Внезапно он очнулся. Микулов увидел перед собой гладкую каменную стену. Долгое время он неподвижно стоял на коленях. От жары в тесной пещере было трудно дышать.
Собравшись с духом, поднялся на ноги и огляделся. Пещера оказалась не больше трех метров в длину. Ступени и вовсе отсутствовали.
Микулов закрыл глаза и сосредоточился. Образы исчезли, и он опять ощутил присутствие богов. Шорох песка, крик мелкого зверя вдали. Жар солнца на коже. Пульс стал нормальным.
Видение было гораздо мощнее, чем те, которые он испытывал ранее. Он задумался над его смыслом. Боги даровали его Микулову с определенной целью, которой он пока не понимал. Как же его истолковать? Конечно же, проклятого места не существует в реальности и чудовище не могло состоять из плоти и крови. Но адский хохот твари до сих пор оставался в памяти Микулова, и он никак не мог от этого избавиться.
Он открыл глаза. Узкая пещера не изменилась. Стены — прочны и непоколебимы. Микулов высунулся наружу, посмотрел на безоблачное небо. Птицы исчезли. Опасность миновала. Значит, ему надо спешить.
Спина зудела там, где ее покрывала татуировка. Такая же имелась у каждого монаха Ивгорода. Она вилась от шеи до середины спины. Когда он умрет, татуировка расскажет о его жизни. Он молился о том, чтобы это была история победы над злом, которое вскоре обрушится на Санктуарий. Надеялся узреть плоды яростной борьбы.
Но в бою ему потребуется помощь тех, кто уже сражался. Если и остались Хорадримы, Декард Каин должен знать, как их разыскать. Маленькая девочка тоже сыграет не последнюю роль. Так гласили пророчества, но они говорили лишь о наполняющей ее странной силе.
Ясно одно. Времени у него совсем мало. Наступает Ратам, а Слуга Тьмы готовит новый удар.
Микулов беззвучно двинулся сквозь обжигающую жару, обратно к дороге на Кураст. Навстречу своей судьбе.
ГЛАВА 10
Прочь из Калдея
Дорога была совершенно пустой. Дул сильный ветер. Колеи заросли бесцветной травой, похожей на шерсть на спине бродячей собаки. Когда-то здесь пролегал главный торговый путь, но с тех пор его напрочь забросили и не ремонтировали. Вокруг простирались равнины с каменными глыбами, которые напоминали огромные выбеленные кости древних существ. Потом дорога начала подниматься в гору. Каин и Лия пошли вверх.
Внезапно Лия остановилась и оглянулась на город. Солнце поднялось высоко и сверкало на медных куполах и струях рукотворных водопадов, как горсть драгоценных камней. В глазах девочки засверкали слезы.
Мой дом.
Она произнесла эти слова одними губами, чтобы просто ощутить их, хотя они и значили для нее совсем немного. Ее, будто плотным сырым одеялом, окутала безнадежность. Правда состояла в том, что, хотя Лия и знала назубок всю паутину хитросплетений улиц и тоннелей канализации, она никогда не чувствовала себя там, как дома. Лия была отверженной даже среди жителей Калдея. Может, отсюда он и выглядел красиво, но она изведала его темное и грязное нутро, где собиралось всякое отребье. Постепенно Калдей превращался в зверя, только и ждущего, чтобы проглотить тебя целиком.
По крайней мере, так обычно говорила Гиллиан. Подумав о матери, Лия испытала бурю противоречивых чувств, от одиночества до панического ужаса. Ее мама заболела. Лия не забыла тот парализующий страх, когда позапрошлой ночью Гиллиан начала рассказывать ей о демонах, купающихся в крови, а потом вытащила ее из постели. Хорошо хоть к ним пришел этот старик. Потом были огонь, дым, гарь, суматоха и смутное ощущение того, что мама каким-то образом причастна к пожару.
Лия помнила, как Гиллиан скатывалась в собственное безумие. Но она являлась единственным родным человеком для девочки. Гиллиан всегда заботилась о Лие. Случались в их жизни и светлые времена.
Она моя мать.
Вот и все, что поняла девочка. А теперь она словно отрезанный ломоть. Она ощутила тоску и потерянность.
Что с ней будет? И куда увели Гиллиан?
