- Не кричи, Шельми, - сказала Марика. – Да, ты правильно понял, она будет выступать. Она пообещала Лабберу, что… э-э… не станет требовать от Корпорации то, что ей положено.
- Чушь какая-то, – растерянно проговорил Шельми. – Марика, ты понимаешь, что это невозможно? Она ведь пришла сюда не ради нас, не ради того, чтобы остаться в «кварте»! Ей награда нужна, а не что-то другое!
Марика вздохнула, а потом нахмурилась и испытующе посмотрела на журналистку:
- Госпожа Наваро, как давно вы слышали о том, чтобы кто-то получал награду за трюк из королевской десятки?
- Как давно… - Алия задумалась. – Ох, по-моему, такого не происходило уже лет десять. Мой дядя рассказывал о Танцующей-в-тумане и об инэрском туманном призраке, которого она вывела на арену «Лазурной спирали»… Да, пожалуй, это и был последний случай, когда кому-то вручалась королевская награда.
- Это было девятнадцать лет назад, - сказали из-за спины. Алия повернулась и увидела высокого юношу в чёрном трико паутинного танцора, «паука» из главного номера сегодняшней программы «Цирка скитальцев». Его тёмные волосы были зачёсаны назад, красивое лицо выражало, как показалось Алии, тревогу.
- Сегодня вечером это может произойти опять, - чуть помедлив, продолжила Марика. – Но Бабочка не получит заслуженной награды, потому что в Корпорации есть люди, которые в этом не заинтересованы… и которые предприняли всё возможное, чтобы заставить её отказаться от денег. От большей их части.
« В Объединенной цирковой корпорации, куда простым зрителям вроде нас с вами закрыт доступ, происходят очень интересные и странные вещи. Из источника, заслуживающего доверия, нам стало известно, что…»
Рука Алии потянулась к блокноту.
- Кажется, - сказала она, чувствуя взгляды Марики, Шельми и Рейне Сарро, - вам придётся оставить меня за кулисами немного дольше, чем это позволено правилами цирка, потому что я хочу написать о том, что здесь происходит… и у меня такое чувство, что никто из вас не станет возражать.
Смотреть на арену из-за кулис было не очень удобно, однако Алию это не беспокоило – она дрожала в предвкушении «Пауков и бабочек», она уже сочиняла свою грандиозную статью о Корпорации и то и дело задавала бледной от волнения Марике Карат вопросы, на которые та не всегда могла ответить.
Первый сюрприз случился задолго до «Пауков и бабочек», в самом начале представления. Заиграл старый орган, и в клубах белого дыма показался Хозяин Арены – грузный пожилой мужчина с внушительным животом, одетый в совершенно заурядный тёмно-коричневый костюм. Он стоял, опираясь на витой посох циркового привратника, и смотрел на зрителей. Алия краем глаза увидела, как Марика Карат в ужасе прикрывает рот ладонью.
- В Безграничности всему найдётся место, - сказал Джоссеф Арлин, и его голос был хорошо слышен и на последнем ряду, и под самым куполом. – Мы живём в мире, заполненном страданиями, предательством, ложью, корыстью и прочей мерзостью. Но посреди этой самой мерзости попадаются любовь, преданность, доброта… Надо лишь знать, как они выглядят, чтобы не перепутать и не ошибиться. И ещё надо помнить, что Безграничность всегда может преподнести нам чудо. Так смотрите же на чудеса! Только сегодня и только у нас вы увидите то, чего ни разу не видели! Вы будете смеяться и плакать, а потом, когда всё закончится, вы поймёте, что стали другими, потому что Безграничность коснулась вас! Смотрите, и не говорите, что не видели!
Представление началось.
В третий раз за три дня Алия видела «Пауков и бабочек», и теперь номер казался ей гипнотически-прекрасным. Ко всему прочему, она начала различать танцоров и приблизилась к пониманию того, почему Рейне Сарро считался среди них лучшим… и почему Бабочка его превосходила. Её движения были легки, её ноги ступали изящно и безошибочно, а её глаза как будто не видели разверзшуюся внизу пропасть.
Алия заметила, что узор танца складывается так, что Рейне и Бабочка всё время оказываются рядом, и что ему очень трудно её отпускать. Так трудно, что ей даже стало страшно, не испортит ли он танец.
И вот, в самом конце номера, настал важнейший момент.
Бабочка, одна на паутине, раскинула руки.
Полёт крылатки в этот раз был ещё на треть дольше, чем в прошлый раз. Сила земного тяготения не действовала на танцовщицу, кем бы она ни являлась, и с каждым её движением Алия – как и все собравшиеся – чувствовала, как что-то меняется в её душе. Она запомнила сказанное Марикой. Она напишет об этом, обязательно напишет. Но потом, не сейчас.
Блистательный трюк завершился овациями. Бабочка поклонилась публике – она не делала этого в прошлый раз, она исчезала, словно тень, словно призрак – и было видно, что от перенесённого напряжения – или от чего-то другого? – она чуть пошатывается. Алия краем глаза заметила, что один из пауков на арене обеспокоенно заметался, словно почувствовав что-то нехорошее, и ей тоже сделалось нехорошо.
Она посмотрела наверх и увидела, что Бабочка падает.
1 4 . Маски сброшены
В день испытания он пришел на берег,
поклонился судьям,
поприветствовал своего противника
и выпил море, как обещал –
всё, до последней капли.
Из рассказов о Блейзе Корд е
Рейне и не думал, что это так просто – забыть о долгих годах, на протяжении которых он тщательно скрывал свою сущность, прятался не только от тёмной стаи, от циркачей, от друзей, но и от самого себя. Забыть об опасности, о непременном Королевском суде, сигиле, каторге – что ещё ждало ныряльщика?
Забыть о себе.
Он вскинул руку за миг до того, как она начала падать, и выпустил мар, которым редко пользовался – многоногое, многорукое создание, обитавшее в глубинах моря, пришло на помощь охотно, протянуло длинные щупальца, и миг спустя пришло понимание – он не вытянет. Слишком высоко, слишком далеко, слишком быстро. Всё зря. Он не пожалел ни о чём, лишь стиснул зубы и влил в мар всю свою силу, всю воду своего моря, всё, что только смог.
« Чуда ждать не надо – надо делать чудеса».
И спустя ещё один миг он вдруг с удивлением понял, что она перестала падать, потому что из разных углов зала вдруг потянулись новые и новые нити, видимые лишь маринэ. Он скорее почувствовал, чем увидел, тех людей, которые ему помогали, и даже сумел этому удивиться.
Элегантный красавец в чёрном, тридцати с небольшим лет, с невообразимо холодным, словно лёд, лицом. Он часто появлялся в газетах, не узнать его было нельзя.
Седоволосый мужчина в тёмно-синем дорогом костюме; шейный платок украшен брошью с огромным сапфиром. Спокойный, властный, привыкший повелевать. Его лицо было незнакомо Рейне, и всё же он без труда понял, как зовут этого маринэ.
Двое детей, мальчик и девочка, одетые роскошно, точно две дорогие куклы. Девочка была слаба, но очень старалась, а вот мальчик – мальчик был так силён, что Рейне мог бы даже испугаться, не будь все его чувства поглощены той женщиной, что падала с паутины – медленно, медленно, словно осенний лист тихим безветренным днём, словно семечко-крылатка…
Он подхватил её на руки и прижал к груди. Никогда, больше никогда, слышишь? Зелёные глаза безмолвно спросили: зачем? Это не имело никакого значения. Да, он сошел с ума, он выдал себя, но пока ты жив, есть способы и пути, есть выходы из любых ситуаций, главное – жить.
Главное – жить.
Их затопило море аплодисментов, какого ещё не видели стены Цирка-у-реки, потому что зрители понятия не имели о том, что только что произошло у них на глазах, они думали, что всё так и задумано, они не догадывались, что это ещё не финал карнавала, это лишь его преддверие.
- Представление нужно завершить, - негромко сказала Молли, и они, взявшись за руки, поклонились. Людское море бушевало вокруг них, но те, кто помог Рейне, стояли неподвижно, будто утёсы. Их можно было узнать – да, теперь их можно было узнать, но какое это имело значение?..
Под музыку циркового органа зрители покинули зал.
Но не все.
Тишина, повисшая над ареной Цирка-у-реки, была такая, что слышно было, как шуршат в подвале крысы, как переговариваются на улице последние восторженные зрители, как равнодушно текут к Изумрудному морю воды Маронны.
Молли и Рейне стояли посреди арены. Из-за кулис выбежал Джоссеф Арлин, за ним показалась Марика в сопровождении Алии Наваро; юркой мышью проскользнул Шельми. Больше никто из цирковых не появился, и Рейне понимал, чьи люди сейчас удерживают его друзей. Он огляделся и увидел Сили Лаббера - злой и чуть-чуть растерянный цирпол держался рядом с Председателем, который лучше владел собой и сохранял невозмутимость в присутствии двух самых влиятельных жителей Тарры – Дургейна Дорхи, хозяина Тёмной стаи, и Блейза Корды, канцлера.
Никто не осмеливался говорить, пока молчал Корда. А он как будто находил некое извращенное удовольствие в молчании и смотрел на остальных со спокойным выражением лица, иссеченного морщинами, похожими на шрамы. Дорха, красавец в чёрном, тоже наблюдал за собравшимися, особенно за Рейне; на его лице играла еле заметная улыбка – такая слабая, что любой бы подумал: «Показалось». Но Рейне её чувствовал, это была улыбка хищника, который загнал добычу в угол.
- Я полагаю, - сказал Корда, - что на наших глазах произошло нечто, требующее награды. Таков Законе карнавала, я прав, господин Баррум?
- Всё верно, ваше величество, - спокойным голосом проговорил Председатель. – Троекратное исполнение полёта крылатки, одного из трюков так называемой «королевской десятки», во время Карнавала теней – это повод для награды. Однако следует кое-что уточнить.
- Уточняйте, - разрешил Блейз Корда.
- Здесь? – изумился Председатель. – Сейчас?
- А почему бы и нет? – на суровом лице Корды появилась улыбка, столь редкая для маринэ его уровня, что впору было зааплодировать. – Мы ждём.
Мальчик и девочка, стоявшие рядом с ним, следили за происходящим с необыкновенным интересом.
- Хорошо… - Председатель выпрямился, напустил на себя торжественный вид. – Вопрос, в самом деле, простой… Особа, называющая себя Бабочкой, претендует на королевскую награду, однако Закон карнавала гласит, что для этого мы должны знать её имя. Мы его не знаем, и это позволяет…
- Молли, - сказала Бабочка. – Так меня зовут.
- Молли… - повторил Председатель. – А дальше как?
- Никак. У таких, как я, есть только имена и прозвища.
- А есть ли у тебя лицензия? – вкрадчивым голосом спросил Сили Лаббер. – Потому что, если её нет, вступает в действие прецедент, согласно которому пятеро циркачей должны за тебя поручиться.
- Это совершенно лишнее, - сказал Арлин, и все взгляды обратились на него. – Лицензия у неё есть. Просто она забыла об этом.
- Но позвольте! – хохотнул Лаббер. – Как же такое может быть?
- Я сейчас всё объясню, - сказал Арлин. – Только, прошу прощения, осталась одна формальность. Рейне, подпиши, пожалуйста, эту бумагу.
Марика подошла к Рейне Сарро с конвертом в руках и остановилась, когда он красноречиво посмотрел на свои пустые ладони – чем подписывать? От неловкости их спасла Алия Наваро, которая подошла к Рейне и протянула ему короткий карандаш.
Рейне подмахнул документ, и только потом увидел, что написано в заголовке.
- Молли-Бабочка, - сказал Арлин. – Точнее, Молли Даэсса – так тебя на самом деле звали… зовут. Настоящий документ – моё завещание, которое подтверждает две вещи. Во-первых, - он глубоко вздохнул, словно собираясь нырнуть в ледяную воду. – Ты воплощенная Последняя тень. Во-вторых, я признаю тебя своей.
И стало темно.
1 5 . Седьмой нож
Классификация Теней :
Тени первого порядка – сущности, проявление которых приводит к раздваиванию (размножению) истинной тени человека; лишены сознания и дара речи; срок жизни от нескольких секунд до 2-3 недель; абсолютно безвредны.
Тени второго порядка – эфемерные призраки, повторяющие одну-две фразы; лишены сознания, не способны общаться; срок жизни составляет около 2-3 минут; безвредны.
Тени третьего порядка – призраки, в полной мере наделённые индивидуальностью и свободой воли, но не способные воздействовать на материальную реальность; могут причинить вред при условии чужой помощи; срок жизни около 1 -2 недель; условно опасны .
Тени четвертого порядка с первого взгляда неотличимы от людей, но на самом деле обладают каким-либо физическим изъяном (лишние пальцы на руках и ногах, неестественный цвет глаз или волос, нарушения внутренних органов и пр.); ср ок жизни – до 1 месяца; опасны .
Тени пятого порядка неотличимы от людей. Срок жизни зависит от возраста и физического состояния прообраза. Представляют существенную опасность для того, кто их породил , ввиду непреодолимого стремления изменить прошлое и, в зависимости от обстоятельств, восстановить справедливость .
Великая Таррийская Энциклопедия, том XXXVII
Издатель: Фонд Блейза Корды (при участии семейства Гарда, Гестия),
Тарра, 2451 год после с.и.п.
Я признаю тебя своей .
На арене «Аллегории» смертельный номер – Джоссеф Марранто, молодой, но очень успешный метатель ножей, подвергает риску жизнь своей ассистентки, которая бесстрашно смотрит на лезвия, летящие в лицо. Она не боится, потому что знает – Джоссеф родился с ножом в руке, и он не промахнётся, даже если будет спать, даже если будет мертвецки пьян, даже если будет смотреть в другую сторону…
Она не боится.
- Зачем ты это сделал?
- Потому что так надо.
- Зачем ты это сделал?!
- Потому что ты – моё отражение, моя совесть, моя память.
- Зачем…
- Тсс. Молчи. Ты ведь этого хотела на самом деле .
На арене «Аллегории» смертельный номер – Джоссеф Марранто, по странному стечению обстоятельств, пьян. Нет-нет, не мертвецки, не до дрожи в руках, он просто пропустил в обед пару стаканчиков с друзьями, Сили Лаббером, клерком из Корпорации, и Кайли Арлин, наездницей. А потом, кажется, он ещё немного выпил, оставшись в одиночестве в своей гримёрке. Но это не имеет значения, потому что Джоссеф родился с ножом в руке, и он не промахнётся, не промахнётся, не промахнётся…
- Как же ты нашла меня?
- Я просто чувствовала, что мне нужно было попасть именно сюда. Я не знала, почему я выбрала тебя! Я не хотела! Прости меня, прости меня, пожалуйста…
- Не нужно извинений, девочка моя. Трудно быть орудием в руках судьбы. Я тебе сочувствую, а ты должна мне завидовать. Я скоро буду свободен.
- Останови это. Прошу тебя.
- Нет, Молли. Ты должна это увидеть. Своими глазами.
На арене «Аллегории»…
Пряный запах опилок бьет в ноздри. Ты привыкла работать наверху, на паутине, ты постоянно забываешь, что этот запах для многих связан с цирком так же неразрывно, как для тебя – пустота под ногами и свобода в теле. Сегодня особый день – сегодня ты согласилась занять чужое место, подменить заболевшую подругу. Ты не боишься – потому что он меток, этот Красавчик Джос, двадцатилетняя звезда, которой прочат великое будущее. Вы почти не знакомы, но – кто знает? Может быть, после сегодняшнего вечера он обратит на тебя внимание. Может, что-то из этого и выйдет.
Вот только надо дожить.
- Что ты чувствуешь?
- Страх.
- А мне стало легче.
- Почему же?
- Ты скоро поймешь сама.
Надо дожить. Ты без страха смотришь на человека с завязанными глазами, который достаёт из перевязи на груди нож, примеряется, прицеливается – и бросает его. Острое лезвие вонзается в деревянный щит, к которому ты привязана, и ты слышишь его затухающее гудение возле своего левого уха. Ничего ужасного не произошло. Публика восторженно ревёт и просит повторения. Оно будет, но теперь ты можешь даже улыбнуться.