Я уже давно жила отдельно от родителей — с тех самых пор, как получила в наследство от бабушки квартиру. Моих доходов вполне хватало, чтобы эту квартиру надлежащим образом обустроить и содержать, так что уже лет пять я жила одна (ну, не считая Ната, конечно) и была совершенно независима.
Моих родителей вполне устраивало такое положение вещей, разве что вечные вздохи об отсутствии внуков несколько отравляли мое безукоризненное взаимопонимание с родителями. Впрочем, им было чем заняться и помимо внуков. Мать — прекрасная целительница, искренне любящая свою работу, а отец маг, специализирующийся на металлургических производствах. В общем, родители не скучали, что было мне только на руку. Ничто так не способствует взаимопониманию среди родственников, как раздельное проживание и собственные интересы.
Кроме родителей, у меня также имеются младшие брат и сестра.
Забавная семейная традиция называть всех детей именами, начинающимися на «Ан», вылилась в то, что меня, как старшую, назвали простым и довольно незамысловатым именем Анна, брата так же просто — Антон, зато с именем для моей младшей сестры родителям пришлось повозиться. Мама желала, чтобы младшенькую звали Татьяной, а папа, ссылаясь на незыблемость семейных традиций, был категорически против. Спасти семью от скандала мог только компромисс, в результате которого сестру официально назвали Антонина, а в обычной жизни все звали ее Тоня или даже Таня. Меня же все всегда именовали полным именем — Анна я была и для родителей, и для клиентов. Но меня это вполне устраивало: спасибо, хоть Ангеликой какой-нибудь не назвали. С моей профессией и характером это было бы забавно, но определенно неуместно.
И брата — лоботряса-студента двадцати одного года от роду, и сестру — легкомысленную кокетку шестнадцати лет, я люблю нежно, и, смею надеяться, пользуюсь ответной любовью. Мы стараемся регулярно видеться и постоянно созваниваться, но не слишком лезем в личные дела друг друга. Я стараюсь воздержаться от поучений, а братец с сестрицей, в свою очередь, демократично не демонстрируют мне, насколько я старая кляча. В общем, наши отношения являют собой яркий образчик нежнейшей братско-сестринской любви.
Подшучивая друг над другом и искренне смеясь удачным шуткам, мы отправились в гостиную. Я приступила к открыванию подарков, а дорогие родственники расположились на диване и в креслах, непринужденно болтая, как будто не виделись как минимум пару недель. Конечно, это было не так — и брат, и сестра еще жили с родителями, так что времени пообщаться у них и дома было предостаточно. Но именно так, в полном составе семьи, общаться было, по-видимому, интереснее.
К шести постепенно собрались и все остальные гости. Меня окончательно зацеловали, затормошили и осыпали просто неподъемным количеством всяких пожеланий. В общем, пока все наконец успокоились и расселись за стол, было уже почти полседьмого вечера.
Ну, дальнейшее, я думаю, описывать не надо — обычный день рождения в узком, почти семейном кругу. Единственное, что стоит упоминания, так это то, что Артем так и не появился. Родители Артема пытались изо всех сил избегать обсуждения щекотливых моментов, но все же они явно ощущали некоторую неловкость. Еще бы, ведь впервые за последние двадцать два года Артем не присутствовал на праздновании моего дня рождения. Но ни я, ни родители Артема, которых я по детской привычке называла тетей Натали и дядей Максимом, ничего с этим поделать не могли, так что оставалось только делать вид, что все в полном порядке. Впрочем, попозже, когда все уже разбрелись по квартире, общаясь и обсуждая животрепещущие вопросы, моя мама попыталась выяснить у меня, что именно произошло между мной и Артемом, но я не желала откровенничать на эту тему. Мама, поняв, что разговаривать об этом я не намерена, быстро оставила меня в покое, лишь одарив напоследок обеспокоенным взглядом.
В общем, время уже приближалось к десяти часам вечера, когда раздался звонок в дверь. Я удивилась, поскольку больше никого не ожидала. Мелькнувшую надежду, что это Артем, я отбросила как откровенно нелепую и отправилась открывать дверь.
Уж кого я не ожидала увидеть на пороге, так это Наортэля с очередным букетом роз — на этот раз белых.
