- С ружьём не будешь постоянно ходить, а динамит поможет защититься, - я, словно предчувствовал свой арест, - не всегда буду рядом. Сам знаешь, места тут дикие, рукопашник из тебя никудышный. Скоро даже Ирина тебя охранять сможет. И, главное, береги себя, не рискуй напрасно, я с любой каторги убегу, не бойся за меня. Только сбереги себя, кроме того, что ты мой друг, без тебя мы с Никитой ничего толком не добьёмся. Сам знаешь, механики из нас плохие. А 'зеркало' на нас рассчитывает, если помнишь.
Что произошло по пути в Сарапул, полностью подтвердило мои предчувствия, мне об этом позднее рассказал Вовка, передаю его слова.
Володя со студенческих лет поражался предчувствиям Андрея, умевшим заранее ожидать неприятности и готовиться к ним, либо избегать. Ещё в разгул девяностых годов, друг трижды уводил его из пустых спокойных кафе, через считанные минуты превращавшихся в места разборок бандитов, с многочисленными ранеными и искалеченными посторонними людьми. Не придавая значения, по молодости, таким 'совпадениям', Владимир впервые серьёзно задумался о предчувствиях своего друга, когда тот без всяких причин, буквально вытащил его из междугороднего автобуса, не доезжая до автовокзала, ещё на посту ГАИ. А через сто метров, на глазах изумлённых гаишников в автобус врезался пьяный водитель на КАМАЗе, в результате аварии именно те два кресла, что освободили вышедшие друзья, были смяты в лепёшку. Володя тогда имел личную возможность убедиться в этом, присутствуя понятым при осмотре. И слова гаишников о везунчиках, освободивших кресла за несколько минут до аварии, врезались в память навечно. С тех пор, он не спорил ни с одним жизненным советом Андрея, не забывая его намёков и просьб. Именно потому, собираясь в Сарапул, погрузил все динамитные шашки в сумку, а две из них сунул в карманы своей старой, ещё из двадцать первого века, куртки.
Дорога по просёлку до реки Камы осенним солнечным днём развеяла тяжёлые раздумья мастера, с удовольствием, любовавшимся нетронутой природой. Особенно поражали дубравы, порой с огромными дубами в десять обхватов, не менее, росшие вдоль берега реки. По дороге Владимир не проезжал ранее никогда, но заблудиться было невозможно. Весь оставшийся путь предстояло проехать по правому берегу реки Камы до самого Сарапула. А названия придорожных деревень накрепко впечатались в память, оставалось, лишь, спрашивать их у деревенских мальчишек, отпинываясь от лающих собак. Едва миновав выселок Позоры, уже после полудня, Владимир решил остановиться перекусить, судя по всему, он успевал засветло добраться в Сарапул. Немного подал мерина вперёд, направился на полянку на крутом берегу Камы, спрыгивая и поворачиваясь к лошади, чтобы снять свои сумки.
- Дядя, подай прохожим копеечку, - неожиданно раздался густой бас за спиной.
Нервно вздрогнув, мастер обернулся, руки сами вынули из седельной сумки две динамитные шашки, нервно покручивая их стеклянные ампулы-воспламенители. К поляне из ближайшей дубравы подходили трое крепких парней, у двоих в руках были полутораметровые дубинки, третий помахивал топором, их поведение не оставляло сомнений в серьёзности намерений. Заметив нервные движения своей жертвы, разбойники привычно загоготали, уже не сомневаясь в бескровной победе. Володя судорожно вспоминал советы Андрея, сотни раз повторявшего, что в разговор с бандитами ему вступать не надо ни при каких обстоятельствах. Разговоры служат средством усыпить внимание перед нападением, говорил друг, напирая на необходимость действовать быстро и сразу. В память пришла мысль, что в случае гибели Владимира, Андрей непременно сгниёт на каторге, необходимость защитить друга подстегнула мастера, придав ему решимости.
