— Забыл обо мне? — Марио обнял его за плечи и с улыбкой заглянул в лицо. — Не звонишь и не помнишь о бедном брошенном омеге…
И Кевин заворожено на него уставился. Глаза у Марио были невозможного зеленого цвета.
— Нет, не забыл, просто работы было много, понимаешь, — принялся оправдываться Кевин, хотя был виноват, конечно. Ведь и правда забыл.
Марио легонько поцеловал его в губы и ласково улыбнулся:
— Соскучился я. Пошли к тебе?
Кевин закивал, чувствуя приятное тепло где-то в животе.
Марио потерся о его щеку носом и принялся болтать — о недавно просмотренном фильме, о друзьях. О проклятых понаехавших мигрантах, “плюющих на наши исконные ценности”. Кевин кивал и хмыкал в нужных моментах, продолжая лениво размышлять о работе.
— Так ты точно пойдешь послезавтра с нами, обещаешь, что не забудешь? — спросил его Марио, затаскивая в продуктовый магазин.
— Постараюсь, — уверил его Кевин, хотя совершенно не помнил — куда и зачем согласился пойти с дружками Марио.
— Я тебе напомню, дорогой, — Марио снова поцеловал его в щеку. — Ты ведь позволишь пожить у тебя недельку?
— Конечно! — обрадовался Кевин.
С омегами жить очень приятно, они такие заботливые и теплые. И вкусно готовят. У Кевина было немножко опыта в этом. Жалко только, что рано или поздно омеги всегда уходили к альфам.
“Надо подружиться с бетой, каким-нибудь приличным и строгим бетой альфа-класса”, думал Кевин грустно, наблюдая, как Марио закупает продукты. Сам Кевин был бетой омега-класса, и у него даже был наверное шанс стать настоящим омегой после терапии. Но это так ведь страшно — менять свою сущность, становиться кем-то другим. А вдруг, став омегой, он навсегда забудет о холодно-увлекательном мире науки. Вдруг все его мысли станут другими, и он захочет заниматься только сексом, детьми и, например, политикой? Если его тело и дух будут непоправимо искалечены? Он все равно что перестанет существовать…
Когда они выходили из магазина, Марио вдруг набросился на него с горячими поцелуями.
— Ты чего, — фыркнул Кевин, с некоторым трудом высвободившись из страстных объятий. — Альфу учуял?
— Обижаешь, дорогой, — хихикнул Марио и покосился куда-то в сторону. — Ты просто такой милый, так и хочется съесть.
— Лучше не надо меня есть. У меня насморк, — покачал головой Кевин и посмотрел в ту же сторону.
Там гордо вышагивал патруль. Ну конечно же, альфы-полицейские у любого омеги вызывают внеплановую течку.
Но дома Кевин совершенно забыл о неприятных мыслях. Марио накормил его отличным ужином, сотворенным как по волшебству — мгновенно и из ничего. А после душа затащил в постель и принялся щекотно целовать и вылизывать между ног.
— Обожаю твою висюльку, — хихикал Марио, целуя его в полустоячий член. — Такой миленький, гладенький.
Кевин жмурился и елозил, чувствуя, как его задницу осторожно растягивают.
Это был их первый раз с Марио, и тот оказался таким нежным и умелым любовником. Кевин не почувствовал ничего неприятного, когда ему вставили — медленно и аккуратно. В основательно разлизанной и щедро смазанной заднице даже зародились приятные тепло и зуд.
Правда на второй и третий заходы Кевину все равно стало скучно, и, стоя на четвереньках, он снова задумался о последних результатах в лаборатории. Впрочем, Марио совсем не обиделся на его пассивность, продолжал увлеченно трахаться.
— Надо вибратор купить, — зевнул Марио, наконец угомонившись.
— Не надо мне никакого, — возмутился Кевин, приоткрывая один глаз.
— Мне надо, глупый, — засмеялся Марио.
И Кевин успокоился и заснул, прижимаясь к его горячему телу.
