Я не могла выдавить из себя ни слова.
Он приподнял мой подбородок.
— Я не прошу тебя мне довериться, — если бы он так сказал, я бы сбежала. — Это придёт со временем. Но я прошу мою вегасскую жену рискнуть.
Я выдохнула.
— Ладно, итак. Пожалуйста, можно мне… можно мне получить чек на три миллиона, безо всяких вопросов?
Он уронил руку.
— Сядь, — Дмитрий указал на стул рядом с его столом.
Замечательно, Вайс, просто охуенно. Почему я такая тупая? Только что всё испортила! Я нерешительно села, приготовившись услышать всё, что он собирается мне сказать.
Он тоже сел.
— Я разочарован, Вика. Очень разочарован в себе.
— Я… что?
Он сцепил пальцы.
— Я не объяснил достаточно чётко, что всё состояние принадлежит нам обоим. Тебе не нужно просить то, что и так твоё. Я надеюсь, что крупные траты мы будем обсуждать, но и это необязательно.
Я могла лишь изумлённо на него смотреть.
— Можешь не отвечать, но эти деньги для твоих родителей?
Я медлила с ответом, и он добавил:
— Я не буду выяснять никаких подробностей. — Не лжет. — А спрашиваю лишь потому, что деньги мы можем перевести им немедленно.
— Это долг. — Возможно, он решит, что к нам претензии у налоговой, или семья стоит на пороге банкротства.
— Если их банковские реквизиты у тебя с собой, то перевод мы можем сделать прямо сейчас, чтобы они больше не волновались.
Словно в тумане, я нашла в мобильнике реквизиты и передала ему.
— На имя Джозефа и Джилл… — Джентльмен Джо и Бриллиантовая Джилл — … Валентайн.
С безумной скоростью введя цифры, Дмитрий сказал:
— Готово. Всё в порядке. — Он вернул телефон.
Моё дыхание участилось.
— Это… получилось? Это действительно… получилось?
— Конечно, любимая.
И, несмотря на головокружение от его щедрости, я почувствовала, как напряжение последних нескольких месяцев испаряется. Семья будет спасена.
Открыв ящик стола, он вынул оттуда кожаную папку, похожую на ту, в которой был наш брачный контракт. Встав, он передал папку мне.
— Только что получил.
Внутри были кредитки и чеки на моё имя. Виктория Севастьянова.
Даже при всём желании другое имя я использовать бы не смогла. Я озадаченно на него посмотрела.
— Вика, если ты решишь расторгнуть наш брак, эти деньги будут твоими несмотря ни на что. Твой выбор — остаться со мной или нет — должен основываться не на этом. — Он пригвоздил меня взглядом. — Он должен основываться на том, что нам хорошо вместе. И что я делаю тебя счастливой.
Непростой мужчина! Такой уязвимый пять минут назад, когда едва мог выговорить слово «развод», и такой уверенный теперь.
Я встала и, протянув руку, положила ладонь на его щёку.
— Ты правда только что отправил моей семье три миллиона долларов?
— Нет. Я отправил пять, чтобы в следующий раз они без сомнений обращались к нам, если вдруг им понадобятся деньги. Родителей у меня нет. Твои станут и моими. Мы будем нескромно их баловать, правда?
Я вдруг разревелась. По-настоящему.
— Почему ты плачешь? — он явно занервничал.
— Потому что я испытываю такое облегчение. И ты такой замечательный. — Если лопнула труба — значит, я остаюсь с ним.
А значит, он никогда не должен узнать о моём прошлом. Ледяная Вайс официально похоронена. Я выброшу карточные колоды, костюмы, фальшивые документы и парики навсегда. Скрою прошлое и постараюсь, чтобы семья как можно меньше пересекалась с Дмитрием — как можно дольше.
Бросившись к нему, я крепко его обняла, промочив слезами рубашку.
— Если у меня есть свои деньги, значит, я могу купить всё, что захочу?
— Только скажи, что тебе нужно, angel, и всё будет твоим, — хрипло произнёс он.
Я отклонилась, чтобы посмотреть ему в глаза.
— Мне нужно купить для мужа обручальное кольцо.
Он сглотнул и смог лишь кивнуть.
