ГЛАВА 6
Этим же вечером мы собрали кое-какие свои пожитки и решили ранним утром отправиться в неизвестность. Нам было не важно «куда». Для нас было важным «вместе». Нет, мы не бежали со страха быть пойманными и наказанными за содеянное, мы знали никто не станет искать убитого капитана. Тем более в то время – трупом больше, трупом меньше, никому до них не было дела.
Мы просто решились на то, о чем накануне разговаривали. После случившегося мне уже ни о чем не хотелось раздумывать, я была, как никогда, готова покинуть Гарбузин.
- Знаешь, а я ведь так и не ответила на твое признание. Ни сегодня, ни тогда, еще в сарае.
Блик от керосиновой лампы, освещающей наше скромное жилище, игриво блуждал по умиротворенному лицу Юргена. Я вглядывалась в ставшие родными черты лица и понимала - огонь, о котором мне когда-то поведала Домна, постепенно разгорается в моей груди. Я физически ощущала, как внутри жжет, как учащается пульс. Все было так же как и год назад, вот только в груди, а не в животе.
- Вася, не нужно сейчас об этом, - Юрген смущенно отвел глаза. – Ты сегодня пережила страшный шок, удар, и не способна здраво оценить мои слова. Я не хочу, чтобы ты только из чувства благодарности ответила не так, как есть на самом деле. Не стоит.
«Сколько же в этом немецком парне благородства?» - мелькнуло у меня тогда в голове. Вот уже второй раз он дает мне время все обдумать и ни на чем не настаивает.
- Юрген, не смей так говорить, никогда. Слышишь? – парень поднял ко мне свои глаза. – Да, сегодня не лучший из моих дней. Но, смею тебя заверить, все что сегодня случилось не так сильно ранило меня, как ты можешь подумать. Когда вокруг разруха и смерть, как-то перестаешь на это все обращать внимание. Я и до капитана Воеводова успела повидать уродов. Не один раз наблюдала, как местных тетушек за волосы втаскивали в дома и, думаю, делали с ними именно то, что ты помешал сегодня сделать со мной капитану. Признаюсь, никто и никогда не пытался со мной сделать то… ну… В общем ты понимаешь. Как-то мне везло, наверное. А скорее всего мама ради меня жертвовала собой, поэтому… - При воспоминании о маме, мне вновь стало не по себе, тело пробрала мелкая дрожь и я почувствовала, что еще чуть-чуть и разговор повернет совершенно не в то русло.
Я испугалась, что могу упустить тот самый момент, когда хочется расставить все по своим местам, когда нужно расставить все по своим местам. Война забрала у меня слишком много, и я не могла ей позволить отобрать у меня еще и право на счастье. А в том, что мое счастье сидит прямо передо мной, я на тот момент была полностью уверена. Целый год живя под одной крышей с Юргеном мне было не до нежностей и не до сантиментов. Как-то все происходящее тогда вокруг съедало все мои девичьи грезы, мечты… Но вдруг я словно проснулась. Мне вновь захотелось любви.
- Но сейчас не об этом. Я не хочу растрачивать НАШЕ время на разговоры о прошлом. Все что случилось – уже случилось. Так что не переживай за мое психологическое состоянии, я в полном порядке. А, возможно, чувствую себя сейчас даже лучше, чем когда либо. – В подтверждение собственных слов я улыбнулась. – А еще, я хочу чтоб ты знал - я тоже тебя люблю. Я поняла это в тот самый день, когда ты мне на немецком признался в этом. Точнее, тогда я что-то почувствовала. Помнишь, в сарае, в соломе. Вот только тогда не была уверена, из-за незнания, что это именно любовь. Я почувствовала что люблю тебя вот здесь, а возможности почувствовать эту любовь вот здесь, у меня не случилось. Ну, если помнишь, тогда все пошло не так…
Говоря это, я взяла его руку и положила ее сначала себе на живот, а потом на грудь. Затем, продолжая смотреть ему прямо в глаза, я смело продолжила.