Утром они не пошли в кафешку, Марио принес завтрак в постель. А после взял Кевина еще раз, и тот с сожалением подумал о Людвиге, своем соседе. Сейчас бы они сидели за одним столиком, Кевин бы кушал булочки, пил чай с густыми сливками и обсуждал интересные новости. И никто не долбился бы ему в зад.
Они встретили Людвига, выходя из подъезда.
— Кевин, как приятно вас видеть, — сказал тот, как-то странно ухмыляясь. — Это и есть ваш старый, толстый и некрасивый омега?
— Я… не… — растерялся Кевин, мучительно краснея от стыда за свою ложь.
— Это вы к чему, дяденька, — сверкнул глазами Марио.
Но Людвиг не ответил, шлепнул Марио по заднице и сел в свой лимузин.
— Что за хуй, а, Кевин? — спросил Марио, глядя ему вслед. Губы его покраснели и припухли, а ноздри возбужденно раздувались. — И про какого жирного омегу он говорил, у тебя еще кто-то есть?
***
Людвиг старался не думать о Кевине, пытаясь отвлечься утренними новостями.
Надо же, толстый и некрасивый омега оказался сучечкой в самом соку, и Кевин, похоже, от него в восторге, даже не смыл с себя запах как следует. Распутный бета. Может, затащить его все же к себе и трахнуть? Сначала покричит, а потом понравится. Года три назад у него был любовник-бета, преданный и верный беточка альфа-класса, не то что омеги-блядушки. Они расстались после того, как Людвиг сдуру засадил ему со сцепкой. Тогда рыдающего бету увезли на скорой, и наверняка Кевин все это наблюдал в окно вместе с остальными соседями.
В приемной его уже ожидал заместитель, Роберт Крац.
— Господин Хемниц.
— Господин Крац, — Людвиг сжал ему руку покрепче. — Что случилось на этот раз?
— О, ничего особенного, — слащаво улыбнулся Крац. — Несколько взрывов в торговом центре на площади Свободы. Небольшой подарок федералам ко дню Омеги.
Людвиг неприлично хрюкнул и вдруг подумал, что Крац — тоже бета, альфа-класс. Интересно, хотел бы он стать альфой? Если бы, конечно, альфа-терапия существовала.
Уже в кабинете Крац разродился подробностями. Взрывали, оказывается, только магазины, принадлежащие беженцам с востока.
— Беженцы с магазинами, — неполиткорректно заржал Людвиг.
— Ну, мигранты, — замялся Крац. — На родине их принуждали к тройственному браку, вот они и бежали…
— …в наш заповедник гармонии и процветания. Сколько погибших?
— Пока молчат.
К обеду федеральная полиция стояла на ушах, а вместе с ней и шестой отдел КДБ, занимающийся неонацистами. Людвиг наблюдал с затаенным злорадством. Идиоты, как их только самих не взорвали. Он отодвинул бумаги и потянулся в кресле.
Никто не сомневался, что эти взрывы — дело рук “Национального подполья”. Эта группировка угрожала демографической безопасности, пропагандируя насилие и агрессию среди омег. Скоро они и боевые группы из омег будут сколачивать, если уже не начали.
Людвиг невольно вспомнил ту последнюю демонстрацию, где он так удачно встретил промокшего Кевина. Мог ли тот быть связан с нацистами из “Национального подполья”? Вряд ли, ведь беты, как известно — самые законопослушные граждане. Запереть бы Кевина в своей квартире, пока все не уляжется. Людвиг невесело усмехнулся и сжал член сквозь брюки. Мир сошел с ума, и с этим надо было срочно что-то делать. Омеги взрывают магазины с тряпьем, а он, блестящий альфа, полковник КДБ, четвертый год мечтает выебать своего соседа-бету.
В тот день он позже ушел со службы, задержался, разбирая отчеты из Института Возрождения. За последнюю неделю еще двадцать бет стали полноценными омегами — капля в море. Мысли его привычно уже вернулись к Кевину. Раз тот так любит омег, то почему сам не хочет стать одним из них, тем более статус позволяет. Людвиг давно заказал из медицинского архива досье Кевина и знал о нем почти все. Тот появился на свет двадцать пять лет назад в роддоме “Возрождение”, статус определен сразу — бета омега-класса. Ничем серьезным не болел, противопоказаний к омега-терапии нет. Заявка на омега-терапию не подавалась ни разу.
А уже подъезжая к дому, Людвиг заметил около кафе Кевина. Тот стоял у входа и, видимо, раздумывал, стоит ли заходить.
— Останови, — резко сказал Людвиг, и они какое-то время пытались подрулить к тротуару.
— В центре перекрыли все, господин Хемниц, — принялся оправдываться шофер. — Вот все и полезли сюда.
Кевин тем временем двинулся от кафешки в сторону дома.
— Ленс, давай за тем бетой.
— На омежку похож. Притащить его вам, господин Хемниц, — белозубо улыбнулся Ленс, его шофер и телохранитель в одном лице .
— Дотаскался уже, — недовольно буркнул Людвиг, и Ленс смиренно заткнулся.
Несколько дней назад Ленсов омега опять написал заявление в полицию. “И они приняли, представляете, господин Хемниц, еще и меня вызвали для объяснений. Пришел к ним течный омега с заявлением об изнасиловании на собственного мужа…” Людвиг велел ему заткнуться и замял это дельце, позвонив своему давнему знакомому, капитану полиции. Раз Ленсов омега не ушел после первого такого случая — что ж, это его выбор.
— Кевин, — Людвиг нагнал его у самого подъезда. — Вы слишком легко одеты, а на улице снег.
С неба изредка срывались мелкие снежинки и тут же таяли.
— Днем было тепло, — улыбнулся Кевин, незаметно вытирая покрасневший нос.
— Вы опять потеряли ключ?
— Нет, отдал… — Кевин так очевидно замялся, и Людвиг приблизился на шаг, сокращая расстояние между ними. И не почувствовал никакого телесного запаха — только свежий аромат туалетной воды. “Бесплотные ангелы, — вдруг вспомнил Людвиг колыбельную, — пахнут нездешними лугами и горькими травами”.
— Неужели тому милому омеге — чтобы он успел приготовить к вашему приходу ужин?
— Марио должен был вернуться раньше, а запасного ключа у меня нет — потерял, помните же.
— Помню. Пойдемте ко мне, Кевин. Подождете своего Марио в тепле и комфорте.
И Кевин согласился.
В подъезде почему-то было темно, еще и консьерж смылся куда-то.
— Безобразие, — тихо сказал Кевин. — Надо написать жалобу.
— Держитесь, — Людвиг нашарил и стиснул в темноте его руку. Пальцы у Кевина были холодные и твердые, и на ступеньках он тут же споткнулся, позволяя придержать себя за плечи.
И тогда Людвиг совсем обнаглел — прижал его к перилам и поцеловал в уголок сжатых губ.
— Что вы делаете, — шепотом спросил Кевин.
— Люблю вас. Пойдете ко мне?
Кевин молчал в темноте, вцепившись рукой в воротник его легкого пальто. Людвиг какое-то время слушал его дыхание, а потом опять сухо прижался к губам. Его тот, давешний бета не любил поцелуев со слюнями, вдруг и Кевину так не нравится.
— Я не сделаю вам больно, пойдемте, — он приподнял Кевина и понес вверх по лестнице, и тот не вырывался, наоборот, обнял его шею. Согласен, значит, дать.
Внутри все ликовало, этакий затяжной оргазм души.
Людвиг отнес его в спальню, не разуваясь и не зажигая свет. И когда он бережно опустил Кевина на кровать, тот вдруг уперся рукой ему в пах, вызывая какой-то сладкий до невозможности спазм. Людвиг даже решил, что обкончался.
Он со стоном расстегнул ширинку и высвободил ноющий в нетерпении член. Где-то в прикроватной тумбочке должна быть смазка, осталась после подранного беты. Людвиг порылся в верхнем ящике и без труда нашел ее. Хорошо, что не выкинул после той ссоры.
— Я не могу, — всхлипнул Кевин, когда Людвиг прижался стояком к его бедру, судорожно расстегивая рубашку — пиджак и пальто уже валялись на полу, как и куртка Кевина.
— Я тебя люблю, — он сломал молнию на брюках и оторвал пуговицу. — И никуда не отпущу.
