Никто из его воинов не видел вторую женщину, поскольку они были в другой группе, той, что искала Императора. Лишь он её видел. Лишь он знал, про угрозу Императора Вастери. Он и Лирон, его Император. Ему нужно было связаться с Лироном. Наклонившись, он ввел код, который соединял его непосредственно с его Императором, его другом.
– Трейвон, что ты делаешь так поздно? – спросил Лирон, зная, что Трейвон был одним из немногих его генералов, что неустанно трудился, пытаясь загладить вину за деяния, за которые не был ответственен.
– Мы нашли ещё одну шахту, – сказал ему Трейвон.
– Дако! – выругался Лирон. – Насколько всё плохо?
– Плохо. Даже хуже... Лирон...
Лирону не понравилось, что его генерал и верный друг, казалось, колебался.
– Что случилось, Трейвон?
– Там была женщина.
– Что?! – Лирон воскликнул в шоке. – Откуда? Залудианцы могут соединяться только с самками своего вида.
– Она не залудианка.
– Кализианка?
– Нет. Лирон... Она говорит, что они называют себя людьми.
– Люди... Я никогда не слышал о них.
– И я нет, но хоть она и отличается, она всё же напоминает женщину Императора Вастери, обнаруженную на корабле ганглианцев.
– Ту, которую он объявил своей Императрицей?
– Да.
– Из-за которой Рэй грозил остановить все поставки продовольствия для нас, если бы мы предложили ей убежище?
– Да, и ещё...
– Скажи мне.
– Она носит бусину истинной пары командира отделения Нихила Козара, – сообщил ему Трейвон.
Тишина Лирона не удивила Трейвона. Он знал, что его кузен удивлён, и ему нужно время, чтобы обдумать новую информацию.
– Я сообщал тебе о слухах, что начинают доходить до нас, – сказал, наконец, Лирон.
– Что Рэй провозгласил её своей новой Императрицей, потому что они совместимы? Да.
– Что бессмысленно, поскольку Рэй отказывался брать другую Императрицу, после смерти Императрицы Аданы, для того, чтобы у других торнианцев могло быть потомство.
– Это было ещё до смерти его второго сына, – тихо сказал Трейвон.
– Ты прав, – согласился Лирон. – Ты сам видел бусину?
Лирон, наконец, задал вопрос, ожидаемый Трейвоном.
– Да, не может быть никаких сомнений, что она – истинная пара Нихила.
– Так давно кализианцы не находили их, – прошептал Лирон. Он уже почти потерял надежду, что кализианцы когда-нибудь снова обретут свои пары.
– Да.
– Это также может создать серьёзную проблему.
– Я знаю. Если она того же вида, что и женщина Рэя… – начал Трейвон.
– И если она совместима с торнианцами… – Лирон продолжил мысль, как они с Трейвоном делали в юности.
– И если торнианцы обнаружат, что она здесь... – умолк Трейвон.
– Они потребуют, чтобы мы передали её им, снова угрожая нам остановками поставок продовольствия, – закончил настойчиво Лирон.
– Она – первая истинная пара для кализианца с начала Великой Инфекции, – Трейвон знал, что не должен напоминать об этом Лирону, но он должен был сказать ему правду. – Нихил никогда не позволит отнять её у него. Их связь уже сильна, хотя у нее нет бусины, чтобы предложить ему.
– Я никогда бы не попросил кого-нибудь принести свою истинную пару в жертву, Трейвон. Даже ради блага нашего народа.
– Так что же нам делать?
– Ничего. Пока ничего. Сейчас мы даже не знаем, одного ли они вида. Мы не знаем, принесет ли потомство новая Императрица. Пока мы этого не узнаем, мы придержим эту информацию, как поступили бы и торнианцы в такой ситуации.
– Хорошо, но я должен тебе сказать, что я не вправе скрывать от Нихила, что его истинной паре угрожает опасность.
– Мы не знаем, есть ли она. Так и должно быть, Трейвон, пока мы не узнаем больше.
– Хорошо, но когда придёт время, я расскажу Нихилу, он должен быть в курсе. Мне нужно твоё разрешение.
