– И что теперь? – спросил Молин.
Я посмотрел на продолжающую стоять столбом Нарив. Бледность на ее лице сменилась густой краской, глаза сверкают так, что я бы предпочел сейчас оказаться где-нибудь подальше, спрятаться за любой подходящий камень и не шевелиться. Она простояла так, неподвижно, словно статуя, мгновения два-три.
– Есть еще один путь. – Нарив резко повернулась ко мне. – Там совсем узкое ущелье и придется перебираться через завалы, но пройти можно.
Я снова перевел ее слова капитану.
– Не нравится мне это... – пробормотал Ламил.
– А мне, раздери тебя эльф через задницу, нравиться! – выкрикнул Седой.
Стража, охраняющая ущелье, видимо решила намекнуть, что задерживаться нам здесь не стоит. Небольшой круглый камень вылетел из-за валуна и упал всего лишь на пару шагов левее Нарив.
– Ты ответишь, Ямал. – прошипела оскорбленная женщина. – Я запомню твое имя, будь ты трижды проклят!
Она зашагала дальше по ущелью – прочь от прохода, где нам дали такой отворот. Нарив даже не оглянулась проверить, следуем ли мы за ней. Не знаю, какие мысли крутятся у нее в голове, но до этого момента она вела себя как весьма высокопоставленная и уважаемая особа. Она была полностью уверена, что здесь ее встретят с радостью. И тут... 'Ведьма!', угрозы...
– Что стоите? – прикрикнул капитан, когда Нарив уже почти скрылась из виду. – Живо за женщиной!
Колонна, отвернув от прохода, снова двинулась по ущелью. Наемники недоуменно перешептывались, строя самые дикие версии произошедшего.
– Алин, быстро догони и останови ее! А то потеряем – век плутать здесь будем. – скомандовал капитан и указал на Баина. – А ты, беги разыщи Скрота, десятника баронских. Пусть он со своим десятком найдет место поудобнее и приглядит – не идет ли за нами никто. Через два звона пусть нас догоняют – мы их дождемся. Понял?
Я, рискуя переломать ноги, помчался к скале, за которой только что скрылась Нарив. Дарен, я же говорил, что добром все не закончится! Слишком уж легко мы, после тех руин, прошли через джунгли. Слишком уже все было гладко... А когда все идет так гладко, то жди неприятностей!
– Нарив! – когда я завернул за скалу, то успел заметить как она поворачивает за какой-то выступ. – Нарив, подожди!
Она не ответила. И, похоже, даже не остановилась. Выругавшись, я поднажал и прямо прыгнул за выступ, где последний раз видел женщину.
– Нарив, стой! – догнав ее наконец, я ухватил женщину за плечо. И, тут же, сам не понимаю как, оказался на земле с выкрученной рукой. В паре ладоней от моего лица застыл кулак, окутанный красноватым сиянием.
– Нарив! – испуганно прохрипел я, стараясь не шевелиться. – Это я – Алин!
– Чего тебе? – она отпустила меня и отступила на шаг.
– Куда ты собралась? – спросил я, потирая ноющую руку. – Подожди хоть остальных...
– Извини... – Нарив присела на небольшой валун и, упершись локтями об колени, спрятала лицо в ладонях.
– Что это был за урод? – я присел рядом с ней. Если бы передо мной была другая женщина, то я бы ее, наверно, обнял за плечи и попытался успокоить. Но, боюсь, если я так сделаю, то Нарив просто сломает мне руку. В лучшем случае... – Тот стражник? Чего он тебя так?
– Алин, заткнись. – раздался из-под ладоней глухой голос. – Пожалуйста...
Последнее слово прозвучало как-то жалобно... Такого тона от Нарив я никак не ожидал. Все вопросы разом застряли в горле, желая вырваться наружу, но, одновременно, будто уткнувшись в какую-то преграду. Я сглотнул и покосился на угол, из-за которого вскоре должны показаться остальные.
– Скоро здесь наши будут. – нерешительно сказал я. – Ты бы... это... Нехорошо, чтоб в таком виде...
– Наш орден был одним из самых уважаемых здесь. – не обращая внимания на мои слова, сказала Нарив. – Все командиры, чином от сотника, были жрецами Роаса. Мы сражались с проклятыми эльфами и защищали королевство. Мы гибли на границе, не допуская ни одну тварь в пределы королевства, и атаковали самих эльфов на их территории...
Затаив дыхание, я слушал Нарив и не узнавал ее голос. В нем нет слез, как можно предположить, но такая печаль звучит в нем, словно Нарив узнала о гибели всего здешнего королевства, каждого мужчины, женщины и ребенка, а не просто ей бросили в лицо оскорбление.