- Знаешь, когда сегодня я думала, что со мной произойдет что-то очень плохое, самое худшее, я решила, что покончу с собой. Я была уверена, что не смогу жить с таким позором. А сейчас я понимаю, что именно об этом мне рассказала в том году Домна. Именно это она пыталась до меня донести, когда говорила о пожаре внизу живота в момент близости со своим Петей и его отсутствием рядом с другими мужчинами. Когда на меня навалился Воеводов, у меня кроме отвращения и страха, не было никаких ощущений. А стоило тебе сейчас лишь прикоснуться к моей груди, как я вдруг вновь ощутила ноющую боль внутри. Но боль, какую-то по-особому приятную… Помнится еще что Домна говорила, что таким образом на настоящую женщину действуют мужчины, которых они для себя выбирают, пусть даже неосознанно. Так вот я хочу сказать, что ты именно ТОТ мужчина. А еще… - тут я замялась, ведь совсем не знала, как предложить себя этому прекрасному мужчине. – А еще, я хочу, чтобы ты навсегда остался моим мужчиной и прямо с этой минуты взял то, что должно тебе принадлежать по праву.
В тот самый момент я ожидала, что Юрген стремительно сделает свое дело, набросившись на меня овладеет мною. Тогда я думала, что именно так все и происходит – очень быстро. Но этого не произошло. С окаменевшими от неожиданности глазами он продолжал сидеть на месте, и лишь спустя несколько минут после моего монолога проговорил.
- Ты не представляешь, каким счастливым я в этот миг себя чувствую. – И он был прав, я не представляла, я видела, как он светится счастьем изнутри. - Мне хотелось обладать тобой уже со второй нашей встречи. Не с первой только потому, что был не в силах хотеть чего-то другого кроме жизни. Я очень сильно сомневался, что вообще выживу. Но даже не смел дум…
В тот миг я не дала Юргену закончить, дерзко взяв инициативу в свои руки.
- Юра, я не знаю, как и что должно произойти между нами… Но я знаю, что это должно произойти у меня с тобой, а не с еще каким-нибудь сумасшедшим солдатом. Мне безумно страшно… Но что-то мне подсказывает, что зря. Сегодня я поняла, как никогда, что жизнь слишком коротка, а прелести в ней и без того не много. Я люблю тебя, думаю, этого более чем достаточно чтобы сделать ЭТО. А все разговоры давай оставим на потом.
Затем я наклонилась к нему и просто впилась своими губами в его. Это был мой первый поцелуй, не считая того минутного прикосновения годовалой давности. Он был немного неуклюж и чрезмерно настойчив, но в нем было столько страсти…
В ту самую ночь я стала женщиной, в самом прямом понимании этого слова. Вот только этот факт меня ничуть не порадовал. Мне было безумно больно, не смотря на то, что Юрген был очень нежен и аккуратен. Страх полностью сковал мое сгоравшее до этого, от желания тело и вся страсть испарилась, словно роса в полдень. Я с силой сжимала простыни в кулаках и терпела ритмичные движения Юры, сцепив зубы, и моля Бога, чтобы это все поскорее закончилось.
Юра периодически интересовался у меня, все ли он правильно делает или что-то изменить? Нравится ли мне? Не больно ли? А я врала напропалую, отвечая, что все хорошо.
Слава Богу, все продолжалась не долго. У молодого здорового парня слишком давно не было женщины, поэтому он быстро достиг пика своего блаженства. А я, я сразу же покинула любовное ложе. Ссылаясь на чрезмерно повышенное давление и головокружение, я убежала на улицу, заверив Юргена, что все будет хорошо, просто нужно отдышаться на свежем воздухе.
Оказавшись наедине с самой собой, я расплакалась так, как никогда в жизни. Не знаю, что тогда на меня нашло, но я чувствовала себя совершенно раздавленной и опустошенной. В тот момент мне казалось, что несчастнее человека и на всей планете не сыскать.
Почему-то мне опять вспомнилась мама, на похоронах которой я не проронила ни слезинки. Папа, могилой которого стала – братская, где-то в неведанных мне краях. Капитан, который чуть не лишил меня жизни… В общем, за последние несколько минувших лет в своей жизни я не могла обнаружить ничего позитивного, одни беды и ненастья, как тут не разрыдаться?.. А тот, кто стал лучиком в кромешной тьме, не ведая того всколыхнул давно дремлющий океан слез. То, что только что между нами с Юрой произошло, стало какой-то последней каплей, вытолкнувшей наружу весь океан. Нет, я плакала не от телесной боли. Хотя внизу живота все безумно болело, и я едва могла свести ноги в кучу. Я плакала от своих внутренних ощущений. От того что произошло я ожидала чего-то другого, а кроме огромного разочарования не получила ничего, поэтому чувствовала себя просто ужасно.