— Госпожа Анна, поздравляю вас с днем рождения. Дозволите войти? — С чарующей улыбкой поинтересовался Наортэль, и мне ничего не оставалось, как впустить его и предложить пройти в кабинет.
Умница Нат быстро сориентировался и приготовил поднос с напитками и закусками, который я у него забрала и отнесла в кабинет. Наортэль ожидал меня, стоя у книжной полки, и задумчиво изучал корешки книг. Обернувшись на звук закрывшейся за мной двери, он вновь мило мне улыбнулся. Подумать только, какая честь мне оказана, и уже во второй раз… Мне все это совершенно не нравилось, я ведь прекрасно помнила, каким взглядом окинул меня Наортэль при первой встрече, и как он себя при этом вел, а теперь такое кардинальное изменение его поведения. А если еще и припомнить демонстративно роскошный подарок, присланный им сегодня… По-видимому, мои подозрения относительно намерений эльфа оказались верными, но достоверно выяснить его мотивы я могла только у самого Наортэля.
Так что, поставив поднос на столик перед гостем и жестом предложив ему угощаться, я поинтересовалась. — Я благодарна вам за поздравление, но почему вы хотели лично встретиться со мной? Чем я обязана такой чести? — Уловив насмешливые интонации в моем голосе, Наортэль вскинулся, сверкнув глазами, но потом как-то очень быстро взял себя в руки. Я задумчиво прикусила губу — то, что эльф не дал воли своему характеру, понравилось мне еще меньше, чем поздний визит. Но, кажется, Наортэль собирался ответить на мой вопрос. Что ж, послушаем, что он скажет.
— Госпожа Анна, я хотел лишь узреть вас и признаться, что я очарован вами и намерен за вами ухаживать, — вымолвил Наортэль, подтверждая мои наихудшие подозрения. Только этого мне не хватало! Ну не нравился мне ни он сам, ни идея стать его любовницей — терпеть не могу самовлюбленных типов, не замечающих никого и ничего, кроме себя. Неужели я непонятно изложила Наортэлю свою позицию?
— Послушайте, господин Наотрэль, — наконец заговорила я, — Я ведь уже все вам объяснила. Давайте оставим наши отношения в рамках отношений обычных знакомых и забудем эту историю.
Но Наортэль покачал головой в ответ, отказываясь согласиться с таким положением вещей. — Нет, Анна. Я не оставлю вас в покое, невзирая ни на какие ваши возражения!
Я, не находя слов — по крайней мере, цензурных — молча смотрела на Наортэля. Да, клинический случай. Похоже, вежливый отказ Наортэль просто в упор не воспринимал, а отказать грубо я не могла по вполне понятным причинам. Не зря я так не хотела лезть в то дело, в котором я представляла интересы Наортэля. Да, дело я выиграла и гонорар получила, но заодно огребла множество проблем — начиная от разрыва с Артемом, и заканчивая нынешним неприятным разговором.
По сути, мотивы, по которым этот гламурный эльф решил добиваться моей благосклонности, не вызывали у меня никаких сомнений. Уязвленный тем, что я не только не упала в его объятия со слезами благодарности, но еще и посмела вообще отказаться от такой чести, как быть мимолетной подружкой спесивого эльфа, Наортэль явно решил завоевать меня любой ценой. Нет, не потому, что испытывал ко мне какие-либо чувства, а только чтобы успокоить свое уязвленное самолюбие. Самое неприятное в этом было именно то, что банально послать Наортэля куда подальше я не могла. Он был настроен решительно, и с него сталось бы начать мстить в случае прямого отказа. Надо ли говорить, что я не испытывала ни малейшего желания получать на свою голову целый ворох неприятностей, которые мог обеспечить мне Наортэль? Но и согласиться лечь с ним в постель, чтобы избежать проблем, было тоже совершенно не в моем характере.
Мне подумалось, что Наортэль при его эльфийской красоте и принадлежности к сливкам общества слишком привык к своей неотразимости, и мой отказ сильно задел его. На какой-то миг мне даже стало его жаль — в каком же обществе он вращался, чтобы сходу пытаться купить женщину дорогими подарками? Но тут Наортэль нагло поцеловал меня, и вся моя жалость моментально испарилась. Интересно, он хоть слово понял из того, что я ему сказала? По-моему, нет. Я попыталась вырваться из объятий Наортэля, но он, несмотря на изящность и кажущуюся субтильность телосложения, оказался весьма силен, и без особого труда удержал меня.
Нет, я могла, конечно, просто закричать. В конце концов, в доме было полно людей, и они непременно прибежали бы посмотреть, что случилось. Но этот вариант меня не прельщал совершенно. Ведь у меня в гостях были и мои родные, и родители Артема. Представляете, какой был бы скандал, если бы вся эта компания увидела меня, вырывающуюся из объятий Наортэля? Или, поскольку сил вырываться у меня практически не было, Наортэля, целующего меня? Ни один, ни второй сценарии мне категорически не нравились, так что пришлось обходиться своими силами.
А Наортэль тем временем уже перешел к еще более интимным действиям, чем разозлил меня окончательно.
И я сделала единственное, что мне оставалось в данной ситуации — сильно укусила приставучего эльфа за губу. Да-да, я кусаюсь в прямом смысле слова, если меня довести, конечно.
От боли, а может просто от неожиданности, Наортэль разжал руки, и я смогла наконец выскользнуть из его объятий. С наслаждением влепив эльфу пощечину (признаться, впервые за мою жизнь мне выдался повод это сделать), я уничижительно посмотрела на него. Наортэль с растерянным видом потирал пострадавшую скулу, взирая на меня прямо-таки по-детски обиженно. Судя по всему, он явно не ожидал, что я окажу какое-либо сопротивление. Неужели он и вправду думал, что я растаю от одного поцелуя? Да, самомнение этого отдельно взятого эльфа просто не знает границ!
Хм, а я ведь Наортэлю, оказывается, губу до крови прикусила… Впрочем, никакого раскаяния я не испытывала. Конечно, дело бы не дошло до изнасилования, но и все остальное было не слишком приятно.
Нет, не поймите меня неправильно — если бы Наортэль действительно испытывал ко мне какие-либо чувства, я дала бы ему шанс и попыталась пересмотреть свое отношение к нему. Но в данном случае, ни о каких чувствах Наортэля речи не было, так что у меня было лишь два варианта: как говорится, расслабиться и постараться получить удовольствие (впрочем, по-моему, весьма сомнительный тезис), либо отшить его так, чтобы впредь неповадно было.
Первый вариант я даже не рассматривала всерьез. В любом случае секс в такой ситуации не доставит мне удовольствия — я и раньше не испытывала никакого влечения к Наортэлю, а теперь он и вовсе стал мне откровенно неприятен. Знаете ли, мне совершенно не нравится, когда меня к чему-либо принуждают, и подчиниться таким домогательствам означало бы для меня полную потерю самоуважения. Не говоря уж обо всех проблемах и осложнениях, которые должна была повлечь для меня возможная связь с Наортэлем. В общем, доводов «против» у меня было предостаточно.
Но и второй вариант тоже сомнителен. И пусть теперь уже не шла речь о вежливости, но у меня нет и не было никаких средств воздействия на Наортэля — уж слишком мелкая я сошка для такой важной персоны. А впрочем… Припомнив старый принцип, что "Единственный способ общения с хищниками — быть отвратительным на вкус", я решила все-таки пойти на крайние меры и воспользоваться единственным слабым местом эльфа, которое мне было известно.
Все эти размышления промелькнули в моей голове буквально за несколько секунд — сказывалась профессиональная привычка быстро соображать и оценивать варианты.
Я сложила руки на груди и постаралась придать своему лицу максимально стервозное выражение. После этого я спокойно заговорила, холодно глядя на Наортэля. — Господин Наортэль, вы слишком далеко зашли и превысили лимит моего терпения. Я не собираюсь становиться вашей игрушкой ни при каких обстоятельствах, тем более, чтобы успокоить ваше эго. Я обещаю вам, что в случае продолжения ваших домогательств, я немедленно обращусь в прессу, которой расскажу о ваших преследованиях, а также подам заявление в прокуратуру о том, что вы преследуете меня с домогательствами сексуального характера. Я не думаю, что вам понравится скандал, который наверняка будет в таком случае. — Я со значением посмотрела на Наортэля. Судя по его выражению лица, он наконец-то всерьез воспринял мои слова. Так что я поспешила закрепить достигнутый успех. — И еще. В случае если я только заподозрю, что вы начали мне мстить, я немедленно обращусь к главе вашего Дома. Полагаю, он не захочет, чтобы эта некрасивая история получила огласку, и сумеет вас приструнить. Так что прощайте, Наортэль, и надеюсь, мы с вами больше никогда не увидимся. — С этими словами я подошла к двери и распахнула ее.