– ...Я одной из первых поднялась на стену эльфийской столицы, потеряв при этом половину своей сотни. – продолжала Нарив. – Я первой расчистила путь со стены внутрь города и потеряла оставшуюся половину сотни. Перед тем, как меня оглушили, я, оставшись одна, убила, по меньшей мере, пять эльфов. И теперь, какая-то мразь называет меня, жрицу Роаса, ведьмой?!! После того, как я назвала себя!
Голос Нарив снова зазвенел сталью. Она открыла лицо и его выражение больше напоминало камень. Хорошо, что ее гнев направлен не на меня. От одного этого взгляда помереть ведь можно!
– В любом случае, мы тебя в обиду не дадим. – я сам удивился своим словам. – По крайней мере, я – с тобой. Молин и Баин – тоже...
Пока длилось молчание, я успел, наверно, сотню раз обругать себя за свои слова. Смешно ведь звучит! Я, пусть и с друзьями, ее не дам в обиду? Да она сама может нас походя прихлопнуть и даже не заметит этого!
– Спасибо. – Нарив посмотрела на меня и, на краткий миг, ее взгляд сделался оценивающим.
– Алин! Вы где? – донесся голос Ламила.
– Пойдем? – я поднялся и протянул женщине руку.
Нарив чуть поколебалась, но руку приняла.
– Пойдем. – сказала она.
Отряд мы увидели сразу, как только вышли из-за выступа.
– Мы здесь! – крикнул я, а Нарив махнула рукой.
– Сюда!
И мы снова двинулись в путь. Пейзаж вокруг менялся только формами окружающих нас камней и скал. Все тот же серый цвет вокруг, и голубой цвет неба, усеянного редкими облачками, над головами. Молин и Баин затеяли спор о том, на сколько нам хватит припасенного в джунглях мяса и что делать, когда запасы истощатся. К ним присоединились Комил, Навин и Вассон. Причем, последний воспринимал любое несогласие чуть ли не как личное оскорбление и спор неминуемо перешел бы в драку, если бы не вмешательство Ламила.
– Нарив, что за оружие было в твоей армии? – меня уже давно, с тех пор, как нас не пропустил тот стражник, беспокоит один вопрос.
– А что? – удивилась Нарив.
– Просто там, на пляже, и потом, в руинах, мы находили старое оружие. – пояснил я. – То были какие-то странные мечи. Изогнутые такие, на серпы похожи. А у того стражника, которого мы видели, был топор.
– Такие топоры у гномов были. – Нарив задумалась. – Действительно странно... У нас были такие мечи, как ты описал.
– А вы и с гномами воевали?
– Нет. – покачала головой Нарив и о чем-то задумалась. – Нет. С гномами у нас всегда был союз. Эти горы – как раз их территория.
– Но ведь тот стражник был человеком! – я совсем запутался. – гномов я, конечно, не видел...
– Человеком. – подтвердила Нарив и надолго замолчала.
– Хорошо бы поймать кого-то из местных, да расспросить, что здесь происходит. – сказал я.
Нарив молча пожала плечами.
К нужному нам проходу мы вышли к концу первой дневной стражи. Это даже не проход, а, скорее, узкая щель, трещина в сплошной каменной стене. Забраться туда можно только по крутой осыпи камней, высотой почти с меня. Что там дальше и куда ведет эта щель – не видно. Но я отчетливо чувствую оттуда дыхание сырости.
– Сюда. – указала на щель Нарив.
Переводить не потребовалось. Жест был понятен и без лишних слов. Седой подозрительно посмотрел на щель, по которой предстоит пройти отряду.
– Крысиная нора какая-то... – пробормотал Молин.
– Ждем баронских. – объявил капитан. – Ламил, берешь десяток и лезь в проход. Смотри, чтоб там нас никакие сюрпризы не ожидали.
Молин тяжело вздохнул. Лезть в 'крысиную нору' выпало таки нам. А по мне – какая разница? Все равно ведь придется... Один за другим, мы вскарабкались по осыпи. Оглянувшись, я заметил, что и Нарив не отстает от нас. Капитан смотрит на это очень недовольным взглядом – единственный проводник, хоть и приписанный к нашему десятку, полез вперед без спросу. И не скажешь ей ничего – я, единственный, кто понимает язык Нарив, уже наверху.
