А я научилась метать ножи и спускаться по отвесной скале. Главное в последнем - хорошая веревка и сильные руки!
Счастье, что у меня нет страха перед высотой. Я, наверно, странная - собак-лошадей-змей не боюсь, а тараканов до крика не переношу. Спуститься на ненадежный уступ прямо в бездну, преодолев почти тридцать метров - могу. А вот пройти по бревну через реку - нет. Потому что веревка в руке, я твердо знаю, меня выдержит. А вот бревно ненадежно со всех сторон.
Веревка тонкая, не толще моего мизинца, но очень крепкая, из особого синтетического волокна. Она не то что меня, она слона может выдержать.
... спуск вниз - пара минут. И вот я ступаю на уступ. Я бросаю взгляд вверх и вижу головы гномов, и две светловолосые макушки. Лиэль и тот гном. От того, насколько они высоко - кружится голова и я поспешно перевожу взгляд на Гторхара. Мне приходится одернуть себя, чтобы заставить склониться над ним. Сперва мне кажется, что он все же мертв, окончательно и бесповоротно, но хриплый вздох радует меня опровержением страшного предположения. Жив! Может у него сломано несколько ребер, есть ушибы (куда же без них?), разбито лицо, но он жив!
Я быстро отвязала от пояса веревку и обвязала ее вокруг гнома. Честно говоря, я плохо представляла, как его привязать. Правда сообразила, что если я просто обвяжу веревку под его подмышками, то он точно выскользнет из получившейся петли. Что же делать... как закрепить его в этой петле? И тут я вспомнила, как повязывают ленточки на коробочки с подарками. В результате, Гторхар оказался в своеобразной сетке. Вот теперь, его можно было вытащить без несчастных случаев.
Я взглянула наверх, убедилась, что за мной все еще наблюдают, и махнула рукой. Сигнал поняли и через минуту веревка натянулась, подымая Гторхара вверх. Я с волнением следила за подъемом, молясь, чтобы все обошлось, чтобы его вытянули и оказали помощь. Я в ранах и травмах ничего не понимаю.
Хоть бы все обошлось...
Хоть бы все обошлось...
Обошлось.
Гторхара вытянули наверх.
Я была уверена, что мне бросят веревку обратно, как только отвяжут Гторхара. Ну, может чуть погодя, когда помогут ему... и через пару минут веревка и в самом деле упала сверху. Вся упала. Полностью... Большая часть упала за уступ и через какие-то мгновения вся веревка соскользнула в пропасть. Я не успела среагировать. Я просто не могла осознать, что произошло!
Я растерянно посмотрела вверх. Надо мной возвышалась совершенно гладкая, отвесная скала... а далеко на вверху я увидела только две светловолосые макушки. Я не знаю, что там происходило, но помощи я была уверена, что меня не бросят. Я надеялась, что у них есть еще веревка. Как оказалось, не было... Вытащить меня они не могли, оставаться на месте с раненым предводителем, когда до цитадели гномов осталось относительно немного, казалось бессмысленным. Мне на уступе, если я не буду делать глупостей, ничего не грозило. Рассудив так, гномы соорудили носилки, силой оттащили от пропасти ругающегося Лиэля и расстроенного блондина, и... ушли.
Просто ушли...
*** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** ***
... Голова гудела, дышать было трудно, да и больно...
Проклятье, как же плохо-то...
Гторхар с усилием открыл глаза и увидел над головой низкий, знакомый свод. Что за... он в своих палатах? Гном, морщась, шипя ругательства, сел на своем ложе. Хмуро оглядел знакомое до оскомины палату и рявкнул:
- Раб! - и тут же задохнулся, от захлестнувшей его вспышки боли.
В палаты тут же торопливо ввалился старик-гном:
- Мой господин! - раб сложился в глубоком поклоне, так что борода коснулась шкуры харха на полу.
Гторхар скривился. Он глубоко презирал рабов, почитая за людских псов, слепо и смиренно подчиняющихся своему хозяину. Будь его воля, он бы живо очистил горы от этого позора... Но не ему менять порядок, что были отвека, а рабы нужны для грязной, низкой работы. Нужники чистить хотя бы...
В его палаты были вхожи лишь два раба - старый Тарк, да юнец Хорт. Последний - не понятно от кого выродившийся - со светлыми волосами и водянисто серыми глазами, был взят в его палаты в помощь старому рабу и уже давно выполнял почти всю немудреную работу и незамысловатые приказы своих господ. От Тарка Гторхар бы избавился, сослав на нижний уровень, за крысами ходить, но что-то останавливало его от этого. Может то, что раб еще его деду прислуживал?
- Где Хорт? - грубо спросил он.
Старик склонился еще ниже.
- Мой господин, этот выродок крыс...
- Короче! - рыкнул приглушенно, бережа ребра, Гторхар, обрывая Тарка.
- Сбежал, подлец... сбежал! Нет его в цитадели...
Гторхар ушам своим не верил. Как сбежал? Куда?
- Бросил вас, своего господина, - противно ныл старый раб. - Сбежал, воспользовался тем, что стражи ваши, господин, спешили доставить вас, мой господин, в цитадель...
Гторхар не слушал Тарка. Лишь хмыкнул одобрительно, удивляясь, забывшись на миг. Ох, не зря этот Хорт ему приглянулся. Молчит, голова всегда опущена, взгляды прячет, а нет-нет да покажет норов. То на Тарка зыркнет, то замешкается приказ выполнить, то вовсе приказа не 'слышит'. Этот истинный выродок был настолько необычен, что Гторхар на многое закрывал глаза, спуская строптивцу выходки. Но и не вмешивался, когда иные 'учили' раба месту.
- Сбежал, значит... ну и крысы с ним! - оборвал старика Тарта он. - Принеси еды и вина. Живо! И главу стражи ко мне позови.
- Слушаюсь, мой господин... - Тарк кланяясь, шаркая, торопливо покинул палаты, спеша исполнить приказ.
Ренхар, глава его личной стражи, явился быстро.
- Мой король, - поприветствовал его страж, встав перед ним навытяжку, смотря так, как должно гному и воину - прямо и открыто.
- Ренхар... мне сказали, что мой раб сбежал.
- Да, ваше величество, - воин и не подумал оправдываться. - Прикажите найти его?
- Крысы с ним. Где эльф-пленник? Тоже сбежал?
- Нет, брошен в темницах.
- А мальчик? - с недобрым прищуром спросил король гномов.
Страж помрачнел.
- Где он?!
- Он остался в горах.
- Что-о-о ты сказал?!
- Мой король, мальчишка спустился на уступ, на который вы упали. Он обвязал вас веревкой и мы подняли вас, ваше величество. Но один из стражей упустил веревку. Мы не могли вытащить мальчишку. Пришлось оставить его. Мы доставили вас в цитадель уже к ночи.
- А в горы идти ночью не след... Ясно, Ренхар.
- Ваш раб сбежал из-за мальчишки, - вдруг обронил страж.
Гторхар удивленно поднял бровь. Оправдывает?
- Вот как? Значит отделается плетьми, ежели вернется. Утром был отправлен отряд за мальчишкой?
- Мой король...
- Значит, нет. Я должен убедиться, что он мертв, а если он все еще жив, то он должен быть здесь. Ты меня понял, Ренхар?
- Да, мой король, - твердо сказал воин. - Я доставлю его вам живым или мертвым.
- Лучше живым, - отрезал король. - А если по пути поймаете раба... Не трогать. Я сам с ним разберусь. Отправляйся немедля.
Воин чуть склонил голову в знак почтения, развернулся и вышел, чеканя шаг.
*** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** ***
...Я не верила тому, что меня бросили. Взяли - и бросили! Оставили одну!
Но разум твердил, что все верно, все правильно. Кто им я, а кто Гторхар? И он ранен, ему нужна помощь, а ее можно получить только в цитадели гномов. Его надо доставить туда, как можно скорее, а путь возможно дальний, и терять время на меня, смерти подобно. Подумаешь, сижу на уступе. А вылезти наверх - слабо? Стена только кажется отвесной. Так что подотри сопли и ползи наверх! Тоже мне, воительница, льер так называемый, чуть что, так сразу реветь? Нечего сопли распускать, соберись и действуй!
Я зло смахнула рукавом слезы с глаз и уставилась на скалу, уходящую ввысь. Левой рукой ухватилась за полукруглый, гладкий выступ, правой - за неглубокую щель. Подтянулась, нащупала ногой опору...
Взглянуть вниз - я боялась. Знала, что увижу, а увидев, могла испугаться, и тогда я могу сорваться вниз. В бездну.
