АП
* * *
Народ, я серьезно уже — хватит угадывать, в каком сериале я работаю. Я вам просто не скажу. Потому что я не хочу, чтобы меня выпнули. А именно так и происходит, когда люди вроде меня начинают говорить о своей работе с людьми вроде вас. То есть, с Интернетом. И особенно когда люди вроде меня заявляют, что их персонажи ожили и с ними разговаривают. Я, конечно, понимаю, что вам прикольно играть в угадайку, но хватит уже. Немножко милосердия, а? Обещаю, когда все закончится, если все сложится, я вам расскажу. Скажем, лет через пять. Или когда выиграю Эмми (ставлю на лет через пять).
Ладушки? Ладушки. Вот и спасибо.
* * *
Привет, Интернет. Ты ждешь апдейтов. Ну, вот они. Я обнаружил несколько творческих личностей, которые писали о ситуациях, схожих с моей. Вот они, включая тех, кого мы раньше упоминали: Вуди Ален («Пурпурная роза Каира»), Джаспер Ффорде, Зак Пенн и Адам Лефф («Последний киногерой»), Зак Хелм («Персонаж») и Дэнис Хоган. План состоит в том, чтоб сначала выразить свое восхищение (чтоб была хотя бы возможность предположить, что я не псих), а потом попытаться очень, очень деликатно выведать, связано ли то, о чем они писали, с их пожизневым опытом. И — вперед лети, мое письмо. И посмотрим, клюнет ли кто-нибудь.
И, предупреждая вопросы тех, кто уже тянет руки — да, конечно, я поделюсь ответами, после того, как вырежу детали, по которым можно опознать автора. Не смотрите на меня так. Помните, что я тут борюсь за анонимность? Ага. Слишком много деталей — и вот я уже снаружи моего маленького уютного шкафчика (шкафчик прелесть, благоухает сосной и отчаяньем). Но, с другой стороны, раз вы мне так помогли, с меня причитаются апдейты по ситуации.
И, на всякий случай, чтоб не было недопонимания — я жду ответов вроде «Ух ты, да ты еще больший псих, чем те, кто мне обычно пишет, не воспользуетесь моим советом насчет нейролептических медикаментов?» А то я именно так бы и ответил, если бы что-то такое свалилось мне на почту. Собственно, именно так я и отвечал. Вы не поверите, сколько бреда получаешь, если ты сценарист в успешном телевизионном сериале. Или поверите. Бреда сейчас хватает.
(Пауза для отправки е-мейлов).
Ну, вот они и ушли. А теперь посмотрим, сколько времени пройдет, пока кто-нибудь не ответит. Устроим тотализатор?
АП
* * *
Ух ты, как быстро-то! Первый ответ. Выкладываю е-мейл.
XXX XXXXX via gmail.com show details 4:33 PM (0 minutes ago)
Здравствуйте, Анон-Писатель.
Я — ХХХ ХХХХХХ, секретарь ХХХХХ ХХХХХ. Мы получили вам запрос и хотели бы поинтересоваться, является ли он частью некоего творческого или журналистского проекта, который вы делаете для крупного журнала или газеты. Пожалуйста, дайте нам знать.
Мой ответ:
Здравствуйте, ХХХХХ ХХХХХ. Нет, это не для газеты, журнала или блога (ну, может, только для моего личного блога). Это, скорее, что-то, о чем я спрашиваю в личных целях. Благодарю вас и прошу дать мне знать, если у ХХХХХ ХХХХХ найдется время поболтать. Это бы мне очень пригодилось.
Ответ секретаря:
К сожалению, у ХХХХХ ХХХХХ в настоящее время нет возможности с вами связаться. Благодарим за ваш интерес и удачи в вашем проекте.
Перевод:
Ваша шиза сошла бы для «Пипл» или хотя бы «Каравана историй», но если это какая-то вольнонаемная шиза, то мы ничего про нее не желаем знать.
Увы. А ведь было время, когда в этой дыре вольнонаемных психов уважали! Кажется, в начале 80-х, да. Тогда и Дэвид Ли Рот в «Виски» зависал… ну, или я так слышал. Мне в то время было лет шесть, что ли.
Итак, один выбыл, пять осталось…
АП
* * *
Новый ответ. Просто прелесть, на самом деле.
Адресат: Анон-Писатель.