Сидя за сараем прохладной апрельской ночью старательно смахивая с лица слезы, я уже знала, что больше не допущу Юргена к своему телу. Я не хочу этого больше. Тот огонь, который зажегся в теле от одного только прикосновение его губ год назад, так и не превратился в пожар сейчас. Более того, даже он исчез. Я не почувствовала от всего процесса первой близости с мужчиной никакого блаженства, лишь пустоту. А я ведь поверила словам Домны. Поверила, что именно Юрген мой мужчина. Но, видно год проведенный под одной крышей в роли брата и сестры наложил свой отпечаток на ощущения, восприятие, отношение друг к другу.
Когда я вернулась в дом, Юра уже спал. Прежде чем лечь самой, я присела рядом с кроватью, на пол, и почти до утра наблюдала за его беспокойным сном. Он все время постанывал и то и дело менял позу. Мне было безумно жаль его, но в тоже время во всем этом я не находила ничего странного, вряд ли кто пройдя войну может спать спокойно.
Я долго наблюдала за молодым мужчиной и понимание того, что не смогу сделать его счастливым усердно подкатывало к горлу огромный ком слез. Мне безумно хотелось стать той, которая достойно ответит на его любовь, но я не чувствовала в тот момент, что мне это под силу. Я продолжала плакать ровно до тех пор, пока не увидела в окнах первых лучей солнца. Слезы высохли вместе с ними, а еще с их появлением ко мне пришло и понимание того, что выматывая себя, я никому не сделаю лучше. Легче не станет ни мне, ни Юре, если уже через пару часов я не смогу нормально передвигаться, обессиленная после бессонной ночи. Слезами горю не помочь, а тем более не отмотать время вспять.
Нормально отдохнуть мне так и не удалось. Я ничем не выказала веселому светящемуся Юре, что мои мысли далеки от той радости, которой переполнен он. А глядя на него, только в собственных мыслях я позволяла себе думать о том, как виновата перед этим парнем.
- Ну что, в путь? - Присев на дорожку, за кухонным столом мы лакомились чаем с черным хлебом. Юра светился от счастья, а я в ответ лишь натянуто улыбалась. – Васька, теперь-то у нас все будет как у людей. Никто на нас косо смотреть не будет. Никто не осудит и не кинет камень в твою сторону. Мы теперь будем настоящими мужем и женой. Мы станем такой семьей, которой все будут завидовать, а не осуждать. А где именно - да куда ноги приведут!
Юрка в то утро был полон энтузиазма. Я потом долго его таким не видела.
- Юр, - я неуверенно начала, хотя даже не представляла как именно донести до него то, что отказываюсь становиться его «женой» в полном смысле этого слова. – Юр, ты меня извини, но… Я буду твоей женой но… В общем… я хочу чтобы у нас все осталось так, как до вчерашнего дня. На чужбине мы будем числиться супругами, но на самом деле…
Нужно было видеть, как у парня на лице нарисовалась боль, а глаза моментально погасли, как церковные свечи при легком дуновении ветра. Я понимала, что режу его без ножа, но поделать с этим ничего не могла.
- Так значит ты этой ночью мне врала? – Полными упрека глазами Юра пристально смотрел в мои, полные стыда.
- Нет, но…
- Не важно. Как скажешь - так и будет. Я уже однажды обещал тебе, что не стану к тебе прикасаться, вот и сейчас… Правда в этот раз мне будет сложнее, ведь… Да что объяснять. Я согласен.
- Спасибо.
Язык больше не поворачивался продолжать. Мы молча, взяв в руки три небольших сумки с вещами, вышли из дома.
- Что ж, спасибо хоть не передумала покинуть эту твою деревню. – Выдохнул уже за калиткой Юрген.
- Было бы что покидать. - Обернувшись напоследок, я не смогла сдержать порыв. – Юр, обожди, я сейчас.
Я быстро забежала в дом и, схватив спички, бросилась в сарай. Поджегши остатки соломы во всех уголках, я направилась к дому. Там, прямо в сенях, я разбила керосиновую лампу и, бросив в мокрые осколки спичку, поспешила выйти вон.
