Куда катится этот мир?
Общими усилиями вытягиваем из памяти Аллы все интересующие меня данные. Одеваюсь и направляюсь к Ирине домой.
Всю дорогу до ее дома иду пешком. Решила пройтись и всё хорошенько обдумать, отрепетировать свою речь. Мысли по заказу думаться не хотят, разбегаются как тараканы. Чуть не пропустила нужный мне поворот.
И вот я уже стою у дома пострадавшей, а в голове звенящая пустота. Вздыхаю. Не стоять же под подъездом вечность. Захожу в дом. Все двери нараспашку: дверь в подъезд и дверь квартиры Ирины. Напрягаюсь, не понимая, что происходит.
Навстречу мне выходят какие-то люди и, живо обсуждая что-то, спускаются по лестнице. Провожаю их взглядом, им явно нет до меня дела. Захожу в квартиру. Ремонт в ней современный, и мебель хорошая. Что же они нараспашку сидят? Планировка в квартире стандартная. Тихонько прохожу вглубь.
Волнительно, я так и не придумала что скажу, когда меня увидят. Заглядываю в зал. На диване сидит женщина, голова её опущена на руки, спина сгорблена, плечи мелко трясутся. Она что, плачет? Женщина, услышав мои шаги, поднимается, вытирает глаза рукавом. Она явно убита горем, это Ирина и есть. Жалко конечно денег и магазина, но что ж так убиваться-то? Волосы на голове растрёпаны, глаза покраснели и опухли от слез, под глазами круги от бессонных ночей.
Ирина «Панда» Зверева, 34 года
Текущий статус: владелица магазина.
13 уровень социальной значимости.
Класс: управляющий 7 уровня.
Замужем. Муж Константин, 33 года. Дочь: Дарья, 12 лет.
Отношение Равнодушие 10/30.
Жизненные силы 55 %, Уверенность в себе 32 %,Настроение 19 %…
Ого, всё так плохо, потрепало её знатно. Стою, молчу. Она меня спрашивает:
— Вам нужны листовки? Сейчас, минутку, — тихо говорит она, и начинает что-то искать на столе в ворохе бумаг.
— Здравствуйте. Меня зовут Женя. Нет, я не за листовками. У меня к вам дело.
— Ох, простите, ни о чем другом и думать не могу — она рассеянно приглаживает волосы, оставляет бумаги на столе, и ведёт меня в кухню, показывая жестом следовать за ней.
В кухне она ставит чайник, начинает накрывать на стол. Я всё это время мнусь в дверях.
— Ирина, я не буду чай. Я на минутку зашла, да вижу что не вовремя. Не расстраивались бы вы так. Жалко, конечно, магазин. Но теперь уже ведь его не вернёшь, что ж вы себя не бережёте-то?
— При чём тут магазин? — она смотрит на меня какое-то время, потом до неё доходит сказанное. — Да вы что! Вы думаете, я поэтому плачу? Вы не знаете? Эта психопатка у меня дочь украла! — её нервный смех переходит в слезы и очередную истерику.
Пугаюсь такого поворота сюжета, начинаю успокаивать женщину. Рассказала мне Ирина занимательнейшую историю. Начинала она свой бизнес в давних 90-х. Торговала на рынке одеждой. Работы она не боялась, хоть и были свои сложности всегда. В те времена многие подались в торговлю. Начинала с ней вместе работать одна женщина. То ли грешна та была, то ли работала из рук вон плохо, но удача всегда ходила где-то неуловимо близко, а в гости к ней так ни разу и не заглянула. Товар её не пользовался спросом, и если приходили клиенты, то заходили в палатку к Ирине, а не к ней. Конкуренты были всегда, были всегда и завистники. Но ненависть этой женщины росла и крепла с каждым годом.
Шло время, бизнес Ирины рос и процветал. Небольшой закуток расширился до трёх полноценных отделов. Даже когда власти решили рынок снести, и построить на его месте платную автостоянку, а людей, что там работали, вышвырнуть на улицу, Ирина не сдалась. Она собрала все свои сбережения и открыла свой первый бутик одежды.
