Но приветливы были берега. Там купцы могли продать свой товар в обмен на пшеницу, в которой нуждалась Эллада. Тем, кто в поисках лучшей доли собрался покинуть старые города, плодородные земли предлагали новую родину. Еловые вёсла снова взрезали тёмные воды, четырёхугольный парус раздувался на мачте, кормчий поворачивал тяжёлый руль.
Мореходы узнали нрав моря, приспособились плавать, не выпуская землю из вида. Семплигады перестали губить корабли, и подобревшее море получило новое имя. Его стали называть «Понт Евксинский» – «Море Гостеприимное», или просто Понт.
Ольвия была из первых городов, заложенных на его берегах.
Издали, в ограде из белых стен, город казался вытянутым треугольником: две стороны отсекали глубокие балки, граница третьей была образована рекой Гипанис.
«Удобное место выбрали, трудно неприятелю подступиться, – оценил Арзак расположение города. – Стены толстые, запряжённая парой волов кибитка по верху проедет». Внимание было обострено. Он ничего не упускал из виду.
В воротах пришлось задержаться. Толкаясь и блея, в город входило стадо овец. Наконец путь расчистился и вместе с толпой, собравшейся у ворот, Арзак въехал в Ольвию.
Люди, повозки, стадо – все устремились в одном направлении.
Арзак выбрал противоположное. Он не привык продвигаться зажатый, как пленник, со всех сторон.
– Куда глаза глядят, – сказал он Белоногу, и Белоног, не знавший до этих пор ничего, кроме степи, осторожно перебирая ногами, двинулся по узкой улице. Слева и справа потянулись унылые однообразные ограды, сложенные понизу из круглой гальки, выше – из необожжённого кирпича. Приземистые дома слепо выглядывали из-под соломенных кровель глухими без окон стенами.
– Без посуды дому худо. Купи, хозяин!
– Пирожки на меду! Булочки с изюмом!
– Вода, вода! А вот кому воды? Вода, вода!
– Рыба свежая, чешуя серебряная!
Огурцы, связка лука и чеснока, рыба, мясо, орехи – всё это летело с лотков в корзины – их несли рабы или слуги. Торговцы взамен получали монеты с изображением богини земледелия Деметры. Монеты были литые, крупные.
Разменной мелочью служили «дельфинчики» и «стрелки» – маленькие, отлитые из бронзы фигурки.
Сделав покупки, горожане покидали ряды степенно, словно не они только что торговались до хрипоты из-за каждого «дельфинчика», мяли и нюхали снедь. Шли важно, опираясь на посох, перекинув через руку край плаща-гиматия. Чем полнее была набита корзина в руках слуги, тем больше важности приобретала походка его господина.
Покупки для дома – дело мужчин. Разноцветный хоровод женщин кружил возле столиков ювелиров. Жарким солнцем и светлой луной там сверкали изделия из золота и серебра. Тонкие пальцы перебирали браслеты, кольца, цепочки, щупали нарядные привозные ткани, развешанные на шестах. Ткани покачивались длинными полосами: белые в пёстрых разводах, тёмно-жёлтые, словно осенний мёд, пурпурно-красные, как закат.
– Смотрите, сколько сделано красивых вещей, – сказал Филл. Он тянул Арзака и Ксанфа от столиков ювелиров к тканям, к глиняным красным амфорам в силуэтах чёрных фигур. – Нас, бедных, Зевс не украсил ни пятнами барса, ни гривой льва, ни рогами оленя. Человеку пришлось самому исправлять недосмотр царя богов – одеть и украсить себя.