– Значит, дед этого Густава планирует щедро раскошелиться на свадьбу единственного внука, – задумчиво сказал Фредерик, как будто пропустив мои последние слова мимо ушей. – И доля твоего отца будет составлять пятнадцать тысяч.
Я настороженно кивнула. Ну да, так и есть. Отец заплатит долг государству, а я наконец-то смогу воссоединиться с любимым человеком.
– А почему бы тогда тебе не потребовать от отца свою долю от участия в этом безобразии? – Фредерик в упор посмотрел на меня, и на дне его зрачков я уловила тень какого-то чувства, больше всего напоминающего алчность.
– То есть? – непонимающе переспросила я.
– Это же логично и справедливо, – Фредерик пожал плечами, как будто удивленный, что надо объяснять настолько элементарные вещи. – Ты не по своей воле вынуждена участвовать в этом глупом спектакле. И многим рискуешь. Кто знает, что этот Густав за фрукт. Нет, понятное дело, я ему не позволю тебя обижать. Все руки и ноги переломаю. Но, по-моему, ты вправе потребовать от отца, так сказать, материальной компенсации своих моральных потерь.
Я нервно забарабанила по столу. Что-то мне все это не нравится. Нет, с одной стороны, безусловно, хорошо, что Фредерик успокоился и больше не делает попыток устроить скандал. Но с другой… Я ожидала от него более бурной и эмоциональной реакции. А он вдруг про деньги заговорил.
И опять вспомнилась утренняя сцена, когда Фредерик при появлении моего отца упал за кровать и не торопился выбираться, как будто решив таким образом спрятаться. А потом безропотно ушел.
– Твой отец получит пятнадцать тысяч, – продолжал тем временем Фредерик. – Десять, как и должен, пусть вернет государству. А пять пусть отдаст тебе.
И мрачное зарево на дне его зрачков полыхнуло вновь.
– Ты думаешь, отец согласится на это? – со скепсисом вопросила я. – Пять тысяч – это же огромная сумма! К тому же они вроде как полагаются на развитие его дела.
– Мелисса, – Фредерик проникновенно улыбнулся и ловко перехватил мои руки. Сжал запястья, глядя мне в глаза: – Твой отец всего в шаге от полнейшего разорения и ссылки. Его судьба находится целиком и полностью в твоей власти. И я считаю, что ты обязана попросить свою долю. Потому что в его затее именно тебе отведена главная роль. Подумай сама, если ты откажешься, то его уже ничто не спасет. А пять тысяч… Мы сможем купить дом. Да что там дом! Мы устроим себе грандиозное свадебное путешествие. А еще если мы выгодно вложим эти деньги, то до конца жизни не станем ни в чем нуждаться. И я больше не буду вынужден искать клиентов, соглашаясь на любые заказы. Займусь настоящим творчеством, а не этой мазней.
Чем дольше Фредерик разглагольствовал, тем сильнее я мрачнела. Н-да, как-то не так я представляла нашу беседу. Лучше бы он и в самом деле вспылил, наговорил мне чего-нибудь резкого и острого. Однако создается такое впечатление, будто он радуется предложению моего отца.
– То есть ты уже не возражаешь против моей свадьбы с Густавом? – холодно спросила я.
– Нет! – с воодушевлением воскликнул Фредерик. Правда, тут же опомнился и нарочито вздохнул. Добавил с кислой миной: – Ну, то есть мне это не нравится. Конечно же, мне это очень сильно не нравится, Мелисса! Но ради нашего обеспеченного будущего я готов потерпеть. Несколько месяцев – не так уж и долго. Правда, учти, я все время буду рядом. И этому Густаву и пальцем не дам к тебе прикоснуться!
Я скептически хмыкнула. Ага, как же, будет он постоянно рядом. Как будто в супружескую спальню его кто пустит. Все же есть определенные правила приличия и нормы.
– Кстати, по поводу того, что ты постоянно будешь рядом, – проговорила я, даже не пытаясь скрыть обиженных ноток в голосе.
Все-таки не ожидала я, что Фредерик отреагирует именно таким образом.
– В эти выходные меня с родителями пригласили в дом Северина Одрона, отца Густава, – продолжила я. – Так сказать, чтобы молодожены познакомились поближе. Я упросила папу, и ты поедешь с нами. Если не против, конечно. Сделаешь несколько набросков. А сам присмотришься к Густаву. Возможно, мне и впрямь не стоит выходить за него замуж.
– А разве у тебя есть выбор? – вдруг вырвалось у Фредерика.
Я аж закашлялась, донельзя удивленная и расстроенная такой репликой.
– Ой, то есть ты, безусловно, вольна делать все, что угодно, – тут же опомнился Фредерик. – Прости, ляпнул, не подумав.
Если говорить откровенно, то за этот разговор мой жених очень много чего ляпнул, не подумав. Прежде я никогда не предполагала, что он настолько расчетлив.
Когда отец предложил мне этот брак по расчету, то первым делом я подумала о реакции Фредерика. Как ему будет неприятна вся эта затея, как он будет переживать. Но я даже представить не могла, что он воспримет все с таким воодушевлением и восторгом.
И мне это было… неприятно. И это еще мягко сказано.
– Мелисса, – в этот момент проникновенно проговорил Фредерик и вновь погладил меня по руке, – я знаю, тебе жутко неприятно во всем этом участвовать. Да что там – я сам в ярости! Моя невеста, моя любимая выходит замуж за другого! Но это всего на пару месяцев. А потом нас ждет долгая счастливая жизнь. Великолепнейшая! Мы будем наслаждаться друг другом и путешествовать. Я стану великим художником. Ты займешься тем, чем хотела. И такая пыль, как деньги, перестанут нас беспокоить.
Я неопределенно хмыкнула. На самом деле мне нравилась моя работа. Я любила беседовать с Ребеккой, хозяйкой артефактной лавки, и узнавать новое о свойствах амулетов. Иногда я подменяла ее за стойкой и с удовольствием вступала в разговоры с покупателями. Узнавала, что именно их тревожит, подбирала наилучший вариант. И частенько позже они возвращались в лавку, принося с собой коробку конфет в подарок для меня.
– В эти выходные, – сухо проговорила я. – Мы с отцом заедем за тобой в пятницу.
– Заедете за мной? – как-то наивно удивился Фредерик. – Мелисса, а разве я не останусь у тебя? Сегодня только четверг. Мы бы могли волшебно провести сегодняшнюю ночь и завтрашний день вместе.
– Прости, Фредерик, – солгала я, не моргнув и глазом. – У меня сейчас много работы. Ребекка просила подменить ее в лавке. И прислали новые альбомы по свойствам драгоценных и полудрагоценных камней в качестве усилителей или блокираторов магической энергии. Я обещала ей к понедельнику сделать краткий конспект узнанного.
Фредерик обиженно надул губы. Я послала ему воздушный поцелуй, и глубокая вертикальная морщина, залегшая было между его бровей, разгладилась.
– Но мы завтра пообедаем вместе? – капризно осведомился он.
– Конечно, – заверила я. – Тогда и обсудим все детали нашего визита в имение Северина.
Фредерик привстал и потянулся ко мне. Я машинально ответила на его поцелуй.
Странное дело, губы моего жениха были горячими и мягкими. Но сейчас поцелуй не вызвал во мне обычного желания. Даже напротив, прикосновения Фредерика почему-то стали неприятны.
Так, пожалуй, мне надо немного побыть дома одной и все обдумать. Понятное дело, никакой срочной работы у меня нет. Ну, то есть альбомы действительно прислали, но я вполне смогу захватить их с собой в имение Северина. К тому же Ребекка точно не будет требовать от меня немедленного отчета.
И впервые в жизни я не испытала угрызений совести в том, что обманула Фредерика.
Глава 4
Отец заехал за мной вечером в пятницу. К тому моменту я приготовила пару платьев, перемену белья. Но большую часть моего багажа занимали как раз альбомы. Тяжелые, в толстых кожаных переплетах, с огромным количеством великолепных магиснимков. Короче, моя прелесть!
– Это что такое? – пораженно спросил отец, когда я, отдуваясь от тяжести, вытащила ему стопку книг, бережно перевязанных веревочкой, после чего аккуратно упаковала их в сумку.
– Альбомы по свойствам драгоценных камней, – честно призналась я.
– Думаешь, у тебя будет время на чтение? – скептически поинтересовался отец. – Нам предстоят насыщенные выходные. Даже Чейс Одрон приедет. Возжелал лично посмотреть на невесту внука.
– Тем лучше, – огрызнулась я. – Пусть все новые родственники полюбуются на то, какая будущая жена Густава начитанная и умная.
Отец кашлянул, удивленный моей реакцией на пустяковое, в сущности, замечание, но мудро не стал ничего уточнять, лишь, крякнув, принял от меня увесистую ношу и отправился вниз.
Уже в карете он откинулся на спинку сиденья. Побарабанил пальцами по колену, после чего осторожно спросил:
– А твой Фредерик не едет, что ли?
– Нам надо заехать за ним, – буркнула я. – Я сказала кучеру адрес.
– Я полагал, что вы будете вместе, – заметил отец.
Я ничего ему не ответила. Вместо этого демонстративно уставилась в окно.
Обещанный обед в кафе прошел совсем не так, как я предполагала. Тема денег, которые я должна вытребовать у отца за свое участие в его затее, не сходила с уст Фредерика. Он даже притащил записную книжку, в которую заранее тщательно выписал названия всех, по его мнению, более-менее надежных банков, в которые нам следовало поместить полученное богатство. Сыпал непонятными терминами вроде процентных ставок и депозитов. И я никак не могла понять, откуда Фредерик, обычный художник, знает такие тонкости.
Правда, заметив, что я заскучала, он ловко переменил тему. Точнее, как сказать – переменил. Просто принялся рассуждать, какие покупки нам надлежит сделать в первую очередь. Глаза его при этом горели, а в голосе звучало настоящее воодушевление.
Словом, ушла из кафе я более чем расстроенной. И теперь сидела напротив отца и не знала, как начать непростой разговор.
Ладно, это пока терпит. Постараюсь улучить в выходные удобный момент. Все равно мы почти приехали к дому Фредерика, а парой слов тут вряд ли обойдешься.
Через неполную минуту карета остановилась. Дверца распахнулась, и внутрь ловко залез Фредерик, который держал в руках небольшую сумку. Опустился на сиденье рядом со мной.
– Добрый вечер, господин Дуглас Говлор, – поздоровался он, лучезарно улыбаясь.
– Добрый, – хмуро отозвался отец. Кивком показал на сумку, которую Фредерик положил на колени, после чего с немалой долей презрения осведомился: – Это все?
– В каком смысле – все? – переспросил Фредерик.
– Мы с Мелиссой договорились, что вы будете представлены семье Одрон как предполагаемый художник на предстоящей свадьбе, – проговорил отец. – Заодно сделаете несколько портретов. Мне почему-то представлялось, что ваш багаж должен занимать больше места. Краски, холсты и тому подобное. Что там еще ваша братия с собой таскает.
И в последней его фразе вновь прозвучало нескрываемое пренебрежение.
– Не беспокойтесь, господин Дуглас, – с некоторой обидой отозвался Фредерик. – Процесс создания портрета – весьма небыстрый. Я взял с собой блокноты для зарисовок и карандаши. Этого мне вполне хватит для первого этапа.
Интересно, а записную книжку со своими вычислениями он с собой захватил?
Эх, ну как же не хочется начинать разговор с отцом по поводу этих проклятых денег! Как-то это… мерзко, что ли. Одно дело, если я помогаю ему бескорыстно, проникнувшись его тяжелым положением. А совсем другое, когда я потребую свою долю. Такое чувство, будто в этом случае я продаю себя.
В карете тем временем повисло тяжелое молчание. Никто первым не хотел начинать разговор. Я по-прежнему мрачно смотрела в окно, не видя проплывающих мимо улиц. Мой отец с непонятной усмешкой разглядывал Фредерика. Тот нервно то сжимал, то разжимал ручки сумки.
– Как и где вы познакомились с моей дочерью? – внезапно спросил отец.
– О, это очень романтическая история, – Фредерик широко улыбнулся, видимо, обрадовавшись, что мой отец соизволил сменить гнев на милость и завел с ним разговор. – Это была любовь с первого взгляда. Мелисса сидела в кафе. Одна, около окна. Закатные лучи падали ей прямо на волосы, от чего они казались огненно-рыжими. Кофе стоял перед ней, но она к нему даже не притронулась. И такая печаль была написана на ее лице, что я захотел хоть немного развеселить вашу дочь. Не удержался, достал блокнот и сделал быстрый набросок. А потом подошел и подарил портрет ей. Как же она была удивлена! Завязалась беседа. – Кашлянул и лукаво добавил: – Ну а потом завязалось и все прочее.
