Нечего было делать псу на кургане. Не могло здесь быть никакого пса, да еще такого большого и такого черного... "Перегрелся на солнце, вот и мерещится всякая чертовщина", - вынес сам себе неутешительный диагноз Петя. Он опять снял очки, повертел их в руках и снова надел, ожидая, что к этому времени наваждение исчезнет. Но наваждение не исчезло, оно высунуло длинный красный язык и по-прежнему стояло рядом с чабаном.
Волкодав внимательно осмотрел кости в могиле сармата и тут же, потеряв к ним всякий интерес, уставился на Петю. Глаза у него были громадные, и смотрел он пристально, с профессиональной подозрительностью. Вполне вероятно, что он посчитал Петю потенциальным похитителем баранов.
У Пети и мысли такой никогда не было - воровать баранов. Он, если говорить откровенно, и баранину не очень-то любил. Но под немигающим собачьим взглядом Петя почувствовал себя весьма неуютно. Тем более, что взаимоотношения с собаками у него всегда были довольно сложными. Петя никогда ничего плохого собакам не делал и не желал им зла. Но собаки, очевидно, думали по - другому. Увидев Петю они азартно облаивали его, и нахально грозили укусить. Петя не любил, когда его кусают и, на всякий случай старался обходить даже самых маленьких представителей этой вселенской своры. А тут такое страшилище. Поэтому Петя посчитал необходимым объясниться и внести ясность в их взаимоотношения.
-- Хороший песик, умный, добрый...
Петя улыбнулся волкодаву, давая тому понять, что человек он честный, к большим черным собакам относится дружески, и чужие бараны его совершенно не интересуют. Но улыбка получилась заискивающей, и неуверенной. В глазах волкодава она явно не могла прибавить Пете авторитета.
Волкодав лаять на Петю не стал, но в ответ на жалкую улыбку демонстративно зевнул, широко разинув громадную пасть, и убедительно продемонстрировал полный набор клыков и всех других зубов, которые в ней имелись. Клыки были очень большие, белые и острые. Вид их нисколько не успокоил Петю. Даже наоборот.
Как у саблезубого тигра, - определил Петя. - Такой пополам перекусить может. Зверюга!
-- Не нужны мне твои бараны, - попытался он все-таки втолковать зверюге. - Совершенно не нужны. И мешать им, - Петя кивнул в сторону шефа и его товарища с палкой, - я не стану. Нужно людям поговорить, пусть себе разговаривают.
Профессор с удивлением посмотрел на Петю, но ничего не сказал. А волкодава объяснение вполне удовлетворило. Он закрыл свою страшную пасть, улегся у ног чабана и стал слушать его разговор с профессором.
-- Конечно, - продолжал рассуждать профессор, - многие люди тогда не верили в Аллаха. Да и сейчас многие не верят. Есть другие религии. Есть такие люди, которые вообще без религии обходятся. Это, знаете ли, личное дело каждого.
-- Не понимают, - посочувствовал атеистам чабан.
-- А ты веришь в Аллаха?
-- Я верю. Прадед верил, дед верит, отец верит, дяди верят. Я тоже верю. У нас все верят, все мусульмане. По другому нельзя.
-- У каждого народа своя вера, - дипломатично согласился профессор.
-- А мусульман раскапываете? - продолжал добиваться истины чабан. Не внушал ему доверия этот небрежно одетый пожилой человек с лопатой. Сам седой, а бороды нет, даже усов нет.
-- Не раскапываем. Только древних людей раскапываем, узнаем, как они жили.
-- Шутишь, да? Как узнаешь, если человек мертвый. Мертвый ничего рассказать не может.
-- Горшки видишь, - стал объяснять профессор. - В них молоко было. Это значит, что они коров держали. Баранью ножку положили. Вот и получается, что баранов они тоже держали. Понимаешь, как ты сейчас пасешь, так и они пасли. На этом самом месте... У каждого оружие есть. Раз так много оружия, значит, часто воевали.
-- Понял, как они рассказывают, - с достоинством кивнул чабан. - Надо на вещи смотреть и думать. Есть оружие - значит, у них кузнецы были. Горшки стоят - получается, что у них женщины глину копали, потом горшки лепили. Правильно говорю?
-- В принципе правильно говоришь. Но почему ты считаешь, что горшки лепили женщины? - заинтересовался профессор.
-- А кто же их тогда лепил? - искренне удивился чабан.
-- Мужчины.
-- Мужчины горшки не лепят, - чабан с недоумением посмотрел на человека, который не понимает таких простых истин. - Горшки лепить не мужское дело. Мужчина серьезными делами должен заниматься.
Профессор не был уверен, что чабан прав, но поскольку историческая наука четкого ответа на вопрос о том, кто лепил горшки две тысячи лет тому назад, не давала, спорить не стал.
-- Вот это мужчину похоронили, - продолжал охотно втягиваться в научное исследование чабан.
-- Нет, это как раз женщина.
-- Неправильно понимаешь, - поправил чабан профессора. - Это мужчина похоронен.
-- Почему так думаешь?
-- Так ведь сразу видно. Посмотри, оружие у него. Есть оружия - значит воин, джигит. Воевал. У женщин оружия нет. Они хозяйством занимаются, на огороде работают, за детьми смотрят. Оружие мужчина носит. Всегда так было.
-- Было да не у всех. Видишь, возле головы зеленый круг лежит? Это бронзовое зеркало. Когда-то блестело, как солнце. От времени бронза окислилась, стала зеленой. Если хорошо почистить, опять блестеть будет.
-- Правда, зеркало? Не шутишь?
-- Зачем я шутить буду. Мы серьезно разговариваем. В погребениях у женщин часто зеркала встречаются, у мужчин - никогда. У нее на шее еще и бусы есть, они маленькие, отсюда не видно, но есть.
-- Мужчине зеркало не нужно, - согласился чабан. - И бусы мужчины тоже не носят. Только зачем женщине оружие? Неправильно это. Что у них за мужчины такие были, если женщинам оружие носить разрешали?
Петя хотел сказать товарищу в кудрявой папахе и с палкой, что это свидетельствует о сильных пережитках матриархата у сарматских племен, но невольно посмотрел на черного волкодава.
Волкодав тут же открыл глаза и тоже посмотрел на Петю, пристально и подозрительно. От этого нехорошего взгляда у парня пропала всякая охота вмешиваться в разговор, и он промолчал.
Профессор тоже решил не вдаваться в дебри археологических теорий и гипотез, которых в этой науке имелось не меньше чем у всякой другой и авторы которых, так же как и в других науках, усердно обвиняли друг друга в невежестве и бездарности.
-- Пока мы на этот вопрос окончательно ответить не можем, - сообщил он. - Писать они еще не умели, так что по книгам ничего узнать нельзя. Поэтому и раскапываем, изучаем, как они жили.
-- Правильно делаете, - одобрил в основном направление работ экспедиции чабан.
Овцы тем временем, оказавшиеся без присмотра, повели себя нахально и безответственно. Они забирались на раскопанные ранее курганы, бродили там ,и любая могла свалиться в яму. Профессор посчитал нужным предостеречь.
-- Ты отгони овец, - посоветовал он. - Упадет какая-нибудь в яму, шею свернет.
Чабан отгонять отару от курганов не стал. Не из-за лени, а из-за своего религиозного мировоззрения.
-- Без воли Аллаха ничего не случится, - объяснил он.
Профессор настаивать не стал. В конце концов, это было личным делом чабана. Ну, еще, может быть, Аллаха. Он предупредил и того и другого и этим полностью снял с себя и моральную и материальную ответственность.
-- Продай барана, - вернулся он к главной интересовавшей его проблеме.
-- Нельзя, - не объясняя причины, снова отказал чабан.
Профессор понимал, что задача стоит перед ним не простая. Но, совсем рядом, разгуливала отара и нельзя было упустить даже малейшей возможности заполучить барана. Тем более, если положить в основу рассуждений религиозные взгляды чабана, появилась здесь отара отнюдь не без воли Аллаха. А поскольку Аллах привел ее сюда, где люди нуждаются в баранине, то за чем же, если не за тем, чтобы эти самые люди могли барана купить. Так что надо было продолжать индивидуальную агитационную работу с чабаном. Профессор это понимал и сделал мудрый ход - на то он и был профессором, чтобы делать мудрые ходы: он пригласил чабана попить чаю.
Кто откажется в жаркий день, да еще в степи, где горячий ветер все время сушит кожу, попить чаю. Это же не вода, которой вообще невозможно напиться: чем больше пьешь, тем больше пить хочется. Чай - другое дело. Попиваешь тепленький, хорошо заваренный чаек маленькими глотками, потеешь понемногу, и кажется тебе, что не так уж и жарко. Нет, чай в степи, когда температура в тени за тридцать - это великое дело. Так что чабан с удовольствием принял приглашение и пошел с профессором к лагерю. Для охраны отары он в помощь Аллаху оставил своего волкодава.
Профессор любил в свободное время сгонять партию-другую в шахматы, и, говоря шахматным языком, своим неожиданным и хитроумным ходом он явно выиграл качество. Чабан из обычного заглянувшего на раскопки человека превратился в гостя. А у хозяина с гостем и разговор другой, и отношения другие. В воздухе опять запахло бараниной.
4
Закончив расчистку Петя с удовольствием осмотрел свою работу: все аккуратно, красиво - полный порядок. И погребение очень Пете нужное: типичное роксоланское. К роксолнам Петя испытывал особую симпатию.
Петя вынул из кармана блокнот, небольшой карандаш, поудобней уселся на лежащую возле могилы землю из засыпки, положил блокнот на колено и стал тщательно все зарисовывать: скелет, оружие посуду... Шеф, конечно, сам сфотографирует, зарисует и опишет. Но это будет его материал. А Петя вел свой дневник раскопок. Для того чтобы в дальнейшем сделать научные выводы надо собирать материал уже сейчас. Лучше всего ни от кого не зависеть, иметь собственные записи. И Петя подробно описывал все погребения, открытые экспедицией. А если у него появлялись какие-нибудь мысли, касающиеся объекта исследования, он и мысли записывал. Шефу все это не особенно нравилось. Он считал Петино занятие несерьезным, посмеивался, но не возражал. А Петя даже на обед иногда опаздывал, оставался зарисовать и описать расчищенное погребение. Хотя обедать Петя любил. Даже очень. Петя вообще любил поесть плотно, так чтобы пустого места в желудке не оставалось.
Лисенко на своем кургане сделал перерыв, и Верочка пришла посмотреть, что делает Петя. Села рядом, опустила ноги в могильную яму.
Петя, не обращая внимания на появление Верочки, старательно дорисовал разлегшийся в могиле скелет, потом все-таки обратил.
-- Что это у нас сегодня за делегация баранов? - спросил он. - Ты не знаешь? И товарищ у шефа появился, предводитель этого стада. Длинный, в папахе, с большой палкой. Видела?
-- Так ты ведь ничего не знаешь! - обрадовалась Верочка. Она хоть и была отличницей, но как всякая женщина очень любила рассказывать новости. - Это же чабан, он сюда отару привел. Мы ведь только что чуть не купили барана.
-- Зачем нам баран? - удивился Петя. - У нас что, своих интеллектуалов не хватает? Он что, будет теперь принимать все важные решения? А что тогда будет делать шеф?
-- Интеллектуалов у нас хватает, мяса у нас, Петя, не хватает. Мы этого барана есть будем.
-- Как же это мы его есть будем, он ведь живой, - пошутил Петя.
-- Ну, его, конечно, сначала зарежут, а потом мы его будем есть, - совершенно серьезно объяснила Верочка. - Но мы его все равно не купили. Чабан не хочет продать. Ему Серафима улыбалась, улыбалась, а он на нее ноль внимания, - не без удовольствия сообщила Верочка. - Теперь шеф его повел к себе в лагерь. Мы все думаем, что он его уговорит, и он продаст нам его.
-- Что-то я не совсем понял. Наверно следует считать, что первый "он" - это шеф, второй "он" - это чабан, а третий "он" - баран. Так что ли?
-- Совершенно верно.
-- Вот теперь все очень понятно. Только, думаю я, что неправильно шеф действует. С чабаном договариваться - никакого смысла.
-- С кем же надо договориться? В Элисту, что ли ехать?
-- Зачем в Элисту. Ни в какую Элисту ехать не надо. Ты видела здоровенного черного волкодава? Ходит и на всех подозрительно смотрит.
-- Видела - очень большая собака с длинным красным языком, спокойная такая, добродушная. Вон она стоит и на овец смотрит.
-- Ничего себе добродушная! Это не просто собака, а зверь, специальная порода, обученная за овцами присматривать. Она их круглосуточно охраняет. А зубы у нее видела какие? Во! - развел Петя руки сантиметров на тридцать. - Вот этого волкодава и надо ублажать. Он если не захочет барана отдать - чабан ничего не сделает.
Верочка поверила. Во взаимоотношениях чабан-собака-бараны Верочка совершенно не разбиралась. В этом отношении в ее воспитании и образовании имелся существенный пробел. У нее дома ни о собаках, ни о баранах никогда не говорили, и на факультете она о них тоже ничего не слышала.
-- Как его надо ублажать?
-- А вот это уж я и не знаю. Ты эту идею шефу подбрось, пусть он посоображает, - коварно предложил Петя. - Уж он что-нибудь придумает... Если вам нужен баран - другого выхода нет. Ну ладно, отвлекла ты меня, Верочка, своими баранами от дела. Ты попробуй помолчать немного, а я поработаю. Мне тут все записать надо. Шеф ведь свои дневники мне не даст, - и он снова взялся за блокнот.
Но Верочка совершенно не намерена была молчать. Не за этим она сюда пришла.
-- Как твоя роксоланочка поживает? Классно ты ее, Петя, расчистил, каждая косточка видна, - похвалила она.
-- А как же иначе, - подтвердил Петя, не отрываясь от своего занятия. Он и сам знал, что расчистил классно.
-- Воинственная была женщина, с мечом ходила.
-- Время было такое, суровое и ненадежное, - Петя по-прежнему не отрывался от блокнота. - Это была очень сильная женщина, можно даже сказать - могучая. Меч побольше метра длиной. Чтобы таким тяжелым мечом махать - ту еще силенку иметь надо.
-- Интересно... Вроде они сарматы и в то же время - вроде бы совсем не сарматы...
Верочка совершенно безответственно махнула ногой, и немалый ком земли обрушился в яму. Хорошо хоть ничего не задел, ничего не разрушил. Так что науке Верочка никакого ущерба не нанесла. Но могла, ведь, и нанести, а такого Петя допустить не мог.
-- А вот этого делать ни в коем случае не следует, - добрым профессорским тоном отчитал он Верочку. - Поаккуратней надо и повнимательней.
-- Извини, случайно получилось, - попыталась оправдаться Верочка. - Я сейчас спущусь туда и выброшу.
-- Нет, уж ты лучше сиди, - поспешно отказался Петя от сомнительной помощи. - Только ногами не маши, и все будет хорошо.
-- Хорошо, буду сидеть, - пообещала Верочка и в целях соблюдения техники безопасности вынула ноги из могилы. - Так кто же они такие твои любимые роксоланы?
-- В том то и дело, - тут уж Петя отложил блокнот. - Понимаешь, Ломоносов считал роксолан предками славян. Такая, вот, любопытная история.
-- Этих самых?
-- Судя по всему - этих самых. Я, видишь ли, недавно прочел работу Ломоносова "Замечание на диссертацию Г.Ф.Миллера "Происхождение имени и народа российского". Читала?
-- Нет, как-то не пришлось.
Петя встал, посмотрел на Верочку сверху, прищурился и сразу стал очень похож на шефа.
-- Ты непременно прочти, непременно. Очень любопытная работа. Не миллеровская диссертация, Миллер махровый норманист и все его рассуждения - пшено. А рецензия Ломоносова чрезвычайно интересная. Именно в ней он пытается доказать, что роксоланы предки славян.
-- А ты считаешь, что это не так? - Верочка понимала, что у Пети вполне может быть свое собственное мнение, отличное от мнения Ломоносова.
-- Совершенно верно, считаю, что это далеко не так. Типичное сарматское племя, типичная сарматская культура. К славянам никакого отношения не имеет.
-- Петя, но Михаил Васильевич Ломоносов гений, - попыталась урезонить Петю воспитанная в почтительном отношении к авторитетам Верочка.
-- Гений, - согласился Петя. Но его в свое время так и не сумели воспитать в достаточно почтительном отношении к авторитетам. - Гений, но здесь он ошибается.