Когда Лирон не сразу ответил, Трейвон надавил сильнее:
– Если бы она была твоей и находилась бы в опасности, ты бы хотел знать.
– Хорошо, но только в случае необходимости. Как только торнианцы узнают о ней, обратного пути не будет.
Глава 5
Нихил лежал на боку, держа Маккензи в объятиях, и знал, что если бы все известные Вселенные закончили своё существование прямо сейчас, то он умер бы счастливым, ибо всё, что имело для него значение – находилось в его руках. Его манно когда-то пытался объяснить, что он чувствовал, когда обрел свою Эша, но Нихил никогда по-настоящему не верил ему, хотя и видел привязанность между манно и матерью.
Теперь он понял, что не было ничего, что бы он не сделал для своей Маккензи. Даже не обратил бы внимания на генерала, если бы это означало заботу о ней.
– Думаю, ты должен вернуться к своему генералу, – сказала Мак, потираясь щекой о его грудь, пытаясь заставить себя отодвинуться от него.
– Генерал и капитан ушли несколько минут назад, маленькая.
– Они ушли? – девушка подняла голову, глянув через открытую дверь, и увидела, что комната была пуста. – У тебя будут неприятности?
– Неприятности?
– Да, потому что я не закончила отвечать на их вопросы.
– Нет, ты хорошо справилась и рассказала всё, что могла. Генерал может захотеть ещё раз поговорить с тобой позже, но сейчас – всё в порядке.
– Ты уверен?
– Да. Всё, что тебе нужно сделать сейчас, так это отдохнуть.
Мак, с усталым вздохом, положила голову обратно на грудь Нихила. Она знала, что ей необходимо поспать и поесть, поскольку она не могла вспомнить, когда последний раз это делала, но было ещё столько всего неизвестного.
– Нихил? – спросила она быстро.
– Да?
– Почему я не могла понять, о чём вы говорили, раньше, когда ты разговаривал с генералом и капитаном?
– Мы говорили на кализианском, на нашем родном языке.
– А на каком мы говорим сейчас?
– На залудианском.
– Залудианский? Как это возможно? – Мак прислушалась и впервые осознала, что она говорит не по-английски.
– Кто-то из ганглианцев или залудианцев приставлял какое-либо устройство вам на глаза?
– Ганглианцы. Двое из них держали Крэйга, когда надевали на него устройство. Когда они сняли его, Крэйг стал понимать их. Они бросили устройство на него и ушли.
– Они ожидали, что он использует обучатель на вас? – Мак не видела встревоженный взгляд, который бросил на неё Нихил.
– Да. Они сказали ему, что все, кто не согласен, будут убиты. Как только это было сделано, мы смогли понимать, что говорили ганглианцы и залудианцы по прибытию, но я не осознавала, что мы говорим по-другому.
– Вы, наверное, говорили между собой! – когда она склонилась к нему, хмурясь, мужчина продолжил. – Это часть того, что делает обучатель. Он позволяет тебе понимать язык, на котором с тобой говорят, и помогает тебе ответить. Если один из ваших мужчин обращался к тебе на вашем языке, то на этом языке ты и отвечала, даже не понимая этого.
– Получается, если бы я захотела поговорить на моем языке, то ты бы понял меня? – Мак внимательно прислушалась к себе и поняла, что говорит по-английски. Она увидела, как Нихил нахмурился.
– Это твой язык? – спросил он по-залудиански.
– Да, – так же по-залудиански ответила она. – Ты понял, что я сказала?
– Нет, прости, малыш.
– Но я думала, ты сказал...
– Ты говоришь и понимаешь языки, запрограммированные в обучателе, и, кажется, ганглианцы подготовили для вас только свой и залудианский.
– А я смогу выучить ваш язык?
– Да, малыш, и многие другие, – он нежно приласкал её щеку. – Завтра, если ты будешь готова к этому, Луол хотел поставить тебе наш обучатель. Он будет содержать все языки известных Вселенных, а также историю и основы каждого.
– Я смогу говорить и понимать тебя на вашем языке?
– Да.
– И ты поймешь мой?
– Нет, так как это не один из известных языков. Но со временем, если ты и ваши мужчины поработают с Луолом, мы сможем узнать и записать его, так что, в конце концов, он может быть запрограммирован, – Нихил заметил, что Мак прикусила свою верхнюю губу. – Что случилось, малыш?