Лия, судорожно сглотнув, посмотрела на старика. «Где моя мама?» — хотела она спросить его. Дядя Декард, так его называла Гиллиан, вряд ли приходился ей родственником. Он медленно шел вперед, опираясь на посох. И не оборачивался.
Она смотрела, как он отдаляется от нее. Он — странный, сухой и пугающий. Такими, наверное, бывают строгие учителя в школе. Но Лия явно заставляла его нервничать. Он вел себя слишком осторожно. Он что думает, что она запоет, встанет на голову или начнет бегать по кругу, вопя изо всех сил? Но Гиллиан ему доверяла. А если он решит продать ее, Лию, в рабство или что похуже? Она слышала о волшебстве и заклинаниях, но не знала, что он все-таки произнес, когда они отправились в путь. И ведь ничего не произошло. Может, он и волшебник, но не очень могущественный.
А если он занимается темной магией? Если меня принесут в жертву демонам, которые охотятся за мной, как всегда говорила моя мама?
От такой мысли у нее по спине побежали мурашки. Предупреждения Гиллиан упорно не желали покидать ее ум.
Стоя здесь, на вершине холма, она ощутила, будто мир исчез, а вокруг нее не осталось ничего, кроме пыли. Вспомнила мальчишек, издевавшихся над стариком в городе, а потом набросившихся на нее. «Я как тот нищий, вздохнула она. Некому обо мне позаботиться, и пойти мне некуда». Слезы покатились по ее грязным щекам, и она вытерла их, размазывая сажу, до сих пор покрывавшую ее кожу. Подавила внезапное желание побежать следом за Каином, плюхнуться перед ним на колени и зареветь.
Из транса ее вывел звук хлопающих крыльев. Над ее головой кружил огромный ворон, с гигантскими крыльями. Она вздрогнула. В Калдее тоже был ворон, он терзал клювом мертвую плоть и таращился на нее глазами-бусинами. Может, ее ищет кто-то жуткий, злобный и гораздо более смертоносный?
Грядет нечто ужасное…
Небо потемнело, и землю накрыла тень. Лия плотнее запахнула плащ Джеймса и бросилась вперед, следом за стариком. Когда она догнала его, то почувствовала себя лучше. К добру ли, к худу, но теперь он единственный, кто способен ее защитить. Но как он к ней относится, она и понятия не имела.
Они остановились на ночлег прямо на дороге, на твердой придорожной земле, при свете звезд. Лия дрожала, и они не спали до самого рассвета. Старик дал ей откусить пару кусков хлеба и отпить пару глотков воды из небольшой фляги. Прошли часы, солнце уже клонилось к закату на западе, а он все шел, неторопливо, но без устали, слегка быстрее, когда они спускались, и медленнее, когда начинали подниматься в гору.
С того момента, как они миновали развилку, они никого не встретили и почти ничего друг другу не говорили. Тишина будто стала живым существом, сопровождающим путников. Горло у Лии пересохло. Тело онемело. Живот урчал и болел от голода. Она ничего не ела, кроме хлеба и воды, а Каина подобные мысли, похоже, вообще не волновали.
Вскоре они добрались до реки с крутыми берегами, заросшими камышом. Через нее вел деревянный мост, весьма ненадежный на вид. Вода была черной и неподвижной. Затем дорога уходила вверх, петляя между скал. Вдалеке виднелись мрачные горы.
— Нам надо найти место, чтобы передохнуть, — устало сказал старик.
Его лицо прорезали глубокие морщины. Сейчас он не казался страшным, его высокое и худое тело выглядело хрупким, а не мощным.
Кто же он? Она хотела задать этот вопрос, но решила промолчать. Они побрели вдоль берега. Сухая трава шелестела о край плаща, подаренного Джеймсом. Наконец они вошли в небольшую рощу с тоненькими деревьями. Однако земля была сухой и мягкой, а редкая листва давали хоть какое-то укрытие от любопытных глаз.
На сухой и открытой дороге солнце пекло невыносимо, а здесь было попрохладнее. Старик положил свой рюкзак на плоский камень. Лия пригнулась под низко свисающей веткой и приблизилась к Каину. Она зажмурилась, чтобы расслабиться и приспособиться к полумраку. Старик присел на камень и начал аккуратно гладить свои ступни. Она заметила, что его ноги, обутые в поношенные сандалии, были замотаны тряпкой. На ткани пестрели пятна крови.
— У воды есть озерный камыш, — произнес он. — Высокий, с серыми пушистыми верхушками. Из его корня можно сделать полезную мазь. Не принесешь мне немного?
Лия побежала к реке, туда, где камыш рос гуще всего. Спустилась по склону, тщательно избегая топких мест внизу, сунула руки в воду и зачерпнула. Поднесла ко рту и принялась жадно пить. Вода на вкус немного отдавала металлом и песком, но она не могла оторваться. Потом выдернула несколько камышей и, держа в руке толстые белые корни, похожие на больших червей, вернулась в рощу.
Каин выложил добычу на камень и принялся растирать корни, превратив их в молочно-белую пасту. Он снял сандалии, стянул тряпки и намазал мазью кровоточащие раны. При этом он слегка шипел, будто его обожгло. После долгой паузы он закрыл глаза.
— В растении имеется какое-то вещество, которое ослабляет боль, а также помогает подсушить и защитить поврежденную кожу. Скоро она заживет. Пепин в Тристраме часто пользовался такими средствами, после того…
Он посмотрел на Лию.
— Наверное, ты есть хочешь? По-моему, у меня еще остался хлеб.
Лию не надо было просить дважды. Она обшарила его рюкзак и обнаружила горбушку, спрятавшуюся под немыслимым количеством книг, загадочных коробочек и свитков. Каин наблюдал, как она с наслаждением ест его, и покачал головой.
— Надо найти тебе что-нибудь посерьезнее, — вымолвил он.
Лия последовала за ним к излучине реки, где была спокойная заводь. На берегу росло высокое дерево, его корни-щупальца протянулись вдоль всей заводи, уходя в ил и создавая тенистый лабиринт. Наполнив водой кожаный мешочек, Каин достал свиток и, встав, прочел написанные в нем руны. Опустил конец посоха в реку.
В глубь воды ударила синяя молния, а из заводи начала всплывать толстая серебристая рыбина.
— Хватай быстрее, — тихо сказал Каин.
Лия послушалась и выловила рыбу. Ее тушка была скользкой и обмякшей. Всплыла другая — поменьше, а затем и третья — самая крупная. Лия вытащила их, одну за другой. Каин медленно встал и вздрогнул.
— Заклинание передает дереву заряд силы, который уходит в воду. Расслабляет рыбе мышцы и на время парализует. Он не слишком сильный. Но это намного проще, чем вешать наживку на крючок и ждать. А сейчас у нас есть ужин. Бери их, пойдем костер разводить.
Они вернулись в рощу, когда последние лучи солнца уже покидали небо. Лия положила рыбу рядом на траву, а Каин сложил очаг из мелких камней. С закатом быстро холодало. Лия подобрала плащ Джеймса и снова закуталась в него, радуясь теплу и привычному запаху.
Старик — точно волшебник. В Калдее жили маги, но она редко видела магию в действии, только уличные фокусы. Способности Каина заинтриговали ее, несмотря на ее недоверие. Порывшись в рюкзаке, старик бросил в очаг щепотку порошка и стукнул кремнями. Искры зажгли сухие ветки, порошок затрещал, и языки пламени начали жадно лизать дерево.
Каин положил поверх круглого очага плоский камень, а на него водрузил рыбу. Лия сидела в полуметре от костра и сразу же почувствовала восхитительный запах, наполнивший ночной воздух. Ее живот снова громко заурчал, а огонь согрел ей лицо и руки. Она успокоилась, но совершенно неожиданно для самой себя сильно разрыдалась.
Старик ничего не говорил.
— Я предполагал, что все случится раньше, — наконец произнес он. — Я знаю, что это тяжело, в таком юном возрасте, но ты не должна терять контроль. У тебя — обычная физическая реакция на душевную травму, теперь, когда непосредственная опасность миновала. Тут нечего бояться, Лия.
— Моя мама… она погибла?
— Нет, — ответил Каин и с горечью поглядел на Лию. — И она тебе не мать.
После его слов она резко выпрямилась в таком шоке, что даже перестала плакать. С пересохшим ртом и колотящимся сердцем ждала, что же он скажет дальше.
— Я долго раздумывал и понял, что тебе следует знать правду.
Глаза Каина засверкали в свете костра, и Лия представила себе два угля в глубине черного дерева.
— Твоей настоящей матерью была Адрия родом из Тристрама. Женщина с уникальными способностями.
— Я… я не верю тебе.
