Но опять же, это как повезёт. Допустим, несущественные навыки: вышивание, вязание, пение, бздение, всякую дребедень, я поднять смогу, целенаправленно их добивая. Но есть ли в этом смысл, тратить время на это? Особенно теперь, зная, что я могу больше. Зная, как живут мне подобные и ради чего они живут — ради спасения человеческих жизней. Как-то неловко даже тратить время на шелуху. Не хочется быть героем, чтобы мне несли лавровые венки и почести. Хочется быть человеком с большой буквы.
Наверняка Льву за каждую успешную операцию очки начисляют, и не маленькие. Ведь он реально человека с того света вытаскивает, сам же и рассказывал. Важнее и социальнее даже придумать сложно. Интересно, сколько за одного спасенного дают? Ну точно, так и есть! Иначе откуда столько опыта? Да-а-а, хорошо ему. Просто ходи на любимую работу, и делай то, что приносит тебе удовлетворение. У меня такой работы, к сожалению, нет.
Нужно что-то глобальное. Надо срочно думать что. Опять же, подняв уровень, я смогу не только стать сильнее/худее/умнее. Я смогу открыть в себе скрытые способности. Интересно, что мне предложат резервы моего организма?
Придя домой, быстро привожу себя в порядок. Ощущение, что бездарно трачу время, всё сильнее подгоняет к действию. Просматриваю список задач и квестов.
Надо собрать себя в кучу. Один денёк сегодня поработать, а дальше снова выходные. Люблю майские праздники, да ещё они так удачно выпали, в этом году, на середину недели. Собираюсь на работу, накидывая в уме планы на день и на выходные. Хорошо бы к родителям съездить, вдруг Лев сможет выкроить несколько часов, мама будет счастлива, да и я тоже. День его не видела, а прям соскучилась!
На работе проект надо сдать. Хорошо бы сегодня шеф соизволил явиться нам пред светлы очи. Уже всем премию выдали, лишь я одна осталась без премии. А ведь я её ещё даже не заработала!
Хоть бы он в хорошем настроении пришёл, иначе прогонит ещё и наподдаст, чтоб траектория вышла посимпатичнее.
Пробегаюсь глазами по меню на день, собираю всё необходимое. Просматриваю задачи и квесты, список навыков, прикидываю, что и когда лучше воплотить в жизнь. Мне нравится планировать и следовать своему плану; нравится вкус победы, доза удовлетворённости, вкатываемая мне в мозг системой и расплывающаяся теплом по всему телу; нравится уверенность в своем успехе; нравится конечный результат.
Уверяю себя, что всё у меня будет хорошо. Поднимаю свой боевой настрой на нужный уровень, выдвигаюсь на работу.
Придя в офис, не успеваю с комфортом расположиться, как шеф вызывает к себе на ковёр. У меня начинается лёгкий мандраж. Шеф — сильный, харизматичный, высокоуровневый мужчина. Мне всегда было сложно с ним общаться. В любой беседе, будь то обращение шефа ко всем сотрудникам, или ко мне лично, он задавливал меня своим брутальным эго. Как овечка всегда перед ним блеяла. Может, сказывалась колоссальная разница в уровнях? Но теперь-то я «подросла»! Может хоть это придаст мне немного уверенности в успехе ситуации. Я должна убедить его в своей компетентности и незаменимости. Если он сейчас вновь во мне разочаруется — его отношение скатится в красную зону, и процесс зарождения ко мне уважения будет навсегда потерян.
Я обязана его заинтересовать! Собираю в кулак всю свою решимость, беру проект, записи, и иду в стеклянную «пыточную» — сдаваться.
— Доброе утро, — говорю, как мне кажется, решительно, захожу и располагаюсь напротив шефа.
— Да-да, добрее придумать сложно, — шеф насуплен, хмурит брови, бубнит слова приветствия себе под нос, продолжая разворачивать и включать в сеть свой ноутбук.
Я молчу. Смотрю шкалы его настроения, удовлетворённости — всё плохо. Что же делать?
— У вас такое плохое настроение, давайте я позже зайду. Не хочется что-то вам под горячую руку попасться и быть «поротой» за чужие проступки, — не веря, что ляпнула такое вслух, подлетаю со стула, пытаясь скорее сбежать.
— Стоять! — его слова пригвождают меня к полу.
Осторожно оборачиваюсь.
