Кажется, мистер Гамильтон тоже был шокирован. Он быстро развернулся и, вскинув брови, удивленно посмотрел на юную леди.
– Прошу прощения?
Селия покраснела.
– Я… я хотела сказать, что знаю вас и убеждена, что вы и наполовину не такой плохой, каким притворяетесь.
Его сосредоточенный взгляд был настолько мрачен и напряжен, что Селия едва узнавала мистера Гамильтона. Боже, это всего лишь Энтони! Но сейчас он смотрит на нее так, словно…
– И наполовину не такой плохой, – пробормотал Гамильтон задумчиво. – Мне кажется, это очень редкий комплимент.
Селия снова засмеялась, испытывая искреннее облегчение, – он всего лишь ее дразнил. Недавнее выражение его лица, словно у волка перед прыжком, слегка вызвало у нее тревогу. На секунду Селии показалось, что Гамильтон действительно на нее набросится. Но еще хуже осознание того, что какая-то крохотная, греховная ее часть с любопытством этого ожидала. С безудержным любопытством. Она могла бы позволить лорду Юстону поцеловать себя, но только ради того, чтобы потом можно было похвастаться перед подружками, что она уже целовалась. Ее бы никогда не захватила страсть к этому джентльмену, который, как выразился Энтони, невыносимый зануда. Но поцелуй одного из самых известных повес Лондона… да, это совсем другое дело.
– Вы знаете, что я имела в виду, – произнесла Селия, гоня прочь греховные мысли. – Я знаю, что сердце у вас доброе, хотя вы очень умело это скрываете. В доказательство могу заметить, что вы уже столько времени стоите тут со мной, пытаясь успокоить и развеселить меня после самого отвратительного на свете предложения руки и сердца. Дэвид на вашем месте хохотал бы, согнувшись пополам, а потом рассказал бы о случившемся всем и каждому.
– А, ну я не ваш брат, – ответил Гамильтон, непринужденно улыбаясь, хотя взгляд его по-прежнему не отрывался от лица собеседницы.
Селия искренне порадовалась, что Энтони не видит, как она покраснела.
– Да, не брат! Но именно поэтому… – она сделала последний глоток шампанского и поставила бокал на балюстраду, – я должна вернуться в бальный зал. Полагаю, вы и дальше будете прятаться тут, в темноте, и вести себя, как и положено, безнравственно?
– Вы слишком хорошо меня знаете.
Селия снова рассмеялась.
– Доброго вечера, Энтони. И спасибо. – Она в последний раз улыбнулась ему и торопливо ушла.
Энтони прислушивался к ее затихающим торопливым шагам, зачем-то считая их. Семнадцать, и Селия исчезла. Он снова уперся руками в балюстраду и глубоко вздохнул. В воздухе сохранился слабый лимонный аромат. Интересно, почему от нее пахнет лимонами, а не розовой водой, как от большинства других леди.
– Вижу, ты отдал мое шампанское, – прозвучал голос у него за спиной.
Энтони улыбнулся и протянул нетронутый бокал.
– Нет. Я отдал свое.
Фанни, леди Драммонд, с жеманным видом приняла бокал.
– Слишком юна для тебя, на мой вкус.
– Давняя приятельница, – спокойно ответил Гамильтон. – Младшая сестра друга. Юстон поставил ее в неприятное положение.
– Все лучше и лучше! – воскликнула Фанни. – Теперь ты у нас рыцарь в сверкающих доспехах.
Энтони пожал плечами.
– Это вряд ли.
– Знаешь, милый, я тебя не виню. – Она провела пальцем по его руке. – Это же лучшая партия сезона. Говорят, приданое будет в двести тысяч фунтов.
– Как сплетники ухитряются добывать подобную информацию?
– Постоянно шпионят, надо полагать. Матроны Лондона посрамили бы агентов Фуше.
Фанни прижала веер к губам, внимательно изучая Энтони.
– На какой-то миг я подумала, что ты наметил для себя новую цель.
Гамильтон сжал губы, но ничего не ответил. Чем меньше разговоров на эту тему, тем лучше. Аромат лимонов исчез, сменившись тяжелыми духами леди Драммонд.
– Это так? – настаивала Фанни, решив, что молчание затягивается. Затем придвинулась ближе, и в ее глазах вспыхнуло любопытство. – Боже праведный. Самый лучший любовник Лондона томится по какой-то девице?
Энтони развернулся.
– Она всего лишь девочка, – отрезал он. – Я помню ее практически младенцем, и да, отношусь к ней с нежностью и теплотой. Ты бы поняла, если бы услышала, какой вздор нес Юстон. Я подошел, чтобы скорее заткнуть его, вот и все.
– И все-таки здесь кроется что-то еще, – язвительно заметила Фанни. Энтони раздраженно вздохнул. Она засмеялась и положила ладонь на его руку. – Признайся, ты об этом подумывал. Мисс Риз смогла бы решить все твои проблемы, так ведь? Деньги, связи, респектабельность…
Гамильтон убрал руку.
– Конечно, и все, что для этого требуется, – убедить герцога Эксетера дать свое согласие, преодолеть откровенную неприязнь вдовствующей герцогини, а затем попросить саму леди выбрать меня вместо всех завидных кавалеров. Я не заключаю пари на подобных условиях, Фанни.
Она насмешливо улыбнулась.
– Минуту назад Селия Риз была девочкой, а теперь стала леди. – Энтони посмотрел на нее с нескрываемым раздражением. Фанни придвинулась так близко, что Гамильтон теперь ощущал ее теплое дыхание у себя над ухом. – Я бы не стала винить тебя за попытку, милый, – прошептала она. – Это бы ничуть не изменило наших отношений… кстати, почему бы тебе не заглянуть ко мне сегодня ночью… попозже… мы бы могли продолжить…
– Надо полагать, ты хочешь узнать новости про Корнуолл.
Фанни надула губки, решив, что он сознательно сменил тему, и сказала:
– Знаешь, вряд ли я бы позволила тебе соблазнить меня, если бы знала, что нужна лишь как инвестор для разработки месторождения. – Энтони вскинул бровь. – Ну ладно. – Она многозначительно ему улыбнулась. – Я бы все равно позволила себя соблазнить, но выторговала бы более выгодные условия.
– Мне нравится думать, что мы с тобой всегда будем прекрасно ладить друг с другом. – Он взял ее руку и прижался губами к запястью изнутри.
Выражение лица леди Драммонд смягчилось.
– Пожалуй, да.
Гамильтон улыбнулся, решив поскорее забыть о своих геройствах и все, связанное с Селией Риз. Пусть сама Фанни относится к происходящему легкомысленно, но ему необходим каждый фартинг, который она готова вложить в дело, и уж он-то знает, как сохранить такого инвестора.
Энтони подробно пересказал ей все, что ему сообщил управляющий рудником, – леди Драммонд, в отличие от большинства женщин, на самом деле хотела знать, что происходит с ее деньгами. Она обладала острым деловым умом, и их отношения были крайне взаимовыгодными. Другую особенность этого союза Гамильтон ценил не меньше – Фанни жила в настоящем и не интересовалась прошлым, исключительно его прошлым, что было важно.
Но когда леди Драммонд вернулась в бальный зал, Энтони пришлось признать, что его мысли далеки от нее. Хотя Фанни была почти на пятнадцать лет старше его, она по-прежнему оставалась очень привлекательной женщиной с острым, язвительным умом и великолепным чувством юмора. Она обладала искушенностью и опытом, какими не могла похвастаться ни одна юная леди, и очень нравилась Гамильтону. Ему нравилось и то, что ее деньги помогают осуществить его финансовые проекты. Радовало, что Фанни относится к их прерывистому роману спокойно, без упреков, обвинений и требований. Но от нее не пахло лимонами.
Энтони оттолкнулся от балюстрады, ощущая прилив энергии и усталость одновременно. Этим вечером он собирался провести какое-то время в комнате для игры в карты, где надеялся выиграть сумму, достаточную для оплаты нескольких месяцев аренды, но подозревал, что теперь не сумеет должным образом сосредоточиться. Чертовы лимоны.
Глубоко вздохнув, Гамильтон направился обратно в дом, мысленно повторяя все, только что сказанное Фанни: Селия всего лишь девочка, и разговаривал он с ней исключительно по доброте душевной. Энтони старался не вспоминать о том, что юная мисс Риз – единственная женщина в Англии, которая считает его… как это она выразилась… «Наполовину не таким плохим, каким он притворяется».
Гамильтон вошел в бальный зал, остановился около дверей и, вовсе не собираясь этого делать, тут же отыскал Селию взглядом. Она танцевала с каким-то молодым щеголем вроде Юстона. Когда партнер кружил в танце Селию, ее золотые кудри сверкали в отблесках свечей. Взгляд Энтони задержался на спине мисс Риз, где партнер широко и жадно распластал свою пятерню.
Молодой человек был в восторге, танцуя с ней, и почему нет? Она сияла, улыбаясь всему, что он ей говорил, и Гамильтон не без волнения признал, что Селия Риз просто ошеломительна. Больше не ребенок и не юная девушка, а красивая молодая женщина, готовая выйти на прогулку с джентльменом в надежде на поцелуй, чтобы потом отбиваться от предложения о замужестве.
Энтони отвернулся от танцующих и, не оглядываясь, направился дальше, протиснулся сквозь толпу, вышел в холл, задержался на минуту, чтобы забрать вещи, и по лестнице спустился в темноту. Он миновал вереницу экипажей, неторопливо шагая по лондонским улицам. Воздух был свеж и прохладен, прелестная ночь для прогулки, но Гамильтон вышел не ради того, чтобы наслаждаться весенним вечером.
Наконец он добрался до своей арендованной квартиры в доме, пытающемся претендовать на респектабельность. Поднялся по лестнице в простые, скромно меблированные комнаты. Все еще вкладывая бо́льшую часть денег в оловянные рудники, Энтони был вынужден сокращать расходы до минимума. В его комнатах не было ни комфорта, ни роскоши, и уж точно ничего такого, чем можно соблазнить дочь герцога. Скидывая сюртук и развязывая галстук, Гамильтон саркастически скривил губы, насмехаясь над собственными мыслями. В его жизни вообще мало соблазнительного для любой леди.
И все-таки…
«Кроме меня», – эти слова Селии до сих пор звучали у него в ушах. Ни одна леди в Лондоне не примет его… – «кроме меня». Он снял жилет и швырнул его на ближайшее кресло. Все видят в нем никчемного прожигателя жизни и гедониста… кроме Селии. Гамильтон расстегнул воротник и сдернул через голову рубашку. Кожа была горячей, ощущались покалывания. «Она младшая сестренка твоего друга, – вслух произнес он. – Практически твоя собственная сестра».
Но это не помогло.
Энтони закрыл глаза и увидел Селию краснощекой маленькой девочкой, протягивающей ему последнюю, оставшуюся от чаепития лепешку, завернутую в салфетку. Вспомнил ее злые слезы, когда брат потребовал, чтобы она осталась дома и не ходила с ними на рыбалку. И еще представил мелькнувшую во время танца щиколотку, изгиб груди, когда Селия присела в реверансе перед партнером, и отблеск лунного света на белокурых кудрях.
Селия Риз ему очень нравилась, когда была девочкой, но Гамильтон никогда не позволял себе думать о ней как о женщине. Леди вроде Селии не для него. И пока она оставалась в его мыслях малышкой, все было хорошо. Однако сегодняшним вечером Энтони с тревогой обнаружил, что теперь думает о Селии только как о женщине, хоть и совсем юной. Она хотела, чтобы сегодня вечером ее поцеловали, и Гамильтон понимал, с какой легкостью мог бы стать тем самым счастливчиком, который это сделает. «Кроме меня», снова звучали у него в ушах ее слова, и он вспомнил, как изменилось лицо Селии, когда она осознала сказанное. Селия ничего непристойного не имела в виду, но он заметил румянец на ее щеках и искорку любопытства в глазах. И теперь все изменилось бесповоротно, навсегда уничтожены братские чувства, испытываемые ранее.
Энтони плеснул в лицо холодной водой из кувшина. Даже если Селия его примет, ее семья никогда ничего подобного не позволит. Наверняка нет… Правда, герцог Эксетер в прошлом году и сам заключил очень странный брак, женившись на бедной вдове из захолустной деревни. А второй брат мисс Риз женился на женщине, чье положение еще более сомнительно. Жена Дэвида когда-то была воровкой-карманницей.
И если Ризы смогут закрыть глаза на отсутствие у него состояния, имени, положения и представительности, то может быть… только может быть… они смогут принять и его.
Энтони Гамильтон, широко известный, как самый скандальный повеса Лондона, лежал на своей узкой кровати и думал о детях и разведении собак.
Глава 2
К огромному облегчению, Селию не стали бранить за неприятное происшествие с лордом Юстоном. Она сумела так рассказать об этом матери, что обе долго хохотали, и на этом история считалась исчерпанной, во всяком случае, с точки зрения Розалинды.
Зато подруги от мисс Риз так легко не отстали.
– Юстон вставал на одно колено? – поинтересовалась Джейн Мелвилл на следующий вечер.
Селия состроила гримасу.
– Нет.