– Просто... я просто...
– Что? Ты можешь сказать мне.
– Я хочу выучить язык и больше узнать о... ну, обо всем. Просто мне не понравилась эта вещь в последний раз. Было неприятно, и я испугалась.
– Неприятно? Что ты имеешь в виду? – всё тело Нихила напряглось. Обучатель никогда не должен вызывать дискомфорт. Ганглианцы навредили его Маккензи?
– Он был жесткий и холодный, и, казалось, слишком плотно сжимал мои виски, – она не заметила, что потянулась вверх, прикасаясь к этим местам. – Мне не понравилось это ощущение.
Нихил слегка повернулся, уложив её на спину, и заключил между массивными руками, окружая её своей защитой.
– Обещаю, Маккензи, в этот раз всё будет по-другому. Ты будешь в безопасности. Я буду с тобой всё время. Луол убедится, что обучатель настроен должным образом, что не вызовет у тебя никакого дискомфорта.
– И я стану лучше понимать некоторые вещи, например, как открыть дверь?
– Да, малыш.
– А про твои бусины? – она потянулась вверх, касаясь заплетённых прядей, упавших на плечо.
– Да, это поможет тебе понять, но я и так расскажу всё, что ты захочешь узнать о моих суджа-бусинах.
– Суджа-бусины... Зачем ты их носишь?
– Все кализианцы их носят, – он повернулся на бок, упершись локтем, и потянулся за спину, перекидывая все свои косички вперёд, чтобы девушка могла их видеть. – Это мои Кровные бусины, их я получил во время своей церемонии наречения имени, вскоре после моего представления.
– Представления?
– Когда я сделал свой первый вдох.
– Ты имеешь в виду, когда ты родился? Ладно, я поняла.
– Эта бусина, – Нихил коснулся янтарно-красного шарика в глубине косы, – представляет мою мать и её род, который продолжается во мне. А эта, – коснулся он янтарно-зеленого шарика над ним, – обозначает моего манно и его род.
– Манно... твой отец?
Нихил на мгновение задумался.
– Если отец означает мужчину, от чьего рода ты происходишь, то да.
– А что представляет эта бусина? – спросила она, касаясь большой темной янтарной бусины, в которой смешались более светлые янтарные оттенки.
– Меня. Если я буду благословлён потомством, я смогу взять часть этой бусины и перенести на него или её, подтверждая, что это – мой отпрыск.
– И они смогут унести эту часть тебя с собой. Навсегда.
– Да.
Мак задумалась об этом на мгновение и поняла, что хотела бы иметь нечто подобное от своего отца.
– А остальные бусины?
Нихил продолжил рассказ о своих бусинах: о том, как он зарабатывал их; о том, как за некоторые достижения он получил ещё больше бусин. Большинство его бусин были нанизаны на его косы и почти доходили до его клипса. Нихил отказался вдаваться в подробности о том, как он их заслужил, и только сказал, что это были его боевые бусины. Дедушка Мак был точно таким же в отношении своих медалей. Он рассказывал ей о том, в каком сражения их получил, а также называл имена всех погибших отважных людей, но сверх этого не рассказывал ничего.
– Как насчет этой? – Мак коснулась единственной косы, что не была перекинута через плечо. Мужчина поднял свою огромную руку, что лежала на кровати, и взял единственный шарик. Белый шарик, с зеленым вихрем внутри.
– Это моя бусина Эша, – сказал он ей приглушённым тоном.
– Бусина Эша...
– Да, это – единственная бусина, что я могу предложить женщине, с которой хочу завести потомство. Если она примет её, она станет моей Эша, моей Госпожой.
– Но... тогда, почему все обращаются ко мне как к Эша? Почему ты назвал меня своей Эша? Откуда это, – она подняла локон с бусиной – сосново-зелёным шариком с белыми искрами, кружащимися в нём, – в моих волосах?
Маккензи нахмурилась, когда, вместо ответа, Нихил неловко промолчал.
– Нихил?
– Это – бусина моей истинной пары.
– Истинной пары?
– Да.
– Зачем ты надел её мне?