— Я… извините… У самой настроение отвратительное, понимаю вас прекрасно, и работу обсуждать сейчас хочется меньше всего.
Губы шефа растягиваются в улыбке, хмурая морщинка на лбу разглаживается, показатели встрепенулись до отметки чуть ниже среднего.
Широко улыбаюсь в ответ:
— Или не всё так плохо? Посмотрим проект? У меня всё давно готово, — смотрю на него в ожидании.
— Ах, да, проект. Видите ли, Евгения… — шеф натыкается взглядом на моё каменное лицо и испепеляющий взгляд, про себя думаю: «Если я зря это переводила, пургена ему в чай насыплю!»
Шеф, будто прочтя мои мысли, тут же исправляется:
— Давайте, конечно, посмотрим, очень интересно, что вы для себя поняли.
Сменяю гнев на милость, пора втянуть свое раздувшееся эго, пока по шее не получила:
— Вы знаете, очень сложно мне даётся техническая литература, всё же у меня больше уклон в перевод художественных произведений, поэтому ваши расчеты, увы, остались для меня тёмным лесом. Вот перевод введения. И вот ещё заключение. Структура, задачи, цели, тезисы и общий смысл, конечно же, я уловила.
Сижу, вытянувшись по струнке, ловя каждое изменение выражения его лица в момент чтения моих опусов.
— Вполне недурственно, — тихо комментирует, просматривая листы с переводом, — у меня так и вовсе лишь разговорный английский, а переводить техническую часть я нанимаю агентство.
— Обратите внимание, я выделила места, где, по-моему, некорректный перевод слегка искажает смысл сказанного. Я не настаиваю, но я сверилась с несколькими источниками, и если перевести данный отрывок согласно их рекомендациям, то вот что получится, — протягиваю другой лист.
Шеф заинтересованно читает. Его отношение ко мне медленно, но верно ползёт от Равнодушия к хиленькому Интересу. Это не может не радовать. Поднимает на меня взгляд:
— А ещё?
— А всё, — немного растерялась, — технической части с расчетами я не касалась, а теория у вас в руках, — потупив глазки, с сожалением признаюсь.
Мне понравилось его удивлять.
— Хм, действительно, всё. А знаете, Евгения, ведь это вполне недурственно! — дарит мне открытую улыбку, и его настроение наконец-то переваливает в положительную сторону.
Отношения с Сергеем Владимировичем изменились до Интерес 5/30.
Ваше удовлетворение повысилось на 5 %.
Блаженно растягиваю губы в ответ на перемены в настроении шефа. Моя маленькая победа! «Вот, теперь — держись!» Собираю всю волю в кулак. Врубаю, как мне кажется, на полную все свои нехитрые абилки: навыки харизмы, убеждения, коммуникабельности, привлекательности:
— Ну и как, по-вашему? Заслужила я премию? — задерживаю дыхание в ожидании вердикта.
Шеф открыто смеётся. Невольно любуюсь его правильными чертами лица, ровными белыми зубами, искорками в глазах. Тут же одёргиваю себя: «Нашла время!»
— Так и быть, удивили. Треть оклада — ваша. Я напишу служебную записку в бухгалтерию.
— Откровенно говоря, это ещё не всё, — борзеть, так до конца, — у меня мало работы, и она низко оплачиваема, зато большой потенциал и желание быть полезной для фирмы. Мы же можем с вами исправить эту досадную оплошность? — загадочно улыбаюсь, подначивая шефа, в душе же бушует пламя: «Что же я несу!? Я что, с ним флиртую!?», пытаюсь вложить побольше убедительности в голос, — Я могу и хочу быть вам полезной. Дайте мне работу.
Шеф обескуражен:
— Ну что ж, Евгения, ваше рвение похвально, — задумчиво трёт подбородок. — Я люблю людей, которые не боятся работы, — задумчиво договаривает шеф, уже в поиске каких-то бумаг в шкафу.
С замиранием сердца слежу за его действиями: «Неужели получилось? Не верю!» Бездельничать на работе я откровенно устала, и если я могу реально тратить это время — не на бесплатное безделье, а на зарабатывание денег, я выбираю второе. Когда есть работа, оно ж и время быстрее проходит. А уволиться, и заниматься одними лишь социально-полезными делами, я себе позволить не могу.
— Вот технический паспорт на новый бурильный станок. Мы сделали предварительный заказ из Финляндии, и станок поставят и установят нам ближе к августу месяцу: май, июнь, июль. Успеете? — протягивает мне толстую распечатку.
