– Звериными? – спросил кто-то.
– Разными! По больше части – звериными, – рассказчик выдержал паузу, наслаждаясь впечатлением, – но и человечьих костей там тоже – не счесть! Всюду накидано. А из песка черепа тебе прям ухмыляются...
Толпа зашумела, обсуждая услышанное.
– Это откуда же столько костей? – спрашивал кто-то.
– Брешет, небось! – сомневался другой.
– А может там тварь какая живет. – предположил третий. – Вот она тех и пожрала...
– ...Купаться нам там сразу перехотелось. – продолжал лысый, не обращая внимания на пересуды собравшихся. – Кости-то, в большинстве, старые уже. Свежих почти нет. Но, кто знает...
– Нечего ему врать. Мы ж, если туда пойдем, все своими глазами увидим!
– Может то другие бедолаги, которых эльфы проклятые сюда так же забросили?
– ...А потом мы нашли вот что. – при этих словах разговоры смолкли и все уставились на рассказчика, который, не спеша, копался в мешке. – Я как ногой песочек там копнул, гляжу – лежит...
Лысый поднял над головой руку, в которой был зажат нож. Странный нож. Лезвие из желтоватого металла, длиной с две ладони, хищно загнуто. Я присмотрелся – заточка очень необычная. Я, конечно, видел кривые клинки, но ни разу мне не приходилось видеть, чтобы их затачивали с вогнутой стороны. Прямо как серп! А с другой стороны лезвия, по внешней стороне, шел ряд мелких зубчиков. Лысый взял странный нож в другую руку – за острие, и снова поднял над головой, давая всем возможность рассмотреть рукоять. Гарды, как таковой, не было. Теперь, когда рукоять стало лучше видно, нож походил более не на серп, а на полумесяц. Лезвие, оказывается, не уходило в рукоять, а, изгибаясь, образовывало небольшой заостренный отросток – фактически, еще одно лезвие, которое смотрит вперед, когда держишь нож в руке. Далее шла короткая гладкая рукоять и из нее выходило еще одно короткое лезвие. 'Нож ощетинился лезвиями' – подумал я. Кроме всего прочего, но оказался цельным – будто литым. Никаких накладок, ни каких отдельных частей – цельный полумесяц из желтоватого металла.
– Вот и я такого еще не видел! – обрадованный произведенным эффектом, лысый оглядел собравшихся. – Там еще много разных железок нашли. Герш к командирам их потащил. И мечи, и копья... И все такое же странное.
– Аник, а ну дай посмотреть! – из толпы шагнул седой наемник и требовательно протянул руку. Лысый, поколебавшись немного, все же отдал ему свою находку.
– Тяжеловат... – седой повертел нож в руках, взмахнул им пару раз, вернул хозяину и вынес свой вердикт. – Неудобно с таким. И тяжел, и колоть им почти нельзя... Кусок железа, а не оружие!
Споры вспыхнули с новой силой. Каждый счел своим долгом высказать свои мысли по поводу необычной формы, металла, из которого сделан нож и о том, как это оружие там вообще оказалось.
– ...мы сразу же обратно помчались. – Аник не обратил на галдеж никакого внимания. Наоборот – он, по-моему, даже доволен произведенным эффектом. – Всю ночь шли, не останавливаясь...
– Аник, трепло, хватит байки травить! – сквозь толпу протолкался еще один наемник и обратился ко всем стоящи в центре круга людей. – Двигайте отдыхать.
Люди недовольно загудели. Еще бы! Всем интересно, все хотят разузнать подробности...
– А у вас что, своих дел нет? – пришедший упер руки в бока и уставился на толпу. – Так я сейчас с десятниками переговорю – они быстро найдут чем вам заняться! Дайте людям покой – мы же всю ночь чуть не бежали!
Расходились неохотно. Кто-то шепотом поносил тех, кто не дает послушать интересную историю, кто-то продолжал обсуждать странное оружие. Мы с Молином и Баином, тоже немного посудачив о новостях, позавтракали и снова отправились купаться. Чем, в компании других наемников, и занимались до обеда. А после обеда нас снова собрал Седой. На этот раз, он был предельно краток.
– Ждем возвращения второго отряда, – сказал он, когда все собрались, – и армия идет на восток. К реке. Утром чтоб все были готовы!