Щель оказалась немного шире, чем казалось снизу. Пожалуй, тут могут пройти два человека в ряд. Тропа, если перемешанные камни разных размеров можно назвать тропой, полого поднимается вверх и, шагах в пятнадцати, скрывается за поворотом. Вверху еле виднеется узенькая полоска неба. Стены поросли густым коричневатым мхом, на котором блестят капельки влаги. Сразу стало холодно и неуютно.
– Дони, Крамм, Спик, у вас щиты – идите вперед. – скомандовал Ламил. – Остановитесь за пять шагов до поворота.
Мы прошли чуть дальше и попытались поудобнее устроиться на сырых камнях. Едва присев, Комил тут же вскочил.
– Что за гадость? – вскрикнул он и принялся нащупывать что-то на штанах пониже спины.
Оказалось, сел он прямо на здоровенного, больше ладони размером, слизняка, самого отвратительного вида. Слизняк оказался цветом точь-в-точь как окружающие нас камни и заметить такого можно только если хорошо присмотреться. Все с интересом следили как Комил, ругаясь, пытается отчистить штаны и запачканную руку.
– Здесь осторожно идти надо. – сказала Нарив, тоже с улыбкой следившая за Комилом. – Не один человек уже, наступив на такого слизняка, поскальзывался и ломал себе что-то.
– Значит, будем смотреть под ноги. – ответил я. – Скажи, Нарив, я все-таки не могу понять – почему никто кроме меня не понимает твой язык?
– Я тоже никого кроме тебя не понимаю. – ответила она. – Хотя ты и говоришь как-то странно. Слова перекручиваешь иногда так, что вообще сложно что-то разобрать. Но другие вообще несут какую-то чушь.
– Вот и я о том же. Мне кажется, что это ты перекручиваешь слова. Хотя, с каждым днем, вроде, я понимаю тебя все лучше.
– Может, у тебя какой-то магический предмет, позволяющий понимать другие языки? – предположила Нарив.
– Или, может, у тебя? – выдвинул ответное предположение я.
– Нет, иногда ты меня удивляешь! – Нарив неожиданно рассмеялась. – Ты забыл в каком виде я перед вами появилась? Где, по-твоему, я могла прятать хоть что-либо?
Я почесал затылок. И снова она права. Но что у меня может быть магического? Я принялся перебирать вещи в карманах и в сумке. Вначале, я подыскал плоский камень, на котором можно разложить их содержимое. Так, что у нас в сумке? Та, на удивление, оказалась практически пустой. Клешня краба, оставшаяся еще с момента нашей охоты на этих тварей, чуть не сожравших меня самого. Собранных тогда крабов, конечно, уже давно всех поели, а клешня, вот, потерялась в сумке. Что еще? С удивлением, я обнаружил остатки небольшого кусочка сухаря, также затерявшегося и потому уцелевшего. Сейчас это – весьма неприглядная на вид, слипшаяся масса. Ведь искупаться мне пришлось не раз и сумка промокала насквозь. Ракушки, которые, как утверждал Баин, стоят по саату...
– Красивые... – Нарив взяла одну из выложенных на камень ракушек.
Я, убедившись, что в сумке ничего больше нет, занялся карманами. Здесь огниво... Небольшой ножик... Нет, это все не то – вряд ли в огниве есть хоть искорка магии. Что в другом кармане?
– В детстве я видела бусы из таких ракушек. – продолжала тем временем Нарив, вертя в пальцах ракушку. – Мне тогда так с'атрак гхэд'ан п'утар...
– Чего? – выпучил глаза я. – Что ты сказала?
– А? – Нарив воззрилась на меня так же удивленно, как и я на нее.
Не сговариваясь, мы одновременно перевили взгляды на камень, где лежат мои пожитки. Среди ракушек тускло поблескивал золотой перстень, только что извлеченный мной из кармана.
– Эх ак'ур ан? – Нарив указала на перстень.
– Нашел на пляже... – произнес я и, увидев, что Нарив качает головой, взял перстень и повторил. – Нашел на пляже когда нас сюда перенесло.
– Можно посмотреть? – спросила Нарив и теперь я ее прекрасно понял.
Я протянул ей перстень. Кроваво блеснул красный камень, словно вырастающий из золота.
– Базэн. – произнесла Нарив, рассматривая перстень.
– Что? – не понял я.
– Перстень сделан в одном из монастырей Базэна, бога знаний.
– А ты откуда знаешь?
– Вот. Видишь, справа от камня изображен сам Базэн. Он держит в руках книгу. – Нарив, не выпуская перстень из рук, поднесла его к моим глазам. – А слева от камня – Роас с мечом. И здесь надпись еще. 'Знание – есть красота мира'.