Пролистываю паспорт — двести страниц. Лихорадочно произвожу расчёты в уме, как мне на этом поживиться? Пробегаюсь глазами по тексту — язык черт ногу сломит, ну пусть три-пять страниц в день; если повезёт и будут схемы с картинками, максимум семь. Плюс оформление, месяца полтора — два процесс займёт.
— А что на счёт моей зарплаты? Как отразится смена моей деятельности на материальной стороне? — с вызовом смотрю ему в глаза, что стоит мне неимоверных усилий — он сильный противник.
Сергей Владимирович усмехается:
— Да, вы крепкий орешек, оказывается, — посмеивается, — устроит, если увеличу оклад ваш вдвое?
Лихорадочно соображаю. Можно растянуть перевод и до самого августа, тогда помимо оклада я получу сверху тридцать семь тысяч. Но шеф — не дурак, смекнёт, и отношение его ко мне просядет опять до пренебрежения. А может это и вовсе проверка на профпригодность? Если сделать работу за полтора месяца, то получу вовсе копейки. Такой перевод стоит в разы дороже.
— Чтобы торговаться нам с вами, нужно определиться с вашими ожиданиями. Как я должна выполнить эту работу? Быстро, качественно, недорого — выберете любые два пункта.
Шеф лениво улыбается:
— Ваши условия?
Пытаюсь выровнять дыхание. Моё волнение, конечно, не скрыть, но хочется быть убедительнее, когда идешь ва-банк:
— Я хочу помимо оклада постраничную оплату. Вдруг я буду плохо работать? А с такой формой оплаты у вас будет гарантия, а у меня — стимул. В агентстве такой перевод стоит не меньше пятисот рублей за страницу, атак как я у вас на окладе, и буду стараться сдать работу в сжатые сроки, согласна на половину этой суммы — двести пятьдесят рублей за страницу.
Шеф производит расчёты в уме, ухмыляется:
— Двести, Евгения. Вашу работу ещё нужно будет проверить специалистам. Извините, вы себя пока ещё не зарекомендовали.
«Сорок тысяч за два месяца! Бинго!» — еле сдерживаюсь, чтобы не запрыгать на месте, даже не пытаюсь сдержать улыбку — всё равно не получится, тем более шеф улыбается в ответ, а его настроение давно поднялось до приемлемых высот:
— По рукам, — протягиваю ладошку для скрепления договора, жмём руки, беру паспорт под мышку, и, с чувством выполненного долга, выхожу в общий зал.
Система меня гладит по головке:
Ваш навык Торговля увеличен до (4) пунктов.
+ 500 очков опыта за улучшение навыка.
Закрыв за собой дверь, позволяю дать выход эмоциям — моё лицо озаряет улыбка во все тридцать два; ну ладно, чуть меньше у меня зубов, ибо зубная мудрость не пришла в полном составе, но это уже детали. Так хорошо на душе! Я такая молодец! Прижимаю паспорт бурового станка к сердцу, как самое ценное сокровище. Озираюсь по сторонам, и понимаю, что перекрестный огонь десяти пар глаз сейчас меня на месте испепелит. Улыбка сползает с лица. Иду, чеканя шаг, на своё место. Спина между лопаток зудит и ждёт, если не канцелярского ножа в спину, то, как минимум, плевка жёваной бумажкой из трубочки.
«Боже, неужели это всё те же милые, душевные люди, которые доверяли мне свои сокровенные тайны и с наслаждением поливали грязью своих коллег? Что, теперь все объединились, и против меня дружите, мальчики? Ну-ну. Удачи. Я не собираюсь в этом участвовать».
Краем глаза вижу, что ко мне вразвалочку бредёт разведчик — замфиндира, папочкин сынок, его премерзкое величество — Димочка. Стильная причёска, волосок к волоску; брендовая одежда, ослепляющая своими новьём и лоском; зашкаливающая самоуверенность — всё кричит о том, что сейчас он начнёт самоутверждаться за мой счёт.
«У-у-у, мерзота, терпеть его не могу!», — мой стол в углу, никуда не сбежать, чувствую себя бьющейся в предсмертной агонии мухой в паутине крестовика.
Отточенная ехидная улыбочка становится ещё гаже, когда Димочка ко мне обращается:
— Что светишься, как кремлёвская ёлка? Нашла, с какой стороны к шефу подлизаться? — считает, что сострил, и заходится в лающем смехе.