***
— Как бы я хотела, чтобы ты праздновала сейчас с нами! — Кэрин пыталась перекричать музыку.
Картель принял оплату и освободил нас! Вэм-бэм, спасибо, мэм.
Они исчезли из нашей жизни навсегда.
Уже несколько часов подряд все члены моей семьи сыпали пьяными смс-ками.
— Знаю. Скучаю по вам, ребята, — прошептала я. Как только Дмитрий уснул, я проскользнула в ванную, чтобы поболтать с теми, кто ещё был трезв.
Мама с папой впервые за много месяцев снова были похожи на прежних себя.
И даже сквозь музыку мне было слышно, как хлопают пробки шампанского.
— До сих пор не могу поверить, что ты осталась и с мужем, и с кольцом, и с деньгами — не говоря уж об остальных ништяках. Отлично сработано, сеструня. Мы все аплодируем твоему чутью.
Я рассказала ей о своих тревогах, а также об обещании Дмитрия нещадно баловать нашу семью. И умоляла всех ни в коем случае не дать моему мужу узнать, кто мы такие на самом деле.
Что означало моментальный выход на пенсию для всех Валентайнов.
— Все ли готовы отойти от дел? Я имею в виду, что Дмитрий позволил мне тратить деньги на любые цели, так что я завела для каждого банковский счёт.
— Твой муж перевёл нам на два миллиона больше. Чтобы потратить их, даже нам понадобится некоторое время. — Она расхохоталась. — Бабушка сидит с кислым лицом и угрожает увести у тебя «богатенького Дмитрия», а Эл всем рассказывает, какая щедрая нация русские в целом. Я эффектно поклялась выплатить Уолкеру все присланные им деньги с процентами. И присовокупить записочку: «Спасибо, но у меня всё есть».
— Это классная идея.
— На самом деле деньги ему нужны больше, чем мне. Говорят, он вот-вот обанкротится. Какая ирония, правда?
— Никогда бы не подумала.
— Ну, хватит про него. Ты вообще веришь, что этот день наступил?
Обернувшись через плечо, я посмотрела на Дмитрия. Если когда и можно дотянуться до звёзд…
— Только.…, Вайс? — произнесла Кэрин, вернув меня в реальность. — Ты же знаешь, что мы отмечаем любой наш выигрыш, и ужасно рады, что больше нам ничего не угрожает. Но общее мнение…
— Говори. — Хотя я знала, что она скажет.
— Будь начеку. Дмитрий Севастьянов слишком хорош, чтобы быть правдой.
Глава 31
Проснувшись после дневного сна, я обнаружила, что Дмитрий сидит, прислонившись к спинке кровати, и смотрит на туман над водой. На нём были только рваные джинсы, торс оставался голым.
Я ещё никогда не видела, чтобы после пробуждения он был так неподвижен. И эта беззащитность во взгляде. О чём-то он думает? Вспоминает прошлое? Или мечтает о будущем?
Со мной.
Последние пару недель всё поместье было окутано плотным туманом, который усиливал невидимые всплески волн и пугающие крики чаек. В доме мы топили камины.
Это волшебное место теперь производило немного мрачное впечатление, но мне нравилась эта готическая атмосфера. Я словно оказалась где-то на краю земли наедине с моим таинственным мужем. Только сейчас я совсем не чувствовала себя бездомной бродяжкой. Каждый вечер я мчалась к тому шкафу с игрушками и восторженно выбирала новые штуки, которые потом мой мужчина демонстрировал в действии.
Эти недели были прекрасны. Недоставало лишь трёх вещей, чтобы сделать их идеальными:
Я очень скучала по своей семье.
Я очень скучала по работе — необязательно связанной с розыгрышами, просто хотелось делать хоть что-то полезное. Например, воплощать дизайнерские идеи.
И дожидалась, когда же, наконец, упадёт второй башмак моего слишком-прекрасного-чтобы-быть-на-самом-деле мужа.
Я изучала его притягивающее взгляд лицо. C каждым днём моё беспокойство лишь возрастало, внутренняя интуиция афериста уже просто била тревогу. На прошлой неделе мы гуляли в лесу, и мой свитер зацепился за ветку шиповника. Дмитрий сразу же храбро меня спас — я обнаружила, что ему нравилось быть моим героем — и мы пошли дальше. Но спустя некоторое время шиповник вцепился в мой свитер вновь.