— Адрия и Гиллиан вместе пришли в Калдей, сбежав из Тристрама, где все мы жили. Потом родилась ты, но Адрия не могла долго оставаться на одном месте. И не могла заботиться о маленьком ребенке. Гиллиан обосновалась в Калдее и стала твоей приемной матерью. А я… ну, я никогда не был хорош в таких делах, хотя и выполнил свои обязательства.
— Ты врешь!
— Нет, — твердо ответил Каин. — Боюсь, что нет.
— Врешь!
— Лия, ты должна успокоиться…
— Я… я тебя ненавижу!
Она опять разрыдалась, и огонь вспыхнул сильнее. Она встала и, спотыкаясь, побрела прочь, от него и от запаха рыбы, который показался ей тошнотворным. Выставила руки вперед, в темноту.
Ветки хлестали ей по лицу, она ломилась сквозь них, к свежему ночному воздуху. Ее желудок уже был готов выбросить наружу черствую горбушку хлеба. Снова и снова в ее голове звучал голос старика. Она тебе не мать… она тебе не мать…
В ней вскипел гнев. Как он осмелился на такое? Ужас, безнадежность и тоска буквально придавили ее к земле. Конечно, Гиллиан — ее мама. По-другому и быть не может. Однако… разве не чувствовала она себя иногда одиноко, сама не понимая, почему? Разве мальчишки не дразнили ее, называя безродной?
Она вспомнила грозу, случившуюся в Калдее, когда она была совсем маленькой. Хлещущий по улицам ветер срывал палатки за стенами города и швырял их в разные стороны. Гиллиан побежала домой вместе с Лией. Падали капли дождя, крупные, как виноградины. Затем пошел град. Он грохотал по медным крышам, как множество барабанов, и разбивал стекла. Гиллиан подхватила ее на руки, и Лия крепко вцепилась в нее. В конце концов они добрались до дома. Там Гиллиан принялась петь ей песенку, гладить по волосам, обещая, что гроза скоро кончится. Все будет хорошо, Лия. Так могла говорить только мама.
«Твоей настоящей матерью была Адрия…»
Нет. Лия сжала кулаки, и ногти впились в ладони. Ее охватили смесь страха, отчаяния и ярости. Она была просто маленькой девочкой, и ее ум еще был не в состоянии осознать такое. Из ее горла вырвался хриплый вопль и разнесся в ночи. Перед ее глазами замелькали светящиеся точки, она споткнулась и ничком упала на землю.
Ее стон эхом вернулся к ней, когда что-то огромное затрещало и застонало поблизости. Внезапно раздался громовой удар. Лия свернулась клубочком, но мир вокруг нее будто уменьшился в размерах. Ее тело дернулось, и она закричала от боли.
Она едва услышала, как кто-то зовет ее по имени. Потом прозвучали другие слова — непонятные и странные. Шум и грохот моментально прекратились.
ГЛАВА 11
Сон о Тристраме
Ночью мне приснилась смерть маленького ребенка. Рыдания донеслись из глубин, сотрясая окна покинутого собора. Я в ужасе проснулся, и стало очевидно, что этот крик — мучительный предсмертный вопль Диабло. Я решил ждать возвращения воина и вышел наружу. Когда он появился, покрытый кровью, своей и вражеской, я испытал огромное облегчение. Он уцелел. Но ум мой не мог успокоиться. Его терзала мысль о том, можно ли мне было избежать своей участи? Зачем я отрекся от своей судьбы?
Декард Каин оторвал взгляд от страниц дневника, которые он написал пару дней назад. Он сидел за старым столом в тихом и пустом доме своей матери. Призраки прошлого умолкли. Казалось, солнце снова сияло над Тристрамом.
Он думал, как ему продолжить. Следующая запись должна быть радостной. Те немногие, которые выжили после бойни, все еще праздновали победу. Почему я не с ними? — удивился Каин. Диабло побежден, Айден вернулся из подземелий, а демоны, которых изрыгнула земля из глубин Преисподен, рассеяны. Мучительные бедствия окончились.
Но он не мог присоединиться к горожанам. Тристрам в развалинах, улицы залиты кровью. Разрушение и опустошение придавили его. Большинство домов уничтожил пожар, оставив лишь дымящиеся остовы. Некоторые жилища просто сорвало с фундамента, и их бревенчатые стены рассыпались, как спички.