— Yes! — крикнул я, спрыгивая с кресла.
— А? Кто здесь? — раздался сонный голос из темноты, предположительно оттуда, где стоял диван.
Все легкость, беззаботность и радость как рукой сняло. Схватив со стола пистолет, перекатившись через голову, я инстинктивно пустил пулю на звук. Петарда подпрыгнула в руке, выплевывая язык пламени и последнюю маслину. В свете вспышки я успел разглядеть девушку в крошечном топике и юбке-лапше, лежащую на диване. Маша?
К счастью, я далеко не такой классный стрелок, как Сергей, и кусок свинца вошел в стену высоко над ее головой. Клинт Иствуд никогда не был моим кумиром. Вообще, что-то часто стали стрелять в этом кабинете. Но нет худа без добра и нет добра без худа. К несчастью, патрон был последний и затворная рама замерла в крайнем заднем положении. Хотя, плевать. Волына мне уже не пригодится. Щелкнув клавишей задержки затвора, я засунул пушку за пояс.
— Маша, это ты? — спросил я темноту. — Маша?
В ответ донесся чуть слышный всхлип. Неужели, я попал в нее? Резким ударом по выключателю врубив свет, я подбежал к дивану. Плечи певицы, сжавшейся в комок, подрагивали от плача.
— Маша, Маша, — обнял я ее. — Все в порядке…
Постепенно отходя от шока, но все еще заливаясь слезами, Желтых обняла меня за шею. Не знаю, кто из нас испугался больше — я, или она. Впрочем, знаю. Конечно, она. Чтобы понять, каково человеку, в которого шмалят с пятнадцати метров, надо побывать на месте этого человека. Меня Бог миловал. Пока миловал.
— Все в порядке, Маша, — повторил я.
Кого я хотел убедить в этом? Себя или, все же, ее?
— Я так ждала тебя, — простонала девушка на ухо.
— Ждала? — удивился я. — Зачем?
— Хотела сделать вот так…
Мария отстранила меня, забралась с ногами на диван, расстегнула молнию на юбке и повела бедрами, отчего предмет туалета, скользнув по шелковой коже, лег у ступней девушки. Трусиков на этот раз под юбкой не оказалось. Втянув ноздрями воздух, я почувствовал ее запах — запах женщины. Ее пухлые розовые губки, окаймленные светлым пушком, находились на уровне моих глаз.
— И что? — заворожено произнес я, не сводя взгляда с точки ниже пупка девушки сантиметров на десять.
— И тебя обязательно захочется заняться со мной любовью, — промурлыкала певица.
Я положил ладони на ее бедра. Автомобильные фары, пробившись сквозь открытые жалюзи, осветили силуэт девушки, внеся в момент небольшую толику магии. Стоп. Я замер, едва потянувшись к Маше губами. Автомобиль? Кто это вдруг, на ночь глядя?
— Ну, давай же, — хриплым от возбуждения голосом взмолилась Мария.
— Одевайся, — я натянул юбку ей на талию.
— Что? Как одевайся?
— А так, — я взялся за рукоятку пистолета. — Одевайся и уходи отсюда. Как можно скорее.
Надо отдать Желтых должное — она не стала грузить меня ненужными вопросами. Приятно иметь дело с женщинами, которые понимают: надо — значит надо. Быстро кивнув, девушка застегнула молнию и спрыгнула с дивана.
— Постой, — окликнул я. — Уходи через черный ход.
— Как от ревнивой жены, — усмехнулась Маша.
Я кивнул в ответ. Если бы оно было так! Чмокнув меня на прощание в губы, певица покинула кабинет. Оставшись один, я извлек петарду и, по инерции, передернул затвор, застопорившийся в открытом положении. Тьфу, забыл. Патронов-то нема. Взвесив в руке бумеранг, я решил не убирать его далеко. Мало ли чего? От незваных гостей, которые, как известно, хуже татар, сложно ожидать что-то хорошее.
Встав на изготовку, я ожидал услышать звонок домофона. Вместо этого из коридора раздались шаги, приглушенные дверью. Черт, неужели, Мария что-то забыла? Резво закинув пушку в ящик стола, чтобы не пугать девушку лишний раз, я обвел глазами помещение. Что она могла забыть? Но уже через секунду по тяжести шагов я понял, что по коридору идет явно не девушка, и, более того — не один человек. Времени предпринять какие-либо действия уже не оставалось, и я, собравшись в пружину, готовый при малейших признаках угрозы прыгнуть под прикрытие массивного кресла, встал посередь кабинета.