- Вася, ты зачем так? – Юрген не совсем понял мой поступок.
- Чтоб никто не смел устраивать здесь ни экскурсии по местам «боевой славы» Васьки Степиной, ни притон какой не развели. Да и… - Перед глазами вновь стояла мать с полными глазами слез в разорванном платье, а потом весело улыбающийся капитан Воеводов сидящий за нашим кухонным столом с трубкой во рту. – Да и этот двор совершенно не то, чему нужно оставлять жизнь.
Мы даже не успели покинуть нашу деревню, когда на дым и копоть сбежалась толпа. Люди со всех дворов бежали на пожар. Кто-то испуганно выкрикивал предположение, что вновь напали немцы. Кто-то, перекрикивая остальных, старался донести в массы, что наверняка это Васька совсем из ума выжила и дом подожгла, а может и ее полюбовник недоразвитый. А некоторые просто крестились, стоя у собственного дома и лишь испуганно вглядывались в происходящее.
Мы же с Юргеном без оглядки шагали вперед. Прочь из деревни, где нас все ненавидели, навстречу лучшему будущему. Точнее – на поиски лучшей доли…
ГЛАВА 7
… - Надежда Мироновна, милая, я вас еще не утомила своими рассказами?
Услышав свое имя, я от неожиданности даже вскочила с кресла. Рассказ Василины Степановны поглотил меня с головой. В первую секунду, после того как я пришла в норму, почувствовала даже, что сижу с широко раскрытым ртом.
- Нет-нет, что вы. Василина Степановна, вы ничуть меня не утомили, наоборот, я вся нахожусь на таком нерве, который никак нельзя назвать состоянием усталости.
Старушка благодарно улыбнулась.
- Спасибо вам Наденька за такие слова. Я уж и подумать не могла, что моя жизнь будет кому-то, кроме меня самой, интересна. – Василина Степановна тяжело вздохнула. – Детей моих никогда не интересовала история их появления на свет, не говоря уже о внуках.
- Это от-того, что они даже представить не могут себе, какая непростая жизнь была у их мамы и бабушки. – Я вежливо подбодрила старушку, которую ко всему еще мне безумно захотелось обнять, но я сдержалась, вот только не знаю – надолго ли.
- Тогда, с вашего позволения, я продолжу, мне еще есть в чем исповедаться. А вы уж не осудите старушку. Это в молодости мне казалось что я знаю, что такое жизнь, а сейчас… Человек никогда знать не может, что ему уготовано и как сложится его судьба, как-бы ему не хотелось и как-бы не казалось, что он самый умный. А еще, сейчас я знаю, что нельзя разбрасываться подарками судьбы, когда она тебе дарит счастье. Да и жалею только об одном - о тех минутах, в которые я решила больше не допускать Юргена к себе. Как же я сейчас жалею о прожитом впустую времени.
Старушка украдкой смахнула слезинку и продолжила. А я, затаив дыхание, вновь настроилась погрузиться в такую далекую, тяжелую, но настоящую, прожитую жизнь Василины Степановны.
… В мае вторая мировая война официально была закончена, и весь народ праздновал так тяжело давшуюся победу. Мы с Юрой не стали исключением, а оставив позади все наши потери, целиком и полностью были настроены на мирную жизнь.
В середине лета мы облюбовали себе пристанище в небольшой деревеньке близь Киева, именуемой Калиновкой. Это живописная деревушка, где людям не было дела до сплетен и рассматриваний чужой жизни в микроскоп. Каждый в Калиновке был занят своими делами. Каждому было чем занять свое время и кого оплакивать. Весь народ радовался вместе со всей страной окончанию бесконечной, казалось, темени, взрывам и слезам.
Молодой паре, с удовольствием предложили пустующий дом местных учителей. Тарас Константинович погиб на фронте, а его супруга Валентина Кузьминична, не захотела жить в той стороне, где все напоминало о когдашнем счастье. Она, оставив все пожитки и не запертой дверь, перебралась в свою бывшую деревню, родом из которой была.
Так, спустя три месяца скитаний, мы наконец нашли свое место под солнцем. Наше счастье не знало границ, и тот факт, что мы хоть и объявили себя супругами, но оставались братом и сестрой, не мог затмит приятных ощущений нашего светлого будущего.