Широченная лестница поблескивала вмурованными латунными кольцами – когда-то в них вставлялись металлические прутья, прижимающие ковровую дорожку. Некогда здесь жили далеко не бедные люди… Потом в их апартаментах, поделенных на коммунальные клетушки, поселился совсем иной народ. Ныне всё вновь вернулось на круги своя: в выкупленных и капитально отремонтированных бывших коммуналках вновь живут богатые и преуспевающие новые хозяева жизни… И точь-в-точь как те, прежние, уверены: так всегда и будет…
Знакомая высоченная дверь. Кнопки звонка нет – бронзовая шишечка, вокруг надпись на круглой пластине, тоже бронзовой: ЗВОНОКЪ. Граев крутанул, за дверью что-то мелодично тренькнуло – может, и в самом деле антикварный колокольчик, или же электроника, имитирующая его звук… Чуть позже послышался женский голос:
– Кто?
– Свои! – ответил Граев. Не очень-то тактично ходить в гости без приглашения, даже без предупреждения, – но рисковать не стоило, и полчаса назад он повесил трубку телефона-автомата, едва лишь убедился: хозяйка дома.
Дверь распахнулась.
– Ох, Граев… – сказала Катя Колыванова. И сделала шаг назад, в полутьму прихожей.
– Познакомься, это Ксюша, – сказал он так, словно представлял двух дам на светском рауте. – Приютишь на ночь? Особо не затрудним. У нас всё с собой.
Свободной рукой он вынул из кармана пиджака и продемонстрировал Кате рожок с детским питанием и пару подгузников.
– Гра-а-а-а-ев… Ты неподражаем.
Глава четвертая. Никогда не оставляйте за спиной недобитков
А то еще наживешь хлопот с этой братией. Я на них нагляделся досыта и больше не желал иметь с ними никакого дела.
1.
Две черты майора с немного смешной фамилией Белик издавна раздражали Генерала.
Во-первых, вызванный к начальству майор всегда усаживался на самый краешек стула, используя в качестве дополнительной опоры собственные согнутые ноги – словно в любой момент был готов вскочить и опрометью броситься выполнять начальственное указание, толком не дослушав… Либо собирался задать стрекоча, спасаясь от начальственного гнева.
Во-вторых, Белик всегда без исключений выглядел утомленным и не выспавшимся: словно майор, бегом отправившийся выполнять порученное, – едва оказавшись за пределами видимости, мигом забывал про начальство и проводил дни и особенно ночи за всевозможными нехорошими излишествами… В остальном Генерал не имел к майору Белику претензий. Подчиненные, вызывавшие нарекания и претензии, под командой у Генерала надолго не задерживались.
Но сегодня пресловутый сонный вид майора имел некоторые основания – в часовом поясе, где Белику довелось провести минувшую неделю, уже наступила глубокая ночь. Да и неуверенная поза вполне соответствовала содержимому доклада о событиях последних дней.
Впрочем, дослушивать до конца Генерал не стал.
– Меня мало интересует, – оборвал он подчиненного, – что именно вы делали. Список оперативно-розыскных мероприятий для подобных случаев я знаю назубок. Меня интересует совсем другое: увидеть Руслана. Вот здесь. На этом стуле.
Белик тяжело вздохнул: старались, дескать, как могли, но что же делать, если бывшего коллегу ну никак не удается усадить на означенный предмет меблировки…
Помолчали.
– Потери? – спросил после паузы Генерал.
– Два человека. Плюс собака. Плюс штатский под руку ему подвернулся, грибник, – схлопотал по затылку, но не сильно.
– Эти двое… Наши?
– Никак нет. ОМОН, прикомандированные. Как и все, получили приказ: брать только живым, даже по конечностям не стрелять. Но, похоже, парни решили не рисковать, сразу за пушки схватились. Ну и…
– Приказы надо выполнять, – с непонятным выражением лица прокомментировал Генерал. Белику почудился в его словах оттенок гордости за беглого подчиненного.
Генерал поинтересовался планом дальнейших действий. Белик перечислил всё, что уже делается, и всё, что запланировано на ближайшее время. Генерал слушал, кивал удовлетворенно: все спланировано по уму, исполнитель в очередной раз выбран толковый…
Потом на полуслове оборвал подчиненного:
– Не надо.