С интуицией происходило то же самое: она, словно колючка, впивалась в меня снова и снова, несмотря на то, сколько раз меня спасали нежность, забота и щедрость Дмитрия. И эта тревога не давала мне полностью влиться в новую жизнь.
Не давала влюбиться в него без оглядки.
Мой взгляд упал на его пустой безымянный палец на левой руке. Пообещав купить ему обручальное кольцо — под влиянием момента и его великодушия — теперь я беспокоилась, что приняла слишком поспешное решение.
Кольца — это символы; разве я могу связать себя вечной клятвой, если между нами ложь и сомнения?
Дмитрий пошевелился в кровати, прервав мои размышления. По-прежнему не отрывая взгляда от окна, он рассеянно провёл пальцами по еле заметному шраму. Если муж когда-то пытался покончить с собой, сколько я могу сдерживаться, не задавая об этом вопросов?
Словно почувствовав мои внутренние метания, он повернулся ко мне:
— Ты проснулась.
Я тоже села, прижавшись к спинке кровати.
— Сколько я спала? — На мне была одна из его футболок, но только потому, что сегодня в доме была горничная.
— Недолго. Только что принесли чай. — На краю огромной кровати разместился поднос с серебряным чайничком и сладостями. Он налил мне чашку чая, добавив в него мёд, как я любила.
Я сделала глоток. Бесподобно.
Сев рядом со мной, он взял меня за руку, словно только и ждал моего пробуждения, чтобы переплести наши пальцы.
Жизнь была так прекрасна, когда я умудрялась забыться и жить настоящим моментом. Мы катались верхом, исследуя побережье. Он дважды возил меня в другие города с ночёвкой (по магазинам на Родео-драйв и осмотреть достопримечательности Сан-Франциско), постепенно приучая меня к путешествиям.
Если мы играли в шахматы, он всегда выигрывал, отчего мне до смерти хотелось сразиться с ним в покер. Но я поклялась навсегда распрощаться со всем, что было хоть как-то связано с моим прошлым, даже с простой колодой карт, моей любимой коробочкой два с половиной на три с половиной дюйма.
Спустя двадцать лет моя шулерская карьера окончена. Чёрт.
Чувствуя на себе его взгляд, я сделала очередной глоток. Дмитрий изучал меня, словно пытаясь взломать какой-то код.
Пару раз я чуть не прокололась.
Когда вокруг него уж слишком назойливо стала вертеться официантка, он заметил, что я ревную.
— Не забывай, что я официально принадлежу тебе, — поддразнил он меня, когда официантка удалилась.
Я гневно сверлила взглядом спину девушки:
— В таком случае, это меня примиряет… — я едва успела прикусить язык, чтобы не ляпнуть «с законом».
И, чёрт возьми, мухлёж с парковочным автоматом был просто моей второй натурой!
Да все мои будут рано или поздно прокалываться. Родители ведь обожают рассказывать истории о детстве своих детей? А мамочке нельзя будет признаться в том, что уже с четырёх лет я разыгрывала трёхкарточный фокус. «Вы смозете уследить за дамой, сэл?»
Делая очередной глоток, я вздохнула над чашкой.
— Как в твоей семье обычно празднуют День Благодарения? — спросил Дмитрий.
Я быстро сглотнула.
— Что, прости?
— Можем пригласить их сюда.
Я по-прежнему не представляла, получится ли свести Дмитрия с моей семьёй. Дилемма? «Как сильно я соскучилась по родителям» против «Как сильно я боюсь потерять Дмитрия».
— Посмотрим.
Может, со временем я стану в нём более уверена. Общение — это ключевой принцип отношений; как только мы получше узнаем друг друга, он сможет по-настоящему меня полюбить, заменив свою стремительную одержимость чем-то более прочным. А если он меня полюбит, его чувства не изменятся, когда он узнает, что я натворила.
Только вот узнать его было непросто, потому что он ничего не говорил.
— Вика, так больше не может продолжаться. Мы и так пропустили много семейных воскресений.
Я отставила чашку.
— Я поговорю с ними, когда ты расскажешь, почему поссорился с Максимом.
Он вздохнул.