– Но он поцеловал тебя? – спросила Луиза Уизерспун.
– Хвала небесам, нет.
– Но ты же хотела, чтобы Юстон поцеловал тебя! – воскликнула Мэри Грин.
Селия задумалась.
– Когда я согласилась выйти с Юстоном на террасу, то полагала, что он попытается заполучить поцелуй, – призналась она. – И думаю… может быть, я бы позволила.
– Может быть? – недоверчиво пискнула Луиза. – Юстон же такой красавчик!
– И отлично танцует, – добавила Джейн, а Мэри кивнула.
– Но он ужасный зануда, – пояснила Селия. – Начал с того, что заявил, будто обожает меня.
– Прекрасное начало, – пробормотал кто-то из подруг.
Селия кивнула.
– Верно. Прекрасное. Но потом… – она огляделась, проверяя, не подслушивает ли кто-нибудь, – он спросил, обожаю ли я его.
Подруги переглянулись. Луиза пожала плечами. Селия предположила, что она восхищена лордом Юстоном больше, чем остальные.
– Я не могла сказать «да», потому что, конечно же, я его не обожаю, он красивый и отлично танцует.
Даже Луизе пришлось согласиться, что нельзя джентльмену лгать в таком серьезном вопросе – пусть он и отлично танцующий красавчик.
– Потом лорд Юстон решил поговорить с моим братом. – Селия едва не закатила глаза, но вовремя одумалась. – Разумеется, Эксетер сказал бы ему «нет», но… я не хотела, чтобы бедняга попал в неловкое положение, ведь замуж за него я не выйду.
– Вообще? – ахнула Луиза, словно не могла поверить, что такое возможно.
– Безусловно, – ответила Селия. – Вообще не собираюсь.
– И что, Юстон был убит горем? Стал умолять передумать? – Кончик носа Джейн едва не подергивался от любопытства.
Селия снова состроила гримасу.
– Потом он попытался поцеловать меня. Сказал: «Позвольте изведать бессмертие в вашем лобзанье».
– О, это же Шекспир! – воскликнула Луиза. – Как романтично!
– Это не Шекспир, это Мильтон, – поправила подругу Джейн.
– Мильтон? – Мэри наморщила носик. – Разве не он написал ту ужасную поэму о Люцифере? Лорд Юстон сравнил Селию с дьяволом? Или с ангелом?
– Это Марло, – вмешалась Селия, мысленно благодаря мистера Гамильтона. Сама она не была в этом уверена, но если кто-нибудь и знает любовное стихотворение, так это Энтони. – И я не сочла сказанное особенно романтичным. Юстон схватил меня за руку и не отпускал.
– И как же ты от него сбежала? – Юные леди внимательно смотрели на подругу, забыв о поэзии.
Селия уже собиралась ответить, но вовремя одумалась. Она очень любила своих подруг, но прекрасно знала о их еще более сильной страсти к сплетням, чем у нее. Поэтому Селия не решилась связать свое имя с именем мистера Гамильтона, пусть даже он был очень добр и не совершил по отношению к ней ничего непристойного.
– На террасу кто-то вышел, и лорд Юстон меня отпустил, – ответила Селия. – Юстон вернулся в бальный зал, а через несколько минут и я тоже.
Услышанная история сильно впечатлила подруг.
– По крайней мере, он не стал делать предложение на глазах у всех, – заметила Мэри. – Сэр Джордж Лейси сделал предложение Марте Уинтерс в театральной ложе, битком набитой людьми. Вообразите, как трудно отказать джентльмену в такой ситуации!
Селия кивнула.
– Я даже подумать не могла, что лорд Юстон сделает мне предложение. Иначе ни за что бы не пошла с ним на террасу.
– Каждой леди полезно получить предложение о замужестве, которое она отвергнет, – со знанием дела заявила Джейн. – Так говорит моя мама.
– О боже, он идет! – прошептала Мэри.
– Кто? – Джейн вытянула шею в сторону, куда показывала Мэри, и тут же отпрянула назад, получив ответ на свой вопрос: – Лорд Юстон!
Селия практически ощутила его крепкую хватку и содрогнулась. Еще она вспомнила, что лорду Юстону категорически не хотелось оставлять ее наедине с Энтони Гамильтоном, пусть и всего на несколько минут. Селия осмелилась выглянуть из-за плеча Луизы и с сожалением отметила, что не похоже, будто он собирается просить прощения за свой вчерашний поступок. Он казался недовольным и слегка сердитым. Селия выбрала наиболее трусливый выход из положения.