Говорят, ожидание смерти хуже самой смерти. Так безрассудно забросив шпалер в ящик стола, я уже не успевал его достать. Даже разряженный он мог бы сослужить неплохую службу, в крайнем случае им можно хоть по голове садануть.
Долго ждать не пришлось. Дверь резко распахнулась и в кабинет вошли двое, одного из которых я узнал — это был один из тех, кто не так давно предлагал продать клуб. Судя по тени в коридоре, там остался еще кто-то, кто не торопился входить.
— Александр? — осведомился один из гостей.
— Я, — кивнул я. — А что?
— Вы обдумали мое предложение?
— Обязательно, — улыбнулся я. — Два ляма — и клуб ваш.
— Эй, нет, — рассмеялся бандит, садясь на стул задом наперед. — Я о втором предложении.
— Боюсь, я не в курсе, — развел я руками. — Какое второе предложение?
— Обменять то, что вы здесь нашли на свою жену. Я же обещал сделать предложение, от которого вы не сможете отказаться.
Вот черти! Части мозаики постепенно становились на свои места. Их не нужна была эта хибара — зачем? Их больше интересовало то, что было здесь спрятано — деньги. В самом деле, что такое два миллиона долларов по сравнению с такой кучей? Да ничто… и фальш-электрик тот, безусловно, приходил от них, и хотел он одного — вскрыть тайник и забрать баксы. И вот здесь вмешался непредвиденный фактор — Кирилл, который нашел ничку до них и выгреб до дна. Само собой, жулики и предположить не могли, что какой-то козел найдет из сбережения совершенно случайно, и, тем более, что этот козел — не директор клуба.
— Нет, ребята, — покачал я головой, садясь в свое кресло. — Это мимо. Давайте поговорим, как бизнесмен с бизнесменом. У меня есть деньги — иначе вы не пришли бы. Так?
Бандит согласно кивал головой. Пока моя логика была верной.
— Но у вас нет товара, — вздохнул я. — А платить деньги за воздух…
— Стоп, — остановил меня жулик. — Как это нет товара?
— А если есть — покажите, — предложил я.
— Вопрос — фуфло, — отмахнулся он. — Вадя, заводи, — крикнул гость в сторону открытой двери.
В комнату вошло третье действующее лицо, еще один из неудавшихся покупателей, толкая перед собой дулом автомата Аллу. Бандюган остановился в дверях, нацелив Калашникова на меня, и крепко держа девушку за руку.
Пчелкина! Как я сразу не догадался? Нас с Сашей попросту перепутали. Вернее, перепутал Евгений, предав информацию не тому Саше. Как бы среагировал тезка, зная, что в заложниках не моя жена, а его? Шевельнулась бы в его голове такая идея, как слинять с баблом?
— Ну, — самодовольно усмехнулся жулик. — Есть товар?
— Товар есть, — протянул я. — Только предлагаешь ты его не тому купцу. Тебе какой Саша-то нужен?
— Пчелкин Александр Константинович? — уточнил он.
— Александров Александр Александрович, — поправил я.
— Вот те раз, — схватился за голову гость.
— Вот те два: поскольку вам, пацаны, нужен другой Саша, то разбирайтесь сами, а я пошел. До свидания.
— Стоять, — гаркнул бандит. — Никто никуда не пошел. Сути дела это не меняет. Мне по-прежнему нужны мои деньги, и мне глубоко плевать, ты это шлюха, или нет. Факт остается фактом: мои деньги у тебя. Или ты отдашь их добром, или убираем вазелин.
— Что? — переспросил я. — Убираем вазелин? Где-то я это уже слышал.
— Братишка у меня так говорил, — пояснил жулик. — И, если уж я его вывел в расход, то тебя — и подавно. Где деньги?
— А братишку не Евгением зовут?
— А что? — насторожился бандит.
— А вот что, — раздался голос с порога.
Мелькнула рукоятка пистолета и Вадим, выпустив из рук автомат, осел на пол. В кабинет, оттолкнув Аллу, вошли Федоров, Сергей и тезка. Первые двое, вооруженные старыми добрыми ТТ, взяли на прицел жуликов. Саша, увидев, жену, застыл в удивлении.
— Женя? — изумленно произнес бандит. — Ты живой?
— Двадцать миллионов баксов — достаточная причина, чтобы жить, да, Олежка? — осведомился байкер.