— Со временем я всё тебе расскажу, — его дежурный ответ. — Думаю, придётся тебе и дальше посылать своей семье подарки, пока мы не встретимся по-настоящему.
На прошлой неделе по его предложению, пока он занимался своей работой, я основательно потратилась в интернете, купив Бенджи пилотируемую летающую фотокамеру, Spa-отдых для мамы, бабушки и Кэрин, членство в гольф клубе для папы, Эла и Пита, а также игрушки для Кэша и моих младших братиков и сестричек.
По истечении часа Дмитрий просмотрел список покупок.
— Я хочу, чтобы ты с большей лёгкостью тратила деньги.
— Не думаю, что это возможно. — Он больше не был клиентом, которого я намеревалась ободрать. Занял ли он место в моём сердце, отведённое членам семьи? Нет. Но вполне мог это сделать.
С компьютера он распечатал таблицу, жирно выделив конечную сумму.
— Одними лишь патентами мы ежегодно зарабатываем такую сумму.
Я поморщилась. Не может быть, чтобы в этом числе действительно было столько знаков. Я перепроверила, но число не изменилось.
— Мне… надо… присесть.
Он усадил меня на диван.
— Хочу, чтобы мы провели жизнь, пытаясь потратить наше состояние — даже если это кажется невозможным. Может, завтра попробуешь ещё раз? Постарайся меня впечатлить.
На следующий день перед компьютером я хрустнула пальцами. Потом купила машины, одежду, драгоценности и тридцать билетов в круиз. Основала для Кэша фонд на обучение в колледже и купила родителям подлинную коллекцию предметов искусства. И снова показала результат Дмитрию (за вычетом горного велосипеда и других подарков, тайно заказанных для него).
— За ночь мы получили дополнительный доход, — прокомментировал он. — То, что ты потратила — всего лишь капля в море. Возможно, завтра ты будешь более агрессивна…
И вот сейчас он склонил голову, снова пытаясь расшифровать выражение моего лица.
— Если тебя что-то тревожит, то, давя на тебя, я никак не помогаю. Я прошу прощения. — Он поцеловал мою ладонь. — Наверняка у тебя есть причина не встречаться с ними сейчас. Буду ждать, когда ты сможешь ею поделиться.
Мда. Слишком хорош, чтобы быть на самом деле.
В голове по-прежнему звучало предупреждение Кэрин, подкреплённое моим собственным опытом, но остановить растущее чувство к Дмитрию я не могла. Мама говорила, что люди жадные. Сами знают, чем это грозит, но игнорируют очевидные знаки.
И я была жадна до Дмитрия.
Хотя так мало его знала. Сделай попытку, Вайс.
— Когда я проснулась, ты задумчиво смотрел на волны. — И касался шрама. — О чём ты думал?
— О многом.
— Например?
— У тебя должны были наступить месячные, — сказал он, застав меня врасплох.
— Ты заметил? — я вытаращила глаза. — Эй, погоди-ка, ты решил…? Дмитрий, я не стала делать перерыв в таблетках, так что в этот раз месячные не начнутся.
Широкая грудь приподнялась и опустилась в глубоком вздохе.
— Ты рад? — Я нахмурилась. — Но ты ведь хочешь детей.
— Не сейчас. Нам ещё столько предстоит сделать, и беременность, мне кажется, сильно тебя расстроит.
Он же сказал, что я буду замечательной матерью.
— Почему ты так считаешь?
— Потому что ты даже не знаешь, каким я стану отцом. Не можешь знать, ведь я тебе почти ничего не рассказал ни о себе, ни о своей семье. — Наконец-то возможность!
— Мы можем это исправить.
Он расправил плечи, будто готовясь принять удар.
— Что бы ты хотела узнать?
Повинуясь импульсу, я провела кончиками пальцев по шраму на запястье.
Он напрягся, отдёрнув руку.
— Ты очень наблюдательная, правда? — Детали — это моя работа. Была ею. — Даже я едва его замечаю. Несколько месяцев назад я свёл шрам лазером, предполагая, что когда-нибудь женюсь.
— Дмитрий, вид шрама меня нисколько не беспокоит. Но… ты пытался покончить с собой?
Короткий кивок.
— Несколько лет назад. Максим остановил меня, пока я не добрался до второй руки.