* * *
К полудню я успел проклясть этот пляж по меньшей мере десяток раз. Вроде бы все здесь осталось так же, как вчера. Те же волны, то же солнце, тот же песок... Проклятое солнце и проклятый песок! Как хорошо отдыхать, нежась на песочке и ныряя в набегающие волны! И как нестерпимо идти по песку, напялив на себя кожаные доспехи, из-под которых ручьями течет пот!
Второй отряд, отправленный для разведки местности на запад, вернулся только под вечер. Вернулись уставшие, покрытые пылью. Разведчики кляли все, что только можно проклясть. Доклад их оказался краток – на западе, в дне пути, нет ничего, кроме песка. Они даже не выслушали новости – не заинтересовали уставших разведчиков ни диковинные звери, добытые охотниками, ни странное оружие, добытое другим, более везучим, отрядом. Пришли, доложились, завалились спать. Все. А с рассветом, только солнце окрасило восточный край неба, армия, под аккомпанемент криков капитанов и ругани десятников, уже строилась в походный порядок и готовилась к выходу. Наш десяток тоже получил свою долю ругани от Ламила. Весомую, должен сказать, долю. Перед самым отходом, когда все спешили уже занять свое место в строю, Молина посетила светлая мысль насобирать побольше ракушек, которые, по словам Баина, стоят в Агиле саат за штуку. И, как часто бывает, мысль заразила окружающих – вскоре весь десяток, понаблюдав за ползающим по песку Молином, последовал его примеру. Ох, сколько нового мы выслушали потом от Ламила... О себе, о своем прошлом и будущем, о своих родных и близких... Нo зато, когда мы наконец встали в строй, у каждого набралось ракушек на небольшое состояние – буде попадем когда-нибудь в Агил и сумеем их продать.
Каждый шаг дается с трудом. Песок постоянно поддается под ногами, заставляя прилагать все больше усилий. Солнце печет... А ведь совсем рядом спасительная тень зарослей. Ну и что, что оттуда, время от времени, раздаются странные, порой – угрожающие, звуки? Ведь там и тень и земля тверда! А по левую руку – теплые морские волны, которые могут смыть пот и усталость. Но нет. Продолжаем идти по проклятому песку! Где эта река, Эльзиар ее побери?
До цели мы дошли только затемно. О солнце напоминала лишь тонкая розовая полоска в небе за нашими спинами. Загадочно мерцает море, мелькают какие-то огоньки в зарослях... И огромная луна в небе озаряет все вокруг мертвенным белым светом. Красиво, но жутковато как-то. А когда подошли к самой реке – к обычной человеческой боязни ночи сразу прибавились новые страхи. Каждый вдруг особенно четко осознал слова разведчиков о покрытом костями берегу реки, вспомнил рассуждения о невиданном чудовище, которое, может быть, обитает здесь... На ночлег встали быстро и практически бесшумно – даже немногочисленные разговоры велись робким шепотом. А о том, чтобы отойти от основной массы людей больше чем на пару шагов, никто даже и не думал. Даже те, кто назначен был дежурить в эту ночь, помалкивали, не выражая обычного недовольства. А дежурил и наш десяток тоже.
– Вы слышали? – Навин заозирался и придвинулся поближе к костру.
Я прислушался – обычные, ставшие уже привычными, звуки ночных джунглей, диковинные, пугавшие поначалу голоса ночных обитателей, шорохи, шелест волн, треск сгорающего в костре дерева, сухих водорослей и прочего мусора, обнаруженного на пляже...
– Показалось наверно. – Баин посмотрел в сторону зарослей и снова уставился в огонь.
– Какой-то странный шелест... – продолжил Навин. – Будто кости стучат...
– Точно! – Молин наклонился к огню и глаза его, отражая свет пламени, зловеще засверкали. – Помните, говорили, что здесь весь берег покрыт костями? Это мертвецы встают...
Бац! От звонкой оплеухи Молин чуть не покатился по земле. Он тут же вскочил и яростно уставился на Ретона.
– Заткнись, Молин! – только и сказал тот. – И так тошно здесь, еще и ты со своими страшилками.
– Не делай так больше. – прошипел Молин, усаживаясь обратно.
– А то что? – поинтересовался Ретон.
– А то руку сломаю!
– Заткнитесь оба! – Ламил, до того не участвовавший в разговоре, показал обоим спорщикам кулак.