Смотрю на него с нескрываемым пренебрежением:
— Лизать зад — это твоё ноу-хау, я не претендую. Я твою сексуальную жизнь обсуждать не собираюсь. Иди и работай! — говорю с холодным спокойствием, пытаясь показать, что мне до него «фиолетово».
— Ах ты, жирная сучка! — лицо Димочки краснеет, на лбу проступает испарина, — Да кто ты такая? Как ты смеешь? Выкатишься отсюда в два счёта, корова тупая! — разворачивается на каблуках своих лакированных туфель, и идёт прямиком к шефу.
За стеклом происходит немой театр одного актёра. Димочка активно жестикулирует, тыча своим наманикюренным пальцем в мою сторону и брызгая слюной, шеф смотрит на него со снисхождением и молчит. В конце, устав от спектакля, припечатывает крепким словцом, минуты на две. Да так, что лицо Димарика, по мере вливания внушений шефа тому прямо в мозг, бледнеет, да и пыл его угасает мгновенно. Восхищаюсь выдержкой шефа, и про себя тихонько ликую, празднуя маленькую победу. Да, нажила я себе врага! Чтобы Димочку принародно опустили — это дорогого стоит. Все мосты сожжены, вперёд — ни шагу назад! Всё решено.
Осматриваю коллег, они то и дело бросают в мою сторону злобные взгляды, выдавая себя с головой: Безразличие, Пренебрежение, Вражда, Ненависть. Так обидно и больно осознавать это! Самое главное, я не понимаю, за что? За хорошее отношение с начальством? За нехватку сплетен на тему, чем я с шефом занимаюсь? Что за люди? И как же я раньше этого не видела и не понимала — просто клубок плюющихся ядовитых змей! Как же погано и мерзко на душе становится от одного взгляда на них!
Через полчаса начнётся обед. Встаю, беру сумку и иду на выход. Плевать, у меня сдельная оплата, могу немного превысить свои служебные полномочия, уйдя на перерыв пораньше.
Бреду через парк, в котором я получила свой первый квест от бабуси. Кажется, это было так давно, будто в прошлой жизни, а по факту не прошло и двух недель. Я сильно изменилась, пусть не по показателям, не внешне — у меня появился стержень, и он, как добротная сталь, закаляется от каждой пощёчины судьбы, а я гордо подставляю вторую щёку.
Вспоминаю о неудачнике Дятлове: если бы я знала, что разговор с ним по душам направит его на путь истинный, я бы его пожалела. Не от хорошей жизни ведь он этим занимается. Проверяю по карте, где он сейчас — он у себя дома — безработный? Хорошо, что не в парке.
Иду в участок, мой любимый следователь на месте.
— Добрый день, хочу с вами проконсультироваться. Я бегала в парке, наткнулась на онаниста. Доказательств у меня нет, но я знаю этого человека, его ФИО и адрес. Мне что, теперь нужно следить за ним, и снимать на видео его извращения, или вы мне поверите на слово? — что-то настроение у меня такое поганое, что мне уже совершенно всё равно, чем закончится эта история. Просто надоело наблюдать напоминания об этом неприятном моменте в своих задачах.
— Хм… Знаете, Евгения, и заявление ваше «условно» голословно, он может встречный иск подать на вас за клевету. Но и просто так оставить этого скота безнаказанным я тоже не могу. Тем более, у нас уже есть два заявления, мы сверим приметы и описания фотороботов, и что-то мне подсказывает, что они совпадут. Вы уже ознакомились с законом, что кроме позора ему ничего не грозит?
— К сожалению, да.
— Сделаем так. Я задержу этого товарища и посажу в обезьянник на сорок восемь часов, до выяснения личности. А там ребяткам шепнут, что с ними за фрукт. Уж эти головорезы законы и порядки знают. Там о нём позаботятся по своим понятиям, и отучат трясти своим «добром» где ни попадя.
Нервно сглатываю. Дело сделано. Научит ли это его чему-то? Избавит ли от дурной зависимости, или только обозлит и усугубит ситуацию? Он ведь душевнобольной. Его нужно на принудительное лечение.
Выхожу из участка в раздрае. Открываю интерфейс — задача снята, а система молчит, не даёт мне никаких очков опыта. Значит, я не права? А что делать? Блин! Я уже запуталась: где добро, а где зло!? Как мне все эти метания надоели!