это просыпаться не от звука будильника, а от теплых материнских губ; как это - тихими семейными вечерами нежиться в крепких отцовских объятьях; как это - ежедневно слышать в свой адрес миллион «люблю» и тысячи «ты у нас самая-самая», а потом вмиг все потерять… Это не больно - это невыносимо больно.
Покидая парк, я не сдержалась и еще раз, буквально на секунду, взглянула на счастливое семейство. Не наброситься с кулаками на папочку мне было ой как не просто. Во избежание мордобоя я поспешила очисть территорию парка от своего присутствия.
Вернувшись домой, маму в нем я не обнаружила, как и предполагалось. Все комнаты были пустыми и, какими-то, больше обычного прохладными. Плакать больше не хотелось. Плевать, пусть бухает. Пусть хоть с моста, а хоть вены вскрывает, по-барабану. Надоело. Все надоело.
Измотанная морально, уже после второй сигареты, я просто вырубилась. Никотин в этом случае не помог. Сон, вот что мне по-настоящему было нужно. Сны, это второе, после инета место, где я могу ни о чем не думать. Если повезет, я могу увидеть самые прекрасные сновидения, где нет боли, страха, безнадеги.
13
Из состояния спящей «не красавицы» меня вывел телефонный звонок с работы №1. Как часто случается после резкого пробуждения я не запомнила, что мне снилось, но твердо убеждена, что что-то хорошее. Что ж, пусть хоть в нереальном мире мне будет хорошо.
Кинотеатр, то место, где люди привыкли отдыхать и наслаждаться разнообразными премьерами, являлся моей самой первой работой. Было бы круто, если бы я была в нем хотя бы билетершей, но нет, это для меня слишком высокая должность. Я простая поломойка. Естественно эта работа у меня тоже временная, но, так уж вышло, в кино я хожу только тогда, когда нужно качественно вымыть туалеты или вычистить все кресла от жевательных резинок и другого мусора. Меня туда взяли еще несколько лет назад по блату и за чисто символическую оплату. В кинотеатре работает бывшая одноклассница тети Тани Добрыниной, которая и позаботилась о том, чтобы я с голоду не умерла, так как от ее подачек я долгое время отказывалась. Работа та еще, но не в моем положении было перебирать. Да и сейчас деньги, если те копейки, которые я получаю за часы собственного унижения, можно так назвать, не лишние в моем скромном бюджете. Мне остается только мечтать о совершеннолетии, когда рабочих предложений враз станет больше, а пока…