Отправитель: ХХХХХ Х ХХХХ, эсквайр, партнер, ХХХХ, ХХХХХ, ХХХ и ХХХХХ.
Дорогой мистер Писатель.
Ваш запрос ХХХХХ ХХХХХХ по электронной почте был направлен нам его ассистентом, как направляется любое письмо, которое вызывает какие-либо опасения. Господин ХХХХХ весьма ценит свою личную жизнь и был весьма обеспокоен вашим электронным письмом, как благодаря его содержанию, так и благодаря тому, что оно без согласия получателя было направлено на его личный электронный адрес.
В настоящее время наш клиент решил не возбуждать дело, обращаясь в департамент полиции ХХХХХХХ, чтобы произвести расследование того, кто вы. Однако, мы требуем, чтобы вы никогда более не предпринимали попыток связаться с нашим клиентом подобным образом. В том случае, если вы попытаетесь это сделать, мы передадим всю переписку как в департамент полиции ХХХХХ, так и в ФБР, и запросим против вас охранный ордер. Мне не стоит вам объяснять, что подобный запрос немедленно станет общеизвестным, что серьезно повлияет на вашу карьеру в качестве штатного сценариста ХХХХХХХХХХХХ.
Мы хотим верить, что это последний раз, когда мы что-либо от вас слышим.
С уважением,
ХХХХХ Х ХХХХ, эсквайр, партнер, ХХХХ, ХХХХХ, ХХХ и ХХХХХ
Вау.
Просто для протокола — письмо, которое я отправил, не начиналось словами «Дорогой ХХХХХ, когда я вчера случайно стоял над вашей кроватью и смотрел, как вы спите…» Правда не начиналось. Я клянусь!
Или этот человек получает больше безумных писем, чем обычно получают люди, наряжающиеся своим собственным котом и потом расхаживающие так по улице, или этот тип так испугался письма по совершенно другой причине. Хммммм.
Стоит ли оно того, чтоб впутывать в дело ФБР?
Нет. Точно не стоит.
Пока не стоит, во всяком случае. Хотя все равно любопытно.
И теперь я сражаюсь с искушением нарядиться котом этого типа и встать напротив его дома. Но еще рано и середина рабочей недели. Может, потом, через после нескольких джина.
АП
* * *
Из комментов.
«Я не то, чтоб полностью верю, что вы встретились со своими героями во плоти, но как человек, который постоянно страдает от творческого кризиса, я поражен, что вы можете так шутить о вашей ситуации, как вы это делаете на своем сайте, особенно если учесть, что на карту поставлена ваша работа. На вашем месте я бы штаны поливал от страха, причем прямо сейчас».
О, я так и делаю. Поверьте мне. Именно так и делаю. В местных супермаркетах закончились подгузники. Я закупаюсь ими по ночам, чтобы меня никто не видел. А потом подбрасываю их в мусорку к соседям, чтобы меня по ним не выследили. Я этому не радуюсь. И не просыхаю.
Я вам сейчас открою маленький секрет — одна из причин, по которым я пишу этот блог прямо сейчас, состоит в том, чтоб удержать себя от скатывания в полный ужас. Последний раз я неделю ничего не писал, когда учился в колледже и провел шесть дней в больнице с совершенно эпическим отравлением (Еда из столовки. Не всегда свежая. Я был не один. Остаток года нашу столовку именовали Рвотные Палаты. Но я отвлекся). И даже тогда, когда я думал, что сейчас выхаркаю кишки прямо через рот, я продолжал сочинять истории и придумывать диалоги у себя в голове. А сейчас я пытаюсь составить сюжет для рассказа или начать придумывать диалог для сценария — и перед моим мозгом с грохотом обрушивается стена. Я. Просто. Не. Могу. Писать.
Со мной никогда такого не случалось. И меня совершенно ужасает, что ЭТО ВСЕ, что в моем творческом баке закончился бензин, и что меня не ждет впереди ничего, кроме авторских с повторной трансляции и случайных подработок репетитором он-лайн. В смысле, ёпта, лучше пристрелите меня. Меня настолько это все пугает, что мне приходит сейчас в голову только две вещи, которые можно сделать:
1. Смешать себе хорошенький коктейль из героина с оксиконтином и принять долгую, роскошную ванну в обнимку с тостером.