— Да пошел ты, — буркнул братец. — Это мои бабки.
— Ошибаешься. Это наше общее наследство. В лучшем случае, твоих там — сорок процентов.
— Это почему еще сорок?
— Потому что я старше.
— Вы оба ошибаетесь, — заметил Пчелкин. — Это мои бабки.
Он, не растерявшись, поднял оброненный Вадимом Калашников, и, сжимая автомат обеими руками, приготовился пустить струю свинца в любого, кто скажет хоть слово против. Алла, решительно ничего не понимая, стояла в стороне.
— Ты-то к ним какое отношение имеешь? — поинтересовались в один голос Федоровы.
— Кто нашел — того и бабки, — отрезал Саша.
— Пацаны, — произнес я. — Разбирайтесь сами, а я домой поехал.
— На здоровье, — ответил Евгений.
— Э-э, нет, — возразил тезка, переводя ствол на меня. — Бабки-то у тебя.
К сожалению, мой фокус не удался. Хотя факир и был трезв, сказывалось похмелье, и то, что голова Пчелкина начала работать на редкость быстро. Вздохнув, я сел на место, нащупывая рукой Макарова в ящике стола.
— Ты что, братишка, в меня стрелять будешь? — осведомился я.
— Думаешь — нет?
— Думаю — нет, — ответил за меня Сергей, взяв стрелка на мушку своего ТТ. — Бросай пушку.
— Сам бросай, — второй бандит, пришедший с Олегом, выхватил из кобуры свой пистолет и навел его на телохранителя.
— Я мозги тебе сейчас вышибу, — Евгений нацелил свою петарду на жулика.
Федоров-младший, не оставаясь в долгу, тоже извлек шпалер и молча упер его в бок брата. Я чувствовал себя каким-то обделенным. Мало того, что пистолет лежал в ящике стола, так еще и патронов в нем не было.
— Может, придем к какому-либо компромиссу? — предложил я. — Или вы все пальнете, забрызгаете пол и стены кровью, и деньги достанутся последнему герою.
— У тебя есть какие-то идеи на этот счет? — поддержал меня Евгений.
Да, у этого парня мозги работали всегда, и работали лучше, чем у многих.
— Есть, — кивнул я. — Там, как ты сказал, двадцать лепех. Поделить на четыре — по пять каждой стороне. Это не мало
— Это не идея, а говно, — изрек Олег. — Если все пальнут, то я, все же, останусь жив.
— Ошибаешься, — я внес равновесие, достав из ящика Макара.
Кончено, он годился лишь забивать гвозди, но никто, корме меня, этого не знал. Круг замкнулся.
— Теперь мое предложение кажется рациональным? — ехидно осведомился я.
— Более-менее, — рассмеялся жулик.
— Бросаем пушки?
— А кто первый? — поинтересовался Евгений.
— Одновременно, — ответил я.
Следя в оба за тем, кто держит его на прицеле, мы одновременно, медленно, вытянули руки с оружием вперед и разжали пальцы. Шесть стволов с громким стуком повалились на пол. Уравнение осталось прежним — четыре стороны: я, Саша с женой, Евгений с Сергеем и Олег с друзьями, заинтересованные в получении своих дивидендов, но теперь в этом уравнении не стало оружия. Хоть как-то легче.
— Ну, по пять — согласны?
— Согласен, — заявил тезка после недолгого чесания шеи.
Федоров-старший все еще находился в раздумьях, Олегу же такое предложение было явно не по душе.
— Я не понимаю, — произнес он. — Почему я должен делиться своим наследством с совершенно посторонними людьми? Евген — Бог с ним, братья, как-никак. Но вы здесь при чем?
— Хочу заметить, что твой хваленый братец проиграл это здание со всем содержимым мне, так что это я должен возмущаться. Формально эти деньги мои.
— Что? — не поверил в услышанное Олег. — Ты проиграл фабрику, зная, что здесь спрятаны двадцать лямов?
— А откуда я знал, где они спрятаны? — развел руками Евгений. — Я все перерыл, но так ни хрена и не нашел. Я надеялся, что они их найдут.
— Мог бы у меня спросить, — буркнул младший брат.
— Ты сидел, — напомнил Федоров.
— Кстати, за твое убийство, — заметил Олег.
— В смысле, за убийство меня, — поправил байкер.
— Ты еще мне за это ответишь, — мрачно пообещал жулик.