Резким сжатием сильных пальцев он легко раздавил стеклянные ампулы, убедившись в воспламенении бикфордова шнура динамитных шашек. Затем одну за другой точными движениями механика отбросил шашки прямо под ноги подходивших разбойников, перехватывая узду мерина из всех сил. Удивлённые действиями жертвы, все трое татей посмотрели себе под ноги, надеясь увидеть брошенные кошельки с серебром. Один даже успел нагнуться, чтобы поднять непонятные свёртки, этих пары секунд хватило для взрыва обеих шашек. Мерин взвился на дыбы, буквально подбрасывая Владимира вверх, затем протащил на узде десяток метров, изорвав в кровь конские губы. Только у прибрежных кустов мастеру удалось остановить коня и осмотреться.
У одного из разбойников была оторвана рука, и кровь толчками выливалась из обрубка. Двое других лежали ничком, широко раскинув руки, всё ещё сжимавшие дубины. Проверять их самочувствие Володя не собирался, быстро вывел мерина на просёлок и поспешил в Сарапул, решив больше не рисковать с обедами. В город он добрался без приключений, сразу направился к дому Лушникова, где радушно был встречен знакомыми приказчиками. По записке хозяина ему не только выдали деньги, но и дали в сопровождение двух надёжных мужичков с дубинами. Потому обратный путь оказался быстрее и спокойнее. Трупов и каких-либо следов схватки на том самом месте не оказалось, как и слухов о том, что кого-то убили на берегу Камы. В любом случае, преодолев за день сто двадцать вёрст верхом, Вовка поздно вечером пришёл домой к городовому и отдал ему двести рублей, потребовав моего немедленного освобождения.
За таких друзей, как Вова с Никитой, я на смерть пойду, не сомневаясь, что они поступят также, не приведи господь. Освобождали меня из 'холодной' поздно вечером, в темноте, под холодным моросящим дождём. Встречали почти два десятка человек, кроме Володи, Палыча и Ирины, пришли мои ученики и ближайший сосед, Фрол Быков. Все быстрым шагом отправились к моему дому, накинув кожаные капюшоны на шапки, ни о каких зонтиках простым работягам речи пока не было. Возле дома ученики распрощались, а сосед предложил поужинать у них, у меня дома ничего же не было из готовой пищи.
- Поешь, батюшка, горяченького у нас, небось, измёрзся весь, - от такого приглашения я не смог отказаться.
Быстро поужинав горячим супом и поблагодарив соседей, мы втроём с друзьями уселись в моём домике. Затопив камин, я решил отметить своё освобождение, вытащив из чулана заначку - последнюю родную бутылку водки, полтора года ожидавшую своей участи. А в качестве закуски пошли покрасневшие за время моего отсутствия помидоры, теперь не было нужды их экономить. Осенний урожай позволял нам начать популяризацию картофеля и помидор, а также жареных семечек. С подсолнечным маслом мы решили не спешить, до увеличения урожая семечек раз в десять. Пока мелкими стопками уговорили бутылку, Вовка выложил свою комбинацию по моему выкупу. А последние его слова о получении денег от Лушникова заставили меня поперхнуться стопкой водки.
- Как, в качестве части приданого? Ты решил жениться на дочери Акинфия? Ради меня пошёл на это? Ты в курсе, что разводов в этом веке не предусмотрено?
- Ну, не век же мне бобылём жить, да и для наших целей личные средства не помешают, - начал оправдываться Вовка, - знаешь, сколько он приданого мне обещал? Пять тысяч ассигнациями, дом в Сарапуле, два торговых парусника. И это всё, не считая нашего партнёрства в оружейном производстве. А дочь, у него, между прочим, вполне симпатичная девушка, мужик я или нет?
- Ладно, прости меня, - мне стало стыдно перед другом, отдавшим за моё освобождение свою холостяцкую свободу, - от Никиты ничего не слышно?
- Пока нет, - грустно ответил новоявленный жених, - но, Акинфий обещает к ледоставу встать на ноги и вплотную заняться делами нашего завода. Тогда мне можно будет отправиться в Петербург, с нашими мастерами, налаживать производство ружей там. Не получит Никита разрешения, будем считать поездку свадебным путешествием.
- Парни, возьмите меня в столицу, - неожиданно спросил Палыч, спокойно молчавший до сих пор, - чем чёрт не шутит, вдруг ваш Никита уже в постели Екатерины Великой ночует. В любом случае, за два года он чего-то наверняка добился. Возьмите и меня, к примеру, навестить больного дядю в Санкт-Петербурге, единственного родственника. И, кстати, через неделю я венчаюсь с Марфой, вот так.