У женщины-завистницы бизнес всегда шёл плохо, сколько бы денег она в него не вливала — ничего не получалось. Но она всё равно упорно продолжала неизвестно кому доказывать, что её торговля расцветёт. Когда же рынок закрыли, это сильно подкосило её психическое здоровье. Вроде даже она в какой-то клинике здоровье поправляла. У неё был муж, работающий в органах. Работа его была нелёгкой и наложила свой отпечаток. Грусть-печаль свою он «топил в вине», а выпив, был не прочь и кулаками помахать. Частенько та женщина им колоченная ходила. Видать, в какое-то из мордований хорошо он её приложил, и кукушка у неё стартанула окончательно.
А что делать? Напишешь заявление на мужа — его уволят. На что жить тогда? Или так она его любила, что все прощала? Пойди теперь разбери.
Муж её, похоже, не чурался участвовать в грязных делишках, взятки с людей требовать. Деньги у них всё же водились, порой немаленькие, хотя, что толку, если он всё пропивал? В один прекрасный день её муж не на того нарвался, требуя взятку, и его посадили.
Ирина не знала, за что та женщина всегда её презирала, а после того, как жизнь пошла под откос и вовсе возненавидела лютой ненавистью.
У Ирины было всё: любимая работа, дочка умница, муж семьянин. Понятное дело зависть, но не до такой же степени?
Переехав с рынка, и открыв магазин, настолько в делах-заботах закрутилась, что неприятная история эта начала забываться. Через год успешной торговли Ирина рискнула, взяла кредит и открыла второй магазин.
И тут на горизонте появилась старая «приятельница». Её муж вышел из тюрьмы, где-то раздобыл денег, они пришли к Ирине и выдвинули ультиматум — либо она продает им свои магазины по сходной цене, либо они её разорят.
Ирина разозлилась не на шутку, не поверив этим психопатам ни на минуту, и выгнала неуравновешенных прочь. Повздыхала. И продолжила жить дальше, забыв об этом инциденте. Но что-то в полосе везения сломалось. Нагрянула налоговая со всевозможными проверками, прокуратура, трудовая инспекция, пожарные… Её начали таскать по инстанциям, приписывая всё новые нарушения и штрафы. Эта беда вытягивала все деньги, силы и нервы.
Новый, открытый на заёмные деньги, бутик совсем стал заброшен, некогда было заниматься его рекламой, мониторингом рынка и сбытом. В результате вскоре он стал убыточен. Денег катастрофически не хватало на штрафы, не то, что на выплаты всех кредитов. В таких мучениях прошёл год. Ирина рыдала ночами в подушку, но не сдавалась.
В результате она потеряла очень много денег и второй магазин. Банк забрал его за долги. Это было предсказуемо. Предвидев это, она махнула на тот рукой.
Тяжбы кончились, и она, затянув пояс потуже, начала пытаться поднять с колен своё первое детище. Не успела она вздохнуть свободно, как недруги явились вновь, пророча ей все козни мира. Ирина и помыслить не могла, чем обернётся эта, непонятно по какой причине разросшаяся, лютая ненависть.
Два дня назад её двенадцатилетнюю дочку выкрали. Прямо на улице, средь бела дня. На глазах у подружек подъехала машина без номеров, люди в масках затолкали девочку в машину и скрылись. Полиция разводит руками. Ведётся следствие. А её материнское сердце рвется на части от беспомощности.
По всем адресам, с которыми можно было связать эту коварную парочку, ничего о них не слышали. Выяснилось, что с мужем та женщина развелась еще полгода назад. Он, устав от поехавшей крыши жены, отказался участвовать в этой авантюре, аргументировав тем, что ему хватило первой отсидки. После развода он уехал в неизвестном направлении. И о нем никто больше не слышал.
Видимо, развод стал последней каплей, и у той тетки окончательно съехала крыша, раз она решилась на киднеппинг.
Розыск идёт. Но она как сквозь землю провалилась.
Сижу, слушаю, открыв рот. Мир сошёл с ума. Люди окончательно страх потеряли. Чем человек руководствуется, совершая подобное? Украла ребёнка, и что дальше? Она объявлена в розыск. И рано или поздно, на чём-то она проколется и её арестуют. Даже не верится, что человеческая тупость настолько безгранична. Бедная девочка. Ребенок вообще пострадал ни за что.