Молин обиженно засопел, но промолчал.
– Вот снова! – Навин вскочил и указал в сторону реки. – Опять этот шелест!
– Да успокойся ты... – начал было Молин, но десятник не дал договорить.
– Молин, Алин, сходите проверьте!
Я поднялся и, вслед за злобно бормочущим другом, направился в ту сторону, куда указывал Навин.
– Шелестит ему, понимаешь... – вполголоса ругался Молин. – Деревенщина трусливая...
Молин пнул ногой песок и что-то покатилось из-под его ноги. В лунном свете на нас оскалил остатки зубов человеческий череп.
– А тебе самому не страшно? – я отпихнул ногой череп в сторону и догнал Молина. – Здесь такое место, что ночью и не такое померещится. Самому хочется, как в детстве, забраться под одеяло с головой...
– Страшно! – Молин остановился и повернулся ко мне. – Только я ведь не прыгаю, как ужаленный, от каждого шороха!
– Тихо! – я поднял руку, обрывая друга, который собрался продолжить речь. – Слушай, действительно какой-то шелест!
Среди ночных звуков появилась новая нота. И вправду, очень похоже на, то ли перестукивание, то ли шелест костей... Будто кто-то связал несколько мелких косточек и повесил эту связку на ветру. Но главное, что звук раздавался сразу с нескольких сторон.
– Посмотрим? – Молин тоже услышал шелест. Он боялся, но о том, чтоб как-то выказать свой страх, не мог и подумать. – Вроде там шелестит.
Мы пошли на звук. С каждым шагом он становился все сильнее и сильнее. Все приближался... Вряд ли там что-то крупное, но звук приходил с разных сторон и тех, кто его издавал было, судя по всему, много.
– Смотри, шевелится что-то! – я указал на мелкую, напоминающую камень, размером с кулак, тень, медленно перемещающуюся на фоне белого песка.
Молин, уже не особо опасаясь – ведь источник звука оказался гораздо меньше его! – подошел к 'камушку', нагнулся... Затем, еще до того, как я успел его догнать, вытащил меч и резко ударил вниз. Раздался негромкий хруст и что-то пискнуло.
– Паук какой-то. – Молин поднял к моим глазам острие меча, на которое было нанизано какое-то паукообразное существо, размером с ладонь.
– Выкинь гадость! – отшатнулся я. Хоть это и странно для выросшего в Трущобах, но я с детства не люблю пауков и прочую ползающую дрянь!
– Зачем? – Молин хихикнул. – Покажем добычу ребятам!
Возле костра ничего не изменилось – все так же кто-то, борясь со сном, смотрел на огонь, а кто-то опасливо оглядывался по сторонам.
– Ну что? – поднял голову Ламил.
– Вот! – Молин гордо протянул ему свой меч. – Паука убили.
В свете костра добычу Молина стало возможно рассмотреть во всех подробностях. Круглое тельце, покрытое серым, полосатым хитином, шесть суставчатых лап сложены и прижаты к животу, внушительные клешни... паук с плешнями?
– Это краб, а не паук. – Ламил осмотрел добычу и кивнул каким-то своим мыслям.
– Краб? – оживился Ретон. – Говорят, они вкусные...
– Если вкусные, то мы скоро наедимся до отвала. – Баин, не отрываясь, смотрел в сторону реки, откуда, все усиливаясь, доносился шелест. Все громче и громче... Закованные в хитин лапы шуршат по песку, скрежещут о кости, во множестве разбросанные по пляжу. Ко всему этому прибавляется еще один звук – тихое клацанье.
– Господин десятник, – Молин стряхнул свою добычу на песок у костра, – разрешите пойти насобирать этих крабов? А то сухари уже заканчиваются...
– А на посту кто стоять будет? – поинтересовался десятник.
– Так мы ж быстро! – парировал Молин. – И не всем скопом, а втроем...
– Хрен с тобой! – махнул рукой Ламил. – Далеко только не отходите.
– Баин, ты идешь? – меня Молин не спросил. Так уверен, что я и сам не против поохотится на крабов? Лично я даже не уверен, что смогу заставить себя съесть эту гадость, какой бы вкусной она ни была!
– И как мы их собирать будем? – спросил я. – Живыми, что ли?
– Возьмите копья. – посоветовал Ламил. – Только руки берегите. Эти твари сильно кусаются.
Поначалу, сбор крабов показался делом простым и увлекательным. Действительно – охота. Мы отошли на несколько десятков шагов к реке и принялись высматривать добычу. Раз! Баин ударил копьем по ему одному видимой цели и продемонстрировал улов – на наконечнике копья все еще шевелится довольно крупный краб. Добыча отправилась в сумку и Баин принялся снова вглядываться в песок под ногами. Какое-то движение... Я с хрустом насадил на копье краба. Какой-то он мелкий... Ну да ничего – небось сойдет!
В поисках крабов мы все дальше отдалялись от костра. Копья били все чаще, сумки быстро наполнялись добычей. Я оглянулся – мы уже больше чем в полусотне шагов от остальных. Клац!
– Это еще что? – Молин присел на корточки и принялся разгребать песок. – Какое-то железо...
Из-под песка показался вначале закругленный край, а потом, когда Молин откопал полностью – небольшой выпуклый диск.
– Потом посмотрим. – света, чтобы рассмотреть находку, явно не хватало. Молин и не рассматривал. Он просто бросил диск в направлении лагеря и продолжил охоту на крабов.
Копья били уже практически безостановочно. Выбирали только самых крупных крабов. Такую мелочь, как моя первая добыча, уже просто отбрасывали в сторону и искали цель покрупнее. Мы даже устроили соревнование – кто убьет самого большого краба. Пока первенство в нем держал Баин – ему попалось настоящее чудовище! Размер краба-рекордсмена превышал размер человеческой головы, а клещи, казалось, способны легко откусить палец! Увидев этого монстра, Молин только присвистнул и тут же пообещал, что не уйдет отсюда пока не найдет краба еще большего. Мы настолько увлеклись, что даже не заметили, что песок шевелится уже практически везде вокруг. Крабы-крабы-крабы... Большие и мелкие, ползут под песком, оставляя за собой змеящиеся дорожки, и бегут по песку. К нам бегут... От реки к лагерю...
Вскрик и ругань Баина прозвучали настолько неожиданно, что я даже промахнулся по очередному крабу.
– Укусил, зараза! – Баин смахнул копьем краба с ноги и тут же пригвоздил его к земле.
– Ай! – вскрикнул Молин и запрыгал на одной ноге. – Да, чтоб тебя...
Охотничий азарт мигом испарился. Только сейчас я заметил, что все вокруг просто кишит крабами и некоторые из них, самые наглые, уже пробуют клешнями на прочность мои сапоги. Баин снова разразился руганью. Какой-то резвый краб начал карабкаться вверх по моему сапогу...
– Сваливаем! – крикнул Молин и затрусил ногой в воздухе, пытаясь сбросить очередного краба.
Мы развернулись и я застыл как вкопанный. Резво перебирая лапами и расталкивая на своем пути мелочь, ко мне несется громадный, высотой чуть ли не мне по колено, крабище! Лапы чудовища даже не шелестят – хрустят по хитину своих мелких собратьев, клешни, размером больше садовых ножниц, хищно клацают. Скорее автоматически, чем осознанно, я ударил копьем. Острие наконечника проскрежетало по хитину и, оставив глубокую царапину, соскользнуло в песок. Еще удар... И еще... С хрустом давя крабов, которым не повезло оказаться у меня под ногами, я отступал назад. Что с Молином и Баином – мне не до того! Клешни клацают все ближе... Вот уже лишь пара шагов отделяет меня от шустро перебирающего лапами здоровенного краба. В этот удар я вложил всю свою силу и вес. Бить пришлось практически отвесно вниз. Наконец-то броня краба не выдержала и с громким треском раскололась. Равновесие я удержал только благодаря тому, что оперся на пронзившее монстра копье. Краб громко пискнул, взмахнул в последний раз клешнями и затих. Тут же ногу пронзила острая боль – какому-то крабу удалось таки преодолеть сопротивление кожи сапог. Выдернув копье из земли и даже не заметив, что пришпиленный краб остался на наконечнике, я, одновременно смахивая с ноги укусившую меня мелочь, отпрыгнул в сторону. Под ногами сплошной хруст, будто идешь по каким-то осколкам, вокруг сплошной шелест и клацанье клешней... Я понесся здоровенными прыжками вдогонку за друзьями.