2. Писать в блог так, будто это заместительная терапия метадоном
При одном из этих вариантов меня через неделю не обнаружат в виде вспухшего трупа. Угадайте, при каком.
А что касается шуток… ну, слушайте, когда мне было 12, у меня взорвался аппендикс, и когда мою задницу волокли на каталке в операционную, я спросил доктора: «А я смогу играть на пианино?», и он ответил: «Не волнуйся, конечно, сможешь», а я сказал: «Ух ты! А раньше не мог!»
И тут мне дали полный наркоз.
Я хочу сказать, что даже когда я чуть не помер от неизбежного перитонита, я все еще пытался острить. Не получалось, но я пытался. (Собственно, как сказал мне потом отец в палате — «Ты мог как угодно пошутить в этот момент, и что ты выбрал? Ты мне не сын». Папа всегда серьезно относился к юмору).
Короче говоря — если бы я писал так, чтоб это отражало, насколько я до кишок напуган, вы бы все уже разбежались. А я бы выпил йаду и убил себя ап стену. Лучше уж шутить, я так думаю.
А вы?
АП
* * *
Ну вот, уже что-то есть! Вот е-мейл от следующей персоны в моем списке.
Дорогой Анон-Писатель!
Ваше письмо меня весьма заинтриговало. Собственно, да, есть некоторые пересечения между тем, что происходит в моих книгах, и тем, что происходит в моей реальной жизни. Осмотрительная двусмысленность, с которой вы формулируете ваш вопрос, заставляет меня предположить, что вы, возможно, столкнулись с тем же самым.
Как выяснилось, я завтра прилетаю в Л.А., чтобы обсудить с моим агентом фильм, который мы собираемся проталкивать в киностудии ХХХХХХХ. После того, как я там со всеми раскланяюсь, с удовольствием встречусь поболтать. Я останавливаюсь в ХХХ ХХХХХХХХХ; давайте встретимся там в баре около пяти, если у вас будет время.
С уважением,
ХХХХХХХХ ХХХХХХХХ.
Итак, вот это-то звучит многообещающе! Теперь мне самое главное — не взорваться от нетерпения в ближайшие 24 часа (или сколько там). К счастью, у меня завтра совещания весь день. И да, я действительно сказал «к счастью» — чем больше совещаний мне нужно отсидеть на работе, тем меньше меня спрашивают, как там дела со сценариями, над которыми я как бы должен работать. Держаться становится все труднее. Я, правда, предложил одному из штатных сценаристов объединиться для работы над сценарием, пусть он придумает план сюжета и набросает первый черновик. Я могу его заставить набросать черновик, потому что я выше по должности. И я могу сделать это без чувства вины, потому что он должен мне денег. Что ставит меня перед вопросом о моем моральном облике. Но в настоящий момент не то, чтоб у меня были варианты.
Очень надеюсь, что писатель, с кем я встречаюсь завтра, подскажет что-нибудь полезное. А пока мне остаются совещания и эксплуатация подчиненных.
АП
* * *
Ну ладно. Встретился я. Это была Дэнис Хоган. И, чтоб описать нашу «беседу» я воспользуюсь привычным форматом.
ИНТЕРЬЕР: КОФЕЙНЯ — СТОЛИК В УГЛУ — ДЕНЬ
За столиком — в руках кофе, на столе остатки пирожных — сидят двое. Это АНОН-ПИСАТЕЛЬ и ДЭНИС ХОГАН. Они пробеседовали уже примерно час — АНОН-ПИСАТЕЛЬ в деталях описывал ДЭНИС свой кризис.
ДЭНИС: Вы и правда поставили себя в весьма интересную ситуацию.
АНОН-ПИСАТЕЛЬ: Я бы не сказал «интересная». Я бы сказал «эпический трындец».
ДЭНИС: Да, можно и так выразиться.
АП: Но с вами же тоже такое случалось, верно? Когда вы пишите про героев в ваших книгах, они постоянно с вами спорят, игнорируют то, как вы считаете нужным разворачивать сюжет, сбегают и поступаю по-своему. Это ведь ваша фирменная фишка.
ДЭНИС: (мягко) Ну, думаю, нам стоит поточнее определиться с терминами.
АП: (отшатывается) Определиться с терминами? Это звучит как перефразированное «Нет, со мной на самом деле такого не случалось, ты, полный, полный псих»
ДЭНИС: (сраженная) АП, могу я говорить с вами честно?