— Постой-ка, — внезапно сообразил я. — Ты хочешь сказать, что проиграл специально?
— Конечно, — кивнул Евгений. — Ты же не думаешь, что какая-то 2110 может порвать Yamaha R1? Мне очень хотелось, чтобы вы навели здесь шороху, и, вполне возможно, наткнулись бы на тайник.
Я, так гордившийся этой победой, моментально сдулся. Я — не номер один! Меня подставили, мне поддались!
— А если бы тайник нашли строители? — перехватил инициативу тезка.
— А как ты думаешь, — усмехнулся Евгений. — Почему стройка завершилась за столь короткий срок, и почему отделка выполнена столь качественно? Да потому, что все это время я ошивался рядом.
— А зачем ты слепым-то претворялся? — не понял я.
— А кто обращает внимание на слепого? Слепой может попасть куда угодно только потому, что никто не боится, что он увидит что-то не то.
— Тебе надо было в ГИТИС поступать, — вздохнул Олег. — Ладно, хватит лирики. Как делить-то будем?
— Я же сказал — по пятерке, — напомнил я.
— Это лучше, чем устроить здесь пальбу, — подытожил Евгений.
— Да хрен с вами, согласен, — махнул рукой младший Федоров.
Пчелкин молча кивнул. Вот и ладно. Какой груз с души свалился! Сколько жизней я сегодня спас? Хотя, стоят ли эти жизни пятнадцати миллионов долларов? Наверное нет. Столько, а, скорее, всего и больше, стоила лишь одна жизнь — моя.
Вообще, глупо все получилось. Если бы я изначально знал, сто похитили не мою жену, а Пчелкину — вернулся бы я в "Четверть мили"? Странно, но я не знал ответа на этот вопрос. Алла, хотя и сделала хорошего для меня немного, но плохого, в отличие от остальных, она не сделала вообще, а это уже немало. Когда весь мир повернулся против меня, отсутствие зла — уже добро. Да, глупо все получилось.
Отдавая три чемодана из своей машины, я уже не думал о том, что потерял. Чертовски большие деньги, чертовски. Если бы я знал, если бы не Таня… куда она пропала?
Александрова встречала меня без особого энтузиазма. Все вещи были собраны, и супруга, нервно перемалывая зубами жвачку, нетерпеливо ждала меня, сидя на багаже.
— Ты где пропадал? — завопила она, когда я вошел в прихожую.
— Знаешь, я тебя очень-очень люблю, — произнес я, крепко обняв девушку. — Поверь, мало кто кого любит, как я тебя. Я тебя ни за что никому не отдам.
— Даже за миллион долларов? — поинтересовалась Татьяна.
— Даже, — рассмеялся я.
Миллион долларов… да что такое, миллион долларов? Единичка с шестью нуликами, одна пятая того, что лежит в кейсе. Миллион долларов, ха! Я рассмеялся еще громче, не в силах остановиться.
— Саша, что с тобой? — забеспокоилась Таня.
Задыхаясь от смеха, я сел на принесенный чемодан. Спрятав лицо в ладонях, я смеялся, смеялся и опять смеялся.
— Ты головой ударился?
Все еще не в состоянии взять себя в руки, я сполз на пол и открыл кейс.
— Вот ведь… — выдохнула она.
— Да, родная, — весело хрюкнул я, вытирая выступившие слезы. — Ты, кстати, сама где была?
— В больнице, — ответила супруга, не сводя глаз с денег.
— С тобой что-то не в порядке?
— Да нет, все в порядке.
— А зачем тогда?
— Саша, — Таня, забыв про кейс, встала на колени рядом со мной и повисла на шее. — Саша, я беременна!
— Это же чудесно, — улыбнулся я.
— Ты же понимаешь, что теперь тебе придется чаще бывать дома?
— Конечно.
— Не проводить целые дни на работе в клубе.
— Как два пальца.
— И бросить гонки?
— Обещаю.
С последним я, может быть, погорячился, но какого черта? У меня куча денег, я женат на женщине, которую люблю, а она любит меня. К тому же, я скоро стану отцом. В один прыжок я перепрыгнул с черной полосы на белую. Остается лишь идти по ней так же не поперек, а вдоль.
Эпилог.
Я — хозяин своего слова, кто сомневался? Хозяин в самом большом смысле: захотел — дал, захотел — обратно взял. Живут же люди, нарушая свои обещания по десять раз на дню, чем я хуже?