- Поздравляю, - расцвёл Володя, с радостью убедившийся, что он не одинок в своей женитьбе.
- Поздравляю, - я тоже улыбнулся, догадываясь, что решение о свадьбе Палыч принял только сейчас, чтобы поддержать Вовку. О том, что наш бывший егерь живёт со своей хозяйкой, он не говорил, да, для многих это особой тайной не являлось. В нашем мизерном посёлке трудно незаметно даже в бане помыться, все будут знать, кто и с кем мылся, как долго и что пили после бани.
- А если серьёзно, - продолжал Палыч, - я дивлюсь на ваше легкомыслие. Два месяца назад сожгли завод, украли мастеров и тебя, Володя, три дня назад по доносу посадили Андрюху. Вы, что думаете, это последние наши неприятности? Не о столицах надо думать, а о своей безопасности, с этим Епифаном надо решать, и меры против других конкурентов принимать.
- Что нам делать, в Оханск, что ли, ехать? - погрустнел Вовка, - что мы можем предъявить этому гаду?
- Дайте мне рублей сорок, я туда отправлюсь, - Палыч криво усмехнулся, - да не один, с парой приятелей. Пригляжусь к этому Пишке, осведомителей вокруг него заведу и своих ребят оставлю для пригляда. Коли зашёл об этом разговор, есть задумка наших людей по всем направлениям рассадить, от Сарапула до Перми. Ещё лучше, своих людей в Нижний Тагил и Ёбург отправить.
- Так в чём дело? - удивились мы с Вовой.
- В деньгах, ребята, в деньгах и людях. Чтобы нашего человека не перекупили, ему не меньше десяти рублей в месяц надо положить, да расходы на вербовку, на транспорт, на прочие мелочи. Дорого выйдет нам разведка, - Палыч выразительно посмотрел на Володю, - прибыли от ружейного производства нет, и ближайшие полгода не предвидится.
- Вова, - вмешался я в разговор, - он на твоё приданое намекает, когда его Акинфий Кузьмич обещает выдать?
- Половину после помолвки, остальную часть на свадьбе.
- Значит, назначай свадьбу как можно скорее, а Палыча спонсируй на первую шпионскую операцию, - я хлопнул ладошкой по коленке друга, - ты не против?
- Я, нет, конечно, только, - начал мямлить Вовка, он всегда так мнётся, когда что-либо придумает, с детства знаю, - только я хотел ещё револьвер показать.
- Давай! - подпрыгнули на месте мы с Палычем, - доставай, сколько сделал, какой калибр?
Дальнейший разговор превратился в настоящий праздник, когда мы получили в руки по экземпляру первого образца шестизарядного револьвера калибра восемь миллиметров. Мы едва не пошли их пристреливать, несмотря на тёмную осеннюю ночь, вовремя одумались, не пугать же соседей. Однако, оба револьвера тут же разобрали несколько раз, проверили спусковой механизм, снарядили барабаны, засидевшись допоздна. Лишь через час мы продолжили серьёзный разговор, совершенно в другом расположении духа. Теперь Палыча не волновала предстоящая шпионская операция, деньги и оперативное оружие имелись, что ещё нужно для уверенности? Вова сказал, что револьверы изготовлены 'на коленке', технологическая линия не налажена и себестоимость их будет сначала в три раза дороже ружей. Сразу решили обговорить, будем ли продавать револьверы посторонним, или оставим для своего пользования, в качестве оперативного сюрприза для возможных врагов.
Полчаса считали расходы и прибыль, делили обещанное Вовке приданое, с учётом необходимости строительства ружейного завода в столице и расходов на него. Добавили стоимость путешествия за тысячу с лишним вёрст и прочие накладные расходы, учли высокую вероятность нападения башкир. В результате, полсотни револьверов решили пустить для своих целей, постепенно вооружая ими наших учеников-охранников. Дальше будем действовать по обстоятельствам. После подробного составления плана, с основными расчётами по затратам, наше стратегическое совещание закончилось под утро, расходились ребята в предрассветных сумерках, с наполеоновскими мыслями. Я прилёг на пару часов, чтобы отправиться в Таракановку, едва рассветёт. Обида от ареста с новой силой догнала меня, подкармливали мы городового, ан нет, сволочь, какая, по первому же доносу арестовал. Что делать, как избавиться от повторения подобных наездов и арестов? Уже засыпая, дал себе обещание, выстроить такую крепость, чтобы никто не смог меня захватить, ни башкиры, ни полицейские чины, ни Демидовы.