— Так, Ира. Я хочу помочь в поиске девочки. Сделаю, что смогу. Давай фотографию ивсе данные. Буду спрашивать людей, может кто-то что-то видел. Понимаю, мала вероятность, — опускаю голову, врать в глаза убитой горем матери, ох как не просто, — но я хочу помочь и сделать хотя бы что-то.
— Да, конечно, спасибо. Вот, возьми листовки. Мы ими все районы города уже, по-моему, закидали. Но нам важна любая помощь, — слова Ирины переходят в тихий плач.
Беру в руки листовку:
«Внимание! Пропал ребенок! Особые приметы… 29 числа была похищена на улице… кто что-либо видел…» Навязчивая зеленая надпись перед глазами не дает нормально прочитать текст листовки:
Квест: «У Зверевой украли дочь. Спасите заложницу».
Внимание! Важное социальное деяние!
Награда: вещи, которые вы купили у Звонаревой, станут принадлежать вам по праву.
+2500 очков опыта.
Квест «Зло должно быть наказано».
Найдите и передайте в руки закона беглую преступницу.
Внимание! Важное социальное деяние!
+2500 очков опыта.
Понимаю, что не время и не место терять глаза из орбит, но вещи в награду за жизнь ребенка?! Что они там курят? Принимаю оба квеста. Нужно поторапливаться, каждая минута на счету. Неловко мнусь, поглаживая её по плечу. Хорошо хоть Ирине не до меня.
— Я пойду.
— Подожди, Жень, а ты что приходила? Что хотела-то?
— А-а… Неважно. Сперва найдем твою дочь, — смотрю ей в глаза, вкладывая в свои слова всю свою уверенность, сжимаю её руку. — Ты держись! Все обязательно будет хорошо. Мы её найдём!
Отношения со Зверевой улучшились до Интерес 10/30.
Ваш показатель эмпатии увеличился (5).
+500 очков за улучшение навыка.
С мыслями о том, что нужно детальнее изучить способ кача этой самой эмпатии, и узнать на что она влияет, выхожу в подъезд, спускаюсь на пролёт ниже, сажусь на подоконник. Изучаю фото девочки и информацию о ней.
С фотографии на меня смотрит глазастый воробышек. Бывают дети в двенадцать лет развитые не по годам. А эта, ну, ей я максимум бы лет девять дала. Сама тощая, две косички тоже возраста не добавляют.
Вздыхаю. Жалко зайку — сил нет — вторые сутки в руках сумасшедшей идиотки. Хоть бы всё обошлось!
Открываю интерфейс. Слава богу, огонёк девочки мерцает зелёным на другом конце города. Зелёным отображаются все живые люди, мёртвые — отмечены серым, случайно наткнулась на останки своей бабули на кладбище.
Местонахождение девочки — старый город, частный сектор. И что делать? Вернуться и сказать родителям я не могу. В полицию идти — откуда у меня информация? Самой спасать девочку — в результате вопросы ко мне родятся, не успею я её вернуть родителям. А, чего доброго, и сама пострадаю, и ребенка под удар подставлю.
Бинго! Анонимный звонок! Надо срочно позвонить! Куда? Где? Откуда звонить-то? Я не знаю ни одного телефонного аппарата. Их и в живых то уже не осталось. Все давно с корнями повыдирали. Мой запал иссяк, опять взгрустнулось, — Чёрт… Как же быть?
Смотрю на листовку: ещё здесь указан электронный адрес. И анонимность гарантируют. Ага. Я оценила.
Нужен доступ в интернет. Срочно. Вспоминаю, что недалеко, в торговом центре, есть интернет-кафе.
Иду быстрым шагом в сторону торгового центра, с каждым шагом меня начинает охватывать паника. Меня опознают и посадят за соучастие. Паника и маразм прогрессируют. До центра я дохожу в уже настолько затравленном состоянии, что дёргается глаз. Убираю волосы в низкий хвост и надеваю очки. Топчусь в нескольких десятках метров от входа. Мне очень страшно. Всюду камеры, и кажется, что они направлены на меня.
Страх начинает переливаться через край, и я начинаю на себя злиться.