Я беззвучно хмыкнула.
Если честно, Фредерик представил моему отцу изрядно улучшенную версию нашего знакомства. Нет, оно действительно произошло в кафе, и я действительно сидела около окна. Вот только Фредерик не подарил мне портрет, а попытался продать. Не скрою, набросок был выполнен профессионально, поэтому я не стала отказываться. Ну а потом уже завязалась беседа, по итогам которой мы как-то незаметно договорились на следующую встречу в этом же кафе.
Однако к чести Фредерика за следующее свидание полностью заплатил он, хотя я все порывалась разделить счет.
– И давно вы вместе? – продолжил расспросы отец.
– Три месяца, – ответил Фредерик.
– Три месяца? – Отец не удержался и выразительно фыркнул. Перевел взгляд на меня и отрывисто спросил: – Мелисса, а тебе не кажется, что это слишком маленький срок знакомства для заключения брака?
– Не кажется, – буркнула я. – К примеру, Густава Одрона я вообще в жизни не видела, а вопрос нашей свадьбы практически решен.
Отец досадливо крякнул, недовольный, что я так подловила его на слове.
– А кто ваши родители? – вновь обратился отец к Фредерику.
– Увы, я их не знаю, – грустно ответил он. – Я воспитывался в сиротском приюте в одном из портовых городков Трекса. Боюсь, его название вам ничего не скажет – настолько он был маленьким. Правда, в пятнадцать лет сбежал и отправился путешествовать.
– Бродяжничали, стало быть, – поддел его отец.
– Набирался жизненного опыта, – парировал Фредерик.
– И как же пятнадцатилетний мальчишка выжил на улицах? – не унимался отец. – Воровали, небось?
– Папа! – зло прошипела я сквозь зубы. – Уймись!
– Но мне правда интересно. – Отец хищно усмехнулся. – Потому как лично я не представляю, чем еще может заработать себе на жизнь малолетний бродяжка. По-моему, только попрошайничеством да мелкими кражами.
– И вы сильно ошибаетесь, – холодно и с достоинством возразил Фредерик. – В портовых городах всегда куча работы. Даже для ребятни. Помочь с разгрузкой кораблей, сбегать по поручениям, разобрать улов, выдраить палубу. Да мало ли что еще! В общем, честно заработанных грошей мне вполне хватало. Я не шиковал, конечно, но такая жизнь казалась мне куда интересней, чем существование в захолустном сиротском приюте. Благо еще, что читать и писать меня там научили. А так, по большому счету, воспитатели не обращали на нас особого внимания. Поэтому мы были предоставлены сами себе. И не мне вам объяснять, насколько жестоки дети к тем, кто хоть как-то отличается от них. А я всегда выделялся из толпы своей любовью к рисованию.
Отец не ожидал от Фредерика настолько прочувственной и яростной тирады. Он смущенно потер подбородок и отвел взгляд.
Я украдкой перевела дыхание. Надеюсь, на этом неприятный допрос отец завершит. Хотя, что скрывать очевидное, я и сама была не в курсе настолько бурного прошлого Фредерика. Как-то прежде эта тема ни разу не всплывала в наших разговорах. Нет, я знала, конечно, что Фредерик вырос без родителей. Но почему-то мне в голову не приходило спросить у него, как он жил тогда в Трексе.
– Каким же ветром вас занесло в Севильон? – все-таки не выдержал и задал новый вопрос отец.
– Нанялся юнгой на корабль – да приплыл. – Фредерик пожал плечами. – Годик меня помотало по стране, затем решил осесть здесь. Аррас мне сразу понравился. Тем более мое искусство тут наконец-то оценили.
– Вот так вот сразу оценили? – Отец недоверчиво прищурился. – Насколько мне известно, все художественные принадлежности стоят немало денег. Откуда они у вас взялись?
Фредерик замялся, словно не желал отвечать. А я, в свою очередь, нахмурилась.
А и впрямь: откуда у Фредерика взялись деньги на занятия творчеством? Отец прав, это весьма недешево. Вряд ли у него сразу появились клиенты. Принято говорить, что талант всегда пробьет себе дорогу. Но по факту это не так-то просто сделать. Особенно если у тебя ни семьи, ни дома, словом, ничего за душой.