Глаза уже привыкли к темноте, и можно было разглядеть страдальчески сведенные брови Кевина и плотно сомкнутые губы. А еще у него не стояло совсем, ну, у бет всегда так. Надо пососать хорошенько, тогда встанет. И Людвиг раздел его полностью и принялся за дело, иногда поднимаясь поцелуями к шее и вожделенным соскам. Кевин щекотно ежился и цеплялся за его волосы, не давая вставить в задницу даже палец.
А потом член его окреп и поднялся, Людвиг ощутил слабый вкус смазки на языке, отдаленно похожий на восточные специи, и протолкнул внутрь сразу два скользких от лубриканта пальца. Кевин зажался и задышал чаще.
— Расслабься, — зашептал Людвиг, продолжая ласкать и растягивать его задницу. — Боже, Кевин, как у тебя узко внутри.
А потом приставил член к увлажненному входу и легко надавил. Кевин выгнулся под ним, как от боли, а ведь даже головка еще не вошла.
Людвиг посчитал про себя до десяти и вставил член глубже. Кевин сделался мокрым от пота и дышал ртом, вздрагивая и постанывая. Член у него упал. И тогда Людвиг задвинул еще чуть-чуть, получилось на половину примерно, и начал тихонько двигаться наружу и внутрь. Кто бы знал, чего ему стоило не потерять голову и не всадить до конца, Кевин был такой горячий, так сжимался под ним, отдаваясь без всякого удовольствия. И от этого Людвиг кончил быстрее обычного, залив спермой задницу Кевина.
— Все? — спросил Кевин, пытаясь свести ноги и отползая к подушкам.
— Не все, — ответил Людвиг, вставляя палец в его растянутую задницу и вбирая в рот обмякший член. Черт, надо было сначала ему отсосать, а потом трахать.
Людвигу казалось, что челюсть вот-вот отвалится, но Кевин наконец-то излился ему в рот с тихим стоном, без всякой этой омежьей пошлятины.
========== Глава 3 ==========
Кевин лежал, придавленный тяжелой альфьей рукой, и стеснялся попросить отпустить его. Или, может, не хотел. Людвиг был такой сильный и мускулистый, его ласки были так непохожи на нежные омежьи. Он рассеянно поглаживал Кевина между ног, тискал за живот и клал ладонь на горло. Кевину казалось, что он растворяется в этих прикосновениях, теряет себя, свои желания и волю.
Он осторожно шевельнул бедрами и судорожно вздохнул, почувствовав, как Людвиг начал дышать глубже и расслабился.
В конце концов, ничего страшного же не произошло, задница почти не болела, а еще он кончил. Людвиг оказался таким умелым и заботливым.
В последнее время ему по-настоящему везет с любовниками — сначала Марио, теперь вот Людвиг. Сколько счастья скромному бете.
Кевин чувствовал себя даже слегка виноватым за то, что не может достойно ответить на страсть этих роскошных мужчин. Вот бы Людвиг с Марио и правда трахали друг друга, а его бы просто любили, позволяя жить рядом без секса… Он бы тоже их так любил. Кевин еще поелозил и испуганно замер, почувствовав вдруг, как здоровенная альфья дубина уперлась ему в задницу. Боже, ведь ему наверняка загонят это несколько раз за ночь, а потом и утром. Подобное можно еще вытерпеть от омеги, но одна мысль об альфе вызывала болезненную судорогу в анусе.
И чем он только думал, соглашаясь идти к альфе вечером. А потом еще позволил ему себе пососать. Ведь Кевин просто хотел согреться и забыть о снова кинувшем его Марио — и сам не заметил, как расплатился задницей за утешение и участие.
Внезапно зазвонил телефон, и Кевин дернулся и подскочил. Людвиг его не держал, просто приподнялся на локте и смотрел, как он судорожно шарит по полу. Телефон обнаружился под кроватью.
— Кевин, где ты, дорогой, я тебя уже час жду, — нежно прошептал голос Марио, и Кевин словно наяву увидел его лукавую улыбку.
— Я… я на работе задержался, — пробормотал он.