АП: Учитывая, сколько всего я вам излил за последний час? Да уж, будьте добры.
ДЭНИС: Я тут, потому что я читаю ваш блог.
АП: Я не веду никакого блога.
ДЭНИС: От вашего настоящего имени — нет. Но вы ведете блог как Анон-Писатель.
АП: (сраженный). Ой. Ой, ё!
ДЭНИС: (поднимая ладони вверх) Расслабьтесь, я тут не затем, чтоб вас разоблачать.
АП: Твою мать! (Встает, размышляет о том, чтоб уйти, колеблется некоторое время, садится обратно) Как вы его нашли?
ДЭНИС: Как все самовлюбленные люди находят что-то в Интернете. У меня настроено гугловское извещение об упоминании моего имени.
АП: (вцепляется руками в волосы): Гребаный Гугл, блин.
ДЭНИС: Я думала, это какая-то статья про писателей, которые разрушают «четвертую стену», и пошла по ссылке, а потом увидела, про что вы пишете на самом деле, и подписалась на рассылку. Я знала, что вы свяжетесь со мной еще до того, как вы отправили письмо.
АП: Вы в городе не затем, чтобы встретиться с вашим агентом.
ДЭНИС: Ну, да. Я с ним пообедала сегодня, и мы действительно обсудили эту затею с «Парамаунт». Но я позвонила ему и сказала ему, что буду в городе, после того, как получила ваше сообщение. Не переживайте, я говорила ему, почему еще я здесь.
АП: Итак, на самом деле ваши персонажи не оживают и не разговаривают с вами.
ДЭНИС: Если не считать того, что обычно подразумевают писатели насчет оживания героев, — нет.
АП: Отличненько. (опять встает) Благодарю за бесполезную трату моего времени. Было приятно познакомиться.
ДЭНИС: Но у нас с вами есть кое-что общее.
АП: Кроме зря потраченного дня?
ДЭНИС: (раздраженно) Слушайте, я здесь не поближе познакомиться с экспонатом кунсткамеры. У меня для этого уже есть первый муж. Я прилетела сюда, потому что думаю, что понимаю вашу ситуацию. У меня тоже был творческий кризис. И серьезный.
АП: Насколько серьезный?
ДЭНИС: Больше года. Достаточно серьезно для вас?
АП: Может быть.
ДЭНИС: Я думаю, что могу помочь вам с вашим. Потому что, независимо от того, верю ли я в то, что ваши герои по-настоящему реальны, я думаю, мой собственный творческий кризис был весьма похож на ваш.
АП: Если вы не верите в том, что я говорю, не понимаю, каким образом ваша ситуация может походить на мою.
ДЭНИС: Мы оба боялись что-то делать с нашими персонажами.
АП: (садясь обратно, осторожно) Продолжайте.
ДЭНИС: Какова бы ни была причина, вы боитесь убить своих героев или причинить им боль, и это вас останавливает. У меня были персонажи, которых я никак не могла заставить сделать что-то решающее. Я заталкивала их в тяжелую ситуацию, но когда дело доходило до того, что они должны спустить курок — я никогда не давала им этого сделать. Я изобретала все эти способы, чтобы вытащить их из ямы, в которую заталкивала их главами. И ни к чему хорошему это не привело. В итоге меня полностью парализовало. Я просто не могла писать.
АП: Но это у вас…
ДЭНИС: (поднимая руку) Погодите, я еще не закончила. В конце концов я однажды сидела перед ноутом, так ничего и не делая с персонажами, и вдруг напечатала, как один из них поворачивается ко мне, автору, и говорит: «Да может, ты, нахрен, определишься уже? Нет? Ладно. Тогда я сам». И он сделал то, чего я не ожидала — и даже не хотела от него — и, когда он это сделала, будто огромный поток возможностей снес плотину творческого кризиса. Мой персонаж сделал то, что я боялась сделать с ним.
АП: И что это?
ДЭНИС: Открыл агентство. Совершать поступки, которые, может, в конечном итоге, и приведут героя к краху, все-таки значит что-то совершать.
АП: Агентство — это не проблема для моих героев, уж поверьте мне.
ДЭНИС: Я такого и не говорила. Но мои персонажи делали кое-что еще. Они восставали.
АП: Против чего?