– Э-э-э… Извините, не понял… Не проводить лишь ориентировку участковых, или…
– Ничего не надо. Свернуть все мероприятия по Руслану, целиком и полностью.
На лице Белика читалось настолько искреннее недоумение, что Генерал (редкий случай!) объяснил:
– Не такой он парень, чтобы дать себя повязать сельскому участковому, согласен? И все кончится тем, что его просто-напросто пристрелят, без вариантов. Или, что еще хуже, пристрелят его спутника и компаньона… Будем считать, что Русланчик сейчас работает автономно, без связи с начальством… Все силы отныне – на поиск Эскулапа. Причем не исключено, что на этой дорожке мы как раз и столкнемся с Русланом… Тогда кто-то из наших – повторяю, изнаших – приблизится к нему осторожно, и даст понять: я хочу с ним поговорить. Всего лишь поговорить…
Генерал замолчал, и молчал достаточно долго, – подчиненный позволил себе задать вопрос.
– Разрешите исполнять? – осторожно спросил Белик. И с тоской подумал, что поспать нынче так и не удастся: в Красноярске спецборт приземлится уже утром, а сон в самолете… В воздушных лайнерах засыпать майор не умел. Не получалось. Когда-то, очень давно, в разбившемся на подлете к Сочинскому аэропорту «Иле» погибла его родная тетка. И подсознательный страх перед полетами остался у Белика на всю жизнь. Летал, куда денешься, но вот спать как-то не получалось…
– Не спеши, – сказал Генерал. – С вылетом не спеши… Отправляйся сейчас к радистам, доведи до своих: по Руслану – отбой! А потом вместе займемся главной площадкой… Есть вероятность, что в ближайшие день-два туда могут пожаловать гости.
– ???
– Савельевские недобитки. Ивашов, сиречь Мастер, отморожен по самое дальше некуда. И может попытаться повторить трюк Руслана трехнедельной давности… Если, конечно, еще не осознал, против кого теперь играет. Если осознал, то не сунется. Но мы в любом случае подстрахуемся.
Генерал не стал добавлять: если ловушка, настороженная на «савельевских недобитков», не сработает, – в ближайшие дни начнется демонтаж площадки, слишком уж засветилась в последнее время лаборатория растениеводов… Проще возродить Лабораторию на новом месте и под новой крышей.
Белик ушел к радистам. Генерал остался один.
Поерзал в кресле, устраиваясь поудобнее, – новое, непривычное… Да и сам кабинет новый, непривычный… А если честно, то и от того, что приходилось делать в новом кабинете, Генерал успел отвыкнуть…
Десять лет он считал «Проект-W» своей феодальной вотчиной… Вотчиной, которую Генерал тихо и незаметно, без залоговых аукционов, приватизировал в сумятице реорганизаций, переименований и дроблений – охвативших Контору после недоброй памяти девяносто первого года… Считалось (среди очень узкого круга посвященных): все работы по проекту, что велись на затерянном в лесотундре полигоне, – свернуты, и тема навсегда закрыта… И все запасы биоматериалов уничтожены.
В Конторе в былые годы служили всего два человека, сидевшие выше Генерала и знавшие, чем на самом деле занимается Лаборатория генетического анализа ВИР. Знавшие, разумеется, неофициально. Визирующие липовые планы и отчеты по относительно безобидным исследованиям, – но всегда готовые принять участие в дележе дивидендов, кои должна принести главная, скрытая от всех тема…
Потом одного из тех двоих не стало, а второй навязал пакт с «ФТ-инк.», против чего решительно возражал Генерал… И все пошло наперекосяк.
А теперь… Теперь пришлось вернуться под государеву руку. Выбор был невелик: оставить все наработки банде Савельева и провести остаток жизни в бегах, или… Генерал выбрал «или».
…Ожидание на главной площадке оказалось напрасным. Генерал не знал, что во главе «савельевских недобитков» нежданно-негаданно оказался Мухомор, по части отмороженности далеко уступавший покойному Мастеру. Обладатель грибного прозвища решил не искушать судьбу. На базу «Салют» были доставлены все уцелевшие материалы, собранные в уничтоженном Логове, – вплоть до самого последнего клочка обгоревшей бумаги. Плюс главное богатство, главный товар для запланированной сделки, – контейнеры со штаммом-57.
2.