– Я не надевал.
– Что значит, ты не надевал?
– Я не могу отдать женщине бусину своей истинной пары.
– Что?
– Только бусина принимает решение.
– Бусина... Она живая? – Мак слегка дернулась.
– Не в этом смысле, – быстро успокоил её Нихил. – Это трудно объяснить. Суджа-бусины являются отражением того, кто носит их. Они поглощают его энергию и реагируют соответствующим образом.
– Что ты имеешь в виду?
Нихил выбрал несколько из своих косичек и показал их ей.
– Видишь, там шарик на конце каждой из них?
– Да.
– Это мои Изначальные бусины. Они всегда остаются в нижней части всех моих косичек.
Мак осторожно прикоснулась к тёмным бусинам, и хотя они были тёплые, они, казалось, не реагировали на её прикосновения, как бусина в её волосах.
– Хорошо.
– Бусины над ними – бусины достижений. Они отражают мои достижения и периоды моей жизни. Высота бусин на косичках свидетельствует о ценности этих достижений и периодов.
Мак протянула руку, поднимая его косы. Бусины в центре косы касались изначальных бусин, поскольку там их было больше, и они поднимались выше, чем на любой другой косичке.
– Эти косички тоньше, – погладила она косички в центре.
– Я был во многих боях, – тихо сказал он. – Если считается, что я выполнил... хорошо, тогда я могу получить больше бусин, когда это происходит, новые бусины помещаются на одну из моих существующих косичек. Потом Изначальные бусины делятся и формируется новая косичка, с новыми бусинами, переходящими на эту косу.
– Это... это удивительно.
– На Земле не так?
– Нет. Даже близко не так.
– Тогда как вы можете знать, имеете ли вы дело с кем-то достойным?
– Ты должен доверять тому, что видишь, и своим инстинктам.
– То, что ты видишь можно подстроить.
– Да, можно, – в прошлом Мак были два парня. Дерек выглядел хорошим парнем, но оказался полным кретином.
– Ты в порядке? – спросил Нихил.
– Да. Так что, это нельзя подстроить, как ты говоришь, или удалить?
– Можно, но только на короткий период. Не более суток.
– Что ты имеешь в виду?
– Если я хочу тщательно очистить волосы, я расстегиваю мой суджа-клипс, и тогда могу снять бусины. После того, как закончу, я верну их.
– А как ты сможешь вспомнить, где все они были расположены?
– Я не запоминаю, это делают они. Пока я мою волосы, бусины объединяются. Я разделяю волосы на множество косичек, затем помещаю в конце каждой Изначальную бусину. Они присоединяются, затем я возвращаю клипс и другие бусины. В течение дня они будут делиться, а затем примут своё истинное положение.
– Это... это удивительно. Ты часто делаешь это?
– Нет. Простого очищения обычно достаточно, так как бусины можно слегка подвинуть. Я снимаю их полностью только после тяжелого боя или перед важным событием, на котором должен присутствовать.
Мак тихо лежала несколько минут, позволяя всему, что он сказал, уложиться в голове, её пальцы легко перебирали его бусины. Некоторые из них были тёплыми; некоторые бусины, казалось, сияли, а другие – искрились. Но было несколько, в основном тех, что были расположены на тонких косах, которые были холодными и заставляли её думать о насилии и смерти. Нихил поднял свою руку и осторожно убрал её пальцы.
– Ты не должна касаться их, – сказал он ей тихо.
– Почему они ощущаются не так, как другие?
– Как я и говорил, это – мои Бусины битвы, некоторые... отражают моменты боя.
– И ты должен нести это в себе?
– Каждый воин должен, носит ли он Бусины битвы или нет.
– Я полагаю, это должно быть правдой, но мне очень не хочется думать о тебе, несущем весь этот груз в одиночку.
Нихил прислонился лбом к её лбу, чувствуя, что его грудь защемило в ответ на её слова. Маккензи видела больше, чем просто славу в Бусинах битвы; она видела, что ему пришлось сделать, чтобы заслужить их, что это бремя он будет нести до конца своей жизни. Но Нихил не хотел, чтобы девушка волновалась.
– Я сильный, – успокоил он ее, подняв голову.