Это было невероятной глупостью с моей стороны. Без веревки, без страховки, без снаряжения, опрометчиво карабкаться вверх. Но и останься я там, то могла стать добычей ночных сетхов. Так что у меня и не было особого выбора. Я должна была вылезти на тропу.
Сколько раз я была на грани, сколько раз, за время подъема, чувствуя, как сводят от судорог руки, я думала, что сейчас не выдержу и упаду? Скажу честно - я ревела, сглатывала слезы и вновь цеплялась за очередную, едва видную щель. Я не смотрела вверх, не смотрела вниз - я просто ползла. И сделала невозможное. Я почти добралась до тропы, когда в ворот вцепилась рука и потянула вверх, вытаскивая на тропу.
Наверно видок у меня был еще тот. Зареванная, с дрожащими руками, с обломанными до крови ногтями на пальцах. Сидела на тропе и никак не могла прийти в себя. Выбралась... Все таки выбралась!
- Теркле нес. Ишь ванхер, - участливо сказал, сидящий рядом гном. ('Смелый ты. Сам выбрался.')
Я покосилась на гнома, стыдясь посмотреть прямо. Ведь сразу увидит, что я ревела. Стыдно же... а впрочем, толку с того?
А рядом сидел тот самый светловолосый гном. Один. А где все остальные? Он один решил вернуться за мной?
- Спасибо, - тихо сказала я. - Спасибо, что вернулся...
Конечно, он не понял моих слов. Никто из гномов не понимал языка на котором я говорила. Почему понимал Гторхар и Лиэль? Уверена, дело в менгире, где мы вместе укрылись от той страшной грозы. Иного объяснения просто нет.
- Варсет эхэт цорхш. Дрешт вирите. ('Здесь нельзя оставаться. Нужно укрытие') - проговорил гном, вставая, и протягивая мне руку, чтобы помочь встать.
... На горы опускалась ночь, а ночи в горах Ухарта полны смертельной опасности. Полузвери-полуптицы сетхи, могучие, с длинными клыками, коты-хархи, редкие кровожадные тролли, шехшты - ядовитые ящерицы-хамелеоны - не являются главной опасностью здесь. Куда более опасны и страшны зэтхи - огромные змеи, способные стремительным броском бросаться на жертву, преодолевая огромное расстояние. Они охотятся и в пещерах, и на поверхности, главным образом ночью.
Тогда я ничего не знала, в отличии от Хорта, прекрасно осознающего наши шансы на выживание. До цитадели не добраться до ночи, которая стремительно опускалась на горы. Получить небольшой шанс на жизнь можно было найдя убежище. Неподалеку находилась неглубокая пещера, но она слабо подходила на эту роль. И все же это лучше, чем ничего. И мы пошли к ней. Треволнения дня и страшная усталость привели к тому, что когда мы достигли пещеры, я вырубилась, стоило мне сесть и привалиться спиной к стене пещеры. Рядом устроился Хорт и спустя короткое время его сильное плечо приняло роль подушки для моей головы. Впрочем, он не был против этого...
Сам он так и не сомкнул глаз. Как спать, зная, что рассвет можно и не встретить? Но даже если ты и увидишь его, то что принесет тебе день? Доберешься ли до цитадели живым и невредимым, а оказавшись там, что тебе ждать от разгневанного хозяина? Беглым рабам ноги ломают и отправляют на уровень крыс, выделывать их шкуры. Уж лучше смерть, чем такая жизнь. Есть у Хорта надежда, что хозяин ограничиться плетьми. Вроде дорог ему этот мальчишка, что сейчас спит, привалившись к его плечу. А смешной же этот человеческий мальчишка... встрепанный, глазастый, какой-то несуразный-угловатый. И смотрит не так, как привычно. Без презрения, без злости, по-доброму, чуть смущенно. Мол, извини, что я такой... Правда, он мог и по незнанию так себя вести. Горное наречье ему неизвестно, а иначе стал бы он говорить ему спасибо? Кто спасибо рабам говорит?
Хорт не может найти ответа, почему вернулся за мальчишкой. Разве не правильнее было остаться при хозяине-короле? Правильней, да потянуло назад со страшной силой. И тревога душила горло, а ведь смешно же - кто ему этот мальчишка? Что ему его жизнь? Разве своя не дороже? Прав был старый Тарк - дурной он, Хорт. Его сам король в прислужники взял, а он от него раненого сбежал. Вместо того, чтобы остаться, ухаживать за господином, приказы исполнять со всем почтением... Кто знает, может однажды господин отметил бы его услужливость и одарил свободой? А теперь, хорошо если плети по спине прогуляются...