Квартира была роскошная…
Выкупив и выменяв у владельцев комнат коммуналку на Суворовском, покойный бизнесмен Колыванов не стал увлекаться модными евроремонтами. Постарался восстановить апартаменты так, как выглядели они в начале века, до всевозможных вселений и уплотнений: старинная мебель, кропотливо подобранная в комиссионках и антикварных салонах, предметы обихода и всевозможные создающие уют безделушки – из той же эпохи, никаких новоделов…
Причем выглядело все не собранным с бору по сосенке – создавалось полное, но превратное впечатление, что семья Колывановых жила тут безвыездно лет сто, не меньше.
– Значит, все с начала… – негромко сказала Катя.
Граев молча кивнул.
Они сидели в знакомой комнате, при неярком свете бра. Ксюша мирно спала здесь же – на небольшом изящном диванчике с ажурно-выгнутыми ножками, сделанном в те времена, когда использовать стоящую в гостиной мебель в спальных целях никому не приходило в голову. Однако детской кроватки у Кати не имелось – пришлось соорудить импровизированную замену, поставив вплотную к диванчику три стула из того же мебельного гарнитура: так, чтобы их спинки образовали некое подобие загородки…
– Насколько я понимаю, – продолжила Катя, – коли уж они не обнаружат в твоей квартире никаких материалов по тому следствию годичной давности, то…
Граев вновь кивнул, хоть окончание фразы так и не прозвучало. Катя, на беду, всё и всегда очень хорошо понимала. Слишком хорошо. Даже то, о чем лучше бы оставаться в неведении. Но такая уж уродилась – понятливая… Умеющая логично мыслить.
А логика сложившейся ситуации – с точки зрения их противников – проста: где еще могут хранится результаты расследования частного сыскаря, крутившегося в опасной близости от тайн псевдорастениеводов? У его нанимательницы, разумеется. И она вследствие этого автоматически попадает в список подлежащих отстрелу – на почетное второе место.
– Тогда почему мы здесь сидим? Чего ждем? – спросила обреченная на отстрел нанимательница.
– Фора есть… Небольшая, но есть. Работают профи, и они не начнут суету со стрельбой без какой-то, хотя бы самой минимальной, подготовки. Эта ночь пройдет спокойно, уверен. А вот за следующую ручаться уже не стану. Значит, за день нужно сделать все возможное. В каком состоянии у тебя сейчас в «Орионе» служба безопасности?
– Граев… Ты бы хоть звонил иногда… «Ориона» больше нет. И его службы безопасности тоже нет. Перед тобой сидит вольная как птица рантье… Не знаю уж, есть ли у этого слова женский род, но всё обстоит именно так.
Ему показалось, что слова «вольная как птица» прозвучали с легким нажимом. С неким завуалированным намеком… А может, и вправду показалось. В любом случае, в квартире Катя была одна. И никаких следов постоянно здесь живущего мужчины наметанный взгляд Граева не заметил.
– Ладно, попробуем выкрутиться своими силами, – мрачно сказал он.
Граев не стал добавлять, что выкручиваться ему придется одному… Но Катя, тем не менее, способна оказать бесценную помощь, – уехать и увезти с собой Ксюшу.
– Ты голоден?
Он на секунду задумался, и с удивлением понял: голода нет как нет. Хотя последней трапезой стал завтрак… Похоже, лишние килограммы уйдут очень быстро.
– Спасибо, сыт… Водка есть?
Она воззрилась изумленно.
– Жену у меня убили. Сегодня. Помянуть надо, – сказал Граев бесцветным, без малейшей эмоции, голосом.
Катя молчала, глядя ему в глаза, и Граев понятия не имел, что она может там увидеть. Если глаза и вправду зеркало души – то ничего. Мертвую и безмолвную пустоту… Черную разверстую рану с кровоточащими краями…
– Водки нет… – наконец медленно произнесла Катя. – Есть «Баллантайн»…
– Что-то у тебя, чего ни хватишься, ничего нет… – проворчал Граев.
…Предложенным крутобоким бокалом он не воспользовался, взял в серванте стакан, налил до краев, – словно в принесенной бутылке и впрямь была самая плебейская водка, а не благородный, двенадцатилетней выдержки, продукт шотландских винокуров. Осушил – единым духом, без закуски, до дна (Катя лишь макнула губы в виски). Ничего не произнес, вообще. Встал, подошел к диванчику, долго смотрел на спящую дочь. Вернулся к столику, решительно навернул на бутылку винтовую пробку.