– Знание – есть красота мира. – повторил я. – Странно как-то... По-моему, красота мира совсем не в знаниях.
– Ты только, если встретишь посвященного Базэну, этого не говори. – Нарив вернула мне перстень. – Для них в знаниях и красота, и весь смысл жизни. Где ты, говоришь, нашел этот перстень?
– Мы остановились в устье реки, вдоль которой потом шли через джунгли. – я принялся вспоминать тот, кажется такой далекий, день. – Ночью на нас напала целая орда крабов. Чуть не сожрали... Честно говорю, там один краб был – чуть не с меня ростом!
Нарив кивнула, показывая, что верит моим словам.
– В общем, нам пришлось отступать от лагеря и вернулись туда только утром, когда крабы ушли. – продолжал я. – Вот тогда я и нашел этот перстень. Мы собирали то, что уцелело и могло пригодиться... Он в песке лежал. Там вообще, в песке, много всякого было. Кости, старое, поломанное оружие...
– Понятно. – кивнула Нарив. – Не слышала, чтобы кто-то так далеко на юг заходил. Ты береги этот перстень – совсем немного существует вещей, в которые вложена частичка божественной силы. А этот перстень именно из таких вещей. В нем – сила Базэна.
– Хочешь? – повинуясь какому-то порыву, я протянул перстень Нарив. Она как-то странно посмотрела на меня и покачала головой.
– Пусть у тебя лучше останется. Я же говорю, это очень редкая вещь...
– Ну и что? Вижу же, что он тебе понравился. – я, по-моему, покраснел. – А кроме того, если перстень будет у тебя, то ты же сможешь понимать и всех остальных, а не только меня. И остальные смогут тебя понять.
– Не надо. – упрямо повторила Нарив, но потом улыбнулась. – Лучше подари мне какую-нибудь из этих ракушек.
– Хоть все! – я пододвинул ракушки поближе к ней. – Бери...
Но все она не взяла. Выбрала три штуки и, поблагодарив, принялась их рассматривать. Я посмотрел на оставшиеся и отобрал еще две – самые красивые. От них Нарив тоже не отказалась.
– Нет, Алин, ты точно влюбился. – Молин, наблюдавший за нами, до поры-до времени не вмешивался, а тут, все-таки, встрял. – Уже и кольцо девушке подарить хотел...
– Он же не просто так хотел его подарить. – вмешался Баин. – Ты же слышал, что Алин понимает Нарив с помощью этого кольца.
– Только, знаешь что, – Молин пододвинулся поближе и зашептал, – ты никому больше не говори про кольцо. Думаю, если Ламил или Седой узнают, то сразу же отберут.
– Почему? Вроде у наемников добыча – это святое.
– Потому что это не просто кольцо. – Молин посмотрел на меня как на идиота. Дарен, и этот туда же! – Капитан может решить, что для отряда важнее, чтобы он сам, а не через какого-то салагу, понимал, что говорят местные.
– А кроме того, – Баин хитро улыбнулся, – если перстень будет у тебя, то у тебя будет и повод все время ошиваться возле Нарив.
– Да, ну тебя! – отмахнулся я, хотя понял, что и тот и другой прав. Особенно прав Баин – очень не хочется лишиться должности переводчика и, соответственно, возможности постоянно быть в обществе Нарив...
Вскоре вернулись те, кого капитан оставил приглядывать за ущельем и мы продолжили путь. Я в полной мере осознал предупреждение Нарив, что идти здесь надо осторожно. Проклятые слизни попадались под ногами тем чаще, чем дальше мы углублялись в расщелину. Тут и там слышалась ругань, когда кто-то поскальзывался, наступив на практически незаметного на фоне камней слизня. В основном, хвала Дарену, травм удалось избежать, но десяток человек все же подвернули ноги.
– Сколько же здесь этих тварей! – Молин поскользнулся в очередной раз и устоял на ногах только ухватившись за мое плечо.
Ущелье повернуло в очередной раз и, так и шедшие впереди, Дони, Крамм и Спик чуть не нос к носы столкнулись с каким-то типом. Это оказался низкорослый, чуть ли не вдвое ниже меня, но широкий в плечах, из-за чего он казался квадратным, коротышка. Длинные рыжие волосы, широкий, почти в половину лица, нос, густая рыжая щетина на подбородке. Одет он был в изрядно потертую кожаную безрукавку и такие же кожаные штаны. Коротышка поднял глаза и, увидев перед собой нас, застыл как вкопанный. Из его рук вывалилась большая, сплетенная из растрескавшихся от старости прутьев, корзина, почти доверху набитая слизнями.