Наортэль попытался что-то сказать, но, по-видимому, поняв, что я настроена решительно и не намерена слушать ни возражений, ни претензий, молча вышел. Я закрыла за ним дверь и прислонилась к ней, пытаясь немного успокоиться и перевести дух. Да уж, неплохие разборки у меня сегодня произошли!
Если честно, от пережитого меня изрядно трясло и слезы наворачивались на глаза, так что какое-то время мне пришлось посидеть в кабинете, чтобы немного успокоиться. Я сидела в кресле, стараясь ни о чем не думать и глубоко дыша.
Наконец, немного успокоившись и придя в себя, я привела в порядок прическу и заново накрасила губы помадой, найденной в ящике стола. Да уж, иногда полезно впопыхах забывать в кабинете губную помаду, а то, боюсь, женщины в нашей компании непременно заметили бы подозрительную небрежность моего внешнего вида. А уж сделать из этого обстоятельства логический вывод о том, чем же таким я занималась с Наортэлем в кабинете — это вообще элементарно. Так что, нервно похвалив себя за неаккуратность, я глубоко вздохнула и наконец вышла из кабинета.
К счастью, гости уже устали и собирались расходиться, так что мне оставалось лишь попрощаться с ними.
Наконец закрыв дверь за последним гостем, я с облегчением отправилась переодеваться и принимать душ. Я обожаю своих родных и друзей, но сегодняшний день был чересчур напряженным, так что я была рада наконец выпроводить их.
Слава богам, мой день рождения пришелся на пятницу, так что у меня было время отоспаться и отдохнуть. Всю субботу я именно этим и занималась — спала, бездельничала и ела всякие вкусности. Я строго-настрого приказала Нату не открывать никому дверь и отвечать по телефону, что связаться со мной нет никакой возможности, так что целый день меня никто не беспокоил. Такой щадящий режим позволил мне достаточно быстро прийти в себя, и к вечеру субботы я уже была во вполне нормальном состоянии.
Утро воскресенья началось для меня со звонка в дверь. Поскольку Нат отправился за продуктами, дверь пришлось открывать мне самой. За дверью обнаружился курьер.
С некоторых пор я стала с опаской относиться к посылкам и корреспонденции, доставляемым курьером, но конечно, я расписалась в получении письма, попутно отругав себя за мнительность. Впрочем, взглянув на имя отправителя, указанное на конверте, я поняла, что это была вовсе не мнительность, это было просто предчувствие, поскольку отправителем этого письма был глава Дома, к которому принадлежал Наортэль.
Вскрыв конверт, я развернула письмо и прочла следующий текст:
"Уважаемая госпожа Анна!
Мы приносим Вам наши глубочайшие извинения за докучливость, выказанную членом нашего Дома.
Питаем надежду, что прилагаемый к сему письму чек удовлетворит Ваши требования и послужит вещественным подтверждением наших извинений.
Полагаем, что огласка происшедшего не в Ваших интересах".
И подпись — Миритиэль, глава Дома.
Я хмыкнула: своеобразное извинение, явно чисто формальное и вынужденное, да еще и совмещенное с завуалированной угрозой. Я извлекла из конверта чек и посмотрела на указанную в нем сумму. Да уж, ничего не скажешь, Миритиэль не поскупился. Впрочем, эта сумма для главы столь значительного эльфийского Дома была не так уж и велика…
Я присела в кресло, машинально крутя в руках письмо. Нужно было решить, как мне теперь стоило поступить: вернуть чек или принять его? По некотором размышлении я решила все же принять и извинения, и чек. Во-первых, если бы я вернула чек, Миритиэль воспринял бы это как мой отказ тихо замять вопрос. В таком случае он непременно попытался бы надавить на меня и закрыть мне рот другими методами, а я не испытывала ни малейшего желания меряться силами с одним из эльфийских Домов. Во-вторых, полагаю, что за все те нервы, которых мне стоила эта история, мне действительно полагается некоторая компенсация.