Губы у Кати дрогнули, словно что-то хотела сказать или спросить, – но не сказала и не спросила…
…Ни кровати, ни чего-нибудь, способного ее заменить, в гостиной не оказалось. Но Граев решил не переносить куда-либо крепко уснувшую Ксюшу. Не то проснется, раскапризничается, плохо будет спать вторую ночь кряду, – и работать завтра ему станет более чем затруднительно. Устроился здесь же, на полу, на принесенном из другой комнаты двуспальном матрасе.
Надо было выспаться, непременно надо было выспаться, – но он лежал, уставившись в темноту широко раскрытыми глазами. Пытался вспомнить Сашу – живую, улыбающуюся. Не получалось. Вспоминалось другое: тело, лежащее на грязной брусчатке, у стены, расписанной всякой похабщиной… Белая блузка, расстегнутая его торопливыми руками… Пробитая пулей чашечка бюстгальтера – особого, с застежкой спереди, бюстгальтера для кормящих матерей…
А потом пришла Катя.
Он не шевельнулся, по-прежнему глядя в никуда. Она опустилась на колени рядом с матрасом, положила руку Граеву на лоб… «Не надо…» – хотел сказать он, и не сказал.
Она заговорила тихо-тихо:
– Я знаю, как это бывает, Паша… Я потеряла и мужа, и сына, потеряла всё… Я думала, что свихнусь одна – тут, в пустой квартире. А может быть, и на самом деле свихнулась… Но стала другой – совершенно точно. Потому что нельзя быть одному в такие моменты… А затем пришел ты, и просто был рядом. Я хочу отдать долг, Паша. Ты можешь сколько угодно строить каменное лицо, говоря об убитой сегодня жене, но я тебя слишком хорошо знаю… Не гони меня, Паша… Мне ничего не надо, я просто должна быть рядом.
Она скользнула под одеяло.
Он чуть-чуть подвинулся. Лежал и думал, что всё повторяется, что всё уже было когда-то: точно так же лежала рядом женщина, и впитывала, забирала переполнявшую его боль… Женщина, ставшая матерью его ребенка. Женщина, убитая сегодня…
Потом он подумал, что ему тоже очень скоро придется убивать, и надо постараться обойтись без ненависти… Он пойдет, и будет убивать просто для того, чтобы такое не повторилось снова… С Катей… С Ксюшей… Ни с кем и никогда.
Потом…
Потом Граев уснул. Хоть ему и казалось, что сомкнуть веки в эту ночь не удастся…
3.
Руслан кружил вокруг Касеево, как кружит волк вокруг овчарни. Причем как волк, уверенный: здесь поджидает засада, и охотники уже вложили в стволы патроны…
Может, его опасения были обычной мнительностью… Но Руслан всегда предпочитал перебдеть.
Касеево не город, засаду втайне разместить трудно, особенно на длительный срок, – значит, у охотников должно быть какое-то прикрытие…
Двухчасовое наблюдение в бинокль подтвердило: да, чужаки в Касеево есть, – бригада рабочих перекрывает крышу на сельском магазине. И Руслану эти труженики пилы и топора сразу не понравились… И то, чем и как они занимались, – тоже не понравилось.
Кровля из оцинкованного железа, которую сдирали якобы работяги, выглядела не совсем новой, но вполне еще приличной. Да и Касеево – деревня большая, людей хватает, никакого сравнения с вымершей Нефедовкой; не верится, что не нашлось здесь своих специалистов по кровельным работам. Однако вот отчего-то наняли бригаду со стороны: возле магазина стоит ГАЗ-фургон с огромной рекламой на боку:
МАКАРЫЧЕВ&компаньоны
строительные и ремонтные работы
Реклама новенькая, сверкает свежей краской… Вполне может быть, что неведомый Макарычев и в самом деле существует, и даже занимается вместе с компаньонами строительными работами, равно как и ремонтными. Но кадры для тех работ подбирает не очень тщательно. Не напрягаются сидящие на крыше рабочие, прямо скажем. Работают по большому счету два человека, а еще трое в основном пейзажами любуются – благо обзор хороший, самая высокая точка в деревне, все Касеево и окрестности как на ладони…