Мальчишка шмыгнул носом на плече, цепко обхватил его руку и засопел сладко.
А у короля каждый слуга и чуть ли не раб...
И каждый угодить готов...
Пусть и не кланяются, а все стелятся, в глаза заглядывают, в рот смотрят...
На милость королевскую надеются...
Так что королю Хорт? Что же он его перед свободными выделит?
Нет, не будет такого, никогда! А вот мальчишке он Хорта, как служку, может и отдаст. Подле себя отныне не потерпит, плетью одарит, а ноги ломать ему не прикажет. Значит, отдаст кому... Хорошо бы этому мальчишке.
Мечты...
Даже рабы имеют право мечтать и надеяться. Хоть на что-то хорошее...
... Длинная ночь уже подходила к концу. Слабые, первые лучи солнца скользнули по скалам, красное солнце показалось из-за горизонта и небо расцвело яркими красками. Хорт осторожно освободил руку от захвата мальчишки, встал и вышел из пещеры. Всего-то недолго был, а как вернулся... мальчишки не было.
Вместо него на земле, спал свернувшись в клубок черный, пушистый зверек с острыми ушками. Пушистый хвост прикрывал мордочку, ушки нервно дергались, от каждого 'чвирк' небольшой коричневой птички, прыгающей на обломке скалы в стороне от Хорта. При очередном 'чвирк' зверек сердито дернул хвостом, поднял головенку и сладко зевнул. Сел, душераздирающе зевнул, показав острые белые зубки... а после замер, закрыв пасть и вытаращив глаза. Левая передняя лапка осторожно нащупала хвост. Ушки опустились вниз, и зверек икнул с разнесчастным видом.
Хорт глазам своим не верил. Мальчишка... стал зверьком?
А зверек уже крутился волчком, будто пытаясь поймать свой хвост, а после плюхнулся на пушистый зад, задрал головенку и выдал полный отчаянья вой. Да такой пронзительный и разнесчастный! Негромко, но так проникновенно, что Хорт и сам не понял как оказался рядом и погладил зверька. Который поперхнулся воем, потрясенно взглянул на Хорта, а после... сам подставил горлышко - мол тут потеши, погладь...
Хорт поймал себя на том, что улыбается.
Он еще не знал кого гладит...
Черный лис, песец обыкновенный...
Глава 9
Я знала, что однажды домедетируюсь... Некоторые люди предупреждали, что так и свихнуться не долго, но мы же всегда крайние, нам такое не грозит! Наивный я человек! Вот теперь, хоть плачь, хоть не плачь, а у тебя стойкий галюник - ты имеешь четыре лапы, уши и хвост!
Правда, не пойму кто я...
Окрас шерсти - черный, хвост - пушист по-лисьи. Лисы черными бывают? По-моему да... в крайнем случае я собака. Попытка гавкнуть кончилась позорно тонким 'тьявк!'. Нет, все же не собака. Категорически точно - не собака. И то хлеб. Не люблю я собак. Дело даже не в том, что они кусачие. Собаки кусают только если больны, или их достанут до печенок, али по команде, но не потому, что им это нравится. Нет, мне не нравится мировоззрение собаки. Хозяин наше все! Пусть пинками одаривает, голодом морит, сигарами нос прижигает, но это же ХОЗЯИН! Обожаемый и любимый...
В этом отношении мне кошки больше по нраву. Чуть что - когтем! Или зубами за пятку... или тапочки любимые будут поруганы. Правильный подход, правильный...
Так, ладно... не пес, не кот, но учитывая на кого я медитировала - таки лис. Черный, натуральный лис. То есть лисица...
Я резко успокоилась. Чему не мало способствовало почесывание шейки, ушек, загривка... О, мама... как же приятно... тело аж потряхивает, как от коротких разрядов тока. Пальцы блондина пробегают по ушкам и я чувствую, что плыву. Мысли обрываются, мир меркнет... Пофиг, что я 'лисица'. Лишь бы эта нега продолжалась вечность...
Когда блондин отводит руку, я глухо ворчу и лишь негромкий смешок приводит меня в чувство. Я осоловело смотрела на гнома, что по-доброму улыбался и в чьих глазах искрился смех, вперемешку с... Я смущенно встряхнула головенкой и чихнула, отводя взор. Стало как-то неудобно.