С этими же мыслями я проснулся, спешно отправился в нашу крепость возле завода, где развёл бурную деятельность по фортификации. Спустя пару дней Палыч, как обещал, отправился в Оханск с двумя неприметными мужичками и сотней серебряных рублей. С собой у него, как и у всех нас троих, был револьвер с полусотней патронов, устроенный в кобуре на боку, под полой кафтана. Благо, наступившие прохладные деньки весьма способствовали ношению верхней одежды, а мода требовала исключительно свободной верхней одежды. В обтяжку носили только то платье, что выше пояса - рубашки, жилеты, некое подобие пиджаков, женские кофточки. Всё, что было ниже пояса, шилось исключительно свободным - штаны, женские платья и юбки, верхняя одежда, разные кафтаны и армяки, полушубки. Под этим предлогом я уговорил Володю взять револьвер на постоянную носку, мол, под кафтаном не видно. Несмотря на нашу занятость, после нападения на него, мы проводили почти ежедневные стрельбы из револьверов, привыкая к быстрому обнажению стволов, 'а-ля ковбои'.
Едва вернулся Палыч из Оханска, устроили обе свадьбы, где дружкой жениха пришлось быть мне. Как возненавидел я церемонию венчания, особенно необходимость, держать корону над головой жениха, до сих пор забыть не могу. Акинфий Кузьмич, как старый раскольник, свадьбу проводил в старообрядческой церкви, без спиртного и особых гуляний. Потому празднования надолго не затянулись, оба молодожёна рвались на работу. Подарки Володе с невестой от приглашённых гостей были истинно купеческие, с размахом, пришлось отдариваться ружьями. Денег гости накидали достаточно, чтобы хватило на свадебное путешествие до столицы. Но, самым приятным подарком стал договор аренды на десять лет окрестных лесов вокруг нашего ружейного завода, включая туда саму деревню Таракановку. Теперь деревенские мужики освобождались от работ на Прикамском заводе, а мы получали право нанимать их на работу на наш завод.
Этот договор мы с ребятами просили у управляющего давно, ещё с весны. Видимо, выздоровевший Лушников поспособствовал решению вопроса в нашу пользу, не удивлюсь, если за хорошую сумму. Такой подарок здорово ускорил наши оборонительные работы, деревенька была небольшой, но десяток работников с подводами на дороге не валяется. Уже к началу октября основная линия обороны была закончена, и крестьяне принялись заготавливать лес для будущих построек. Палыч, пользуясь хорошей погодой, побывал в Сарапуле и Перми, оставляя там своих людей и решая вопросы с надёжной связью. Поездку в Нижний Тагил и Ёбург он спланировал в декабре, после того, как разъяснится вопрос с башкирами. С началом октября, с каждым понижением температуры, мы напряжённо ждали вестей о становлении льда на Каме. Поручик Жданов был предупреждён о возможном нападении и регулярно проводил стрельбы из двух пушек, переданных ему управляющим.
У нас пушек не было, но, идею Никиты о миномётах мы с Володей решили на практике к двадцатому октября. В тот день мы провели испытание первых двух миномётов с осколочными минами моей конструкции. Калибр выбрали пятьдесят миллиметров, вполне достаточно для дистанции до двух километров, и удобно при переноске. Испытания прошли успешно, орудия и боеприпасы запустили в производство, а мне пришлось обучать стрельбе наших охранников и не только их. Набранные после Масленицы ученики, изначально полсотни крепких парней, понемногу отсеялись, кто женился, кому хватило полученных приёмов. Остались два десятка настоящих энтузиастов во главе с Николаем Шадриным, с ними мы занимались по очереди после работы, по вечерам. Ради этого я или Палыч почти ежедневно приезжали в Прикамск. Воодушевлённые примером своего приятеля Шадрина, успешно освободившего пленников и сражавшегося с башкирами, парни уговорили начать их обучение стрельбе из ружей в начале сентября. Их же я собрался научить стрельбе из миномётов.