— Соберись, тряпка! Ребёнок там мучается. А ты как дура тут мнёшься стоишь! Никому ты не нужна. Никто тебя разыскивать не станет.
Успокаиваюсь, выравниваю дыхание, собираюсь с мыслями. А если и станут… Никто меня, если будут опрашивать свидетелей, не вспомнит. На мне серая футболка и джинсы — наряд лучше, чем на мне сейчас, для маскировки в толпе придумать сложно. И сама я серая масса, каких тысячи. Хоть какая-то польза от моей внешности.
Решительно направляюсь ко входу. Но с каждым следующим шагом мои ноги будто наливаются свинцом. Когда я дохожу до кафе с ноутбуками на столах и интернетом в открытом доступе, ноги меня практически перестают слушаться.
Издалека просматриваю наличие камер в округе, замечаю лишь одну. Ну ничего, очки я снимать не буду. Выбираю столик так, чтобы сесть спиной к камере.
Подошедшей официантке заказываю эспрессо. Когда делаю заказ, не узнаю свой голос, он перешёл на фальцет. Это меня веселит и немного отрезвляет.
Быстро открываю поисковик. По-любому, должно что-то быть. Ввожу различные варианты в строку поиска, наподобие «отправить почту анонимно». Нахожу нужный сайт. Надеюсь, моё письмо дойдёт.
Отсылаю письмо с содержанием адреса и пояснениями, чтобы срочно спасали малышку. Подчищаю историю. На миг меня снова переклинивает от страха. Тру рукавом клавиатуру. Будто это должно помочь. Кладу на стол деньги за ещё не принесенный кофе и драпаю с «места преступления».
На улице осознаю, что всё это время практически не дышала. Идущие мне навстречу люди косятся и обходят стороной. Наверное, зверское у меня сейчас лицо.
Всё. Получилось! Меня начинает раздирать нервный смех. Надо где-нибудь посидеть, успокоиться. Жалко, кофе не успели принести. Точно. Мне нужно, чтобы меня кто-нибудь отвлек. А кто меня на сегодняшний день может отвлечь? Только Лев. Извини, мужик, ничего личного, но у меня стресс.
Глава 17. Самая героическая
Озираюсь по сторонам. Да вон же она, больница, отсюда даже угол здания видать. Хорошо жить в маленьком городе — всё рядом. Добрела до здания больницы. Зачем я сюда пришла? Нет ответа. Ноги сами привели. Что я ему скажу? Буду плясать от обстоятельств. Хочу его увидеть, и точка. Ну не прогонит же он меня?
Прохожу мимо старушки-цербера. Она меня помнит — вот она популярность. Расшаркиваемся в приветствиях и едких улыбочках. И почему все вахтёрши такие подозрительные личности?
Подхожу к кабинету. Почему не позвонила ему заранее? Всё у меня не как у людей. Вздыхаю, набираясь решимости, стучу. В ответ слышу сухое «Войдите». Приоткрываю дверь и засовываю голову в кабинет.
Лев сидит за столом, в ворохе бумаг. Вид сосредоточенный и хмурый. Но при виде меня хмурые складки разглаживаются, взгляд теплеет, губы растягивает улыбка. Скромно улыбаюсь в ответ, потупив глазки:
— Можно тебя потревожить?
— Нужно! Может быть, ты уже вся войдёшь? — от его серьёзности не осталось и следа. Лицо озаряет широкая открытая улыбка.
Не могу сохранять спокойствие в присутствии этого мужчины — отвечаю ему взаимным всплеском гормонов и, на мой взгляд, глупейшим блаженным выражением лица.
Лев подрывается со стула, стремительно подходит ко мне и стопорит в шаге от меня, будто не зная, с какой стороны ко мне подойти. Наконец, берёт меня за руку, подносит ту к губам, лёгким касанием целует пальцы. От этого мимолетного прикосновения моё сердце затрепетало, а щёки окрасил предатель-румянец.
— Здравствуй, — прозвучало немного хрипловато, наверное, из-за усталости.
— Здравствуй, — мой голос звучит незнакомо. Либо это у меня кровь, прилившая к голове, в ушах гудит? Понимаю, что пауза затянулась и нужно что-то сказать, с трудом подбираю слова: